Будущего страх. Ледяной змеёй на сердце лег. Цени мгновенье.
Приблизившись к дому дзёнина, Мэй и Масамунэ увидели на пороге Хонга. Он стоял, задумчиво глядя на затянутое снежной пеленой небо. Заметив их приближение, синоби коротко кивнул, в знак приветствия. — Мэй, — произнес он, взглянув на неё с каким-то новым, особым выражением в глазах, — Как раз вовремя. Проходите же скорее внутрь, не стойте на холоде. Сопровождаемая ронином, девушка прошла в дом и увидела Такао и Сатоши, что-то сосредоточенно обсуждавших вполголоса. В глубине комнаты так же сидел Кадзу, погрузившись в глубокие размышления. При их появлении он вскинул голову. Его внимательные глаза тут же пробежались по Мэй, оглядывая цепко и настороженно, пытаясь понять, оценить самочувствие и настроение девушки. Однако кицунэ сохраняла абсолютное спокойствие, скрыв от всех глубоко в душе все свои мысли и тревоги. На секунду ей показалось даже, что Кадзу сделал движение, намереваясь встать и подойти к ней, но сдержал свой порыв. Пронзительные и холодные, его глаза перескочили на Масамунэ. Статная фигура ронина почти заслонила от него девушку, как будто оберегая. Кадзу скрыл едкую ухмылку, отвернувшись в сторону. — Масамунэ, Мэй, — произнес Такао, поднимаясь им навстречу и слегка склоняя голову в поклоне, — Рад, что вы к нам присоединились. Присаживайтесь у очага, отогрейте замерзшие руки. Погода сегодня на редкость холодная. Девушка опустилась на циновку, радуясь теплу и уюту жилища. Сатоши протянул ей чашку с чаем. — Возможно, мое искусство заваривать чай далеко от мастерства профессиональной гейши, — произнес он, даже без привычной издевки, — Но я все же надеюсь, что он поможет тебе согреться скорее. Мэй с благодарностью приняла из его рук чашку и сделала маленький, деликатный глоток. Вопреки ожиданиям, чай оказался вполне неплох. Такао тем временем сел напротив нее. Он вежливо ожидал, пока она готова будет начать разговор. — Кадзу подробно рассказал нам о произошедшем в лесу во время вашего возвращения в деревню, — произнес он наконец, когда девушка отставила в сторону пустую чашку, — Должен признать, ты проявила недюжинную смелость и сумела воспользоваться своей магией так, как я тебя и учил, притом в самый критический момент. Это очень хорошо, Мэй. Легкий румянец едва заметно тронул щеки девушки. — Благодарю тебя, дзёнин. Ты очень добр, — проговорила она. — Ну, а что касается твоей встречи и разговора со знакомой ёкай в пещере… Я думаю, тебе лучше поведать самой. Девушка кивнула и начала рассказ. Взгляды всех присутствующих были обращены на нее. Все эти мужчины — воины, ниндзя, могущественный маг, бывший самурай… Все они смотрели сейчас на нее и внимали её словам. Девушка волновалась и начала было опять нервно перебирать руками складки своего кимоно. Но затем, спохватившись, одернула себя. «Не позволю себе показывать слабость, — упрямо подумала она, — Не позволю ни за что!» И заставила себя аккуратно и неподвижно сложить руки на коленях, а спину держать прямой. Голос ее ни разу не дрогнул, когда она закончила рассказ. Некоторое время после этого в комнате царила тишина. — Что ж, — произнес наконец Такао задумчиво, — Благодаря тебе мы теперь несколько лучше знаем своего врага. Хотя все же, загадок осталось еще достаточно. — Такао… — неуверенно обратилась было к нему девушка, но осеклась. Маг не торопил её, глядя спокойно и до странного понимающе. Наконец, собравшись с духом, Мэй задала больше всего волновавший ее вопрос: — Думаешь, этот безумный ёкай пришел сюда за мной? Это я привела его