***
Солнце уже давно опустилось за дома, отделяющие широкие улицы, когда среди небольших и похожих друг на друга гостиниц, мы нашли ту, в которой остановимся. От многочасовых поездок этим днём я уже успела устать и от того разозлиться. Но потом поняла, как удобно было бы добраться до конечной точки нашего «путешествия» на Мозоли. Но лошадей мы оставили на посту у стены Сина. Мы прошли множество указателей на гостиницы, где было понятно, что свободные комнаты были. Но Ривай молчаливо вёл меня по городу и всей его вечерней, надоедливой суете, завершающей ещё один будничный день. От нетерпения хотя бы присесть где-нибудь на скамейку и расслабить ноги, я не сдержалась и спросила Ривая, почему мы не останавливаемся в любой встречающейся по пути гостинице. На что он сухо и так же устало ответил, что в половине из выбора он не собирается делить постель с роем клопов, а в других гостиницах большая вероятность встретить Троя Палмера, где «морду нашего знакомого забугорного гостя» он видеть не хочет раньше времени. Ривай знал одно хорошее место, где останавливался несколько раз, когда задерживался в городе, был уверен в нём, потому путь мы именно туда и держали. К моему сожалению, оно находилось на противоположной стороне города. Но Ривай сжалился надо мной, не желая терпеть мой скулёж от боли в теле, и мы сделали остановку, чтобы взять еды для ужина. Я дала выбор ему, а сама устроилась на скамейке у входа в лавку. Мы вошли в гостиницу, где на стойке регистрации моё воображение само нарисовало перекати-поле. Только звон посуды доносился из дверцы за ней. В этой тишине я успела расслабиться от шума, который так напрягал меня по пути. Но от того, как Ривай раздражённо хлопнул по настольному звонку, вскипевшая во мне злость и усталость хотели найти выход и прибить ближайшего ко мне человека — его же самого. Зубы уже чесались, чтобы откусить Риваю ту же руку, на ладони которой точно остался след от звонка. Но от моего плана возмездия отвлекла молодая девушка, что вышла к нам и поприветствовала. Ривай сам устал не меньше меня, а его тон с самого приветствия не дал девушке промедлений в выдаче ключей от комнаты. На просьбу Ривая выдать нам только чайник с кипятком, она вопросительно подняла брови и уточнила: — Может быть, Вы имели в виду заварник и чашки на две персоны? Я сдержала смешок, накрыв ладонью рот, ведь знала, что Ривай лучше будет умирать от жажды, чем пить чай, что был заварен не им. Он редко доверял это дело мне, а здешний чай ему точно не по вкусу. Любимый ответил ей повторением своей просьбы, добавив к ней две тарелки и приборы, и повёл меня к лестнице, перед этим отказавшись от набора постельного белья и полотенец. По пути за ним я опустила взор на две полные сумки, которые он нёс, и поняла, почему они были такими большими. Как Ривай мог не спланировать всё до деталей, если знал, что мы где-то остановимся? — Ты же сказал, что останавливался здесь. Неужели хозяйка не запомнила твои прихоти? Не думаю, что у них такой поток людей, чтобы она не запомнила тебя, — сказала я, поднявшись за ним по лестнице и крутя на пальце ключ от комнаты. — Это сноха хозяина. Раньше я видел её, но она не работала на стойке регистрации. И не обязана знать, что я беру только чайник и кипяток. — И отказываешься от белья с полотенцами, — хмыкнула я и остановилась вместе с ним, когда он кивнул на дверь перед нами. Сунула ключ в неподатливую ручку, приложила силу, чтобы провернуть её и открыла дверь. Ривай пропустил меня вперёд, и я вошла в темноту, поглощающую каждый уголок комнаты. В ней не было ни единого лишнего предмета мебели. Только кровать, одна прикроватная тумбочка, две табуретки и еле стоявший на подкосившихся ножках комод. В воздухе стоял приятный запах дерева, свежести и мыла, благодаря которому потемневшие и местами вздувшиеся доски пола были начисто вымыты. Несмотря на старость, что пестрила из каждого предмета, здесь был очень даже уютно и заметно, с