Глава 11 «Сердце матери или… детские неожиданности»
Услышав чей-то хохот и ощутив как буквально волной прошла сквозь все близлежащее пространство сильнейшая магия, Молли, Лючия и все присутствующие дети сразу притихли, даже маленькая Джинни перестала капризничать.
— Что… — начала было Молли, оглядываясь вокруг, но её опередил Дин.
— Сэмми! — закричал он, выскакивая в коридор.
— Билл! Присмотри за всеми, никуда не выходите! — быстро крикнула она на ходу, выбегая вслед за Дином.
Лючия тоже молча последовала за ними с палочкой наготове, данные клятвы и обеты буквально заставляли её бежать.
Долго искать Сэма не пришлось. Рядом с открытой дверью в коридоре, откуда слышался какой-то нездоровый смех, мать и сын остановились.
— Августа? — удивлённо воскликнула Молли, заметив стоящую в дверях давнюю знакомую. — Что с тобой?
Оглянувшись, пожилая женщина лишь кивнула головой в сторону палаты и чуть посторонилась, открывая Молли и Дину обзор, не в силах пока говорить, хотя и прекратила смеяться, пытаясь взять себя в руки.
Взору Молли открылась дивная картина: давно и безнадёжно потерянные Фрэнк и Алиса полусидели на больничных койках, удивлённо оглядываясь вокруг, в то время как целитель хлопотал над её…
— Сэмми! — воскликнула Молли, подбегая к мальчику и обнимая его. — Это… — она снова неверяще посмотрела на очнувшихся, — … ты?
— Да, мам, так получилось… — немного растерянно ответил мальчик.
— Потрясающе! — пробормотал целитель, его глаза зажглись азартом и исследовательским интересом. — Никогда ещё с таким не сталкивался! Да, ещё и не единого признака истощения, а…
Но тут в палату зашла Лючия, услышав конец фразы, она решила сразу же приступить к главному, крепко запечатав дверь заклинанием за собой и втолкнув заодно не очень вежливо внутрь Августу Лонгботтом, так и стоявшую в проходе.
— Прошу прощения, — извинилась она перед пожилой женщиной за свою грубость, — Но думаю, что лучше сразу дать клятву о неразглашении, верно Молли? — она многозначительно посмотрела на миссис Уизли.
— Что? Ах, да, верно. Целитель э-э…
— Торренс, Джейкоб Торренс, мадам, — с любопытством ответил на её невысказанный вопрос невысокий лысеющий мужчина. — Что именно вас не устраивает и почему нужна клятва?
— Боюсь, мы не можем сказать, Главный целитель Сметвик в курсе и ведёт мальчиков, а нам необходима клятва о неразглашении всего, что тут случилось, равно, как и о результатах ваших выводов после диагностики моего сына, — неожиданно твёрдо ответила Молли, еще крепче обнимая Сэма и стоящего рядом с ним, Дина. Едва не потеряв одного ребёнка сегодня, она была твёрдо намерена любой ценой уберечь другого. Где-то проявилась сейчас в личности Молли и резко подняла голову истинная чистокровная ведьма Прюитт, унаследовавшая фамильное упрямство и готовность идти к намеченной цели до конца, невзирая на препятствия. В каждом её жесте, движении и даже в недавней речи звучали фамильные бескомпромиссные интонации. Сами собой расправились плечи, гордо выпрямилась спина урождённой дочери Прюитов, в роду которых испокон веков рождались самые отчаянные воины и воительницы, где девочек сызмальства обучали драться наравне с мальчиками. Молли неуловимым движением подтолкнула сыновей к Лючие, будто боялась, что их сейчас отберут. Что-то новое появилось в её поведении: этакая хищническая грация и отчаянная и безграничная готовность защищать своих детей матери… непреклонная, инстинктивная и пугающая.
Отчего всем взрослым магам в палате стало как-то неуютно, будто оказались заперты в тесной клетке с рыжей львицей, готовой накинуться на любого, кто приблизится к её детенышам. А Дин и Сэм с удивлением взирали на неё, будто впервые увидели, такую беспощадную и неумолимую.
