Смотрит лисица На кровью пропитанный снег. След самурая. Тэцуо Миура
Зимняя ночь тиха и темна, белым снегом укрывает она все секреты сердец человеческих, пряча тихое счастье, горящее теплым огоньком где-то на окраине села, от посторонних глаз. Мэй спала сладко и крепко этой ночью, слыша теплое размеренное дыхание Кадзу у себя над ухом. Усталое тело отдыхало, а разум, казалось, наконец-то покинули все тревоги последних дней. Но ненадолго. Она начала просыпаться, слыша сквозь сон тихие звуки, шорохи и движения. Слегка приоткрыв глаза, девушка увидела, что Кадзу ходит по комнате, одеваясь и явно куда-то торопливо собираясь. За окном было еще темно, похоже на дворе было раннее утро. Впрочем, светает зимой поздно. Девушка нехотя потянулась, выгибаясь под одеялом. — Кадзу, — сонно пробормотала она, — Что происходит? Синоби взглянул на нее. Увидев его взгляд — встревоженный, сосредоточенный, девушка мигом проснулась окончательно и села на кровати. — Только что приходил Сатоши, — ответил он ей, продолжая собираться, — Один из ночных патрулей не вернулся. Хонг с отрядом отправились на поиски. Масамунэ пошел с ними. Сердце девушки сжалось в болезненном предчувствии. Она снова бросила взгляд в окно, в предрассветную зимнюю темноту. Он где-то там сейчас, в этой темноте, в мистическом лесу, в котором рыщет смерть… Мэй резко откинула одеяло и решительно встала с постели. Утренняя прохлада тронула девушку за плечи, пробежалась сквозняком по босым ногам. Поплотнее запахнувшись в нагадзюбан, она подошла к синоби. — И ты тоже отправляешься туда? — сказала она скорее утвердительно, чем вопросительно. Мэй знала его уже достаточно хорошо, чтобы понимать — он не останется в стороне. Кадзу кивнул, пристегивая оружие к поясу. — Да, вторая группа тоже отправится на поиски, — он на секунду отвлекся и посмотрел на девушку, — Оставайся здесь. Или можешь вернуться в дом к Чонгану. Но Мэй… — он подошел к ней вплотную, заглянул в глаза. Голос был очень серьезным, — Прошу тебя, оставайся в деревне. Девушка сжала кулаки. Ногти впились в ладони. Дорогие ей люди вновь будут рисковать собой, а ей придется беспомощно наблюдать за этим, сидя здесь в неведении. Она спрятала руки в рукава, чтобы Кадзу не заметил ее жеста, но он прекрасно читал все по выражению её лица. Он осторожно взял ее руки в свои, разжал кулачки и снова повторил: — Прошу. Мэй вскинула голову. — Ты знаешь, что я могу помочь, — сдавленно прошептала она. Он покачал головой и едва заметно улыбнулся. — Прошу об этом не потому, что недооцениваю тебя, смелая, — тихо произнес он, — а потому что мне сложно будет знать, что ты подвергаешь себя опасности. Сможешь ты мне позволить немного подобного эгоизма? Девушка промолчала. Лишь опустила голову и отвела взгляд. Раздался стук в дверь. — Пора, — коротко бросил Кадзу. Он прикоснулся ладонью к ее щеке, быстро поцеловал в лоб и вышел. Девушка осталась стоять одна в опустевшей комнате. Стало как будто бы еще холоднее. Оставаться в доме Кадзу без него казалось неправильным, поэтому Мэй оделась, подобрала волосы в подобие прически и вышла на крыльцо. Снег наконец перестал идти, на востоке серела едва заметная полоска, обозначая грядущий рассвет. Дом Кадзу находился на самом краю деревни, совсем рядом темнел загадочный и угрожающий лес. Девушка застыла, словно загипнотизированная, вглядываясь в его темень. И чем дольше она смотрела, тем больше ей мерещились звуки, шёпоты, тени… Мэй тряхнула головой, отгоняя наваждение. «Сама себя накручиваю, — раздраженно подумала она, — Но… как не думать, что и Масамунэ, и Кадзу сейчас где-то там, в темноте, в опасности, возможно сражаются, а возможно и… умирают». Девушка содрогнулась от этой