***
На улице крестьянский быт шёл своим чередом. Даже если будни были потревожены столь неприятными событиями, домашний скот сам себя не накормит, одежда не постирается своими силами, а лежащий на просушке рис не встанет и, обнявшись, не скрутится в стога. Потому лишь пара ребятишек шумно играли на улице, что соединяла дома семьи Чан и семьи Лю. Им любопытствующие взрослые поручили проследить, когда даочжан покинет этого шелудивого пса и направится к вдове. Ведь наверняка же ещё ничего не закончилось? Демон-то всё ещё на свободе! Дети поглядывали то на постепенно темнеющее небо, то на до сих пор закрытую дверь, удивляясь тому, какая долгая получилась беседа. Им и самим не терпелось узнать, чем же закончится изгнание, хотя они смутно догадывались, что посмотреть на зрелище им не дадут. Но шансы всё ещё оставались, и потому едва из хибары показался высокий мужчина в бежевых одеяниях, они немедленно кинулись к родителям сообщать, что даочжан идёт. К моменту, как заклинатель вновь оказался возле дома семьи Чан, наиболее шустрые крестьяне уже успели столпиться там. С некоторым удивлением они глядели на Лю Фэня, который также приближался, стараясь не встречаться взглядом с окружающими. Заслышав шум, всё семейство Чан вышло на улицу. Теперь картина напоминала ту, что была здесь пару часов назад, разве что в этот раз Фэнхуан знал, что следует говорить. Он кивнул вдове: — Госпожа Чан, сегодня демон придёт в ваш дом. Я собираюсь заняться его изгнанием, поэтому мне нужно, чтобы было выполнено несколько условий. Во-первых, сегодня ночью в нём не должно быть никого, кроме меня, мисс Чан Мао и господина Лю. Чан Яньань сердито сдвинула брови: — Ладно А-Мао, если дух пришёл за ней — конечно же, она должна быть рядом с вами. Но этот-то вам зачем? Хотите скормить пса демону? Фэнхуану такое предположение показалось даже немного забавным, но причина всё же была иной: — Ох, ну, что вы. Я побеседовал с господином Лю и узнал, что, несмотря на его слова днём, на самом деле в его действиях изначально не было злого умысла. Вот, смотрите. С этими словами мужчина извлёк из рукава тёмно-зелёную ленту. Увидев её, Чан Мао ахнула и схватилась за волосы, в которые была вплетена точно такая же. Когда-то они были парными и девушка зачастую, подражая сестре, плела себе то две косички, то два хвостика, то два пучка. Сейчас же её прическа состояла лишь из одного элемента. Увидев лоскут, вдова вслух удивилась: — А-Мао, это разве не та лента, что ты потеряла? Даочжан, где вы нашли её? Фэнхуан улыбнулся: — Думаю, слово «потеряла» здесь не совсем уместно, не так ли, мисс Чан? Вы ведь сами подарили её господину Лю в качестве талисмана. От этих слов лицо девушки порозовело, и она в смущении опустила глаза. Поколебавшись несколько мгновений, она всё же кивнула. Заклинатель мысленно обрадовался, что крестьянка не стала отрицать этого факта, ведь именно от него отталкивались следующие слова: — Как бы неожиданно это сейчас ни прозвучало, однако он исправно носил её при себе, когда отправлялся в город. И на той неделе, когда он вынужден был взять на себя не слишком приятные обязанности, она также его сопровождала. Из всех вещей при нём была лишь одна, не принадлежавшая ему, к тому же, хозяйкой которой являлась девушка. Дело вовсе не в том, что он хотел навредить вам или вашей семье. Просто именно этот предмет дух запомнил в качестве ориентира, а так как лента, естественно, ушла вместе с господином Лю, определить истинного владельца ему удалось не сразу. Вдова тут же взвилась: — Так ежели он с самого начала знал, почему не сказал? Стоило время, потраченное даочжаном, этой глупости? И потом, он же сам буквально только что при всех говорил совсем иное — мол, это он духа призвал, на А-Мао натравил. Неужто теперь он отказывается от своих слов? На это Лю Фэнь поджал губы и попытался ответить: — Я не… Я просто не хотел, чтобы… Дело не в том, что я плохо отношусь к А-Мао, я… Но после того, как он при всех назвал девушку по имени, решительность его испарилась и речь стала несвязной, потерявшись в бессвязном бубнении. Видя это, Фэнхуан поспешил ему на выручку: — Даже если господин Лю довольно умён, он несведущ в делах заклинателей, так что ему было не так легко связать вместе эти два события. Когда же у него появилась эта догадка, он не хотел втягивать в это мисс Чан Мао. Ведь не подари