* * *
Шли дни. Шерил перестала делать вид, что ей неинтересно. Ей хотелось узнать больше о Тони, о её прошлом, о том, почему она приехала в Ривердейл, почему она осталась здесь, почему её волосы именно розовые, а не голубые или красные, хотела спросить о кожаных куртках, о непоколебимом сочувствии, которое она излучает, откуда оно и почему... — Подай мне тот стакан, — попросила Тони, протягивая руку в сторону Шерил. Горячая жидкость немного обжигала пальцы, ощущение осталось и после того, как девушка отпустила её. Она посмотрела на кончики пальцев – это было совсем другое жжение, не похожее на то, которое она чувствовала, когда пила горячий чай. Шерил вспомнила, как год назад она наполнила кипятком их самые дорогие чашки и разбрызгала их содержимое по стенам. Ну, по крайней мере, она ничего не сломала. Тони щёлкнула пальцами возле лица другой девушки. Хмурясь, Шерил подняла голову. Тони смотрела на неё странно, может, с чувством, чем-то похожим на беспокойство. — Ну что опять? — спросила Шерил. — Тебя ждут покупатели, — сказала Тони, ухмыляясь. Девушка обернулась: два человека стояли в очереди за её стойкой, и один из них явно спешил. Эта посетительница постукивала ногой по полу, расставив руки по бокам. — Спасибо, — прошептала она, не смотря на розоволосую коллегу. Шерил не знала, что и думать. Она ожидала, что их первые несколько дней будут полнейшим адом, но вместо этого они замечательно сработались. Или, по крайней мере, не было никаких ссор, криков или несчастных случаев. Это было странно. Шерил не была уверена, нравится ей это, или нет. Нравится ей Тони, или нет... Впрочем, в глубине души она уже знала, что её мнение поменялось. Была только среда, а Шерил уже смотрела на Тони и не чувствовала знакомого прилива раздражения. Ей даже стали нравится её розовые волосы. На Тони это выглядело не так уж и вульгарно. Они вроде как подходили ей, правда. Большинство вещей в Тони, казалось, сочетались друг с другом. Она покачала головой и принялась за работу. У неё были дела поважнее, чем думать о проклятой Тони Топаз. Девушка проверяла свой банковский счёт ежедневно, почти как одержимая. Она беспокоилась, что каким-то образом всё это исчезнет в одночасье, что каким-то образом её мать найдёт способ забрать всё это. Её мать обладала редкостным даром – умение разрушать всё хорошее в жизни своей дочери. Когда Шерил была меньше, она думала, что её мать – ведьма. Настоящая ведьма, но не из тех, что показывают по телевизору, а из тех, что проклинают людей и живут, чтобы заставить других страдать. Джейсон, конечно, смеялся над этим, потому что он смеялся над всем. Он всегда был полон жизни. Он бы притянул свою младшую сестру ближе, положив руку ей на плечо, и рассмеялся, откинув голову назад, да так громко, что звук заполнил бы каждый угол дома. Шерил обижалась и всегда хлопала его ладонью по ребрам, что только заставляло его смеяться ещё больше. Вот такими они были: зависимые друг от друга. Шерил почувствовала, как слёзы начали застилать ей глаза, и она смахнула их прежде, чем они успели стечь. Она сидела на кровати с фотоальбомом на коленях. Он был старым, хотя она точно не знала, сколько ему лет. Пенелопа никогда не была хорошей матерью, так что ни в одном альбоме не было дат, да и фотографий было немного. Ни домашнего видео, ни сохранённых поделок, ни детских рисунков – ничего. Шерил не возражала. Чем меньше ей придётся напоминать о тех днях, когда были она и Джейсон, тем лучше. Это был унылый контраст с сегодняшним временем. Её пальцы прошлись по краям фотографии, на которой они были вдвоём. Было лето, переходящее в осень, они стояли перед озером, сцепив руки и широко улыбаясь. Шерил казалось, что им было около