Самый любимый в жизни персонаж

      Шок не вернулся вместе с воспоминаниями, которые память старательно прятала в тёмном уголке, чтобы защитить мозг от переизбытка ненужных, плохих ощущений. Только страх. Маринетт вспомнила глаза, зелёные, как изумруды, и такие же холодные, не изменившие ледяное спокойствие и присущую вампирам надменность, когда натолкнулись на неё взглядом. Мариетт вспомнила отвратительный звук вытекающей из тела в рот вампиру крови и невольно представила, как это должно ощущаться. Наверняка больно. Она невольно тронула шею в том месте, к которому у девушки в переулке присосался вампир. — Прежде чем ты что-то спросишь, — начала Алья, прекрасно зная, что сейчас отошедшая от шока Маринетт начнёт сыпать вопросами. — Это был сын Габриэля Агреста. Того самого, — поспешно добавила она, увидев в глазах подруги прибавившийся вопрос. — И… Часто он так… — Дюпен-Чен сделала непонятное движение второй рукой в воздухе, подыскивая слово. — Развлекается? — Нет, только по праздникам, — отшутилась Алья. На самом деле вампирам было разрешено питаться людьми раз в месяц — ровно столько им нужно для нормальной жизни. Это правило успешно обходилось, потому что некоторые люди сами лезли под клыки, отдавая небольшую чашку крови. Чтобы не умереть, но почувствовать укоризненный взгляд смерти. Плюс, говорили, секс с вампиром — незабываемое удовольствие. — И какой сегодня? — недоумённо спросила Маринетт. — Э-э… Именины чьи-нибудь… Да что тебе так интересно? — Не знаю.       В принципе, она не соврала. Наверное, хотелось сосредоточиться хоть на чём-нибудь, кроме зелёного гипнотизирующего кошачьего взгляда и хлюпающего звука, с которым высасывают кровь. — Ладно, — возвестила Алья, хлопнув в ладоши. — Пошли, отведём тебя наконец домой.       Путь из медцентра был быстрым и проходил под многочисленными тентами, укрывающими от дождя. Ливень всё-таки пошёл, пропуская сквозь себя запахи листьев, цветов, свежести и совсем немного крови. Маринетт решила, что у неё всё ещё глюки на фоне недавнего потрясения. Забежав в булочную, девушки отряхнулись, отжали намокшую ткань и, повинуясь приказу Сабин, пошли переодеваться и класть вещи в стирку. Маринетт предложила подруге переночевать у неё, на что та торжественно согласилась, и они спустились вниз, чтобы сообщить об этом родителям Дюпен-Чен. Сабин и Томас дружелюбно согласились, особенно когда узнали, что сегодня видела их дочь. — Итак, — сказала Алья. Маринетт её рассматривала, с ужасом представив, что было бы, если бы в том переулке была Сезер. Картина, как вампир с кошачьими глазами высасывает её подругу и насмешливо не отводит взгляд от самой Маринетт, упорно лезла в голову. — Ты меня услышала вообще? — А? Да! Конечно! — тут же оживилась Дюпен-Чен. — Знаешь, я абсолютно согласна! Иначе и быть нельзя!       Алья недоверчиво сощурилась и практически пропела: — Да-а-а?       Маринетт усиленно закивала, нацепив улыбочку. Сезер всегда говорила дельные вещи. Жалко только, что её блог не читало достаточное количество народу, чтобы она имела какое-то влияние на массы. — Ну ладно, — Алья вскочила с дивана и пошла к шкафу. — Тогда собираемся. Что у тебя тут есть, что я могу одолжить? — В- в смысле? — Ну так ты же согласилась со мной? — Да… — теперь настал черёд Маринетт подозрительно щурить глаза. — Тогда никаких возражений: мы идём в клуб!