она ему свою ленту, дух бы даже не узнал о её существовании. Конечно, есть вероятность, что тогда бы он пришёл к господину Лю, как своему убийце, и ситуация была бы куда хуже. Но в конце концов он просто не пожелал делать мисс Чан виноватой. И всё же для Чан Яньань данной причины было недостаточно: — Так ладно лента, тьфу на неё. И даже эта глупая бравада не имеет значения. Но зачем, во имя Будды, было так уж необходимо её оскорблять?! — Все мы, бывает, поддаёмся панике, госпожа Чан. К сожалению, как бы он ни старался, оправдать жестокие слова Фэнхуан так и не смог. Но Лю Фэнь попросил этого и не делать. Если бы после придуманной истории с него были бы сняты даже эти обвинения, он справедливо опасался, что тогда злые языки перекинутся на Чан Мао. Чтобы избежать подобной ситуации, нужно было оставить причину, по которой камни летели бы в его сторону, обходя девушку стороной. После этих слов вдова сердито сплюнула, но ничего больше не сказала. Заклинатель вздохнул с облегчением. Теперь оставалось лишь самая малость: — Возвращаясь к вопросу изгнания, как я уже сказал, мне необходимо, чтобы в доме не осталось посторонних. Кроме того, никого не должно быть и рядом с домом. Пусть это и маловероятно, но демон может напасть на постороннего, если тот увидит его. Безопаснее всего будет, если вы устроитесь на ночь в другом месте, вернувшись лишь утром. Обо всём остальном я позабочусь сам. Чан Яньань хмуро кивнула и, подхватив младшую дочь под локоть, удалилась. Чан Сухун несколько раз оглянулась, сгорая от любопытства, но хватка матери была слишком сильна, и ей пришлось смириться. По толпе пробежала волна обсуждений. Кто-то уже понял, что представление закончилось, и дальше ничего интересного не будет, кому-то продолжение казалось неважным, чьи-то оставленные дела не терпели задержки. Один за одним крестьяне покидали улицу, а когда заклинатель и его сопровождающие вошли в дом, даже самые любопытные были вынуждены уйти. Темнело, а значит, близился час прихода демона. Стать нечаянной жертвой не хотелось никому. Когда дверь в дом закрылась, оказавшаяся в потёмках Чан Мао невольно прижалась плечом к стоящему рядом юноше. Лучи заката, стоящий перед ней заклинатель и ощущение уединения поднимали с глубин сознания неконтролируемый страх. Никакие доводы разума не помогали, лишь касающаяся её руки ладонь Лю Фэня придавала храбрости. В тревожном молчании они шагали в сторону её комнаты. Приподняв голову, Чан Мао попыталась очень тихо шепнуть в самое ухо юноши: — Ты?.. Тот сразу понял, о чем вопрос, и помрачнев ответил: — Да. Девушка тут же опустила взгляд. Этого слова ей хватило. Теперь она чувствовала себя ещё более беззащитной и практически обнаженной перед этим мужчиной. Войдя в комнату Чан Мао, заклинатель задумался. Помещение было довольно тесным, но более подходящего просто не существовало, ведь именно сюда придёт дух младенца в поисках матери. Поэтому, получив согласие хозяйки комнаты, Фэнхуан сделал небольшую перестановку: тумба была подвинута к изножью кровати, все предметы со столика переложены на кровать, а сам столик положен на неё же ножками вверх. На внутреннюю часть стола был помещен в перевернутом виде табурет. Теперь основное пространство комнаты было освобождено. Заклинатель жестом пригласил девушку и юношу войти, показав, куда они должны сесть. Пока эти двое занимали своё место, сам он начертил с помощью ци перед дверью заключенные в круг символы, положил к ним ленту, на неё окровавленную пеленку, затем выставил по краю своего рисунка несколько тонких свечей. Покончив с этим, он вышел в коридор проверить талисманы на остальных двух дверях, заодно ещё раз убедился, что не видит никаких явных проходов. Разве что заметный скол древесины в полу, который в прошлый раз был закрыт ведром. Однако размер щели был таков, что протиснуться в него можно было разве что став плоским, как лепёшка. Вернувшись в комнату, Фэнхуан прикрыл дверь, но не до конца. Он оставил узкую щель, через которую едва ли кто-то мог пробраться, и зафиксировал проход в таком положении. Ему всё ещё было интересно, каким образом демон проник в дом, а оставаться ждать в коридоре значило отпугнуть его. Зато изнутри комнаты была прекрасная возможность понаблюдать за проникновением. Приготовления были окончены. Мужчина занял место между барьером для изгнания и парой