восьми или девяти лет. По-прежнему счастливы... По-прежнему беззаботны... Фотография была потёрта по краям. Девушка вынула её из альбома, закрыла книгу и спрятала под кровать вместе с остальными, потом положила фотографию между страницами блокнота, который носила с собой. Раздался стук в дверь, и она уронила блокнот в сумку, словно он обжигал. — Да? — спросила она. Дверь со скрипом отворилась. На долю секунды Шерил показалось, что сейчас войдёт Джейсон, выглядевший также, как в тот вечер, когда она видела его в последний раз. — Я не умер, — сказал бы он. Ах, если бы... Это был её отец. Клиффорд выглядел смущённым, стоя у двери дочери, одна его нога была в комнате, другая за порогом, будто он не был уверен, хочет ли он войти. Он помахал руками, потом сунул их в карманы. — Папа? — удивилась Шерил. — Что ты здесь делаешь? Клифф оглядел комнату, стараясь не смотреть на дочь. — Твоя мать хотела, чтобы я сказал... — он начал и замолчал. Вероятно, собравшись с мыслями, он озвучил причину прихода: — Твоя мама просила передать, что мы уезжаем на выходные. Может быть, ты хочешь... пригласить подругу? Он хотел спросить, справишься ли ты с одиночеством в доме или нам снова придётся вызывать скорую. Это было однажды, примерно через месяц после смерти Джейсона, может быть, чуть раньше или чуть позже, Шерил не была уверена. Пенелопа и Клиффорд ушли на какой-то шикарный ужин, потому что им нужно было соблюсти приличия и быть в порядке. Что-то сломалось. Шерил не смогла объяснить это. Что-то внутри неё сломалось, и следующее, что она помнила, это то, что кто-то нёс её в машину скорой помощи, истекающую кровью. Она вспомнила яркий свет и разочарованное лицо матери. Следующее воспоминание было о том, как она проснулась в больнице на следующий день, и ей сказали, что её поставили на учёт суицидников. — В этом нет необходимости, — говорила её мать. — Если она правда настолько глупа, чтобы покончить с собой, то пускай она это сделает. В то время Шерил оставалась в живых из злобы, а позже уже из-за того, что ей этого хотелось. Она подумала о Тони, о Веронике из колледжа, о пустой книге номеров... — Я справлюсь одна, — произнесла Шерил, — не волнуйся. — Хорошо, — на лице Клиффорда появилась натянутая улыбка. На этом всё закончилось.* * *
Было утро воскресенья. Шерил уставилась в стену, борясь с желанием поцарапать её, но она не будет делать этого, потому что Пенелопа может узнать об этом, а девушка не любила, когда её мать была в курсе происходящего у её дочери. Пенелопа всегда найдёт, к чему придраться, даже к новому гобелену. Она всегда так делала . Шерил сидела в гостиной комнате и ждала, пока остынет чай. Она облокотилась на спинку дивана, переводя взгляд со стен на потолок, с потолка – на стены. Непонятное колющее чувство на кончиках пальцах побуждало сделать что угодно, лишь бы унять этот зуд. — Ты будешь чувствовать злость, — пояснил мужчина-психолог, — и это – нормально. Ты просто должна выпустить пар. Это было через несколько месяцев после смерти Джейсона. Примерно три месяца спустя, может, больше... Не суть. Шерил вспомнила, что шёл дождь, потому, как шум ливня отвлёк её от слов Тома. Во всяком случае, ей этого не очень-то и хотелось. — Я не злюсь. Я просто устала, — возразила Шерил. — Ладно, это тоже нормально, — ответил Том, добродушно улыбаясь. Шерил поняла, что он ей не поверил. — Да всё нормально, прекрасно, хорошо! — отрезала Шерил.