***
Год и пять месяцев от точки отсчёта
Болгария, Варна
То, с каким восторгом Юджи выбежал из аэропорта, нагруженный двумя походными рюкзаками, после почти тридцатичасового перелёта, возмущает. То, как энергично его поддерживает Годжо, неся на плече лишь лёгкую деловую сумку, просто невероятно бесит. Казалось, Мегуми единственный, кто предпочёл бы отправиться в отель прямо сейчас, но звонкий голос Юджи выбивает его из дум: — Каменные леса? Или, может, Калиакра? — И то и другое, а потом отправимся в местный музей. Впереди они с Годжо тыкали в карту и бурно делились мыслями, пока чёрный лимузин не подъехал встретить их. Один из вышедших крепких молодых людей уже открыл багажник, но прежде, чем он успел предложить свою помощь, Сатору, не прерывая обсуждения, закинул сумки в багаж и услужливо встал у дверцы, ожидая, пока его ученики усадятся. — Посмотрим, но, честно говоря, я не очень хочу в соборы, — он — с повязкой на глазах! — подмигнул охраннику, и тот сел на дальнее сиденье автомобиля, разделённого на три секции. В самой большой из них расположилась троица магов. — Как насчёт зоопарка? Когда они подъезжали к отелю, Фушигуро, на коленях которого устроился заснувший Итадори, уже начал выходить из дрёмы. Сам он, кстати, грешно посмел использовать Юджи как подушку. Лёгким потряхиванием за плечо Мегуми стал будить друга, но Годжо его остановил, убедив, что сам справится. Лишь немногим позже он увидел, как Сатору, как ни в чём не бывало, нёс на плече все сумки из багажа, держа при этом на руках Юджи. Его довольное лицо и гигантские, непропорционально огромные для человека шаги неосознанно привлекали внимание Мегуми, чтобы тот, очевидно, позавидовал, ведь свой рюкзак, как и своё тело, ему пришлось тащить до кровати на своих двоих. Им выделили два номера — один, как они определили, для студентов, второй — для Сатору, ибо только в одном из номеров оказалась огромная двухместная кровать, и то на которой Годжо полностью помещался лишь под углом. Гостиница оказалась весьма неплохой, Мегуми бы даже сказал «отличной», учитывая, что в подобного рода местах он бывал намного реже Сатору. Номера просторные, изысканный ремонт, всё по европейским стандартам — их родное общежитие не идёт ни в какое сравнение с тем, где им предстоит жить ближайшую неделю. Оказавшись в своей комнате, Фушигуро не нашёл в себе силы даже раздеться и убито упал на постель, пока в паре метров от него Годжо аккуратно укладывал на кровать беззаботно сопящего Итадори. «Вы не имеете права говорить, что у Вас нет любимчиков» — подумал Мегуми прежде, чем упасть в сон, и прежде, чем на него глянул его учитель. Убедившись, Годжо ослабил галстук и пошёл проверять наличие в своём номере наполненного мини-бара.***
Главные улицы любого большого города никогда не были скупы на брендовые магазины. Со всех сторон вывески, реклама и витрины только и кричали о том, что покупать что-либо необходимо именно здесь и нигде ещё. Мегуми скучающе обводил взглядом пестрящее окружение и громкие объявления на непонятном ему языке и, не находя в очередной раз ничего интересного, снова пялился в телефон. Итадори же то и делал, что всячески пытался его отвлечь, мотая из стороны в сторону и почти крича о том, в каком удивительном месте они оказались. Глядя на него, Фушигуро раз за разом ловил себя на мысли, что этот парень уж больно впечатлительный. Глянув на ситуацию с другой стороны, встреть он самого себя в подобной ситуации, то, пожалуй, назвал бы такого человека законченным дединсайдом. Вздрогнув от одной только мысли, что Юджи мог бы именно так о нём и подумать, Фушигуро убрал телефон и постарался вникнуть в их с Годжо диалог. — Ну хотя бы один! Ну же, учитель Годжо! — умолял Юджи, вновь состроив этот взгляд. — Извини, дорогой, но я не могу наплевать на желания единицы ради массы. Да, мне тоже невтерпёж прогуляться по этому торговому центру, но если Мегуми против… — Я за, — прервал оправдывающегося Годжо студент. — Отличная мысль. Погнали в тэ-цэ. Оба, видимо, деля одну клетку мозга на двоих, встали в ступоре чуть