мысли. Она вспомнила зловещую черную кошку с раздвоенным хвостом, предвестницу смерти, что явилась ей накануне. Было ли это предостережением? Или пророчеством? Мэй сжала руки на груди. Чувство беспомощности становилось невыносимым. Невыносимым было так же продолжать всматриваться в темноту леса, кромка которого была совсем рядом. Но взгляд девушки почему-то неизменно возвращался туда. На миг показалось, что ей удалось рассмотреть огни факелов, мелькавшие в лесу, расслышать отдаленные голоса, звавшие кого-то… Она замерла в тишине, вся обратившись в слух. И тут издалека, из темноты леса, до Мэй внезапно донесся разрывающий тишину знакомый сиплый вопль. Она узнала бы этот звук среди сотни тысяч других. Только одно существо могло издать этот вопль. И оно было сейчас там, совсем рядом с огнями факелов… Совсем рядом с дорогими ей людьми. Вслед за этим вдалеке раздались крики людей. Не помня себя, Мэй рванулась вперед. Она бежала, не разбирая дороги, задыхаясь от ужаса, от страха за близких ей людей. Эмоции захлестнули, паника накрыла сознание, чувство беспомощности сдавило грудь. Она не успеет… Не успеет! Перед глазами потемнело. Она сама не поняла, как вышло так, что она бежит уже на четырех лапах. Стволы деревьев вокруг стали выше, огромнее, запахи острее, а звуки громче. Лиса неслась через лес, длинными прыжками стелясь над землей. Теперь она точно знала, куда бежать. Чуткий слух животного улавливал встревоженные людские голоса. Вскоре меж деревьев показались и огни факелов. Снизив скорость бега, лиса бесшумно приблизилась, взглянула издалека. Небольшая поляна была освещена светом факелов. Несколько человек склонились над телами, лежащими на земле. В ноздри кицунэ ударил запах человеческой крови. Преодолевая подступившую тошноту, лисица продолжала принюхиваться, быстро и бесшумно огибая поляну. Много следов, все пахнут по-разному, но нет знакомых запахов… Кроме одного. Масамунэ! Мэй вздрогнула. Он был здесь, был совсем недавно, вот его следы, они ведут прочь от поляны, торопливые, рваные. Ведут вверх по склону. Куда? Лисица вскинула голову, отрываясь от следов, взглянула вперед. И похолодела, заметив висящие в воздухе клочья рваного мрака… Характерный след, который оставлял за собой безумный Они. След видимый, очевидно, только другим ёкай. Времени на раздумья не было. Кицунэ ринулась вперед, подгоняемая страхом за жизнь Масамунэ. Она летела стрелою через темный лес, стараясь не потерять след, молясь о том, чтобы успеть вовремя. Не разбирая дороги, оскальзываясь на заледеневших камнях, не обращая внимания на рвавшие шерсть колючие кусты… Наконец, она увидела как лес стал редеть. Впереди меж деревьями мелькали звезды. Обрыв! Кицунэ снизила скорость и вместе с тем услышала характерное низкое, угрожающее шипение. Ноздри опять защекотал запах крови. Впереди было небольшое открытое пространство перед обрывом, окружённое кустами. Около одного из них без движения лежал Хонг. Голова его была разбита, кровь стекала по лицу и красным пятном растекалась по белому снегу вокруг. Масамунэ был неподалеку. Сбитый на землю, он с трудом пытался подняться, судорожно сжимая пальцами катану. А перед ним стоял враг. Безумный ёкай, окутанный клубами тьмы, глядел на него желтыми глазами, полными нечеловеческой злобы и голода. За его спиной на темном небе алела полоска рассвета. Медленно, очень медленно, как будто играя с добычей, ёкай двинулся к лежащему на земле противнику. Но тут из кустов за спиной ронина выметнулась быстрая серебристая тень. Масамунэ с удивлением наблюдал, как высоким прыжком она перепрыгнула его, лежащего на земле, и приземлилась точно между ним и чудовищем. Лисица расставила пошире лапки, прижала уши к