сюда? Голос девушки чуть сорвался, выдавая внутреннюю боль. Такао пожал плечами. — Сложно сказать, Мэй, — мягко произнес он, — Возможно и так. Возможно, твой враг нашел тебя. Но у клана есть и свои враги. Наконец, в мире встречаются просто недобрые и безответственные люди. Если одному из таких удалось подчинить себе Они и довести его до безумия, то все человеческие жертвы могут и вовсе оказаться случайны. Но пока что я могу сказать одно — он стремится убивать людей, а не ёкаев. Ты встречалась с ним уже неоднократно, и каждый раз оставалась жива. Не похоже, чтобы он охотился конкретно за тобой. Мэй едва заметно облегченно вздохнула. Нет, не страх за свою жизнь мучил ее больше всего. А мысль, что она могла привести чудовище в деревню людей, укрывших ее, спасших ее. Тогда все смерти, произошедшие за последние дни, были бы на её совести. Мысль, что вполне возможно это вовсе и не так, несла хоть какое-то успокоение. Она подняла голову и встретила подбадривающий взгляд Сатоши. Он подмигнул ей. — Ну не кисни, лисичка, — усмехнулся он, — Такое хмурое выражение лица ни один грим не сможет скрыть. Мэй сдержанно улыбнулась ему в ответ. Такао же поднялся, шурша одеяниями. Вслед за ним поднялись и все остальные. — Завтра я покину деревню на какое-то время, — произнес дзёнин, — Пришло время и мне попытаться раздобыть информацию по своим каналам. Я должен убедиться, что врагам клана не стало известно местонахождение деревни и что они не стоят за всем этим. А пока что, Хонг, — он повернулся к синоби, молчаливо стоявшему у двери, — Нужно усилить патрули вокруг деревни. Далеко не отходите, но охранять жилища необходимо. Этот Они голоден и будет искать любой способ поживиться человеческой плотью. Его главными жертвами могут стать слабейшие — дети и старики. — Дзёнин, — послышался вздуг сбоку голос Масамунэ, — Позволь мне присоединиться к патрулям. Мэй вздрогнула и обернулась к нему, неосознанно заломив руки. «Зачем… — мелькнула тоскливая мысль, — Почему он не хочет оставаться в деревне… Неужели ему так необходимо постоянно искать опасности и смерть». — У меня немалый опыт в борьбе с Они, — продолжал тем временем ронин, — А сейчас, полагаю, пригодится каждый воин. Нет смысла мне без дела сидеть в деревне если я, думается мне, могу принести пользу. И я уже дал слово не выдавать местоположение деревни, оказавшей мне гостеприимство, так что на этот счет волноваться незачем. Такао испытующе смотрел ему в глаза несколько секунд. Масамунэ отвечал прямым и открытым взглядом. Наконец дзёнин медленно кивнул. — Хорошо. Если ты этого желаешь, можешь принять участие в патрулировании. Хонг займется распределением патрулей и прочими связанными с этим вопросами. Остальным же жителям по-прежнему запрещено покидать пределы деревни. Обсудив еще кое-какие мелкие вопросы, все начали расходиться. Мэй вышла на крыльцо. Мимо прошел Масамунэ. Ободряюще улыбнувшись ей, он направился вслед за Хонгом и Сатоши, все еще продолжая задавать им какие-то вопросы. Брови девушки слегка сдвинулись, обозначив беспокойство. Почему-то, глубоко внутри, ей не нравилась идея что ронину предстоит оказаться в этом сулящем опасности лесу. Тем временем, кто-то легонько тронул ее за локоть. — О чем задумалась, красивая? — прозвучал над ухом знакомый шелестящий голос. Мэй обернулась. Перед ней стоял Кадзу. Холодный зимний ветер шевелил спадавшие на его лицо пряди, колыхал полы плаща. — Думаю, что это тяжело, когда не можешь уберечь всех, кто тебе дорог, — ответила девушка неожиданно искренне. Синоби бросил быстрый