ли не по центру главного входа в вестибюль. Мегуми, изо всех сил не обращая на них внимание и старательно делая вид, что он не с ними, самостоятельно развернулся и пошёл ко входу. — Он это серьёзно. — Я не знаю? Тем временем Фушигуро разглядывал план здания, ища, на каком из восьми этажей располагается фуд-корт — единственное, что теоретически могло бы его тут заинтересовать. Обегая взглядом списки с названиями магазинов, он невольно задумался. Пакеты, куча потраченного времени, дорогущая еда только из-за того, что за аренду в таком месте необходимо отваливать бешенные деньги — всё это с каждой секундой раздумий отдавалось неприятно колющей болью в груди. В один момент Мегуми тупо уставился в пол, хмуря брови и пытаясь вернуть лицо, но его концентрации помешал повиснувшийся на его спине Юджи. — Ищешь, где присмотреть бельишко? — прозвенел он над ухом. — Дурацкая шутка. — Йо, ребята, мы идём или как? — уже с каким-то пакетом в руке позвал студентов учитель. Итадори что-то выкрикнул в ответ, таща за собой не особенно сопротивляющегося друга. Колкое чувство отступило. Грудь налилась благодарственным теплом. Когда Юджи смотрел на что угодно так, всё тело Фушигуро наполнялось энергией и чувством, что всё не так уж и плохо. Так ведь она сказала, да? Несколько часов брожения по торговому центру обернулись бюджету операции в стоимость двух пар брендовых кроссовок, одного сеанса ноготочков, обеда на троих, но по факту четверых, спонтанным проколом уха с последующей вставкой гвоздика и, наконец, платьем. Никто не спрашивал, они даже вместе его выбирали. Короткое, вечернее платье чёрного цвета с прозрачной накидкой на плечи. Консультант предложил присмотреть к нему дерзкие ботильоны, но все трое как один заверили его, что для дерзости она скорее наденет берцы. Платье было аккуратно сложено и убрано в самое безопасное место — рюкзак Фушигуро. — Устал? — Зевнул Итадори, располагаясь на диванчике, пока они с Фушигуро ожидали возвращения учителя с сеанса маникюра. — Есть немного. — Мегуми взболтал чай на донышке термоса и сделал глоток. Ухо побаливало, но терпимо; сапфиры — уверял Итадори — подчёркивают его глаза. — Итадори, слушай. — М? — Почему ты так настаивал, чтобы мы пошли сюда? Юджи неверяще уставился на Мегуми, но затем вспомнил, что это не он чаще, чем каждые две недели ходит навещать прах, вспоминая разные мелочи. Задумываясь об этом, он вообще не был уверен, что Мегуми считает на этот счёт — хочет ли тот на самом деле размышлять об этом, или, может, ему проще совсем от этого отстраниться. Может, его боль, о которой он почти не говорит, заставляет его плакать ночами в подушку, или, может, отсутствие пробежки по утрам позволяет ему не спать допоздна, а, может, его способы переносить такое вообще находятся за гранью представлений Итадори. Чем бы это ни было, ему, наверное, стоило спросить, прежде чем устраивать нечто подобное сегодняшней выходке. — Помнишь, как однажды она потащила нас с собой по магазинам, потому что еë отец выиграл в лотерею? — начал Итадори. Мегуми вспомнил тот случай, и продолжил за него: — Вечером она взяла с нас обещание, чтобы мы делали так хоть иногда. — Перекидывая термос из одной руки в другую. — Особенно если окажемся заграницей. — «И если меня с вами не окажется…» — «…жду сувениров». Минут через двадцать Годжо показался с глянцевыми голубыми ноготочками. Мегуми вслух отметил, что ему не идëт, но Итадори успел подбодрить, сказав, что это всë равно выглядит отлично. Стоит ли говорить, чьи слова Сатору пропустил мимо ушей. В отель они возвращались, параллельно обсуждая задание, с которым их троих сюда направили. Заключалось оно в том, чтобы найти шестнадцатый палец Сукуны и доставить его в Токио, но — что совершенно неудивительно — Сатору уже всë вместо них решил. Он определëнно не собирается давать начальству контроля над Юджи больше, чем они имеют уже сейчас; если он продолжит позволять им тянуть к «сосуду Сукуна» свои мерзкие руки, которые даже не станут пачкать после поглощения всех пальцев, ему точно не удастся спасти