голове и зарычала, обнажая белые клыки. Её пушистый хвост дрожал, прижатый к задним лапам, выдавая ее страх, и все же она стояла на пути чудовища, не двигаясь с места. Окутанное тьмой существо на миг остановилось. Желтые глаза сузились, оглядывая лисицу. В них внезапно мелькнуло узнавание. Мэй видела, как голод, горевший в этих глазах, вдруг сменился на пламя неукротимой злобы и ненависти. Она ясно почувствовала, как будто всем своим существом, его яростное намерение — убить. На месте. Он двинулся к ней. Кицунэ зажмурилась. «Огни, множество огней… Пусть закружатся вокруг него, как стая светлячков, пусть отвлекут, ослепят. Пусть развеют его тьму». Раздался сиплый хрип. Мэй открыла глаза. Существо, хаотично размахивая лапами, отбивалось от роя сверкающих огоньков, носившихся вокруг него, как будто жалящих его, вырывающих куски окружавшей его тьмы. Существо попятилось, пытаясь отмахиваться. Лисица обернулась к Масамунэ. В глазах ее стояло отчаяние. — Да, — кивнул он, как раз поднявшись на ноги, — Бежим. Кицунэ развернулась на месте в грациозном прыжке и кинулась в лес. Масамунэ одним движением вскинул на плечо раненного Хонга, все еще бывшего без сознания, и побежал за ней. Лисица ловко прыгала по кочкам, стараясь выбирать путь удобный для человека, ведя его за собой. Время от времени она оборачивалась назад, чтобы убедиться, что он поспевает за ней. Ронин тоже оглядывался иногда, но по другой причине. К счастью, он не замечал следов погони. Мэй резво неслась вперед. Возвращаться по собственным следам было легко. Появившиеся звериные инстинкты направляли, подсказывали правильный путь. Она вела ронина через лес уверено и быстро. Вскоре впереди замаячили огни факелов, послышались голоса. Группа людей направлялась им навстречу. Чуткий лисий слух расслышал среди других голосов такой знакомый голос Кадзу. Кицунэ резко остановилась. От неожиданности Масамунэ едва не пробежал мимо, но затем тоже остановился и взглянул на нее. Лиса заглянула ему в глаза, прижала ушки к голове и тихо, жалобно заскулила, оглядываясь на огни факелов. — Иди, — кивнул Масамунэ, — Раз не хочешь, чтоб тебя видели. Ты сделала достаточно. Он посмотрел на лису с благодарностью. Она лишь вильнула пушистым хвостом и поспешно скрылась меж деревьев. Быстро перебирая мягкими лапками, кицунэ бежала в сторону деревни. Мысли были рваные, противоречивые, сердце бешено колотилось. Правильно ли она поступила? Она спасла Масамунэ и Хонга… Но что скажет Кадзу? Если узнает. Нужно было добраться до деревни как можно скорее, нужно было успокоиться, снова стать собой. Мэй заставила себя выгнать из головы все мысли и сосредоточилась на беге. Вот уже и деревня показалась неподалеку. Кицунэ прошмыгнула за забор, нашла укромное местечко, спрятавшись за чьим-то заброшенным сараем на окраине, и легла на снег. Закрыла глаза, сконцентрировалась на дыхании. Лихорадочно бьющееся сердце со временем успокоилось. Кицунэ лежала, пока напряжение не ушло из ее тела. Снег приятно холодил щёку… Щёку? Девушка поднесла руку к лицу и дотронулась до своей мокрой от снега щеки. «Я снова я, — подумала она с облегчением, — Или… я была собой до этого?» Она огляделась вокруг и осторожно вышла из-за сарая. Уже рассвело и лучи неяркого зимнего солнца озаряли все вокруг. Вдалеке, в центре деревни, слышались голоса. Там царила какая-то суматоха. Мэй, задумавшись лишь на секунду, направилась туда. Вокруг чувствовалось волнение, повсюду сновали люди с суровыми лицами. Мимо в спешке проковылял старик Чонган, стуча клюкой. — Дедушка Чонган, — окликнула его Мэй, — Что происходит? — Раненных принесли, — коротко ответил ей старик и заспешил дальше. Кицунэ направилась вместе с ним к