***
В состоянии болезненного полусна Паша проводит еще несколько часов. Какие-то неясные черно-белые клочки рвутся наружу с задворок подсознания. В больной от бесконечного пьянства голове вдруг поселяется слабое желание делать что-то большее, нежели чем, вот это вот все. Это сложно. Каждое его движение отзывается болью во всем теле. Его, что, били? Да, нет вроде. Хотя, он не может утверждать наверняка. Последнее время Паша вообще перестал ручаться за все свои действия. Каждый его день был близнецом предыдущего. С утра, которое, кстати, начиналось уже во второй половине дня, он пропускал грамм сто виски и выходил в свет. Спутница на вечер находилась быстро. А дальше — отработанный годами сценарий. Реки алкоголя, зажигательные танцы, душащий сигаретный дым, который оседал на волосах, костюме и вообще везде. От дешево-сладких духов этих кукол Пашу почему-то постоянно тошнит. А после — молодой человек проваливается в кратко-беспробудный сон. И так — по кругу. Струи горячей воды придают сил. И, вроде бы даже уже не так плохо. Похмельный синдром, конечно, дает о себе знать. Хочется съесть какую-то гадость, вроде лапши быстрого приготовления, ну или гамбургера, на худой конец. Растянутая до безобразия футболка как нельзя кстати отражает сейчас Пашин внутренний мир. В голове — зияющий раздрай. А еще эти все сострадающе-осуждающие личности. По пути встречается Джекович. Смотрит так искоса, головой кивает. Молодой человек его не слушает. Слишком трудно ему сейчас воспринимать информацию.***
Лигурийский супчик приходится как раз впору. Спасибо Шефу за совет. Приятно так стало и хорошо. В голове медленно, но верно проясняется. И Павел тянется за телефоном. Интересно же, что в мире происходило, пока он тут последних мозгов лишался. А произошло, надо сказать, очень много всего. В ленте Instagram Паша встречается с озорным взглядом серо-зеленых глаз. Катя опять участвует в каком-то модном кулинарном конкурсе. Он, конечно, в кулинарии не силен, но исходя из отзывов, делает вывод, что прошло все очень даже хорошо. А потом его голова отключается напрочь. Иначе как можно объяснить тот факт, что он абсолютно не помнил, как именно оказался на ее странице. Даша улыбается с многочисленных фотографий в своем аккаунте. Последняя публикация — фото с какой-то театральной премьеры. Странно, он привык представлять ее в Париже. И какое-то неясное воодушевление вдруг разливается в душе. А рядом с его девочкой опять околачивается подозрительного вида паренек, Василий. Улыбается, уподобляясь сытому коту, в камеру смотрит, а рука его как-то уж очень усердно обнимает Дашу за талию. Паше кажется, что это все — уже слишком. В следующую секунду смех пробирает до самых костей. Какая теперь разница, что именно кажется Паше? Он для нее — красивая сказка с плохим концом. И чтобы не видеть этот самый, плохой конец, девушка сбежала на середине главы. Оставила после себя кулон на золотой цепочке и запах лаванды в просторной ванной. И вообще, Паша, ты свои то социальные сети давно видел? Как ни странно, у него там все до жути прилично. Фото с друзьями, машины, изредка проскакивают фотки с Катей, или Маруськой. Приличен до неприличия, не то, что в жизни. В какой-то момент Паша вдруг понимает, что безбожно отстал от жизни. Да собственно, и жизнью это назвать можно с натяжкой. Бессмысленное существование, целью которого является бездумное удовлетворение сиюминутных желаний. И хочется теперь чего-то… Чего-то нового, свежего, до интересного серьезного, наконец. Может пойти поработать? Хотя, в случае с противоположным полом, хочется ему не нового, а плохо забытого старого.***
У Даши много дел. Нужно пропахать со шваброй десять номеров подряд. И она ни за что на свете не признается, что сама попросила Валентину загрузить ее работой. Даша знает, что занятость отвлекает от ненужных мыслей. Но, от мыслей о Паше она отвлечь не в силах. Может потому что не так сильно старается, или потому что эти самые мысли не такие уж и ненужные. По отелю бешеным торнадо пронесся слух, что Павел Аркадьевич сегодня сам на себя не похож. Тихонько расположился в ресторане, поедает горячий супчик и попивает сладкий чай. Ну, а это — уже совсем нонсенс. Даша в ответ на это и бровью не ведет, но в ресторан решила не ходить — от греха подальше, и от него тоже. — Все хочу тебя спросить, — Голос Юли бесцеремонно врывается в Дашины размышления, — откуда у тебя та блузка бредовая? — Какая? — Вовсе невпопад уточняет Даша. — Ну, та шелковая, у тебя, что их вагон что ли? — В нетерпении стонет Комисарова. Брюнетка коротко усмехается. Ну, вагон, не вагон, а полшкафа наберется. Но то — дома. В какой-то другой, и все больше параллельной реальности. — Подружка одна отдала, — Даша быстро нахдит оправдание явно недешевой блузке в своем шкафу, — ей мала оказалась. — Дашь погонять? — Улыбка на губах Юльки становится все шире. — А ты влезешь? — Даша беззлобно усмехается, измерив подругу внимательным взглядом. — Утянусь как-нибудь…— Комиссарова что есть силы втягивает живот, а затем искренне смеется. — Ну, тогда бери, — Даша с участливо-озорной улыбкой кивает на усилия подруги.***