влюбленных. Краем глаза он заметил, что в темноте они прижались друг к другу ближе и даже переплели пальцы, надеясь, что их не видно. Конечно же, они забыли, что все пять чувств духовных практиков развиты куда сильнее, но Фэнхуан тактично не стал им об этом напоминать. К тому же, процесс подготовки не был таким уж долгим, и на самом деле он с самого начала просто хотел оградить их от излишнего внимания хотя бы до момента, когда история наконец-то закончится. Когда мужчина занял своё место, позади раздалось робкое и тихое: — Даочжан… Это был чуть ли не первый раз, когда Чан Мао подала при нём голос, поэтому Фэнхуан тут же отозвался: — Да? — Этот дух… Если бы он до меня добрался, что бы он… — Вы правда хотите знать, мисс Чан? Не то, чтобы ответить было сложно. Существовало несколько вариантов, только, к сожалению, был лишь один, при котором девушка осталась бы жива. Но, зная историю появления этого ребенка, он был наименее вероятен. Поэтому мужчине просто не хотелось пугать Чан Мао лишний раз. Однако та решила, что сказала лишнего, и замолчала. Она и без того была вынуждена перебороть себя для единственного вопроса, теперь же ей казалось, что она сделала это совершенно зря. Но в затянувшейся тишине вновь раздался голос: — Ничего хорошего бы с вами не произошло. Возможно, вы были бы единственной жертвой. Существовала вероятность и того, что вы просто стали бы первой. То, что вы его мать, могло стать как успокоением, так и подпиткой для дальнейших убийств. Проверять, какой вариант правдив, мы, разумеется, не будем. Девушка кивнула, приняв ответ. Теперь оставалось только ждать. Пока солнце неуклонно пряталось за полосой горизонта, а крестьяне, закончив дела, расходились по домам, надежно запираясь на ночь, заклинатель погрузился в медитацию. Это делало ожидание легче, помимо того, давало Чан Мао и Лю Фэню некоторую свободу — было гораздо проще не прислушиваться к их едва слышному шёпоту. Те двое, кажется, поняли, что мужчина больше не обращает на них внимания, и принялись что-то тихо и серьёзно обсуждать. Когда на улице окончательно стемнело, краем сознания Фэнхуан почувствовал нечто, направляющееся к дому. Маленький чёрный комок из тёмной ци. Он немедленно распахнул глаза, коротким движением пальцев зажигая свечи. Затем, сложив руками несколько жестов, возвёл вокруг девушки и юноши едва заметную преграду. Всё же этот ученик старейшины специализировался на печатях и барьерах, поэтому для большинства техник ему уже не требовались дополнительные компоненты или талисманы. Уж в чём в чём, а в защите ему не было равных. Кроме его Учителя, конечно же. «Если бы я ещё всегда правильно выбирал место и время для использования заклинаний — проблем было бы куда меньше», — подумалось ему с тоской. После изменений в комнате шёпот стих. Все трое замерли и стали прислушиваться к происходящему в доме. Сегодня ночью не было дождя, и каждый скрип был отчётливо слышен. Какое-то время в тесном пространстве тишину нарушало лишь дыхание, да шорох одежды от случайных движений. И тогда… Плюх. В конце коридора раздался влажный звук. Чан Мао с Лю Фэнем невольно вжались друг в друга ещё плотнее. Заклинатель же напряг слух, стараясь понять, что сейчас происходит за пределами комнаты. С минуту от места, где была потревожена тишина, доносился лишь неясного происхождения звук, похожий на выливание мокрой грязи. Вскоре он прекратился. А затем по дому разнёсся похожий на плач пронзительный вой. Он этого тихого, но отчётливого звука у крестьян на голове зашевелились волосы. Сразу с его появлением по коридору кто-то стал двигаться в сторону комнаты. Хоть за окном было сухо, эти мелкие шаги плюхали, будто их хозяин добирался к дому под сильнейшим ливнем. Или будто он только что выбрался из глубокого болота. Вначале существо двигалось медленно, затем, замерев и принюхавшись, оно издало ещё один рёв на высоких тонах и ускорилось. Приоткрытая дверь позволяла демону свободно чувствовать жизненную силу находящихся в доме людей, и среди них он уверенно определил ту, за которой пришёл. Потребовалось совсем немного времени, чтобы он добрался до комнаты. Слушая дробь мелких ножек по полу, все трое не сводили взглядов с узкого тёмного лаза, освещенного лишь тревожно танцующим светом от свечей. Узкие восковые палочки практически ничего не давали разглядеть, лишь плотнее сгущая