его. Откровенно говоря, он предполагал, что у него будет больше времени — никто не ожидал, что в одночасье Сукуна получит силу сразу пятнадцати пальцев — но тянуть время в поисках ему никто не мешал. Тем более, если речь заходит о том, чтобы променять их на один беззаботный день в другой стране — как один из тех, что мог бы быть среди прочих, если бы он и эти дети не были магами. Мегуми закрывает лицо ладонью, когда Юджи в очередной раз не может с разговорником в руках спросить «где здесь туалет?» — фраза, благодаря которой они вдвоëм обшарили три этажа в поисках уборной — а тот, в свою очередь, вымотано закрывает маленькую книжку и откидывается на спинку сиденья в лимузине. Годжо смеëтся его реакции и шутит о том, что однажды Итадори придëтся выучить эту фразу на всех языках, и тот, комкаясь, падает на колени Фушигуро — почти как вчера, только теперь не спит. — Не издевайтесь надо мной, учитель. — Пробубнело куда-то в предплечья. — Правда есть правда. — Вальяжно раскинул руки на спинке Годжо. Юджи наигранно разрыдался, почти утыкаясь в живот Фушигуро, пока тот, улыбаясь, старался не задеть его ворочающуюся туда-сюда физиономию. Он глянул на Годжо. Тот выглядел обычно. Даже присмотревшись он ничего не обнаружил. Это вселяло спокойствие. Вечер в отеле прошëл под просмотр фильмов в номере Годжо. Они решили устроить марафон короткометражек под тонну чипсов и несколько литров колы, хотя практически всë это в одно неприхотливое рыло выжрал один некий больно активный студент. Когда дело дошло до второго десятка лент, Фушигуро, ни с кем не посоветовавшись, уснул прямо посередине двухместной кровати между увлечëнным всë-таки больше фильмом, чем едой, Юджи, и совершенно не вникающим в сюжет и лишь для вида глядящим в экран Сатору. Во время титров, когда Итадори громко вздохнул и уже собрался громогласно обсуждать бушующие эмоции, учитель ткнул его в плечо, шикнул и указал взглядом между ними. Наудивлявшись то ли отсутствию выдержки смотреть всю ночь какую-то хрень, то ли вбитому в подкорку режиму, Юджи ехидно захихикал, встал с постели, отправился на первый этаж, спросил на ресепшене маркер — чтоб перманентный так перманентный — вернулся в номер, потëр ладонью у ладонь и под заговорщицкое хихиканье со стороны преподавателя нарисовал весьма дурацкую, совершенно не понятно что выражающую рожицу на лице умиротворëнно заснувшего одноклассника. Чуть позже Годжо тоже внëс свою лепту в шедевр, и, чтобы ни за что этого не забыть, даже сфотографировал; получилось немного смазано, и он сделал ещë одну фотографию. Затем ещë, затем ещë, но в обнимку с Юджи, затем ещë, но в обнимку с Юджи и собой, затем ещë, но с пачками чипсов в роли нарощенной груди. Они хотели финалочку, но скудный интерьер отеля не позволял сильно разгуляться, да и Мегуми уж точно проснулся бы, если бы они затащили его на окно и посадили бы как депрессивного в ноль лет школьника с пледом на плечах и чашкой горячего шоколада. Горячий шоколад Годжо, кстати, всë равно заварил — об этом попросил Юджи. — Только тише, — попросил Итадори, когда они полностью освободили кровать для валяющегося в ней Мегуми и решили покинуть номер. Годжо подмигнул и жестом обозначил, что всë под контролем. Юджи доверяюще улыбнулся и по-дружески чмокнул очаровательно спящего одноклассника. Парочка с всë ещë одной мозговой клеткой на двоих, периодически хихикая, оставила номер как минимум до завтрашнего утра, когда оттуда — что-то им подсказывает — раздадутся гневные возгласы на весь этаж. — Такая тесная. — Годжо пытался ужиться на кровати стандартного размера, но ему всë равно пришлось подогнуть ноги. — Юджи, у тебя такая же? — Мой рост метр семьдесят три, так что не жалуюсь. — Итадори расправил одеяло с вязким чувством в груди. Он посмотрел на согнувшегося учителя, и мысль, что зародилась в его голове, начала медленно угасать. — Что такое? — Юджи снова посмотрел на него. Безвольно опущенные над кроватью руки выронили одеяло. — Всë хорошо, Юджи? Сказать «да» или ответить честно? — Я не займу много места, если сложусь… Ответом