***
— Мустафа, пожалуйста, подожди! — Армаан пыталась угнаться за бегущим по коридорам дворца братом. — Я хочу увидеться с папой! — упрямо отвечал девочке наследник, не останавливаясь. Махпейкер Хюмашах и Махидевран молча шли позади. Их взгляды не пересекались, каждая смотрела лишь вперёд, на своего ребёнка, и следила за тем, чтобы он не пострадал, потому что при беге очень легко споткнуться, упасть и получить травму. Однако, несмотря на это, в душе второй жены поселилось неприятное чувство после тех слов дочери соперницы, она не могла выкинуть их из головы. Злость вскипела с новой силой и, словно лава, стала разливаться по всему телу. Махидевран сжала руки в кулаки, бросив злой взгляд на Хасеки, которая даже не удостоила её своим. «Махпейкер всегда пытается меня унизить! — подумала женщина, ещё сильнее хмурясь. — Сначала одна, а теперь дочь использует для этого! Как она смеет?!». Только вторая жена хотела что-то сказать, как обе султанши услышали: — Мустафа, Армаан! — Папа! Женщины ускорили шаг, завернули за угол и увидели, как султан берёт на руки сразу двоих своих детей, после чего каждого целует в лоб: сначала дочь, а затем и сына. — О, мои малыши, — ласково проговорил мужчина. — Дорогие. Я так соскучился по вам. Мой Мустафа, — он посмотрел нежным взглядом на наследника, а затем перевёл его на маленькую султаншу. — Моя Армаан. Султан повернулся и увидел своих жён. Махидевран со счастливой улыбкой смотрела на мужа, не решаясь подойти и ожидая каких-то действий с его стороны, а Махпейкер Хюмашах лишь сдержанно поклонилась, соблюдая правила приличия, после чего подняла взгляд. Уголки её губ чуть приподнялись в приветствии. Принцесса не ненавидела своего мужа, мысленно не проклинала его за то, что произошло с ней. Она понимала, что он — такая же жертва, которого не спрашивали разрешения тогда, шесть лет назад, а просто поставили перед фактом. Пусть она и не любила султана, но относилась с уважением и даже была признательна ему за то, что благодаря ему у неё появилась прекрасная луноликая доченька, которой Махпейкер Хюмашах посвятила всю себя. Правитель отпустил своих детей. Махидевран сочла это сигналом, а поэтому торопливо подошла к нему с улыбкой. Хасеки сделала тоже самое, только медленно. — С приездом, — со сдержанной улыбкой сказал султан, наблюдая за тем, как вторая жена целует его руку. — Мы уже соскучились, — добавил он через секунду. — И мы скучали, мой султан, — ответила Махидевран, имея ввиду себя и сына. — А где Ибрагим? — привлёк к себе внимание Мустафа. — Отведите меня к нему! — Позже, — спокойно ответил султан, положив ладонь на щёку сына. — Сейчас идите к себе и хорошенько отдохните. Вы устали с дороги, — он посмотрел на Махидевран, улыбка которой стала медленно угасать, потому что та думала, что любящий её султан пригласит её в свои покои и они смогут провести время наедине, а затем и на Махпейкер Хюмашах, которая не выдала никакой реакции. Повелитель задержал взгляд на своей единственной законной жене. Она не была похожа на ту юную девушку, которой мужчина впервые увидел её, с которой провёл первую брачную ночь. Сейчас перед ним стояла женщина в самом расцвете лет. Настоящая королева, умеющая «держать лицо». Наконец-то прекрасный цветок расцвёл, показал свои нежные лепестки… В душе султана зародилось странное, абсолютно новое чувство, которое он не испытывал ещё ни к одной представительнице прекрасного пола. Махидевран заметила этот взгляд и нахмурилась, закусив губу и сильнее опустив голову: внутри неё с новой силой стали бушевать ревность и злость; Махпейкер Хюмашах же такое внимание было не совсем понятно, однако на лице удивления не отразилось. Настала неловкая тишина. Даже дети замолчали. — Государь, — Хасеки решила прервать тишину, — с Вашего позволения, — та ещё раз поклонилась и, взяв Армаан за руку, удалилась из коридора. — Повелитель, — вторая жена сделала тоже самое…***