центру деревни. Там уже столпился народ, все встревоженно переговаривались. Мэй увидела носилки, наспех сделанные из ветвей. На них лежали тела, накрытые плащами. Темные обширные пятна крови проступали на ткани плащей тут и там. «Трое! — с ужасом подумала Мэй, — Этой ночью оно успело забрать троих…» Неподалеку сидел Хонг, бледный, с разбитой головой. Рядом с ним был Сатоши, стиравший кровь с его лица чистой тряпицей. Старик Чонган немедленно поспешил к нему. Мэй оглядела толпу и заметила Масамунэ. Ронин пересказывал Такао и Кадзу события этого утра. —… когда мы нашли их, существо было еще там, — услышала Мэй обрывки разговора, — Оно… эмм… питалось одним из них. Мы спугнули его, судя по всему. Издав яростный крик, оно бросилось в лес. Мы с Хонгом устремились за ним. Необдуманно, признаю… Мы не могли себе представить, что он так силен. Один лишь меч его не возьмет. Нужна магия, дзёнин. Такао кивнул понимающе. — Остальные остались, надеясь оказать помощь раненным. Один из них был еще жив, когда мы подоспели, — продолжал Масамунэ. Затем он кратко пересказал Такао их встречу и бой с чудовищем у обрыва. —... оно отшвырнуло Хонга, словно тряпичную куклу. Так он и остался лежать с разбитой головой. Меня же чудовище сбило с ног, оглушило несколькими мощными ударами… Ронин запнулся и метнул быстрый взгляд на Мэй. Девушка стояла бледная, старательно делая вид, что смотрит в другую сторону. — К счастью, мне удалось подняться, — продолжил Масамунэ, отводя глаза, — Подхватить Хонга и сбежать… Он еще что-то рассказывал, но Мэй уже не слушала. Она чувствовала на себе пронизывающий взгляд Кадзу. Подняв голову она робко взглянула на него. Его глаза были холодными и колкими, а лицо будто окаменело. Он не отводил от нее взгляда. Затем резко отвернулся и исчез в толпе.***
Позже, уже дома, Мэй заваривала чай для вернувшегося старика Чонгана. К счастью, Хонг пострадал не слишком сильно. Чонган оставил его на попечение Сатоши и его матери — Кими, намереваясь вечером еще разок наведаться к нему, чтобы проверить состояние. — Твой друг ронин проявил себя настоящим смельчаком сегодня, — рассуждал старик, пока Мэй разливала чай по чашкам, — Не отступил перед лицом смертельной опасности. Еще и Хонга спас, на руках вынес. Настоящий воин. Хитрые глаза старика внимательно следили за Мэй, он прятал в бороде улыбку. — Да, дедушка Чонган, — кротко согласилась девушка, глядя в чашку. — А ты чего же такая молчаливая сегодня, девочка? , — спросил ее Чонган, — Напугалась поди, всех этих страшных событий? Эх-ох, смерть не щадит никого… Однако я тебе так скажу — этим утром жертв могло быть и больше. Мэй вздохнула. Ее рука, державшая чашку, чуть дрогнула. — Или ты за здоровье ронина переживаешь? — предположил старик, видя что девушка продолжает молчать — Так сходила бы и проведала, чего напрасно волноваться. Уверен, он рад будет. К нему нечасто кто-либо заходит. «А ведь и в самом деле, — подумала девушка, — К Масамунэ зайти бы стоило. По многим причинам». Она поблагодарила Чонгана за совет, быстро допила чай, избегая дальнейших расспросов, и выскочила на улицу. День был солнечный и ничто, казалось, не напоминало об ужасах, пережитых этим утром. Снег скрипел под ногами Мэй, нерешительно идущей к гостевому дому, в котором жил Масамунэ. «Что я скажу ему? — лихорадочно думала девушка по дороге, — Как в глаза посмотрю? Он соврал ради меня, скрыл правду от дзёнина… И все потому что я… Ах, я так запуталась!» В своих мыслях девушка не заметила, как едва не столкнулась с Такао, как раз выходившим из дома Масамунэ. — Здравствуй, Мэй, — он поклонился. Чуть ниже, чем обычно. — Дзёнин, — девушка ответила почтительным поклоном. Она заметила дорожную