какой бережностью хозяева относились к своему маломальскому бизнесу, который, определённо, приносил совсем небольшой доход. На ближайшем комоде стояло несколько заготовленных подсвечников и один спичечный коробок. Пока Ривай опустил сумки на кресло впереди меня, я зажгла все имеющиеся подсвечники и расставила их по углам. Скинула с себя верхнюю одежду, оставшись наполовину рубашке и белье. С характерным звуком отодвинутой в сторону шторки, которую я дёрнула, чтобы увидеть виды из окон и заметить, что у нас была крохотная лоджия со столиком, за спиной послышался шелест белья, которое Ривай высунул из сумки первым делом. Рывком он расправил покрывало и накрыл голый матрас. Покончив с подушками и одеялом, я устало плюхнулась на кровать, чувствуя, как мышцы постепенно расслаблялись и ещё сильнее заныли. — Прямо в грязной одежде… порося, — прошипел за мной Ривай, а я затылком увидела, как закатились его глаза. — Я в белье и одной рубашке. — Обернулась я на него и смерила недовольным, скопированным у него самого, взглядом. Ривай скрылся за дверью в узкую ванную, перед этим спросив, пойду ли я с ним. Но я лишь махнула рукой, не желая и даже не имея сил для того, чтобы встать. Когда он вышел ко мне, я была обёрнута в одеяло, в котором впопыхах добежала пару минут назад до двери, чтобы забрать поднос с чайником, чашками и двумя тарелками с приборами. — В ванной, — кивнул Ривай себе за спину, проходя ко мне в узком проходе между комодом и кроватью, — я оставил одно ведро воды для тебя. Больше сегодня мы найти не сможем. Утром я схожу, наберу ещё одно. — Как скажешь. — Чмокнула я его в щёку, подняла полотенце и отправилась в ванную, где и развернуться толком было проблематично. А тем более зачерпнуть из таза достаточное количество воды и окатить себя. Но я была готова и в луже дождевой воды искупнуться, чтобы смыть всю пыль, которую собрала на себя за день. Спустя десять минут я вернулась в комнату и первым делом увидела, что Ривай утроил нам ужин на лоджии. Из ненужной наволочки он смастерил скатерть на круглом столике и приставил к нему табуретки. Я быстро оделась, завязала влажные волосы в полотенце и присоединилась к нему, беря в ладони протянутую чашку свежезаваренного чая. Ворчание про оставшиеся голыми под летним платьем ноги я проигнорировала, но Ривай всё равно накрыл их своей кофтой и пожелал приятного аппетита. Ужин остался позади, а с вновь наполненной чашкой чая я молчаливо разглядывала территории перед нами. Нам досталась комната с видом во двор, а не на главный вход. С соседним двухэтажным зданием нас разделяла окутанная темнотой зона, которую на половину заполняли вешалки для белья и ящики с нажитым жильцов из многоквартирного дома напротив. Ни единой души я не увидела за десяток минут, пока через узкий проход во двор не вошла пожилая женщина, скорее всего, возвращавшаяся с работы. В темноте и небольшом свечении из немногих окон, я увидела, как она прошла к вешалке с бельём. Уверенно сдёрнув с него несколько серых покрывал, которые она, возможно, оставила этим утром перед тем, как уйти на работу, женщина забрала ещё одежды, не тронув соседнюю. Она грязно выругалась, пнув какой-то мешок перед дверью в дом, выкрикнула чьё-то имя, запрокинув голову на окно над собой. Из того окна вмиг выглянул мужчина моложе, а за его спиной показалась, наверное, его супруга, укачивающая малыша. Мужчина вступил в перепалку с пожилой женщиной, потянулся к ставням и закрыл окно. Женщина ещё сильнее пнула мешок, который упал на бок, а его содержимое высыпалось к её ногам. Разные железяки, прочий мусор, который, скорее всего, не имел никакой ценности. Закинув высохшее бельё выше на руку, она вошла в дом, хлопок двери которого прошёлся эхом по двору. Кто-то ещё мелькнул в окнах на втором этаже, глянув, что за шум его потревожил. И вновь пропал. Почему-то эта картина перед вздором мне ни капельки не создавала дискомфорта. Наоборот, даже позабавила и погрузила