— Кроме того, что ничего не происходит, потому что Джейсон мёртв, что моя мама пытается вытащить меня из дома, а мой отец ничего не делает, потому что он всегда был пассивен, как облако в безветреный день. Ничто не в порядке и не нормально! И уж точно не я... — Это чувство, — сказал мужчина, медленно кивая после минуты молчания, — над этим мы начнём работать. Прошло ещё два месяца, прежде чем Шерил перестала разбивать чашки, рвать старые семейные фотографии, сжигать альбомы и впиваться ногтями в собственную кожу. Шерил отпила чай. Скоро будет ровно год после смерти Джейсона, если точнее, то на следующей неделе. Её семья, скорее всего, навестит его могилу, но ей не разрешат говорить, плакать или прикасаться к граниту. И это было прекрасно, ведь девушка могла делать всё это, когда приходила туда одна. Посещение могилы Джейсона было странным. Иногда это успокаивало её и давало ощущение покоя, а иногда вызывало необъяснимую злость, причём такую сильную, что ей хотелось голыми руками оторвать надгробие от земли, разломать его на куски и, наконец, закричать. Однако она никогда этого не делала. В таких случаях она просто садилась на траву, снег или сухие листья, обхватывала ноги руками и впивалась ногтями в колени. Порой это помогало. Порой этого не случалось. Шерил допила остатки чая. По крайней мере, ей будет о чём поговорить на сеансе. Вечером вернулись её родители. Клиффорд спросил её о самочувствии. Пенелопа же лишь посмотрела на дочь и прошла в спальню, закрыв за собой дверь. — Как выходные? — Шерил посмотрела на дверь, потом на отца. — Замечательно. Просто замечательно, — Клиффорд выглядел уставшим. Он тоже исчез в спальне, оставив дочь в одиночестве гадать, когда именно её родители начали ненавидеть друг друга. В понедельник у Шерил пары начинались рано, а это означало, что у неё не было времени на завтрак с матерью. Вместо этого она взяла ланч и исчезла за дверью ещё до того, как Пенелопа проснулась. Воздух был свежим и чистым. Весна уже давно перешла в лето, и Шерил решила, что это лето должно быть крутым: она переедет из дома, будет делать то, что захочет, будет общаться с людьми, с которыми хотела общаться... Не то, чтобы список был длинным. Шерил знала людей, но она не знала их настоящих. Она дружила со многими из Ривердейл-колледжа, но ни одного из них не могла назвать своим настоящим другом. Ей не на кого было положиться. Том сказал ей, что она должна впускать в свою жизнь новых людей, ведь она замкнулась в себе после смерти Джейсона. Девушка полагала, что он отчасти прав, но не хотела признаваться ему в этом. Теоретически, впускать людей легко, но она не знала, как это сделать. У неё никогда не было много друзей или людей, которым она доверяла. Кроме Джейсона. Он вообще был исключением во многом. Она добралась до здания колледжа и направилась в лекционный зал, выбрав место в самом конце. Раньше она сидела впереди, но потом ей стало тяжело: не могла перестать слышать, как все вокруг шепчутся, показывают пальцами или делают выводы. Итак, она сидела на заднем сиденье, всё было прекрасно. Девушка едва успела вытащить ноутбук, как звук открываемой двери привлёк её внимание. Она обернулась: Тони стояла в дверях, оглядывая почти пустой кабинет. Их взгляды пересеклись. Шерил отвернулась прежде, чем успела сделать какую-нибудь глупость, например, улыбнуться или помахать ей. Через несколько секунд она почувствовала, как кто-то сел рядом. — Ты уронила это, — послышался голос Тони. Шерил снова обернулась: Тони держала в руке фотографию, на которой они с Джейсоном были детьми. Глаза Шерил скользнули по фотографии, она не знала, что делать с выражением её лица, на котором было написано нечто среднее между нежностью и печалью. — Спасибо, — сказала Шерил, забирая фотографию. — Наверное, она случайно выпала из сумки. — Да, хорошо, — глаза Тони задержались на ней на некоторое время, прежде чем она отвела взгляд. Она вытащила свой ноутбук и начала что-то печатать. Её экран был затемнён, так что