тени. Юноша с девушкой в напряжении ждали. Каждый мелкий порыв ветра искажал происходящее у двери, создавая обманчивые образы, и они не могли понять, то ли это игра света, то ли там, в темноте, и впрямь виднеются искаженные черты детского личика. Вдруг по деревянной раме ударила ладошка. От неожиданности Чан Мао вскрикнула. Её голосу тут же вторил мерзкий визг недовольного демона. За первым ударом последовал второй, третий, но дверь не отворялась, не позволяла пройти. Поняв, что ничего не получится, дух опустил руку на пол и она моментально растеклась мерзкой зелено-коричневой жижей. Снаружи сразу послышался похожий чавкающий звук, после чего вся масса жидкой грязи начала втекать в комнату, на ходу вновь обретая форму. Побледневшие крестьяне с ужасом смотрели на происходящее. На их глазах у тёмного месива появились недоразвитые ручки и ножки, кругляш едва сформировавшейся головы, потом остатки грязи стеклись воедино, формируя тельце. А затем скудный свет выхватил из темноты то, что должно было быть лицом. Вместо глаз были лишь два черных провала, плоский нос словно вдавили в череп, языка и нижней челюсти не было вовсе, зато из верхней торчал ряд кривых острых зубов. Серая кожа демона, сморщенная по всему телу, была покрыта мелкими рубцами и фиолетовыми прожилками. Чан Мао затрясло. Перед ней был не просто ребёнок. Это был её ребёнок, мёртвый, так и не появившийся в положенный срок на свет, утопленный, забытый, не получивший ни листика ритуальных денег. И сейчас маленькое страшное личико повернулось к ней. Он нашёл свою мать. С рыком демон бросился в сторону девушки. Заклинатель, до того лишь хмуро наблюдавший, немедленно вскочил. Схватив ножны меча, он преградил демону путь, нанося удар наотмашь. К сожалению, он не был точен, и вместо барьера младенца оттолкнуло к кровати. Фэнхуан тут же шагнул к двери, захлопывая её и отрезая единственный путь отступления. В руках мужчины была ощутимая сила, поэтому получившее немалый урон существо смогло встать не сразу. Какое-то время оно булькало и потряхивало головой, пытаясь прийти в себя. Оправившись же от падения, дух злобно зашипел, вскочил на четыре конечности и вновь приготовился прыгать, однако и в этот раз заклинатель оказался быстрее. Теперь его движения были аккуратнее, поэтому, когда демон, нацелившись на девушку, оттолкнулся от пола, ножны врезались в тельце ровно в тот момент, когда оно поравнялось со свечами. Взвизгнув, тварь с глухим стуком вновь ударилась о пол, оказавшись прямиком на пеленке. Этого Фэнхуан и добивался. Тут же отбросив ненужный меч, он в одно движение зажёг заранее подготовленный барьер, не позволяя демону покинуть круг из огня. Тонкий поток ци из его ладони врезался в ткань, заставляя квадрат обхватить тело младенца, а ленту — крепко связать брыкающийся клубок на манер пеленания. Пока дух отчаянно верещал, силясь выбраться из ловушки, заклинатель плотно прижал ладони друг к другу, заставляя барьер вспыхнуть ещё ярче. Магические символы, до того светившиеся голубым, словно напитались силой от свечей и постепенно сменили цвет на оранжевый. Чем гуще, чем ярче становились письмена, тем громче визжал демон, то срываясь на рык, то хрипя. Барьер запульсировал, вторя изгибам пламени, почти полностью повторяя его танец. Пусть это было только наваждение, но казалось, будто от свечения исходило тепло. Не яростный, всепоглощающий жар, не бешеные всполохи уничтожающего огня, а тихое и согревающее чувство. Как чаша разогретого имбирного напитка в морозный день, как возвращение истосковавшегося воина на родину, домой, как нежные объятия любимого человека, как ласковая улыбка матери. И младенец заплакал. Перестав рвать ткань, он сжался, полностью спрятавшись в складках. Словно сдавшись или смирившись, он всхлипывал, заливаясь обычными слезами. Услышав это, Чан Мао прижала ладони к лицу. Просидев столько времени в непрерывном напряжении, она и сама готова была расплакаться. Теперь же уголки её глаз покраснели. Впервые в жизни она слышала, как плачет её ребёнок. Её дитя, плоть от плоти, свернувшись в комочек плакало прямо перед ней в их первую и последнюю встречу. Бессловесная боль от прощания проникала в сердце девушки, заставляя его сжиматься. Не в силах смотреть и слушать, она уткнулась лицом в плечо Лю Фэня, стискивая рукав его одеяния. Наконец, барьер полностью закрыл