в повседневность обычного люда. И которую я даже не вспомню, когда испытывала на себе. Мне надоедал шум на главных улицах, где мимо проходили десятки, сотни людей, спешащих по своим делам. А их промелькающие голоса превращались в бесящую какофонию. Торгаши заманивали в свои лавки, предлагали сувениры. Ко всему этому присоединялся скрип повозок, проезжающих мимо. Всё было слишком оживлённо. Но вот здесь, на окраине города, где заканчивались двухэтажные здания, а дальше шли последние ряды жилых участков перед высокой стеной Сина, было так уютно. Спокойно и необъяснимо очаровательно. Не поймите меня неправильно, я сама только осознала, почему так относилась к этому вечеру и обстановке. Я до сих пор практически не знала жизни за территорией разведкорпуса. В городах я была всегда мимо проездом. Мой дом — разведкорпус, моя деятельность — разведкорпус. Вся моя жизнь — служба. Я по сей день быстро от этого выматывалась, но никогда не подавала виду, пока не зашёл наш разговор с Риваем на тему лета и того, что мне есть с чем сравнить действительность. — Что сейчас заставило тебя улыбнуться? — Прервал вопросом мои размышления Ривай. — Мне здесь нравится, — ответила я, перед тем, как хлебнула чай из чашки. Ривай ничего не ответил, только кружил подушечкой пальца по краю чашки. — А ты теперь почему так ухмыляешься? — спросила я, как только повернулась на него и увидела, как начали обратно опускаться уголки его губ. — Я думал, что тебе здесь не понравится. — Почему же? — Ныла всю дорогу… — Я тогда просто устала. — И я не знаю точно, в каких условиях ты жила раньше, — перебил он меня, всем видом говоря, что я не дала ему договорить мысль и первая перебила. — Только твои рассказы, фото, которые были в альбоме, и обстановка в них. А вся эта серость и уныние, мне неизвестно, знакомы ли тебе. — В мегаполисах и спальных кварталах была почти такая же обстановка. — Я глянула на Ривая, понимая, что он не понял сказанный термин. — Мегаполис — город с многомиллионным населением, гигантский. В него входит, как и промышленные части, так и культурные центры, и жилые районы. Муравейник… — Ясно, — ответил Ривай, примкнув к чашке. — Это не значит, что я не видела такой жизни. Города бывают разными, как и развитыми, так и не очень. И такой уровень жизни для меня не какая-то диковинка. Наоборот, мне никогда не нравился быстрый ритм жизни города, который уносил каждого жителя в этот поток. Не продохнуть, не сделать паузы на обдумывание планов. Ты либо справляешься, либо нет, и гибнешь в этой суете. Я выросла в небольшом домике в районе, который заполняли лишь жилые территории. — Я кивнула в сторону, где виднелись участки, сказав: — То же самое. И вот такой ритм жизни мне по душе. И даже шум центральной улицы Стохеса меня напрягал. — Ты устала от режима в штабе, — отметил Ривай, спустя минуту нашего молчания. — Не отрицаю. Но здесь мне по душе. Спокойно, тихо. — Это радует. — Опасения не оправдались? — До того, как Ханджи попросила нас заехать к Палмеру, я уже планировал остаться переночевать в Стохесе. — Нанаба и Мик отправились сразу в штаб, — добавила я. — Да, но в моих планах было хотя бы на половину дня вырвать тебя из службы. Рискнул, не зная, понравится или нет. Но ты сама ответила на все мои вопросы. — Спасибо, Ривай. — Улыбнулась я, с обожанием и благодарностью глядя на любимого. — На здоровье, — хмыкнул он и едва кивнул. Он собрал тарелки и приборы в стопку, но не стал их убирать и вставать с места, дав мне время ещё понаслаждаться атмосферой вечера. Тем более чай мы ещё не допили. — Интересно, — рассуждала я вслух, — мы встретили около трёх таких крошечных гостиниц. Я уверена, что в каждой было мало гостей, а некоторые номера пустуют неделями. Все они такие старые… Как вообще люди держат этот бизнес наплаву? — Никак, — пожал плечами Ривай. — Все они в убытке. Есть и дороже места, в центре города. Для кого-то такие гостиницы, как и для нас с тобой, место