Никогда ещё двойняшки не чувствовали такой… защищенности. Почему-то для них это было очень важно. Дин и Сэм очень любили свою вечно замотанную, но любящую и ласковую маму, но вот с такой стороны она ещё при них никогда не раскрывалась.
Ох, не зря говорят, что не нужно злить рыжеволосую ведьму, особенно, когда речь заходит о безопасности её детей. Даже без палочки Молли выглядела сейчас весьма впечатляюще, всем сразу стало ясно, что без клятвы никто отсюда просто живым не выйдет. Молли готова была убить ради этого. В ее рыжих волосах заискрились маленькие молнии, готовые взорваться магией и обрушиться на любого, кого она сочтёт угрозой для своего ребёнка. Маги вообще гораздо лучше чувствовали такие нюансы, чем обычные люди. Как будто невзначай, рядом с ней встала Лючия, ловко поигрывая палочкой в обманчиво расслабленной позе, но всем было ясно: отказов эти женщины не примут.
Как авроры, прошедшие обучение, Фрэнк с Алисой без труда узнали одну из базовых боевых стоек в связке бойцов. Внешне ничего особенного, стоит и стоит, но в любой момент готовая к бою из такого удобного положения, вскинуть руку с палочкой и атаковать. Почему-то все сразу вспомнили, что в не таком уж и далеком прошлом до замужества Молли была отличной дуэлянткой, не уступающий печально известной Беллатрикс Лейнстрандж, и любимицей Флитвика, возлагающего на неё большие надежды. Правда, после поспешного замужества и беременности Молли отказалась от занятий, решив посвятить себя семье и детям.
— Но, мы даём обет о непричинении вреда пациенту… любому пациенту, — немного испуганно попытался успокоить её целитель. Второго такого мощного магического всплеска, направленного не на исцеление, а разрушение, стены палаты могли и не выдержать, не говоря уже о находящихся внутри живых людях. Похоже, у ведьмы не было палочки, что было ещё хуже. Волна сырой магии могла просто разнести эту палату и часть этажа.
— Поверьте, у нас есть очень веские причины! — решительно перебила его Молли, теперь не только в волосах искрились молнии, но и глаза ведьмы светились колдовским огнём. Всё её тело пронизывала магия, готовая в любой момент обрушиться на любого, кого сочтёт угрозой.
Заметив, что Молли уже трудно себя контролировать, Лючия успокаивающе положила руку ей на плечо, потихоньку вливая туда магию, успокаивающую и настраивающую на мирный лад, — Спокойно, Молли, никто пока не отказывается.
— Да, конечно, — Молли потихоньку приходила в себя, сделав несколько глубоких вздохов, выпила предусмотрительно наколдованный Лючией стакан с водой.
— Августа, — обратилась она к давней знакомой. — Нигде ни при каких обстоятельствах не должно упоминаться об участии в чудесном выздоровлении моего мальчика. От этого зависит его жизнь!
— Ну, хорошо… — ответила немного удивлённая и шокированная от невольной демонстрации магической мощи, миссис Лонгботтом. — Ты только не нервничай, Молли. Если так, я согласна, но ты ведь позволишь мне как-то отблагодарить … э-э… Сэма. Тебя ведь Сэм зовут, правильно? — обратилась она к мальчику, вернувшему её сына и невестку практически с того света.
— Не стоит благодарности, мэм… — скромно ответил мальчик, ещё сильнее прижавшись к маме.
В данный момент его одновременно обнимали мама и Дин, и он невольно расслаблялся, доверчиво раскрывая в ответ своё сердце и душу. Не совсем осознавая опасность, он просто интуитивно наслаждался сейчас теплом, ощущением безопасности и поддержки от рук мамы и Дина. Так, будто боялся всё это потерять в одночасье… почему-то.
Откуда взялся этот страх мальчик не знал, но сейчас ощущал, что он уходит, тает, как весенний снег на солнце, превращаясь в ручей и утекающий из его души навсегда.
— Поверь, очень даже стόит! — с чувством ответила Августа. — Ты мне вернул семью, мальчик. Признаю за собой долг жизни перед тобой!
Миг и серебристая ниточка магии, которая, казалось, соткалась из воздуха, обхватила запястье миссис Лонгботтом. Другая — зелёного цвета оказалось на запястье Сэма. Спустя несколько секунд, магические «браслеты» впитались в кожу и стали невидимыми.
