Гарри Поттер? Не похоже

Он назвал меня Гарри? Серьёзно? В этот момент изумление настолько овладело мной, что я едва не воскликнул вслух. Сам Северус Снейп, чьё подчёркнуто-вежливое обращение ко всем, кроме близких, уже давно стало притчей во языцах, и который произносил своё "мистер Поттер " едва ли не на перселтанге, назвал меня по имени! Но дальше было только интересней. – Вы знаете что-нибудь о своей матери? – спросил зельевар и в его голосе послышалась какая-то затаённая тоска. На мгновение всё моё естество разделилось на две части. Та, где преобладало детское сознание, испытала грусть, толику злости за то, что жизнь Лили забрали так рано. А вторая, где было больше Волдеморта, внезапно испытала... стыд? Неловкость? Я не успел разобраться, так как моё внутреннее Я снова собралось в одно, хоть и не очень однородное, целое. А ведь получается, что я сам лишил себя матери... Забавно и одновременно очень грустно. – Нет. Она... умерла слишком рано, чтобы я мог запомнить. И ведь я почти не солгал. Даже момент убийства я помнил плохо, что удивительно. Не было цельной картины, лишь отрывочные кадры, да ещё и с двух ракурсов. Моё долгое молчание перед ответом Северус воспринял как-то по-своему, так как в его взгляде появилось сочувствие и понимание. – А ваши родственники? Те, у которых вы жили всё это время. Неужели они ничего вам не рассказали? – в его голосе не было особого любопытства, словно он знал ответ, но какая-то его часть надеялась на иной исход. – Дурсли... не самые разговорчивые люди. Особенно в последние годы. – я невольно усмехнулся. – К тому же они ненавидят абсолютно всё, связанное с магией. – И Петунья никогда не упоминала сестру? – зельевар даже не спрашивал, а скорее констатировал. Я лишь отрицательно покачал головой, ожидая, что Северус предпримет дальше. На его лице отразилась неприязнь, направленная на моих дорогих родственничков, и, поднявшись с места, зельевар быстрым шагом направился к одному из многочисленных стеллажей. Вернулся на место он почти сразу, держа в руках фотоальбом в старой, потёртой кожаной обложке. Открыв первую страницу, Северус повернул его так, чтобы мне было удобно смотреть на фотографии. Они были обычными, маггловскими. Уголки давно смялись и истончились, краска местами выцвела, но изображения ещё были чёткими. На первой из них, на которую указывал Северус, была запечатлена смеющаяся рыжеволосая девочка. Ей было лет десять на вид. Волосы маленькой Лили были вьющимися и немного растрёпанными, всё лицо было усеяно веснушками. Она выглядела настолько счастливой и беззаботной, что невольно вызывала улыбку. – В детстве Лили была жизнерадостной, впрочем, как и большинство детей. – с грустной улыбкой зельевар начал свой рассказ. – Всегда смеялась, находила хорошее даже в самой паршивой ситуации. И магия в ней проснулась рано... ***** Северус бросил ещё один взгляд на фотографию рыжеволосой девочки. Слова, что он никак не мог придумать раньше, теперь лились словно сами собой. Поттер ловил каждое слово зельевара, смотря на фотографию с грустью, что была так несвойственна этому мальчишке. А Северус вспоминал... Вспоминал свою первую встречу с Лили. Тогда он столкнулся с ней на игровой площадке, случайно сбив с ног. И утонул в невероятной зелени её глаз. Уже тогда он понял, что не хочет её отпускать. Они проводили вместе почти всё время. Северус обучал её всем магическим хитростям, какие только знал, а Лили тепло улыбалась и хвалила его преподавательские способности. А потом они поехали в Хогвартс. Уже в поезде Северус понял, что дети магов такие же сволочи как и обычные дети. Компания Джеймса Поттера начала издеваться над зельеваром почти сразу. И лишь Лили поддержала его тогда... А потом Шляпа отправила её на Гриффиндор. К этому придурку Поттеру. И тогда их дружба дала трещину. Маленькую, едва заметную, но трещину. Он старался не обращать внимания ни на что, продолжать общение с Лили. Но чувствовал, как они всё сильнее отдаляются друг от друга. И к концу пятого курса, когда Северус был поглощён идеями Пожирателей, а Лили становилась всё более лояльной к выходкам Поттера, произошло ЭТО. Северус назвал Лили грязнокровкой. И пусть он извинился потом не один раз, дружбе, да и общению, пришёл конец. И Северус абсолютно не винил в этом Лили, нет. Он возлагал всю ответственность только на себя. Шли годы, и вот юный Пожиратель подслушал предсказание Трелони. Он сообщил об этом Лорду, и неожиданно для себя узнал, что сын Лили тоже попадает под пророчество. И помчался к Дамблдору, умолять о спасении той, что любил все эти годы. Тогда он получил большинство тех обетов, что сковывали его и сейчас. Почувствовав что-то неладное, ночью тридцать первого октября Северус направился в Годриковую впадину, лишь бы убедиться, что Лили в порядке и... обнаружил её бездыханное тело. – Тогда я поклялся,что буду защищать вас, мистер Поттер. И мне очень жаль, что до этого я не выполнял своей клятвы, но больше я постараюсь такого не допускать. Зельевар внимательно смотрел на Поттера, но тот словно не замечал этого. Он задумчиво смотрел прямо перед собой, и лицо его было мрачным. На мгновение сердце Северуса сжалось. Неужели он опоздал и Поттер не примет его защиту? Впрочем, зельевар поймёт его, если так и будет. Люциус передал их разговор, и этот мальчик явно пережил намного больше неприятностей, чем рассказывал Лорду Малфою. Поттер наконец отмер и перевёл тяжёлый взгляд на Северуса.