на неоконченную просьбу стало похлопывание по свободному месту на кровати. Скинув с себя толстовку и оказавшись лишь в футболке да нижнем белье, Итадори почти что запрыгнул в постель, что значительно прогнулась под весом ещë одного нелëгкого тела. Ноги пришлось кое-как сплести, руки — чтобы не занимать места в ширину — закинуть друг на друга. Прямо сейчас Юджи не думал о неловкостях или подтекстах; тактильное взаимодействие хоть с кем-то живым, с кем-то, кто точно от него не умрëт, и вообще с тем, кто умирать не собирается, с кем само понятие смерти несовместимо — такое спасение от тяжëлых для юноши мыслей он сейчас мог найти только в Сатору Годжо. Мегуми бы ни за что подобного не одобрил, но Юджи всë равно нравилось засыпать с ним в одной кровати в общежитии, когда они засиживались допоздна. Будь Нобара жива, он бы и с ней был не прочь разделить кровать — в дружеском смысле, не более. Но, чëрт возьми. Будь Нобара жива, ему бы это было не нужно. — Ты сильный. — Успокаивающая ладонь гладила по волосам. — Сильнее, чем думаешь. Я в это верю. Лицо — не в смятении или страхе, не в отчаянии — скорее, в принятии. Прикрытые глаза, но ресницы дрожат — он не спит. Годжо смотрит на него до тех пор, пока Юджи не решается открыть их. Зрачки ползут вверх, но взор задевает только нижнюю часть лица и лëгкую улыбку. Это заставляет успокоиться, но — очевидно, не только. Годжо чувствует, как дыхание куда-то ему в ключицы стало неровным. Улыбаться больше не хочется. — Фушигуро говорил, что это наша вина, если кто-то умирает из-за проклятий. — В комнате ночью уж слишком тихо, так что Годжо удалось расслышать все оттенки голоса Итадори. — Когда там умерло столько людей, я считал себя убийцей, но Фушигуро смог меня переубедить. — Годжо даже нахмурился, понимая, что мальчишка к чему-то ведëт. — Скажите, учитель Годжо, а Вы… — рука сжалась за спиной, — чувствовали себя убийцей? В коротком дыхании зашлась грудная клетка, после чего лëгкие остановились. Его не спрашивали о таком — ни год назад, ни тогда, когда он позволил другу сойти с ума, ни когда Аманай убили, потому что он не был достаточно хорош, чтобы не допустить этого. Чувство «вины» за убийство кого-то как такового вообще не было тем, что ему кто-то когда-то пытался привить, или тем, что было бы для него само собой разумеющимся. Не то чтобы чувства Юджи были ему совсем чужды; логически он доходил до связи убийства кого-то и ощущения себя убийцей, но он словно никогда не позволял себе сделать то, после чего он будет ощущать это сам. Он не убил Гето Сугуру, когда был к нему слишком привязан, но убил, когда тот и так был при смерти из-за Оккоцу. Он сделал всë, чтобы Рико не умерла, но она умерла. Это произошло, ему не приходилось искать своей вины, однако последнее время чаша его незапятнанной совести всë больше подходила к тому, чтобы наполниться до краëв. Сатору Годжо знал, что станет последней каплей, а потому не имел права дать этому произойти. — Не думаю, — честно ответил он. — Но это, наверное, потому что я ненормальный. — Улыбается снова. Юджи устало улыбается в ответ. — Хотите сказать, я нормальный? — Думаю, чуть-чуть нормальнее меня. Юджи хотел ответить что-то про спор, но с вымотанных губ сошло только невнятное бормотание. Годжо чуть крепче обнял Итадори, ногой гребя его под себя, и с какой-то детской радостью сжал его, как дакимакуру. Утром их разбудит Фушигуро, яростно вломившись в дверь и потребовав, во-первых, объяснений, во-вторых, удаления всех медиаматериалов и, в-третьих, средство, которым он будет смывать с лица продукт деятельности двух пустоголовых идиотов. Юджи будет смеяться, потому что эта глупая физиономия сильно искажает истинные эмоции вечно серьëзного Фушигуро, Годжо будет истерически хихикать, упираясь в стену лбом. Недовольный Мегуми выгонит их прочь из номера, бурча, сядет на свою разворошëнную двумя не слишком аккуратными людьми постель, возьмëт в руки рюкзак и достанет оттуда короткое чëрное вечернее платье с прозрачной накидкой, аккуратно упакованное в пластиковый пакет.Сейчас.