— Клятву, мэм, — напомнила Лючия, — Если вы действительно желаете добра этому мальчику. И с вас, леди и джентльмены, тоже, — добавила она, посмотрев на пациентов в кроватях и целителя.
Алиса и Фрэнк Лонгботтомы сейчас с любопытством и удивлением наблюдали за происходящим, пытаясь понять, что вообще тут творится.
— Да, конечно, — Августа не стала больше испытывать терпение Молли. Несмотря на недавнюю почти неприкрытую угрозу, она была так рада и взволнованна нежданному исцелению, что готова была сейчас поклясться в чём угодно, — Я Августа Лонгботтом, клянусь своей магией, что ни словом, ни делом, никаким либо иным способом не расскажу никому о том, как и кто исцелил моего сына Фрэнка Лонгботтома и мою невестку Алису Лонгботтом. Магия мне свидетель!
Все присутствующие заметили лёгкое дуновение и небольшую вспышку, мелькнувшую на конце палочки старой волшебницы, тем самым подтверждая данную клятву.
— Я, Джейкоб Торренс, клянусь своей магией, что… — тут же начал давать клятву и целитель, почти слово в слово повторив предыдущую речь, с поправками на имена родственников Августы и упоминанием ещё и о невозможности обнародовать его выводы от диагностики. Слава Мерлину, никаких документальных подтверждений не было. Теперь ни легименция, ни думосбор не смогут раскрыть эту тайну. Его палочка тоже сверкнула.
Потом хотел поклясться и Фрэнк, но в горле пересохло, да и палочки у него с Алисой давно не было, и он просто был не в состоянии много говорить. Целитель любезно наколдовал ему воду и подал трансфигурированный из фантика на тумбочке стакан. Августа одолжила сыну свою палочку.
Так же целитель помог и дал попить Алисе, пока Фрэнк говорил слегка охрипшим голосом слова клятвы.
Прочистив горло, Фрэнк клялся, не совсем понимая, что случилось, но он привык доверять матери, раз Железная Августа, как её называли за спиной, клянётся и просит такой же клятвы от них, весьма безобидной, надо сказать, то почему бы и нет? А потом наедине дома он подробно расспросит маму обо всём случившемся.
Когда он закончил с клятвой, Алиса вдруг резко замерла, как будто вспомнила что-то важное, выронив из ослабевшей руки недопитый стакан. Вода разлилась на одеяле, но она, кажется, этого даже не заметила.
— Невилл! — воскликнула с ужасом молодая женщина, быстро вскакивая с кровати — Где мой сын?! Что с ним? Его убили Пожиратели?!
— Нет! Успокойся, дорогая! — тут же ответила ей Августа. — Он дома, жив и здоров!
— Тогда почему его тут нет?! — закричала почти в истерике Алиса. — Что вы от меня скрываете?!
Целитель и все присутствующие вздрогнули. Вот только двух перепуганных мамаш и их магический всплесков, в тесном помещении для полного счастья и не хватало.
Потребовалось какое-то время и одна порция успокоительного зелья, предусмотрительно носившего его всюду с собой целителя Торренса, чтобы наконец-то успокоить и Алису, убедить её, что с сыном всё в порядке, просто остался дома под присмотром домовых эльфов. Когда молодая женщина успокоилась достаточно, чтобы нормально мыслить, с неё тоже взяли клятву.
Быстро осмотрев двоих очнувшихся безнадёжных, казалось бы, пациентов, целитель с облегчением вынес вердикт, что они оба вполне здоровы и могут выписаться и спокойно набираться сил уже в стенах родного дома. Кто больше обрадовался такой новости: Алиса, не до конца поверившая, что с сыном всё в порядке, и жаждущая лично в этом убедиться, Августа или сам целитель, что может, наконец-то покинуть небезопасное помещение с двумя перенервничавшими и готовыми буквально разнести всё вокруг ведьмами — было трудно определить.