сумку, перекинутую через его плечо. — Ты все же покидаешь деревню? — вырвалось у нее. — С тяжелым сердцем, но да, — ответил Такао, — Я собирался отбыть сегодня рано утром, но произошедшие события тому помешали. Теперь же, лучшее что я могу сделать — это постараться вернуться как можно скорее. Береги себя, лисица Мэй. С этими словами он склонил голову и направился прочь. Девушка же, собравшись с духом, постучалась в дом. — Входите, — раздался знакомый голос. Масамунэ сидел у очага, перед ним виднелись остатки завтрака. Увидев ее он улыбнулся, развел руками. — Мэй! Как невероятно много гостей у меня сегодня утром. Ронин поднялся, приветствуя девушку. — Я ненадолго, — поспешила заверить его она, — Хотела лишь узнать… Узнать как ты. — Я в порядке, — ответил он, и понизив голос добавил, — Благодаря тебе. Девушка вспыхнула и опустила глаза. — Здесь был Такао, — пробормотала она, — Он расспрашивал тебя о.? — Он заходил выразить благодарность. За мое участие в утренних событиях. Масамунэ слегка поморщился. Было видно, что принимать благодарность за чужие заслуги ему было очень неловко. Мэй со стыдом отвела глаза. Но Масамунэ приблизился к ней и осторожно взял за руку. — Я не знаю, почему ты пожелала скрыть ото всех свое участие, — произнес он тихим, низким голосом, — Но я сохраню твою тайну, если ты того желаешь. Это меньшее, что я могу сделать в благодарность за то, что сегодня утром ты спасла мне жизнь. Он поднес ее руку к своим губам и легонько поцеловал тонкие пальцы девушки, едва ощутимо коснувшись их губами. Мэй стояла неподвижно, мысленно желая только одного — провалиться под землю прямо здесь и прямо сейчас от переполнявших ее противоречивых эмоций. Их было слишком много, все было слишком сложно. Среди роя хаотичных мыслей ей не удавалось подыскать достойный вежливый ответ. И тишина становилась неловкой. Ронин не отпускал ее руку, его глаза ловили её взгляд. Девушке казалось, что смущение, душной волной поднявшееся к горлу, залило её румянцем до самой макушки. — Спа…сибо, — с трудом выдавила она наконец, — Но не стоит. Мне… наверняка уже пора. Масамунэ собирался еще что-то сказать, но Мэй поспешно развернулась и почти выбежала из комнаты, а затем и из дома. Лишь оказавшись на улице она смогла перевести дух. Морозный воздух охладил ее пылающие щёки. Неосознанно она оттянула воротник кимоно, пытаясь дать себе возможность свободно вздохнуть. — Так и знал, что найду тебя здесь, — раздался сбоку знакомый шелестящий голос. Мэй вздрогнула всем телом, едва не поперхнувшись воздухом, который пыталась вдохнуть. Кадзу стоял неподалеку под деревом, оперевшись спиной о ствол и скрестив руки на груди. Его пронзительный взгляд окатил её ледяным холодом. Девушка опустила глаза, беспомощно перебирая руками складки одежды. Он молчал некоторое время, внимательно оглядывая ее с головы до ног. — Искал тебя, — произнес он наконец и в голосе явственно проступила хрипотца, — Зашел к старику Чонгану, тебя нет. Он не сказал, куда пошла, но я сам догадался. — Кадзу, я… — девушка наконец попыталась было что-то сказать. — Не надо, — прервал он ее резко, — Хуже не делай. Между ними снова повисла тишина. И некуда было деться от его взгляда, который казалось видел ее насквозь. — Поблагодарил? — наконец едко спросил синоби. Мэй подняла на него непонимающий взгляд. — За спасение поблагодарил он? — Кадзу резко кивнул в сторону дома Масамунэ. — Что.? — пролепетала она, запинаясь. Кадзу нервно дернул щекой: — Совсем за глупца меня держишь? Я осматривал место утреннего происшествия. Там повсюду лисьи следы. Ты… Он хотел сказать что-то еще, но заставил себя остановиться. Вместо этого он резко отвернулся и зашагал прочь. Мэй сделала движение собираясь то ли остановить его, то ли последовать за ним… Но что она могла сказать ему сейчас? Она не придумала. Поэтому так и осталась стоять на заснеженной дороге, глядя ему вслед.***
