Помни о смерти

      Осенний сад. Всё усыпано алыми листьями, из-под которых выглядывают мощённые крупным булыжником тропинки. По приглашению своего хозяина Киун сидит в беседке с видом на озеро. Самого бога нет, и ведущий скучающе барабанит тонкими пальцами по столу. Он практически дремает, когда кто-то закрывает ладонями его глаза. — Хозяин? — Удивляется шинки. — Как ты догадался? — Улыбнулся Таке и сел напротив. — Зачем вы меня позвали? — Опять вы! — Недовольно буркнул бог грома. Ведущий улыбнулся. Его взгляд стал намного нежнее. — Кажется, у тебя что-то на губах... — Где?.. — Бог не успел договорить. Бледные пальцы коснулись подбородка, и кто-то беззастенчиво его поцеловал. — Ой, кажется, это было твоё плохое настроение... Ничего, что я его смахнул? — Прошептал над самым ухом Киун, вспоминая уроки элитной куртизанки. Щёки Таке запылали и ему срочно понадобилось в ванную, под холодный душ. Но рядом были Аматерасу и тот старик, который хотел рассмотреть Ки по подробнее и в живую... — Сегодня такой красивый вид на озеро. Я хотел, чтобы ты его увидел, — Пытаясь сохранить спокойствие, бог повернул голову в сторону пейзажа. Понимая, что его возлюбленный никак не готов к такому повороту событий, Киун подсел к нему и положил голову на плечо, тоже любуясь закатом. Вечерело. Они выпили чай, подаренный Аматерасу на "Начало совместной жизни". — Киун, иди первым. Я догоню, — Одарив Таке заигрывающим взглядом, шинки отправился в сторону храма. Откуда-то пришли двое богов, созерцавших действо со стороны. — Итак, всё, что нужно, мы увидели. Приходите завтра, — Напряжённо процедил старик. — А я бы посмотрела пролжение... Особенно после... Ой! — Кокоджикан взял хитро щурющуюся богиню солнца и смылся. Непонимающий Таке лишь выдохнул. Перед сном он решил пожелать спокойной ночи своему ведущему. Не успел он открыть дверь, как его нос учуял приятный запах лимона. Это было как навождение: голова кружилась, мозг плавился, отчего-то стала скапливаться слюна. Хотелось чего угодно, но не уходить из этой комнаты. У бога будто снесло крышу при виде красного Киуна, ворочющегося и тщетно пытавшегося уснуть. Таке обошёл футон и, присев на корточки, чуть не задевая своим кончиком носа его, позвал: — Киун… — Шинки сонно приоткрыл глаз. Его бог с ласковой улыбкой погладил его по голове и поцеловал в носик. Облачко засмущалось и спряталось под одеялом. Бога это не остановило: он приподнял край одеяла и, увидя сжавшегося, как котёнок, ведущего, бровки которого приняли форму крыши домика, с озорством в голосе прошептал: — Я тебя съем! — Может не надо? — Высунув на свет божий молящее личико, которое только больше распаляло заведённую до предела Бамбушечку, попросило Облачко. — Мне кажется, что ещё днём ты был бы не против... — Таке прижал ведущего к себе за плечи. Тот покорно прижался, прикрыв глаза и жадно вдыхая аромат дождя, исходящий от предмета обожания. — Я странно себя чувствую... У меня в первый раз такое... — Киун, у тебя, кажется, что-то на губах... — Не успел тот опомниться, как его увлекли в поцелуй. Ки ощущал, как одеяло под ним становится всё более и более мокрым... Точно придётся менять. — Извини, кажется это было твоё сомнение... Ты не против, что я его смахнул? — Усмехнулся бог. Ведущий тяжко выдохнул и обнял его за шею. — Вы помните, что написала Аматерасу-сама? — Помню... Неужели ты так не хочешь детей? — Я люблю детей. И тем более не отказался бы от наших, но... Шинки не должны присваивать себе бога... Это не правильно! — Ты уже присвоил... — Боги должны служить людям! — Ты тоже человек... — У Киуна не осталось аргументов. Он просто перестал противиться тому, чего хотели они оба. Те же тонкие пальцы, что держали его за подбородок, сейчас ловко избавляли бога от одежды. Это было как сон, и он тонул в этом сне, не желая просыпаться.       Бамбушечка нежно уложил своё облачко на живот, проводя рукой по спине, чем вызвал волну мурашек. Киун нагнулся вперёд, подставляя голую шею и плечи. Таке не мог не воспользоваться возможностью и аккуратно поцеловал его. Потом ещё раз. И ещё. Облачко дрожало и усердно зажимало себе рот ладонью. Бамбушечке это не понравилось. Он стал водить рукой, в поисках особенно чувствительных зон. Когда рука бога прошлась по попке, ведущий невольно ахнул. Этого было достаточно, чтобы богу войны понять, куда бить. Он стал медленно водить пальцами по характерному цветочку. Облачко чувствовал себя слишком униженным и решил восстановить справедливость. Его тонкие пальчики застали бога врасплох. Понимая по усиливающимся запахам, что они затянули с прелюдией, парочка перешла к активным действиям. — Потерпи немного... — Всё впорядке, я уже опытный, — Усмехнулся Киун, но тут же из его рта вырвался короткий стон. Бог грома побоялся сделать лишнего и на какое-то время завис. — Всё в порядке, ты можешь войти глубже. — Ты уверен? — Да, я привык, — Таке медленно задвигался. Комната заполнилась сдавленными стонами, а те, кому посчастливилось соседствовать с ведущим, ушли ночевать к друзьям. Только Секиун внимательно слушал эти стоны. Зайти и наругать их? Нет. Уснуть? Нет... Вздрочнуть? Ну, это можно.       Утром сладкая парочка разбрелась по комнатам от греха подальше. Вдруг опять накроет. Не успел Такемиказучи снова улечься на подушку, как вспомнил: — Старик!