Ситуацию делало опасным ещё и то, что обе они сейчас были без палочек. Как известно, волшебная палочка была неким концентратором, помогающим волшебнику или ведьме лучше себя контролировать и сливать излишки такой вот сырой магии в палочку, где они накапливались, преобразуя потом и реализуя её в заклинаниях и просто колдовстве. А вот без неё…
Если детские выбросы и были относительно безобидны, в силу того, что резерв ребёнка до одиннадцати лет ещё продолжал формироваться, то стихийный выброс взрослого мага, нес гораздо более фатальные и разрушительные последствия, как для самого колдующего, так и для окружающих.
Сердечно поблагодарив Молли и Сэма, леди Лонгботтом поспешила вслед за целителем, уводящим всех троих в свой кабинет неподалёку с работающим камином. Никто из семейства Лонгботтом не желал лишний раз привлекать ненужного внимания выходом через парадный вход, где всегда толпился в очереди народ. Августа выходила последней из палаты, поспешно отвернувшись, в её глазах предательски блеснули слёзы.
Иногда и Железная Августа может позволить себе поплакать от радости…
***
Оглушённая и слегка дезориентированная Алиса не очень удачно выпала из камина вслед за Августой и Фрэнком, впрочем, её муж тоже отвык от каминных перемещений за столько времени. Не устояв, она совершенно не изящно растянулась на полу. И тут же почувствовала маленькую теплую ладошку на спине.
Приподнявшись, Алиса увидела маленького мальчика, лет трёх на вид, немножко полноватого со светлыми волосами, как у Фрэнка, но также, как у неё слегка вьющимися. Не совсем понимающий, что это за тётя вывалилась из камина и лежит на полу, Невилл с любопытством подошёл к Алисе. Когда она подняла голову и взглянула на него, мальчик вспомнил, как недавно пыталась обучить его начальным навыкам хороших манер Августа, и немного неловко протянул ей руку, чтобы помочь подняться.
— Невилл! — растроганно и немного растерянно всхлипнула Алиса и со слезами на глазах, обняла мальчика. — Я твоя мама… Прости меня, сынок, что так долго… — дальше она, не в силах говорить, просто расплакалась.
Немного растерянный и не совсем понимающий, что это за непонятная незнакомка его обнимает и плачет, Невилл замер от неожиданности, но тут он вдохнул запах её волос, такой смутно знакомый и успокаивающий…
Маленький мальчик начал вспоминать светловолосую женщину, поющую ему колыбельные песни, ласково его целующую, купающую с разноцветными уточками в ванной… Когда-то он очень сильно скучал по ней, звал, но со временем привык и начал уже постепенно забывать. А сейчас знакомый запах и объятья напомнили ему о…
— Мама? — немного удивлённо и даже неуверенно уточнил Невилл.
— Да, малыш. Я так соскучилась по тебе, — сквозь слёзы прошептала ему Алиса, целуя его в щёку, точно также, как в его воспоминаниях.
Стоявшие чуть в стороне Августа и Фрэнк смущённо переглянулись, боясь вмешаться и потревожить этих двоих.
— А ты кто? — спросил Невилл с любопытством посмотрев через плечо мамы на Фрэнка.
— Я твой папа, Невилл, — только и сумел ответить Фрэнк.
Мальчик пригляделся. Этот мужчина тоже показался ему знакомым.
— Мичка… — тихо проговорил мальчик.
— Верно, мишка. Ты его помнишь? Я подарил его тебе, на День Рождения, — немного хрипло проговорил Фрэнк, не сводя глаз с сына, так сильно похожего на него. Почему-то у мужчины защипало глаза. Там, в кабинете у доктора им с женой объяснили, что прошло уже больше года, но узнать и увидеть своими глазами сильно подросшего ребёнка… Последний раз, когда они виделись, Невилл ещё не разговаривал.
Вместо ответа мальчик поднял руку, в которой держал сейчас весьма потрёпанного и уже с начавшей отрываться левой передней лапой плюшевого коричнево мишку, явно любимого. Судя про потёртому виду, мальчик им часто играл.
— Сомалься, не говолит… — немного картаво ответил он, отходя от Алисы и доверчиво протягивая игрушку Фрэнку.
Присев на корточки, чтобы быть на одном уровне с глазами малыша, Фрэнк с растерянной и радостной улыбкой взял игрушку.
— Ничего, папа починит… — только и сумел хрипло ответить он, чувствуя, как из глаз предательски текут слёзы.