Мысли и чувства, рвавшие ее на части, нужно было куда-то девать, поэтому после обеда Мэй решила отправится туда, где они с Такао обычно занимались магией и попрактиковаться немного самостоятельно. В полном одиночестве, у обрыва, она старательно создавала иллюзии, тренировала движения, пыталась исследовать свою силу. Выходило плохо. Мысли ее неизменно возвращались к Кадзу и тоскливое чувство ноющей болью отзывалось внутри. Хотелось бросить все и расплакаться, но Мэй не сдавалась, сцепив зубы пыталась снова и снова. Магия слушалась ее совсем скверно сегодня. В конце концов, уже вечером, она пыталась в очередной раз создать Послушника, но вместо этого куст напротив неё полыхнул огнем. Запаниковав, девушка быстро закидала куст снегом. Огонь погас, однако боль и разочарование в душе только разгорались. «Не могу так! , — решила она твердо, — Пойду к нему. Расскажу все как есть, объясню. Он поймет.» «А что, если нет?» — пронеслась в голове пугающая мысль. Но девушка отогнала ее прочь и упрямо зашагала к дому Кадзу. Ноги ее дрожали, когда она ступила на знакомую дорожку, ведущую к его крыльцу. «Свет горит, значит он дома… А что если не откроет? Вдруг, не хочет меня видеть совсем». Сомнения и переживания терзали ее душу. Вся дрожа, она остановилась у двери. «Где найти сил, чтобы постучать? Великие духи, даже с Они сражаться проще…» Мэй замерла на пару мгновений, вдохнула и выдохнула, зажмурилась и постучала. Ей показалось, что тишина за дверью длилась вечность. Но наконец дверь открылась. На пороге стоял Кадзу. Его лицо было твердым, каменным, ничего не выражало. Глаза холодно блеснули. Ни слова не говоря, он распахнул дверь шире, приглашая её войти. Девушка вошла. Её била мелкая дрожь, и вовсе не от холода. Кадзу остановился напротив, все так же молча глядя на нее. Мэй кусала губы. Пока она шла сюда, старательно подбирала слова, сплетала их в предложения, придумывала, как бы лучше всего донести смысл. Но сейчас, когда она стояла перед ним, все правильные слова вылетели у нее из головы. Возможно ли вообще собраться с мыслями под взглядом этих пронзительных, холодных глаз? — Я просил тебя остаться в деревне, — начал он первым, наконец, — Просил не ходить утром в лес. Голос его был низким и вибрирующим. От злости? Или от какого-то другого чувства? — Но ты все равно пошла, — произнес он с трудом, сквозь стиснутые зубы, — Ради него. Голос сорвался. Кадзу резко отвернулся от нее, пытаясь справиться с собой, скрыть выражение своего лица. Его твердая, напряженная спина чуть дрогнула. Мэй вдруг почувствовала в груди тепло. Прилив внезапной нежности смел и унес прочь все сомнения и неуверенность. Она сделала шаг к нему, протянула руку. Прикоснулась к его спине, приложила ладонь. Он вздрогнул от ее прикосновения. Мышцы, казалось, напряглись еще больше. Мэй подошла ближе, положила и вторую руку ему на спину. Затем прижалась щекой к этой твердой, широкой спине. Прильнула всем телом. Тихая дрожь прошла по его спине и она ощутила, как мышцы под ее пальцами слегка расслабились. — Я должна была пойти, — проговорила она тихо, грустно, — Речь ведь не только о тебе и обо мне. Я не хочу больше смертей. Не хочу, чтобы пострадал кто-то из дорогих мне людей. Масамунэ… да, он тоже дорог мне по-своему. Он стольким пожертвовал ради меня, он оказался здесь из-за меня. Я не могу оставаться в стороне. Кадзу опустил голову. Она чувствовала телом его тепло, его дыхание. Наконец он порывисто обернулся к ней и обнял за талию. Девушка уже без страха