Гарри Поттер? Не похоже

Сегодня Рон Уизли улыбался. Напряжённо, совсем неестественно кривил губы в подобии приветственной улыбки, когда заходил ранним утром в кабинет директора. Рон был уверен, что речь пойдёт о задании, которое мальчик даже не начал выполнять, и оказался прав. Дамблдор выглядел довольным, словно сытый кот, когда сообщал об отмене задания, хотя Рону казалось, что старик будет зол. И мальчик улыбался, облегчённо и почти радостно, думая о том, что всё же не хотел бы лезть к Поттеру. И снова губы рыжего фальшиво искривились, когда в кабинет зашла Грейнджер. Эта заучка ему не нравилась. Вечно растрёпанная девчонка, которая не может проследить за своими волосами, но постоянно раздаёт непрошенные советы и в любой ситуации читает занудные лекции. Рон с удовольствием никогда бы с ней не пересекался, вот только... Дамблдору зачем-то было нужно, чтобы они дружили. А заучка, хоть и не верила до конца, всё же считала Рона, если не настоящим другом, то приятелем точно. Мальчик улыбался, пытаясь казаться счастливым, когда директор излагал новое задание, и чувствовал, как внутри что-то сжимается в тугой комок. Поттер теперь на Светлой стороне, нужно лишь помочь ему снова не поддаться искушениям слизеринцев. – Ведите себя так, будто вы давно дружите. – наставлял их Дамблдор. – Гарри никогда прежде ни с кем не дружил, а потому ему будет намного проще, если вы пропустите этап знакомства. Рону показалось, что в словах директора есть что-то неправильное но он сразу же отогнал подобные мысли. И следил, чтобы согласная улыбка не исчезла с лица, слушая подробную инструкцию о том, как действовать за завтраком. – Вы можете не только помочь Гарри, но и научиться чему-нибудь у него. – добавил Дамблдор в самом конце, видя, что Гермионе не очень нравится идея дружбы с Поттером. Заучка тут же воодушевилась, а Рон подумал о том, что каждого человека можно купить, стоит лишь предложить подходящую цену. Цена рыжего – благополучие семьи, цена этой растрёпанной дуры – маленький кусочек знаний. Рон улыбался, нарочито дружелюбно и радостно, ведя Поттера за руку из Большого Зала, чувствуя, как спину прожигает внимательный взгляд старика. Гарри выглядел бледным, не таким как обычно. Не было той мрачной уверенности, что он всегда излучал. В какой-то момент Рону даже показалось, что он ведёт за руку марионетку, а не живого человека. По пути Грейнджер болтала без умолку раздражая Рона, но он мог лишь улыбаться, делая вид, что ему интересен заумный бубнёж "подруги". И разглядывать Поттера, который сверлил пустым взглядом пространство перед собой. – Гарри, ты вообще меня не слушаешь! – Возмущённо воскликнула Гермиона. Поттер приторно-сладко улыбнулся ей в ответ, отчего девчонка скривилась, а Рона внезапно охватило странное чувство отчаяния и отвращения. Словно в один миг рухнули все те надежды, что мальчик возлагал на Гарри, похоронив под своими обломками шанс избавиться от влияния Дамблдора. ЭТОТ Поттер не был тем, кто мог помочь. Рон уже привычно натянул фальшивую задорную улыбку, что-то проговорил, похлопав Гарри по плечу, чем вызвал у Грейнджер новую лекцию. И замер, сохраняя на лице улыбающуюся маску, выслушивая монолог заучки. Мальчик чувствовал, как Поттер задумчиво разглядывает его, и ощущал, как под этим взглядом, единственным, что осталось старого в новом Гарри, маска грозит треснуть и развалиться на части. И снова Рон улыбался, рассказывая о пострадавших гриффиндорцах. Рассказывал всё так, будто совсем не испугался тогда, словно не видел теперь кошмары каждую ночь. Рассказывал, ощущая, как Поттер улавливает каждую нотку фальши в его голосе. И вновь растягивал губы в улыбке, уже чуть более искренней. Рон был доволен тем, что ему удалось напугать заучку. Ощущая на себе мрачный взгляд Поттера, рыжий едва удерживался от того, чтобы не накрутить на палец седую прядку на затылке. Рон пытался вспомнить, когда перестал полностью доверять Дамблдору, когда захотел избавиться от влияния старика, когда успел измениться внутри настолько, что почти перестал узнавать самого себя. Пытался вспомнить, и улыбался, так широко и задорно, как только мог изобразить, хотя в душе ему почему-то хотелось плакать