Наблюдавшая за воссоединением семьи, Августа тихо и незаметно вышла из гостиной, решив дать возможность родителям побыть наедине с сыном.
Малышу и им это сейчас нужнее, а потом, когда они немного успокоятся и привыкнут друг к другу, она сможет наверстать упущенное: побыть с Фрэнком и помириться с Алисой.
Жаль, что родители бедной девочки не дожили до этого дня. Отец умер, когда она училась на старших курсах ещё в школе, а у матери просто не выдержало и без того слабое сердце, и через два месяца после нападения на Лонгботтомов она умерла от сердечного приступа, прямо на пороге больничной палаты, когда пришла навестить дочь. Правда, успела составить завещание, где всё оставляла Августе с условием, что она позаботиться и будет оплачивать содержание и лечении своей невестки в «Мунго». Больше родственников, готовых позаботиться об Алисе и взвалить на себя это бремя не нашлось. Как же хорошо, что теперь оставшиеся деньги не уйдут на оплату счетов и бесполезного лечения, а пригодятся вновь воссоединившейся семье.
***
Вслед за целителем и тремя Лонботтомами из палаты вышли Молли, Лючия и Сэм с Дином. Женщины вернулись в палату к детям. Там их уже с нетерпением ждали.
— Мам! — только что санитары приходили и отлевитировали сюда Рона! — воскликнул Чарли, указывая на появившуюся новую койку, где сейчас лежал пока ещё без сознания, обмотанный бинтами трёхлетний мальчик.
— Ронни! — Молли бросилась к нему.
— Он пока спит, санитар сказал, что он только после завтра придёт в себя. А ещё нас на осмотр записали к Дженкинсу, через час нам надо быть в кабинете двести семь. Они нас с целителем Сметвиком хотят вместе посмотреть на наличие ментальных закладок и вообще. А ещё тебя звали поучаствовать, тётя Лючия, — добавил Билл, обращаясь к сицилийке. — Сказали, чтобы ты нас сопроводила, заодно и помогла им в работе.
— Ладно, — согласилась девушка, устало плюхаясь на свободную так и нерастеленную ближайшую кровать. Наверно, она предназначалась для Молли, но та себя чувствовала нормально, и валяться в постели не собиралась.
— Надо бы детей на прогулку вывести, а то к вечеру на головах стоять будут, — проговорила Молли. — Не понимаю, зачем нас держат тут? Я не ранена, нормально себя чувствую, да и дети тоже… почти — добавила Молли, посмотрев на Рона.
— В дом вас всё равно пока не пустят, — ответила Лючия. — Он опечатан, там сейчас авроры и невыразимцы всё расследуют и изучают. Да, и небезопасно тебе пока там находиться с детьми.
— Ну, по крайней мере, я буду ближе к Ронни и Артуру, — вздохнула Молли, так и не отойдя от кровати своего младшего сына.
Выглядел мальчик неважно. Весь замотанный в пропитанные специальными заживляющими зельями бинты, свободными участками были лишь нос, рот и глаза, сейчас закрытые. Его грудь медленно поднималась и опускалась в такт дыханию. Всё остальное было закрыто бинтами. Мальчик от этого походил на маленькую мумию. И от такого сходства Молли становилось не по себе, как от дурного предзнаменования.
Лючия уже успела объяснить старшим детям, что Сэм исцелил двоих, но со свидетелей взяли клятву о неразглашении, так что все в порядке.
— Надо было тебе его дождаться, Сэмми, — сказал Дин, кивнув в сторону младшего брата. — Исцелил бы нашего Ронни, а не… а кого он исцелил, мам? — запоздало поинтересовался он у Молли.
— Это Фрэнк и Алиса Лонгботтомы, в почти тот же день, когда пал Тот-Кого-Нельзя-Называть, оставшиеся тогда на свободе Пожиратели: Лейстранджи и Барти Крауч младший пробрались каким-то образом к ним в дом и долго пытали «Круцио». Они хотели выяснить, куда сгинул их лорд. Не знаю, правда, с чего это они решили, что Лонгботтомы в курсе. Может, потому что те были аврорами? Как и Джеймс Поттер? — вздохнула Молли. — В общем, они так долго были под пытками, что в итоге их разум полностью закрылся, и они перестали реагировать на любые внешние раздражители. Они стали практически, как овощи. Уже больше года они так лежали, вроде бы живые, но… ей Мерлин, как после поцелуя дементора. Считай, одни оболочки и остались. Хорошо, что Невилл в это время у бабушки гостил, иначе бы и его тоже… — зябко повела плечами Молли. — Ладно, мальчики, не будем о грустном, теперь у Невилла, наконец-то будут родители, а у Августы — сын.