Они закончили быстро. Сатору едва ли не щелчком пальцев уничтожил проклятье особого ранга, и они тут же отправились домой. Перед возвращением Годжо спросил, не хочет ли Мегуми прогуляться по городу, но тот без особого энтузиазма ответил, что ему это не нужно. Он поехал вместе с Годжо, только чтобы установить хорошую завесу и приглядеть за ним — на этом его миссия заканчивалась. Через неделю после отъезда они вернулись в колледж, где ничего не изменилось. В комнате Мегуми всë тот же порядок. Уставший он, не снимая формы, что три дня беспрерывно тащил на себе, уже почти завалился на кровать, но его взгляд зацепился за идущих во дворе первогодок. Чуть дальше от основной группы, в одиночестве идëт Мико Моримото. Она приехала из Моригути — маленького офисного городка — по личной просьбе директора Токийского магического техникума. Видимо, она дорога ему. А ещë у неë через два дня день рождения. Мегуми посмотрел на шкаф, чуть запоздало заметил зеркало на нëм и постарался привести себя в порядок. Вот уже и лицо не такое уставшее, и можно даже выйти поболтать. Мегуми спускается, нагоняет медленно идущую девушку, знакомится с ней толком. Она оказывается довольно милой, чем-то даже похожей на Миву когда-то давно. Мико поздравляет его с успешным завершением задания. Они гуляют недолго — знакомятся. Сидя на лавочке под деревом, Мегуми спрашивает, как родители отпустили еë в такую даль. Пусто глядя на ветки, Мико отвечает, что они, скорее всего, не знают, что она уехала. Два года назад, когда ей только исполнилось шестнадцать, еë родители получили серьëзные травмы из-за нападения проклятия. Тогда директор школы смог его изгнать, и даже предложил Мико пойти вместе с ним в колледж. Она отказалась тогда — не хотела бросать родителей, думала, они очнутся, но с годами ничего не менялось. Когда директор пришëл снова, она приняла приглашение. — Похоже, директор Яга чувствовал себя виноватым. — В то время он был сам не свой. Знаешь же, что происходило. Мико бросила короткое «ага». Еë меланхоличный взгляд проследовал за улетающей птицей и вернулся к покачивающейся ветке. — Так… у тебя скоро день рождения? — Мико снова угукнула. Мегуми продолжил: — Праздновать будешь? — Не знаю. Вряд ли, — она пожала плечами. Теперь взгляд зацепился за маленькие фигуры трëх других первогодок. Им было весело вместе. Фушигуро обратил на это внимание. — Не похоже, чтобы у тебя были друзья здесь. — Я не очень схожусь с людьми. Про себя Мегуми отметил, что неплохо понимает это. Пальцы выстраивали причудливые узоры. Как бы так аккуратно подойти… — Но Вы, Фушигуро, и учитель Годжо — другие, — она улыбнулась, глядя на Мегуми. — Я бы отпраздновала с вами. Мико так и оставила его на лавочке удивлëнно пялиться на уходящую ученицу. Эта невысокая фигура, короткие ноги, голубые глаза и длинные тëмные волосы — Мегуми думает, что ей подойдëт. Через два дня он приходит к Годжо в комнату, слыша верещание дуделки. Стены комнаты освещают лишь свечи на торте, и вся комната вскоре заполняется смехом Годжо и именинницы. У Фушигуро в руках пакет. В пакете аккуратно сложенное чëрное платье с прозрачной накидкой.