невозможно было разглядеть, что на нём. Теперь они сидели вместе в классе. Шерил прикусила губу. Они учились на одном курсе уже полгода и никогда не сидели так близко друг к другу. Сначала девушка не знала о существовании однокурсницы, а потом пожалела об этом. Тони была бывшим членом банды, всеобщей любимицей, а Шерил... Ну, а что Шерил... Она была просто разбитой оболочкой своего прежнего "я". — Ты выглядела счастливой, — вдруг сказала розоволосая девушка, взглянув на Шерил, — на той фотографии. Ты на ней выглядела счастливой. Не думаю, что когда-либо видела тебя такой. — Все меняются. В том числе и я, — проговорила другая девушка, многозначительно глядя на свой ноутбук. — Из-за Джейсона, да? — на самом деле та не спрашивала, но прозвучало именно как вопрос. — Да, — ответила Шерил, — из-за Джейсона. — А что на самом деле произошло? — наконец спросила Тони тихим голосом после паузы. — Я слышала миллиард историй об этом, но вряд ли они были правдой. — Чтобы продать правду какому-нибудь первокурснику за десять баксов? Тони чуть не закатила глаза. — Откуда у тебя впечатление, что я ужасный человек? Мне просто любопытно, окей? Я не собираюсь никому продавать эту историю. Я просто хочу... понять тебя. Шерил перестала печатать на середине предложения, её пальцы застыли над клавиатурой. — Чтобы ты поняла меня? — уточнила девушка, откидываясь на спинку стула. — Зачем тебе это? — Ты меня заинтересовала. Это всё. Я просто не вижу причин, чтобы мы поубивали друг друга. Что насчёт тебя? — поинтересовалась Тони, пожимая плечами. К её удивлению, Шерил этого бы не сделала. Если уж на то пошло, то Тони была совсем не такой, как представляла себе другая девушка. Знала ли она, что они поладят, если просто попытаются? Шерил хотела попробовать. Это было что-то новое. — Нет. Думаю, что нет. Она помолчала, обдумывая свои дальнейшие слова, потом начала: — Джейсона застрелили. Ограбление пошло не так, как ожидали грабители. Джейсон... Он покупал билеты на автобус для нас двоих, чтобы сбежать из Ривердейла. Я думаю, он купил билеты ещё до ограбления, или что-то ещё случилось, потому что деньги, которые мы накопили, исчезли. Джейсон был мёртв, а билетов нигде не было. Вот что произошло. — Мне кажется, или причина, по которой ты хочешь сбежать из Ривердейла, и твоё нахождение здесь за сорок минут до начала пары одна и та же? — рассуждала вслух Тони. Девушка пожала плечами в в ответ. — Может быть. Розоволосая девушка протянула руку, положила её на плечо однокурсницы и легонько встряхнула его. — Не рассказывай мне всё сразу. Не торопись, — шепнула Тони. Не торопись. Как же давно Шерил не слышала этих слов... Не торопись... Рука Тони была такой тёплой... — Спасибо, — выдавила Шерил, — и ты тоже. Тони улыбнулась ей, и блеск на её губах засиял.* * *
— Как скучно, — сказала Тони. Она сделала на прилавке, положив ноги на стул, стоящий напротив неё. На ней были только носки, а её ботинки валялись на полу под ногами. Носки были чёрными с розовыми сердечками по бокам. Шерил улыбнулась этому. — Согласна, — произнесла Шерил. — Можно подумать, что в четверг утром люди будут стоять в очереди. — Может, у них нет занятий, — предположила Тони, откинув голову назад. — У нас же нет. Хотя так даже лучше. Шерил отвела взгляд от лица Тони, точнее, от линии её подбородка, и повернулась, чтобы сделать чай со льдом: — Ничего не делая, получать зарплату... Ненавижу это признавать, но ты права. — Ненавидишь признавать это... — Тони рассмеялась. — Сделай мне тоже. Шерил обернулась, чтобы посмотреть на неё, прикрывая глаза от резкого солнечного света, проникающего через окна. — Со льдом? Лимон или персик? — спросила девушка. — Лимон. — Не могу поверить. Я терплю