Для работы он еще не годится. И это — самая светлая мысль в его голове за сегодня. Паша решает начать с тренажерного зала. Наивно полагает, что уж там то никаких трудностей возникнуть не должно. А потом, как карта ляжет, может и до рабочего кабинета доползет. Тренер встретил его понимающей усмешкой. Мол, не ты первый, не ты последний. А Павлу Аркадьевичу пока достаточно лишь минимальных тренировок для укрепления организма, просто потому, что на раскрепление этого самого организма были брошены нечеловеческие усилия. Спиртосодержащие реки даром не проходят. — Я тут слышал, что у нас в отеле каратистка появилась… — Не без улыбки замечает тренер, когда Паша облокачивается о бетонную стену, дабы перевести дух. — Говорят, что очень даже симпатичная… Паша коротко улыбается, не в силах подавить в себе улыбку. Резкая боль и прикосновения ее сильных рук. Даша тогда ему чуть палец не сломала. До сих пор ноет к плохой погоде. — У меня уже есть одна… Больше не надо.***
Надо ли говорить, что до конференц зала Павел Аркадьевич так и не добрался? После тренировки в тренажерном зале и заплыва в бассейне с морской водой молодой человек резонно предположил, что подвигов на сегодня больше, чем достаточно. Вечер обещал пройти до странного тихо. Паше хочется просто закрыться у себя в номере, заказав легкий ужин, и пересмотреть один из любимых фильмов. В коридоре отеля непривычно тихо. Так, что слышен буквально каждый шорох. Внезапный стук тонких шпилек нещадно режет вакуум тишины. Павел непроизвольно оборачивается. Секунды утекают сквозь пальцы мелким песком, а в глазах мелькает тень откровенного непонимания вперемешку со страхом и восхищением. — Это Ты… — Каждый вздох отдается болью в грудной клетке, а на губах проступает какая-то глуповатая улыбка. — Даша! Она улыбается уголком губ и слегка пятится назад, будто боясь его шального взгляда. Сбежать не получится — Паша сегодня трезвый. А надо ли вообще бежать? Все равно рано, или поздно эта встреча произошла бы. А бегать от него по всему отелю со шваброй наперевес она уже устала. А сегодня весь день убеждала себя, что ничего особенного для него не значит. Ну, встретились пару раз, на свидания ходили, Даше даже казалось… Ключевое слово — казалось. А теперь она четко осознает, что у Паши таких как она много. — Привет… — Наконец «оживает» брюнетка. — Ты зачем горничная? — Парень в непонимании таращит глаза на миниатюрный бейджик на груди. А может и не только на бейджик. — Вариант практики ролевых игр не подойдет? — в шоколадных реках ее глаз плещутся озорные чертята. — Я серьезно спрашиваю… — Сербский акцент мгновенно обжигает кожу, и чертей в глазах напротив она уже не переплюнет. — Осваиваю новую профессию. Не всем же вечно без дела прохлаждаться. — Сама не понимая — зачем, Даша пытается уколоть парня больнее. — У тебя денег нет? Почему? С отцом проблемы? Или с мамой? — Он неосознанно сокращает расстояние между ними. Руки непроизвольно тянутся к хрупким плечам. — Не молчи, прошу тебя. На радужке его темно-карих плещется неприкрытое волнение. И Даша искренне не понимает: какое ему вообще до всего этого дело есть? Странно это все. Паша— весь такой на форсе с пафосом. А перед ней стоит и искренне переживает. Он не врет. Она по глазам понимает. И по голосу, скрывающемуся в еще больший сербский акцент. — Паша, у меня все хорошо! — Девушка спешит его успокоить. А то мало ли, до чего он договорится может. — А теперь прости — мне нужно идти. Работы много. Она с трудом отводит взгляд от его карих глаз, и не без сожаления отходит дальше. Сердце бешено бьются о грудную клетку. Нужно заканчивать этот вечер встреч старых знакомых. А иначе Паша одумается и пойдет в атаку. А сможет ли устоять перед ним, Даша не знала наверняка. «Хорошего вечера!» — Фраза, разорвавшая в клочья остатки тишины и разбившая вдребезги все его каноны.