временной ночёвки в пути. Кто-то из богачей водит любовниц. Другие берут там номера для личных встреч… Но похожие на это место работают в убыток. — А зачем было вообще столько открывать? — Потому что был период, когда всему народу вскружило голову от возможностей, а на острове открыли границы для ввоза товаров. Все стали браться, за что могли, а у кого-то были свои участки. Надеялись, что хлынет народ, а это возможность открыть гостиницы, где можно остановиться. Но в итоге, чтобы приехать на Парадиз, нужно получить разрешение от своего же государства, которое обычным гражданам давала разрешение в единичных случаях. Исключениями стали родственники тех, кого под национальности отправили на родину. И как раз торгаши, которые платят таможне и улучшают экономику своей страны. Их стороне это выгодно, делая из нашего острова площадку для торговли и в негласном виде делая нас постепенно зависимыми от их товаров. — Оно и видно. Глянь на пару лет вперёд и всё «коренные» бизнесы на Парадизе загнутся от конкуренции и ненадобности. Всем интересно то, чего они не видели. Почему не принимаются меры по борьбе с этим? — Почему ты спрашиваешь у меня? — удивился Ривай. — Я не участвую на заседаниях в правительстве. Да и не надо там быть, чтобы понять, что им это выгодно. Парадиз всеми силами налаживает загубленные связи с внешним миром и делает упор на отстающем развитии. Единственный предлог для запугивания и козырь в рукаве — три стены вокруг нас. И даже это постепенно становится нам боком, отпугивает от дружественных отношений с другим миром. Не все до сих пор нам рады по ту сторону моря. Можно сказать, большинство до сих пор относится к нам враждебно и не согласно с решением своего государства. — Боже, это всё слишком неоднозначно. И одного решения не найти. — Одна проблема решена, а за ней пришла другая. — Подытожил Ривай. — Трой, значит, тоже так приехал. Тоже платит огромные суммы за ввоз товаров и налог в обе стороны за развитие гостиниц. — Высказала я вслух свои мысли. Молчание повисло на пару секунд, но я тихо рассмеялась, покачав головой и запрокинув её. — Я точно не смыслю в бизнесе, так как не понимаю, как даже с его условиями и видом деятельности можно зарабатывать. — У него из своих — только две дорогие гостиницы. У остальных он не является хозяином. Только доля, хозяева — наши жители, к которым он пришёл с предложением. — А у них, по сути, не было выбора, кроме как согласиться, или потерять бизнес, — рассуждала я. — Именно. Сам он, как мне рассказал Кенни, приехал в компании ещё двоих торгашей. Один выкупил у старика, который уже скончался, ферму за Тростом и пустующую территорию поблизости, на которой сейчас нашли свою работу десятки, если не сотня рабочих. Другой выкупил рынок в Гермине, где они все имеют свою долю и ввозят свои товары. Удобная троица для нашего правительства. А о тёмных ветвях этого бизнеса, думаю, можно и не говорить. — «Я могу отчитаться за каждый заработанный мною миллион, кроме первого», — процитировала я выражение, которое точно подходило к теме нашего разговора. Ривай едва нахмурил брови, но после осознал сказанное и кивнул. Затем я спросила: — Это всё ты узнал от Кенни? — Когда я попросил его узнать о Трое, я говорил тебе это… — Понятно. Спустя пару минут молчания и когда чайник наш опустел, Ривай спросил: — О чём сейчас думаешь? — О Кенни. — Пожала я плечами, вздохнув. — О чём именно? — Удивительно для меня напрягся он. — Он сказал, что казнь и мои действия… так делают только Аккерманы. И как при прощании он назвал нас Аккерманами. Тебя и меня. — Он лишь глупо пошутил, — серьезно произнёс Ривай. — Почему ты такой напряженный? — Видел твое лицо в тот момент… и сейчас, как только ты это сказала. Тебя это обрадовало. — Почему это не должно было меня обрадовать? Мило же, разве нет? Твоя фамилия… — Ты не будешь носить мою фамилию, Ева, — ещё серьезнее произнёс Ривай, глядя в мои глаза. — Эм… Чего, прости? — Лишь несколько