взгляд вслед удалявшейся фигуре Масамунэ. Хмыкнул. — Ты смогла уберечь меня сегодня утром, — произнес он, — Если бы не твоя магия, кто знает, выбрались ли бы мы. Поблагодарить хотел. Вот, возьми. Он протянул руку и разжал ладонь. Мэй увидела небольшой деревянный медальон, искусно вырезанный в форме лисы, игравшей со своим хвостом. Кадзу усмехнулся, глядя на ее удивление. — Вырезал вчера вечером в пещере, пока тебя дожидался. Пусть послужит тебе талисманом и принесет удачу. Он взял ее руку, вложил в нее медальон и накрыл своей. Девушка осторожно сжала подарок в руке. Подняла глаза на Кадзу. Глядела долго, глубоко, не замечая пронизывающего ветра, падающего вокруг снега. Прикосновение его руки волнующим теплом разливалось по телу. — Спасибо, — тихо произнесла она наконец, — Я буду всегда носить его с собой. Кадзу лишь тихо улыбнулся и поправил воротник ее плаща. — Ладно, не стой здесь на холоде, нежная, — сказал он едва слышно, — Застудишься. Девушка смущенно натянула на голову капюшон, наблюдая как он развернулся и вернулся в дом Такао. Затем сбежала вниз по ступеням и поспешила домой к старому Чонгану. С гор опускался тихий вечер, когда Мэй подходила к дому. В деревне зажигались огни. Подойдя к дому, она с неудовольствием отметила, что крыльцо совсем замело снегом. Покачав головой, девушка взяла в руки метлу и принялась усердно сметать снег с крыльца и дорожки. Простая физическая работа очень хорошо помогала избавиться от мыслей, а заодно и разогнать напряжение в теле. Она трудилась упорно, иногда лишь прерываясь, чтобы смахнуть со лба выбившиеся из прически пряди. Щеки ее раскраснелись, а в руках начала чувствоваться легкая усталость. За работой Мэй и не заметила, как совсем стемнело. Фонари освещали двор домика, но за пределами освещенного пространства таилась кромешная тьма. Вдруг неподалеку она услышала какой-то шорох. Девушка замерла, напряженно огляделась. Справа, в свете фонаря, на забор вспрыгнула большущая черная кошка. Пушистая темная шерсть переливалась в свете фонаря, огромные зеленые глаза взглянули на Мэй. А та, как завороженная, рассматривала животное. Она не могла объяснить, чем кошка так невероятно притягивала взгляд. Девушка оглядела ее внимательно, с головы до лап… И вдруг заметила, что длинный, пушистый хвост кошки раздваивается. Внутри все похолодело. В груди нарастало необъяснимое, тоскливое чувство. Кошка тем временем выгнула спину дугой, продолжая смотреть в глаза девушки. Громко, протяжно мяукнула, открывая маленькую, красную пасть, украшенную белоснежными клыками. И, взмахнув раздвоенным хвостом, спрыгнула куда-то по ту сторону забора, скрывшись с глаз. Мэй стояла некоторое время, пораженная, прислушиваясь, вглядываясь в темноту. Но никаких шорохов больше не было слышно, и девушка, поставив метлу в уголок, поспешно зашла в дом. Ее встретило приветливое тепло очага и бормотание старика Чонгана, возившегося на кухне. — А, девочка, вернулась — улыбнулся он ей, — Ужин уж скоро будет готов. Ну, как все прошло? Чай, Такао даже не удосужился похвалить твои успехи? Мэй тихо притворила за собой дверь и осталась стоять, оперевшись о нее спиной. Не слыша ответа, старик выглянул с кухни и окинул ее обеспокоенным взглядом. — Чего опять? — спросил он ворчливо, — Нешто обидели они тебя, чтоб им пусто было?! Мэй подняла на него взгляд, отрицательно помотала головой. — Дедушка Чонган, — через силу выдавила она, — Там кошка… — Кошка? — переспросил старик. — Ну да… Большая такая, черная, глазищи горят, и хвост… Хвост раздвоен. Чонган тяжело вздохнул и опустился на циновку. Молчал какое-то время, затем сокрушенно покачал головой: — Нэкомата, — произнес он печально, — Предвестница смерти. Её привлекает гибель людей. Раз она здесь появилась, значит будет еще больше смертей.***