***

      Музыка гремела даже за пределами здания, к которому Алья всю дорогу стойко тащила подругу. Родители Маринетт благополучно не заметили ухода девочек, отправившись спать за несколько десятков минут до их выхода, плюс Сезер и Дюпен-Чен старались собираться и идти настолько тихо, насколько можно, даже колокольчик на двери сняли и спрятали, чтобы не звенел, когда открывается дверь. — И как мы пройдём? — спросила Маринетт, глядя на огромную линию очереди, уходящую за угол и практически не двигающуюся. Где-то в глубине души девушка понадеялась, что подругу это остановит, и они спокойно вернутся в булочную спать. Сезер, тем не менее, уверенно направилась к охраннику под возмущение тех, кто стоял впереди. — Куда? — ожидаемо спросил амбал, скрестив руки. — Я подруга Нино Ляйфа, — громко, чтобы перекрикнуть музыку, сказала Алья и притянула Маринетт поближе, как бы сообщая, что они должны идти вместе. А может, чтобы было потеплее: футболки на бретельках и бриджи особо не согревали. — Он нас ждёт.       Охранник что-то соображал, после проверил в записной книжке («как старомодно!» — подумалось Маринетт) и, наконец, произнёс: — Не поступало никаких распоряжений.       Алья изобразила удивление и гнев, на лице Маринетт отобразилось недоумение, потому что кто такой Нино Ляйф она не знала. Охранник, видимо, расценил это по-своему. — Пропустить не могу. — Ладно, — обиженно произнесла Алья. — Хорошо. Тогда сам объяснишь Нино, почему мы так и не прошли, и он не дождался своей крови.       Амбал что-то пробурчал, но вспустил их, когда Сезер сделала вид, что собрается уйти. — Вот так пройдём, — с улыбочкой сказала рыжая. Вернее, прокричала на ухо, потому что на них обрушилась лавина музыки, оглушающей, перебивающей стук сердца басами и заставляющей мозг в панике биться в черепной коробке, пытаясь сбежать от игл и острых нитей звуков. Тела двигались в такт и не очень, мигающий прожектор вызывал ощущение, что перед глазами быстро сменяются кадры чёрно-белой плёнки. Свежий воздух сюда, очевидно, не проникал, оставляя танцующих дышать спёртым запахом пота и алкоголя. У Маринетт закружилась голова, пока подруга протаскивала её всё глубже внутрь.       Алья приветственно махнула кому-то рукой, и Дюпен-Чен с удивлением поняла, что та поздоровалась с самим диджеем. Откуда она его знает, правда, спросить не получилось бы, скорее связки разорвались бы. Алья привела их к барной стойке и знаками что-то заказала. Музыка плавным звуком сменилась следующей композицией, свет сменился ей в тему, начав поливать цветами радуги толпу. Маринетт оглянулась на проход в туалеты — там какие-то парень и девушка, и не подумав уединиться, чуть ли не съедали друг друга в поцелуе. Дюпен-Чен отвела взгляд в сторону, снова задумавшись о том, насколько ужасной была эта идея и почему она вообще не решила остаться дома, отбиваясь от идеи Альи до победного.       Сезер тем временем протянула стакан с мутной красной жидкостью и лимонной долькой, выглядывающей из неё. Маринетт решительно помотала головой. Ладно ещё у них не спросили документы при входе, что удивительно, но распивать алкогольные напитки она точно не собиралась. Алья наклонилась и что-то прокричала. Музыка ожидаемо поглотила слова, и Маринетт показала знаками, что не слышит. Алья придвинулась ещё ближе и на этот раз прокричала прямо в ухо. — Оно безалкогольное! — донеслось сквозь крик солиста. Маринетт всё равно помотала головой. Алья пожала плечами и, выпив свой собственный коктейль, отправилась в толпу. Естественно, потащив за собой Дюпен-Чен.       Сначала Маринетт было жутко некомфортно. Ни одного лишнего сантиметра, чтобы двинуться в сторону, все вокруг двигались в собственном ритме и, кажется, только и ждали, когда девушка начнёт танцевать, чтобы посмеяться над её нелепостью. Кто-то наступил на ногу, толкнул, потом с другой стороны, с третьей, и Маринетт обнаружила, что начинает вливаться в общий ритм, пытаясь не заработать новые синяки. Мелодия снова сменилась, из колонок загремела новая песня, которая держалась последние несколько дней на верхних строчках чарта. Толпа начала двигаться активнее, и Дюпен-Чен отдалась всеобщему потоку. Потому что песня ей нравилась. И потому что так она не выделялась, рискуя быть затоптанной.       Музыка вела прочь от всевозможных забот, заставляя забыть тёмный переулок, зелёные глаза и то, что родители могли в любой момент обнаружить, что они не дома. Музыка словно смеялась в уши своим повторяющимся техно мотивом, не понимая, зачем вообще о чём-то в такой вечер думать. Микс звуков нарастал, и Маринетт обнаружила себя в кругу совершенно незнакомых людей, улыбающихся ей и друг другу как старым знакомым. У пары из них Дюпен-Чен увидела клыки, у ещё одного треугольники на руке. Но ей было неожиданно наплевать. Под припев Маринетт уже прыгала чуть ли не выше всех, ощущая себя каплей в мощной волне энергии. Альфа, омега, вампир, человек — не имело значения, кто находится рядом с ней, пока они беснуются одним существом.       Тем временем за Маринетт, не обращая внимания ни на кого другого, следила пара изумрудных кошачих глаз.