заглянула ему в глаза. Они были полны печали. — Я знаю, смелая, — проговорил он тихо, — Я все понимаю. Но мне слишком тяжело видеть, как ты рискуешь собой. Не ожидал, что будет так тяжело. И я злюсь… злюсь за все эти чувства. Но правда в том, что эти чувства — не твоя вина. Он провел кончиками пальцев по ее скуле, приложил свою большую, теплую ладонь к её щеке. Мэй прикрыла глаза, растворяясь в этом ощущении, в этом прикосновении. Его сухие губы коснулись ее губ. Уверенные, жадные прикосновения… Они сплелись в поцелуе. Он становился все более нетерпеливым, глубоким, требовательным. Руки Кадзу гладили ее спину, ниспадавшие вниз волосы. Мэй чувствовала, как тщательно сдерживаемые эмоции прорываются наружу, завладевают ими обоими. Дыхание сбилось, голова закружилась от его ласк. Он целовал уже ее шею, плечи. Мэй запрокинула голову, чувствуя, как все вокруг перестает иметь значение… все, кроме его прикосновений. Кадзу подхватил ее за талию, поднял. Мэй почувствовала, как ее ноги оторвались от земли. Он понес ее в спальню, не переставая целовать плечи и грудь девушки. Она обвила руками его шею, запустила пальцы в темные, длинные волосы. Едва слышный стон сорвался с его губ. Оказавшись в спальне, он бережно положил ее на кровать. Маняще улыбаясь, она увлекла его за собой. Он мягко опустился рядом, прильнул к ней, плавными кошачьими движениями подбираясь ближе, не переставая ласкать её кожу. Мэй тихо, прерывисто вздохнула, сжимая руками покрывало. Кадзу приподнялся и застыл над ней на секунду. Затем медленно, глядя ей в глаза, стал развязывать пояс её кимоно. Она улыбнулась, наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц. Шелковая ткань скользнула вниз, обнажая белоснежную кожу. Волосы девушки разметались по смятой постели, глаза были прикрыты, пальцы судорожно сжимали покрывало. Кадзу целовал ее живот и бедра, опускаясь все ниже. Он ласкал ее долго и трепетно, погружаясь полностью в каждое мгновение наслаждения. Мэй чувствовала, как все больше кружится ее голова, как немеют пальцы. Шелест ткани… она едва могла разглядеть обнаженное тело Кадзу в полумраке спальни. Девушка протянула к нему руки. Её пальцы легли на его покатые плечи. Он склонился над нею, его темные волосы упали на ее лицо. Горячие и влажные, её губы раскрылись ему навстречу. Глубокий долгий поцелуй, и их тела соединились. Мэй выгнулась с глубоким вдохом… Не было больше сомнений и не было страха. Мэй отдавала всю себя, без остатка, доверяясь ему полностью. Они двигались синхронно, в полумраке спальни. Два дыхания слились в одно — прерывистое, страстное. Тишина комнаты наполнилась этим дыханием, стонами, вскриками. Пальцы девушки скользнули по его спине и пояснице, прижали крепче к себе. Ногти впились в кожу, оставили красные следы. Кадзу застонал громче. Его глаза сверкнули в темноте. Он склонился к ней, обжег долгим поцелуем, слегка прикусил нижнюю губу. Мэй прикрыла глаза, запрокинула голову. Движения стали быстрее, их тела напряглись, в исступлении стремясь друг к другу. Девушка вскрикнула, неожиданно для самой себя, утопая в сладкой неге… По животу стекала капелька пота. Синоби опустился на кровать рядом с ней, с трудом выравнивая дыхание. В темноте она с трудом разглядела легкую улыбку, игравшую на его губах. Он обнял ее, убрал со лба спутанные пряди волос. Его горячее дыхание обжигало. Нежно поцеловав девушку в висок, Кадзу затих рядом, обнимая ее и украдкой разглядывая в темноте. Как будто старался запомнить. Именно такой, свободной от всего. Девушка встретила его взгляд, с блаженной улыбкой спросила: — Что.? — Ничего, — ответил он тихо, коснувшись ее лба своим, — Засыпай, нежная. Кто знает, что принесет завтрашний день.