После ужина Мэй все никак не могла успокоиться. Не помог ни как следует заваренный чай, ни попытки Чонгана отвлечь ее разговорами. Она беспокойно вертела в руках талисман, подаренный Кадзу, и все вспоминала зловещую кошку. Кого смерть, возможно, отберет у неё завтра? Что если кого-то из близких, по-настоящему дорогих ей людей? Старик Чонган покряхтывал, уже какое-то время молча наблюдая за ней. Наконец не выдержал, мягко тронул девушку за руку, заглянул в глаза. — Иди к нему, — скрипуче проговорил он, как будто угадав ее мысли, — Жизнь коротка. Если по-настоящему хочешь — не раздумывай. Иди. Мэй в замешательстве смотрела на покрытое морщинами мудрое лицо старика какое-то время. Потом кивнула и поднялась. Без лишних слов накинула на себя верхнюю одежду и выбежала в ночь. «Время довольно позднее, — лихорадочно думала она, спеша на окраину деревни, — А что, если спит уже? Если побеспокою его?» Сделав над собой усилие, кицунэ заставила себя выкинуть из головы все эти мысли и выровнять дыхание. Ноги ныли и болели, утренняя безумная пробежка по лесу давала о себе знать. Однако, приблизившись к домику синоби, она внезапно поняла, что все её опасения были напрасны. Дверь в домик была приоткрыта, внутри горел свет. Оттуда слышались голоса. Кадзу не только не спал, но и был не один. Мэй запнулась на миг. Рой мыслей и сомнений снова взметнулся в голове. Однако она все же сделала еще несколько шагов к домику и увидела на крыльце две фигуры. Кадзу и Азуми. Сердце девушки болезненно кольнуло. Перед глазами пронеслись воспоминания. Но они же и придали ей решимости. Взяв себя в руки, она сделала еще несколько шагов. -… все как будто ослепли из-за неё, — донесся до кицунэ шипящий голос Азуми, — И ты слепец. Не видишь, что происходит прямо у тебя под носом. Она и этот ронин… — За собой следи, любопытная, — оборвал ее резкий голос Кадзу. В нем слышались явные металлические нотки, — И сплетни распускать не смей. Я предупреждал тебя, или нет? — Но Кадзу… — начала было Азуми и тут заметила приближающуюся к дому Мэй. Она поджала губы. Глаза превратились в узкие, сверкающие злобой щелочки. Ничего больше не говоря, она ринулась прочь, и, торопливо пробегая мимо Мэй, намеренно задела ее плечом, даже не взглянув на нее. Кадзу проводил Азуми пристальным, весьма недружелюбным взглядом. Потом перевел глаза на Мэй. — Поздно гуляешь, красивая, — чуть улыбнулся он, — Зайдешь погреться у очага? И приглашающим жестом он распахнул перед ней дверь. Мэй вошла, одарив его благодарной улыбкой в ответ. Он не стал смущать ее намеками, хотя конечно же понимал, что она пришла к нему, а не просто проходила мимо. Девушка сняла обувь, прошла в комнату и огляделась. Его дом нельзя было назвать самым уютным, но почему-то в этом доме ей всегда было очень спокойно. — Выглядишь встревоженной, — заметил Кадзу, цепко вглядываясь в ее лицо, — Если из-за Азуми, то не стоит. — Нет, тут другое, — сказала Мэй, — Сейчас, заварю чай и все тебе расскажу. Со странной улыбкой на губах, Кадзу наблюдал, как она хлопочет в его доме, ищет чашки, скептически заглядывает в чайник, морщит носик… Наконец все было готово, и усевшись напротив, Мэй стала рассказывать ему о встрече со странной кошкой, и о том, что сулила эта встреча. Кадзу слушал, не перебивая, лишь пронзительно поглядывая