происходящее внутри. Голос дитя становился всё тише и тише, пока окончательно не замолк. Когда в комнате наступила тишина, Фэнхуан разжал ладони. Сияние потускнело и исчезло, оставив на полу лишь свечи, в центре которых остался висеть крохотный огонёк света. Не осталось ни ленты, ни пелёнки, даже праха это живое существо не оставило. Увидев призрачный огонёк, заклинатель почувствовал, как тревожно сжалось сердце. Он считал, что перед ним простое умертвие, мертворожденный младенец, появившееся из ненависти тёмное существо. Но такие демоны не оставляют после себя подобных следов. Присев на корточки, Фэнхуан кончиком пальца коснулся огонька, отчего тот распался, исчезнув в считанные мгновения. — Надо же, — пробормотал мужчина, — у него даже была душа… Но эти слова прозвучали столь тихо, что никто не сумел их услышать.***
Закончив с изгнанием и выйдя на улицу, Фэнхуан обнаружил, что в доме старосты всё ещё горит свет. Постучавшись к нему, он встретил госпожу Чан, которая от беспокойства так и не отошла ко сну. Пришлось заверить её, что с демоном покончено, мисс Чан осталась в своей комнате, а господин Лю уже ушёл. Только услышав последнее, Чан Яньань успокоилась. Однако же оставаться дольше в доме старосты Чжоу она не пожелала, немедленно вернувшись домой. Сам заклинатель решил, что за оставшееся время он в любом случае не сумеет выспаться, поэтому, покончив с делами и обменявшись со старостой любезностями, он направился к окраине деревни. Во всех жилищах свет был погашен, даже в окнах Лю Фэня стояла темнота. Заглядывая в них, Фэнхуан мог лишь гадать, какая судьба ожидает юношу в дальнейшем. Он не тешил себя бесплодными надеждами, что придуманная ими на ходу ложь действительно убедила семью Чан. Да и любой, хоть немного умеющий рассуждать, человек в состоянии заметить, какими белыми нитками шиты его слова. Даже если сейчас, из уважения к именитому ордену, крестьяне смолчали, это вовсе не значило, что юношу оставят в покое. Теперь, когда всё осталось позади, мысли крутились вокруг того, что вся эта история на самом деле лежала практически на поверхности. Если бы он с самого начала не стал так сильно зацикливаться на младшей дочери вдовы и её возлюбленном, обратив внимание на настоящую цель демона, возможно, он сумел бы быстрее докопаться до произошедшего. И если бы до него сразу дошло, что тряпка — это пелёнка, то он бы задал нужные вопросы ещё в первый день, не раскрывая перед всеми её настоящее происхождение. А если бы он догадался проверить комнату Чан Мао, да и весь дом на наличие меток или ориентиров сразу по прибытии в деревню, ему бы не пришлось приходить туда на второй день, вынуждая Лю Фэня сочинять порочащую его историю. Вышагивая по скрытой во тьме дороге, Фэнхуан вздохнул. Слишком много «если бы». Огромный багаж совершенных по собственной глупости ошибок вновь пополнился очередными отговорками. К сожалению, в жизни не бывает второго шанса. Набитые шишки не сходят, погибшие люди не возвращаются, опрометчивые слова не забываются. Если ты уже оступился, никакого «бы» для тебя нет, остается лишь падать, больно биться о землю и снова вставать. Или оставаться лежать — этот выбор у каждого свой. За него выбор делали слишком часто. Привитые родителями приоритеты, вступление в орден, начало долгой дружбы, первая в жизни настоящая потеря — всё это было чьими-то решениями, лишь влиявшими на него. Но только после них мальчик постепенно превратился в мужчину, научившись понимать важность собственного мнения. И когда перед ним предстала развилка, обещавшая два совершенно разных жизненных пути, на первом из которых он был бы одинок, но свободен, а на втором — обречён пройти очень долгий и тяжёлый путь, в конце которого его бы ждали, этот достопочтенный сделал свой выбор без колебаний. Впервые в жизни в нём оказалось достаточно решимости, чтобы взвалить на свои плечи все последствия. Теперь он шагал по тропе своей судьбы всё так же спотыкаясь и оступаясь, но упрямо продолжая подниматься ради самого важного для него человека, устремляя взгляд лишь вперед. Вдыхая холодный ночной воздух, Вэньшунь Фэнхуан даже не думал оглядываться назад. Для него было лишь прошлое, которое он не сумел удержать, и будущее, которое лишь предстоит достичь. И это было первое и единственное осознанное решение в его жизни, о котором он никогда не собирался жалеть.