тебя. Тони снова рассмеялась, и смех эхом разнёсся по пустому кафе. У Шерил потеплело в груди. У неё получилось, она смогла кого-то рассмешить! Она рассмешила Тони! — Терпишь меня? — голос Тони был удивлённым. — Ты опять взялась за старое, Сладкая. — Сладкая? — Шерил поперхнулась чаем, который только что пила. Она немного закашлялась. Когда она закончила делать чая для Тони, она и передала его ей. Розоволосая пожала плечами. Шерил заметила, что она часто так делает. Она была искренней, заботливой и тёплой, но делала это с той лёгкостью и беспечностью, которая не давалась другой девушке. — Мне нравятся прозвища, — пояснила та, — но если тебе не нравится это, я не буду тебя так называть. — Нет, — спохватившись, произнесла Шерил. — Я имела в вид... Нет, всё в порядке. Можешь оставить свои дурацкие прозвища. — Спасибо, Лепесток. — Лепесток? — Ну да. Ты же Блоссом. Девушка улыбнулась. Никто не называл её Лепестком. На самом деле, никто не называл её даже милой. Почему же Тони такая милая, хотя даже не пытается быть таковой? Это что, врождённая способность?.. — Хорошо, Умная, — проговорила Шерил, делая акцент на последнем слове. — Угадала! Это я! — шутя, ответила Тони. — Ага, это про тебя. Ты ведь знаешь это, да? На секунду Тони опешила, не ожидая такого от Шерил. Она выглядела так, будто хотела что-то сказать. — Спасибо, — наконец выговорила Тони, — я ценю это. Очень мило с твоей стороны. Шерил не покраснела, потому что это было в стиле Шерил Блоссом. Однако она всё же смущённо отпила чай и отвернулась. — Не волнуйся, — заверила она, — я просто сказала правду. Розоволосая ничего не ответила, но когда другая взглянула на неё, она улыбнулась про себя. Шерил вернулась домой раньше, чем обычно. Её родители сидели вместе в гостиной, что очень её удивило. Клиффорд смотрел телевизор, и боевик, который смотрел отец, отражался в его глазах. Пенелопа, сидевшая рядом, читала книгу с испуганным видом. Они оба посмотрели на Шерил, в руках которой всё ещё были ключи. — Привет, что-то случилось? — забеспокоилась девушка. — Ничего не случилось, — опешил Клиффорд. — С чего ты это взяла? "Потому что я уже несколько недель не видела вас в одной комнате. Потому что вы уже много лет на грани развода." Нечто подобное пронеслось в голове Шерил, но она, в попытке разрулить ситуацию, объяснилась: — Да так... Просто... Что смотришь? — «Крепкий Орешек». Классика, — отец перевёл взгляд на экран телевизора. — Шерил нельзя это смотреть, — прокомментировала Пенелопа. — Подобное может негативно повлиять на неё. Все эти смерти и пытки... — Пенелопа, — произнёс Клиффорд без особого усилия. — Я наверх, — заявила их дочь, стараясь сделать свой голос обычным. Она поднялась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, пока не добралась до своей комнаты. Когда она достигла двери, она закрыла её, надеясь, что звук не донесётся до нижнего этажа. Прислонившись к двери, она сползла вниз и начала плакать. Похоже, это был тот день, когда она позволяла себе делать то, что в обычный день не могла, например, сделать комплимент Тони, хлопнуть дверью, плакать и царапать кожу, пока она не покраснеет от раздражения. В течение нескольких часов она сидела, прислонившись к двери. Наступила ночь. Шерил видела, как поднимается луна, слышала, как ужинали её родители, даже не пригласив её. Впрочем, она бы и так отказалась. Девушка вытащила телефон и ещё раз проверила свой банковский счёт, находя утешение в цифрах, которые ещё не исчезли. Они означали свободу. Они означали, в конце концов, возможность выбраться из этого дома и людей, избавиться от воспоминаний и шрамов. Она опустила голову и закрыла глаза. Осталось меньше месяца... Она должна сделать это!..