— А невестка? — с интересом спросил Сэм.
— А с ней они не ладили. Августа была против этого брака, считала, что Алиса слишком простая и бедная для её мальчика, — ответила Молли, — в общем, типичная свекровь… Признаться честно, я даже удивилась, что она оказалась единственной из всей родни, готовой позаботиться и ухаживать за ней, навещать в больнице, когда родная мать этой девочки умерла… даже с завещанием на ее имя — это слишком большие расходы, вряд ли бы ей этого хватило даже на ближайшие три года… — тут она спохватилась, осознав с кем сплетничает.
Почему-то Молли часто забывала, что её двойняшкам только пять. Иной раз они казались гораздо взрослее не только Билла, но и даже Артура. А ещё… почему-то Молли не могла им в ни в чём отказать, если мальчикам что-то было очень нужно. Раньше она воспринимала это просто как свою материнскую слабость, но сейчас задумалась. К чести Дина и Сэма они ничего особенного и не требовали, но …
— Мама! Я хотю какать! — громко оповестила всех присутствующих Джинни.
— А… что? — сбилась со своих мыслей Молли. — Да, конечно милая, пошли в туалет.
— Не хотю в туалеть! Хотю в свой голсок! — запростестовала двухлетняя малышка, даже головой помотала, замахав ручками на манер «крылышек» — верный признак того, что грядёт скандал, если малышка не получит требуемое.
— Но, Джинни, милая, мы пока не можем попасть домой за твоим горшком, — попыталась уговорить её Молли, мысленно в который раз сожалея о так неосмотрительно оставленной в «Норе» палочке. Как просто бы решилась сейчас проблема банальной трансфигурацией. — Почему ты не хочешь сходить в туалет, как большая девочка? — попыталась она немного польстить дочери.
— Там дылка больсая! Дзинни бум в ямку!
— Э-э… я тебя подержу над туалетиком, милая.
— Неть! Хотю голсок! — громко закричала Джинни.
— Вот, Молли, возьми мою палочку и трасфигурируй ей горшок, — пришла ей на выручку Лючия, протягивая свой инструмент.
Искренне поблагодарив её, Молли с облегчением сделала горшок из какого-то поломанного гвоздика, который валялся в углу.
В примыкающей к палате уборной Молли обнаружила новую проблему: цвет… детской неожиданности был странновато-зелёного цвета и пахло от него… Нет, такое и так-то не благоухает, но тут исходил какой-то новый тяжёлый запах. Молли едва успела подмыть дочку, как девочка схватилась за животик и моментально снова всё выдала прямо в штанишки, даже не успев добраться до горшка.
Мысленно Молли только за голову схватилась: от непривычной больничной пищи у двухлетнего ребёнка теперь расстройство желудка. И зачем только уговаривала её поесть? Хотела как лучше, думала, сытая малышка будет поспокойнее, чем голодная. Неудивительно, что она потом так раскапризничалась, наверняка и животик болел, а она не поняла этого, и не догададалась сказать.
Надо бы Лючию попросить принести какой-нибудь еды из привычного рациона Джиневры. Тут, похоже, еда для девочки не годится.
Быстро очистив «Эванеско» одежду и Джинни, Молли, на всякий случай, подождала ещё немного, не торопясь одевать дочку. Спустя какое-то время всё снова повторилось. Правда, теперь Джинни запачкала лишь горшок.
Наколдовав снова «Эванеско», Молли выглянула из туалета. — Дин, милый, попроси кого-нибудь из няничек принести для Джинни зелья от расстройства желудка.
— Не вопрос, — ответил Дин, выбегая в коридор.
— Покакава! — послышался за её спиной жизнерадостный голосок дочери.
Обречённо вздохнув, Молли снова скрылась за дверями уборной.