лет назад я узнал свою фамилию. Раньше я был «просто Ривай». И всё. И ничего хорошего в нашей фамилии нет. Только клеймо. До какого-то времени быть Аккерманом, значило ходить с меткой над собой и ждать, когда тебя убьют из-за истории, которую мы носим в своём существовании. Ты сама заговорила о кличке Кенни… Ева, никто под нашей фамилией не жил спокойной жизнью. Она сама всё говорила за человека. И тебе уж тем более я её не дам носить. — То есть, мы с тобой сейчас говорим о браке, ведь так? — Опустила я локти на стол и под подбородком сцепила пальцы в замок. Ривай беспристрастно кивнул, от чего из меня вырвался нервный смешок, а глупая улыбка от шока сама поползла по щекам. — Ривай, ответь мне, для чего люди вместе, м? Просто быть вместе? Без какого-то развития в будущем? Для чего? — После всего того, что знаешь об Аккерманах и что я сказал тебе, ты бы хотела её носить? — Ты сейчас серьёзно? — Меня раздражает такая твоя манера общения, когда ты злишься и эмоционируешь. Ты знаешь, о чём я. И не отвечай мне вопросом на вопрос. — Да, Ривай, хотела бы! — Взмахнула я руками. — Это твоя фамилия. Любимого мужчины, чёрт возьми. Я с тобой кровать делю и «очаг»! — Отчертила я последнее слово кавычками, согнув по два пальца в воздухе. — Я люблю тебя и почему мне бы не наплевать на всё то клеймо, о котором ты говоришь? Твою фамилию я клеймом не считаю!.. Повторюсь, это фамилия моего любимого мужчины, которую я бы носила с гордостью. — Я уже сказал свое мнение на этот счет. Оно не изменится. — Моё тоже. И не придумывай ничего. Я не загадываю … — Я поёрзала на месте, подбирая слова, чтобы объясниться. — Честно, я даже не думала на тему брака. И не потому что не хочу этого, а потому что этот этап для меня, как само собой разумеющееся. Что, пока хоть мы и не говорим, но негласно к этому придём. Дело времени? Не знаю, как объяснить… Мы с тобой когда-то и происходящее между нами не могли назвать отношениями. Но сейчас мы вместе. Даже живём вместе, несмотря на то, что это просто комната в штабе. Но на этом же этапе остановимся? — Мне не нравится поднятая тема… — Нет, давай это обсудим. Ты обещал мне, что мы будем обсуждать всё, что может нас потревожить. — Не скрывала я упрёка в своих словах, ведь Ривай сам понимал, что тема поднята, но не хотел её развивать. — Мы никогда не обсуждали такое далёкое будущее, хотя надо было наши отличия в видении будущего обсудить ещё «на берегу»… Но всё останется так же? Как ты воспринимаешь наши отношения? Я не воспринимаю их, как «до определённого времени» и мы разойдёмся, как в море корабли. Это не серьёзно, не думаю, что наши отношения приравниваются к не серьёзным. А тогда брак — дело времени, Ривай. — Я делаю вывод, что брак для тебя важен, как этап отношений? — коротко ответил мне вопросом он. — Да. — В этом мы и отличаемся. У каждого из нас разные виды на отношения. — И? — Каждый останется при своём мнении. Неизменном. — Отлично. Вот и решили… Я с минуту глядела в глаза Риваю, пока он всем своим видом подтверждал сказанные им слова. Его мнение неизменно. Как и моё. И мы оба в тупике, что прекрасно понимали и не отступали. Спустя минуту я молчаливо кивнула, принимая сложившуюся ситуацию и не дав своей излишней эмоциональности воли, чтобы я сама того не контролируя, перешла на грубости и рубила с плеча. Этим мы с ним тоже отличались. В спорных ситуациях, я была всегда эмоциональна, пока Ривай удивлял увеличивающейся в своих размерах холодной строгостью, быстро находил выход. И тупик в этой теме был для него таким же выходом. Так я покинула лоджию, забрав тарелки и отставив их на комод до утра. Я легла в постель первой, когда Ривай даже не вернулся в комнату. Давно я не ощущала этого неприятного послевкусия нерешённой проблемы, с которой мне не оставили выбора, кроме как уснуть. Терпеть я это не могу. Я ворочалась так долго, не находя себе места, но Ривай не возвращался. Когда усталость начала брать верх, я уснула в