на нее поверх чашки. Закончив рассказ, девушка коротко вздохнула. — Ох, не похвалила бы меня госпожа Сумико за то, что прихожу и нагоняю уныние на мужчину своими рассказами. Видать, не получится из меня уже хорошей гейши. — Зато получится кое-что другое, — произнес Кадзу низким голосом, не отрывая от нее взгляда, — Возможно, гораздо лучшее. А что делишься своими страхами со мной — я только рад. И что приходишь, когда не хочешь быть одна, тоже. Мэй смутилась. Румянец залил ее лицо предательской волной. Пытаясь скрыть его, девушка спохватилась и решила подняться, чтобы срочно убрать пустые чашки. Однако уставшие за день ноги отозвались ноющей болью. Она тихонько охнула и села опять. Но Кадзу, конечно же, все заметил. Ни слова не говоря, он встал, подошел к ней и подхватил ее на руки. Мэй снова тихо охнула, на этот раз от удивления. Синоби понес ее в сторону спальни. — Не спеши негодовать, скромная, — произнес он с иронией, — Сейчас все поймешь. Он усадил ее на кровать и отошел к шкафчику в углу комнаты. Там он некоторое время перебирал разного рода бутылочки и пузырьки. Мэй послушно ждала. Наконец Кадзу вернулся, неся в руках пузырек с маслянистой жидкостью. Присев перед ней на одно колено, он откинул полы ее кимоно, обнажая ноги. Девушка замерла. Открыв принесенный пузырек, синоби капнул несколько капель на ладонь, растер в руках. По комнате разнесся тонкий аромат какого-то масла. Медленно и осторожно, словно боясь спугнуть, он взял в руки ее ногу и принялся растирать, неспешно и бережно, массируя мышцы. Мэй закусила губу. Это было болезненно и приятно одновременно. Руки у Кадзу были теплые, твердые и умелые. Его настойчивые движения разгоняли тепло по одеревеневшим мышцам, заставляли их расслабляться и приятно ныть. Мэй украдкой наблюдала за сосредоточенным лицом синоби. Он разминал ей мышцы деловито и уверенно, но в каждом движении чувствовалась забота и… осторожность. Она внезапно поняла, что он боится сделать ей больно. Закончив с мышцами ног, Кадзу взял в руки ее маленькую стопу и стал массировать и ее тоже. Мэй прикрыла глаза. Это было так приятно, что она готова была раствориться в этих ощущениях и уснуть. Откинув назад голову, она едва сдержала стон. Хотелось, чтобы эти ощущения длились вечно. Но в конце концов синоби закончил. Он на миг замер… и внезапно нежно поцеловал ее обнажённое колено, едва ощутимо прикоснувшись губами. А затем опустил полы ее кимоно, вновь укрывая ноги. Волна мурашек опять прошла по телу Мэй. Она едва заметно вздрогнула. Кадзу поднял голову и взглянул на нее снизу вверх, с какой-то странной грустью. Затем вдруг опустил голову и положил ее на колени девушки. Дыхание Мэй замерло. Она боялась вздохнуть, боялась пошевелиться, чтобы не разрушить это мгновение. Наконец медленно, очень медленно она подняла руку. Пальцы ее чуть дрогнули и коснулись его волос невесомым прикосновением. Девушка осторожно погладила их, нечаянно коснулась кончика уха… и замерла опять. — Не хочу, чтобы уходила… — услышала она едва различимый шепот Кадзу, — Хочу засыпать, вдыхая запах твоих волос, нежная. И он поднял голову, чтобы взглянуть ей в лицо. Дрожащая рука девушки, до этого лежавшая на его волосах, теперь застыла в воздухе. Он взял ее в свою, сплел их пальцы. Мэй долго глядела в его темные глаза, в которых сейчас не было и следа обычной колкости. В них было другое, очень особенное выражение. И девушка точно знала, чувствовала — таким его видит только она. Не отрывая взгляда от его глубоких глаз она едва заметно кивнула. — Тогда я останусь.