Махидевран, резко руками открыв двери, зашла в свои новые покои, а за ней — испуганный таким неуравновешенным поведением матери Мустафа. Женщина даже не захотела посмотреть на свою новую обитель — её мысли были заняты совершенно другим, а в глазах пылал огонь ненависти. — Госпожа? — из детской вышла Гюльшах, услышавшая громкий хлопок дверьми. — Что произошло? — посмотрев на состояние султанши, спросила верная служанка. — Махпейкер! — с яростью выкрикнула Махидевран. Все отрицательные эмоции внутри второй жены смешались и превратились в вулкан, который должен был вот-вот взорваться, сметая тягучей огненной лавой всё на своём пути. Ей хотелось взять и сомкнуть ладони на нежной шейке соперницы, а затем резко повернуть, чтобы услышать хруст. Лишь в том случае — Махидевран была уверена! — в её душе наступит покой, а в отношениях с мужем — гармония, которая была у них, когда тот ещё являлся шехзаде и санджак-беем Манисы. — Мама? — Мустафа осторожно ухватился за край платья родительницы. Султанша встрепенулась, будто что-то вспомнив, а затем сказала служанкам, которые сопровождали её до покоев, чтобы те увели шехзаде в детскую. После этого черноволосая стал ходить взад-вперёд по комнате, прижимая ладони к груди. — Госпожа, прошу Вас, успокойтесь, — Гюльшах удалось схватить злую и одновременно напуганную султаншу за руку и остановить, заставляя посмотреть себе в глаза. — Всем известно, что между повелителем и Махпейкер Хюмашах Султан заключён фиктивный брак. А так в его сердце лишь Вы, госпожа. Махидевран тяжело вздохнула. — Я боюсь, Гюльшах. Не представляю, что будет, если повелитель моего сердца отвернётся от меня, — поведала свой страх женщина. — Тогда я буду готова умереть… — она печально усмехнулась. — Не говорите так, прошу Вас, — с ужасом попросила служанка, пытаясь в глазах госпожи увидеть хоть тень испуга. — Подумайте о шехзаде. У него нет никого роднее Вас. Султанша сделала вдох-выдох, таким образом пытаясь успокоить себя. — Я очень надеюсь, что отношения Махпейкер и повелителя не будут выходить за грань нейтральных, — тихо сказала вторая жена, понемногу успокаиваясь, а затем, притронувшись к вискам, вдруг зашипела и зажмурила глаза. — Гюльшах, сделай мне массаж: голова разболелась…***
— Дерья, отведи Армаан в детскую и помоги мне переодеться. Только зайдя в новые покои, отдала распоряжение Хасеки. Рыжеволосая молча кивнула и сразу пошла исполнять указ в действие. Уже через минуту она пришла обратно и, подойдя к Махпейкер Хюмашах, аккуратными, отточенными движениями прикоснулась к её лицу, чтобы снять ткань, скрывающую лицо султанши. — Что-то случилось, госпожа? Вы выглядите взволнованно, — заметила проницательная девушка, расстёгивая застёжку. Дерья-хатун — проверенная временем, а оттого и самая приближённая к Махпейкер Хюмашах помощница, знающая о всех её тайнах и беспрекословно исполняющая любые приказы. Султанша порой ловила себя на мысли, что девушка заменяла ей младшую сестру, потому что хоть у принцессы и были две родные: старшая Клод Французская, рождённая за год до появления самой Шарлотты, и младшая Рене Французская, которой недавно исполнилось десять лет, — однако они не были в очень близких отношениях, а поэтому назвать их отношения «сестринскими» можно было лишь с натяжкой. Дерья же прекрасно справлялась с ролью не только сестры, но и верной помощницы (слугой её назвать даже как-то стыдно), которая в случае чего и советом поможет, и успокоит в трудную минуту. Именно поэтому Махпейкер Хюмашах медленно, не спеша рассказала Дерье всё то, что произошло в коридоре во время встречи с повелителем. Не утаивая никаких подробностей и не лукавя. — Мне кажется, что у повелителя начинают появляться к Вам чувства, — дослушав рассказ Хасеки до конца, сделала предположение Дерья с невозмутимым лицом, при этом аккуратно складывая ткань. — Мы знаем друг друга шесть лет, — сказала Махпейкер Хюмашах, отрицательно помотав головой. — Тебе не кажется, что они должны были проявиться раньше? — Всё возможно, госпожа, — не стала спорить девушка, а затем, немного помолчав, добавила: — Приходила Дайе-хатун и просила передать, что Вас ждёт Валиде Султан. Махпейкер Хюмашах кивнула и сказала: — Приказов матери султана ослушиваться не смеет никто. Идём, Дерья.To be continued…