одиночестве. Не знаю, почему он не заходил ко мне, срывая нашу некую традицию засыпать в объятиях друг друга. Но я хотела верить, что он не заходил, потому что бы поглощён размышлениями. Потому что ему не плевать, и он не будет таким упёртым. Что он не станет дуться на меня, пока я точно этого не планировала со своей стороны. Пусть будет так, как он и сказал. Пока у нас имелись отличия в поведении, упрямство было общей чертой. Пусть каждый останется при своём мнении. Тема и правда поднялась слишком рано. Или нет? Я не знаю… Вроде такое же надо обсуждать заранее, но и на данном этапе это не было так важно. Я просто отпущу ситуацию. И надеялась, что Ривай поступит так же. Я уснула, и по ощущениям к середине ночи он присоединился ко мне. Пока я лежала на боку, Ривай лёг за моей спиной. От того, как кровать скрипнула под ним и едва опустилась, я проснулась, не подавая вида. Спустя минуту тишины Ривай подвинулся ближе, обнимая через бока, рывком утягивая на середину и крепко прижимая к себе. — Прости, я была слишком эмоциональна, — шепнула я, обернувшись к нему. — Я не хотел тебя разочаровать. — Не разочаровал. Давай, эта тема останется в этом дне, и со следующим мы не будем её поднимать? Пока оба не посчитаем нужным и будем готовы обговорить. Сейчас ей нет места. — Хорошо. — Коснулся шёпотом моего плеча Ривай и оставил поцелуй на нём перед тем, как я наконец-то почувствовала облегчение и смогла найти спокойный сон.***
После завтрака и покупок на рынке, Еве не пришлось вытаскивать из кармана записку с адресом офиса Троя Палмера. Ривай сам повёл её обратно к центральной улице, где они нашли последний пункт своего визита в Стохесе. Двухэтажное здание было поделено на разные торговые точки. По левую сторону от нужного козырька витрину украшала вывеска ремонта одежды, а по правую — столовая с приличным потоком людей. Ривай кивнул Еве на козырёк и сказал: — Офис тех трёх торгашей. — Открыл для неё дверь и впустил внутрь. — Надеюсь, он на месте и нам не придётся оставаться хоть на одну лишнюю минуту. Внутри их встретила девушка и не задавала лишних вопросов, так как лицо капитана ей было знакомо. Он же остался на входе, а Ева в компании девушки, которая ответила, что Трой Палмер на месте, поднялась на второй этаж. В узком коридоре этажа она увидела три двери, но секретарша увела её к самой дальней. Дверь открылась прямо перед лицом Евы, а удивлённая улыбка Троя с первой секунды встречи поставила в ступор. Он кивнул помощнице и впустил Еву внутрь, закрывая за ней дверь. — Какой приятный сюрприз. — Приветствовал он своей привычной милой улыбкой. — Добрый день, Ева. — Добрый. — Скромно улыбнулась в ответ она и присела на стул напротив стола из тёмного дерева. В кабинете стоял едва заметный запах сигарет и мужского одеколона. Комната была небольшой, но всей своей роскошной мебелью говорила о финансовом положении бизнесмена перед Евой. Трой сел в кресло за своим столом, а глаза девушки слепило солнце, что сияло из незанавешенного окна за его спиной. Обратив на это внимание, Трой быстро обернулся и дёрнул занавеску. — Люблю естественное освещение, — объяснился он и расслабленно опустил локти на стол. — Был крайне удивлён, когда увидел тебя в компании капитана Ривая под своим окном. Чему обязан? Чай, кофе? — Нет, спасибо. Ханджи не смогла приехать лично и отправила меня. — Оу. — Дёрнул он бровями и опустился на спинку стула. — Я и сам позабыл. Ева протянула ему папку, что держала в руках, и Трой принял её, только мельком пробежался по содержанию глазами, кивнул и отложил в сторону. — И всё? — удивилась девушка. — Даже не прочтёшь нормально? Я лично писала этот отчёт. — Не думаю, что мне нужно перепроверять. Разведкорпус знает, что делает, даже если остался без Эрвина. Повисшая тишина оставила множество вопросов в голове Евы, а закрепили их эмоции, что отразились на лице мужчины перед ней. Его взгляд опустился на стол между ними, но тут же поднялся к Еве, угоняя печаль в сторону. — Мы не говорили об этом при прошлых встречах. — С заинтересованностью к его эмоциям склонила Ева голову на бок. — Но я знаю, что это ты приехал, когда Эрвин так и не прибыл в твой офис к вечеру. И в ту же ночь нашли его тело. — Я нашёл его, когда со всей поисковой командой отправился на поиски вашего Главнокомандующего. Он был… великим человеком… Лидером, который не раз мотивировал мне к большему, как только мы познакомились. — Я знаю. Ты говорил, как тебя поразили идеи Эрвина… — Надеюсь, у Ханджи всё получится. Вроде она хорошо справлялась, когда я сам к вам приезжал. — Да, я потихоньку возвращаюсь в строй и на пост помощника. И она точно справится. — Хорошо. — Кивнул с улыбкой Трой. — Да уж… Мы ещё не обсуждали это… Как ты сама вообще? Как самочувствие? — В порядке. — Отмахнулась Ева. — Ты сам как? Как работа? — Да тоже нормально, каждый день только приходится ездить, проверять новую мебель для ремонта одной из гостиниц… Но ничего, всё стабильно. — Ева понимающе кивнула и заметила, как Трой нерешительно поднял на неё взгляд перед тем, как сказать: — Я уже слышал, про вчерашнюю… казнь. — Как быстро ты узнал, вау. — Я знаком с полицейскими, а там их было достаточно. — Да уж. Их там было слишком много, — брызнула Ева, покачав головой. — Виновные наказаны. — Да, — сохранила лицо она, кивнув и отводя взгляд в сторону. — Ты точно в порядке? Если что-то тревожит и тебе лично нужна помощь — обращайся. Я постараюсь помочь. Ева со скепсисом подняла взор на него и улыбнулась. — Добрая душа Трой Палмер? — В твоём видении мира человечество утратило сострадание к окружающим? Или я в твоих глазах какой-то жадный торгаш, какими нас называют? — Я просто тебя не знаю так хорошо, как, возможно, знал Эрвин. Но, не стану скрывать, что твои поступки и финансирование разведкорпуса вызывают уважения, каким бы образом ты ни зарабатывал на эти цели. — Благодарю, — рассмеялся Трой, поправив закатанные рукава рубашки. — Прямо груз с души. — Устаёшь от ярлыков, которые на тебя повесило здешнее общество? — Немного отравляет жизнь, — хмыкнул он и встал с места, отходя к сейфу. — Могу понять… — Проследила за ним Ева, видя, как он легко дёрнул незакрытую ручку и среди папок и нескольких конвертов достал один нужный. Трой прошёл к ней и вручил конверт, который Ева приняла и сунула в сумку через плечо. — Я буду рад видеть, если Ханджи снова отправит тебя ко мне. — Думаю, это станет обыденностью, — с тёплой улыбкой ответила девушка и встала с места, уходя к двери. — Передавай вашему хмурому и недоверчивому капитану от меня «привет», — расслабленной походкой прошёл за ней до двери Трой, сунув руки в карманы брюк. — Не думаю, что он будем мне рад, если я спущусь с тобой. — Трой нагнулся к уху Евы, со смешком шепнув: — Он меня душит одним своим взглядом. Пугающий капитан Ривай Аккерман. — Обязательно передам ему, — еле сдержала смех Ева и обернулась, перед тем, как выйти. — Ещё увидимся, Трой Палмер. — До встречи, Ева Уокер. Как только Ева спустилась вниз, её встретил Ривай, и они попрощались с девушкой у стойки, выходя на улицу и идя в сторону поста, где оставили лошадей. — Как всё прошло? — спросил Ривай. — Ты быстро вышла. — Разве? Я наоборот думала, что ты будешь ворчать, что я засиделась у него. — Трой Палмер любит тратить время на привычную для торгашей болтовню. С Эрвином они сидели, минимум, час. — Он скорбит по Эрвину, — вздохнула Ева. — Я видела, как ему тяжело давалась поднятая тема. — Вы говорили о нём? — Немного. Я не противилась поболтать, так как в любом случае нам придётся иметь хорошие отношения, ведь я помощница Ханджи, а она сама подметила, что мы хорошо общаемся с Троем. Думаю, она сама планирует отдать эту обязанность со связью с Троем в мои руки. Она точно не будет успевать. А ещё Трой передал тебе «привет». — Ясно, — сухо ответил Ривай. — У тебя не осталось незавершённых дел в городе? — Нет. — Значит, пора возвращаться в штаб…