Бег на месте

Джехен, как и обещал, смог освободиться с работы ближе к выходным, и, собрав все необходимые вещи, они с Доеном уезжают за город. Доену там все понравилось сразу: просторный, красивый дом с минимальным количеством мебели стоял у самой лесополосы, но не создавалось какого-то жуткого ощущения. Джехен с улыбкой наблюдал за тем, как Доен с восторгом обследует дом и заглядывает в каждую комнату, хотя и старался не показывать своих эмоций. Спустя пятнадцать минут метаний Джехен останавливает мимо пробегающего Доена за руку и притягивает к себе: - Ну, набегался? Давай я тебя лучше обниму и поцелую, может, тогда ты, наконец, обратишь на меня свое внимание. Доен ярко улыбается, прижимаясь к нему, и принимает поцелуй в губы. - Ты всегда в центре моего внимания. Но почему все твои вещи такие красивые? Как и ты сам. - Оу, это что же, комплимент? Доен звонко смеется, когда Джехен крепче обхватывает его за талию, пытаясь получить еще один поцелуй. Он уворачивается и убегает от него, куда глаза глядят. Джехен бежит следом, нагоняя его в комнате и роняет на мягкую постель, наваливаясь сверху. Доен смеется, сопротивляясь, а Джехен же перехватывает его за руки, поднимая их надо головой и припечатывая к матрасу. Доен застывает, тяжело дыша из-за борьбы и нахлынувших чувств, и заглядывает в глаза Джехена, внимательно разглядывающие его. Джехен на удивление серьезно произносит: - Ну все, попался. Теперь ты в моих руках. Доен отвечает так же серьезно: - А разве я уже не был там с самого начала? Джехен усмехается: - И то правда. Ты поддался на удивление быстро. - Все потому что ты соблазняешь на удивление превосходно. Неужели те люди, что были с тобой прежде, испытывали то же самое на себе? - Нет. С ними я не чувствовал ничего, кроме физического желания. Тебя же я хочу всегда и во всех отношениях. Доен выдыхает, ощущая, как внутри поднимается какая-то знакомая волна: - Это в каких же "всех"? Джехен медленно проводит горячей ладонью по его бедру, забираясь ею под кофту и не отрывая взгляда от глаз напротив: - Хочу, чтобы твое тело плавилось лишь от одного моего слабого, даже самого незначительного прикосновения. Хочу, чтобы больше никто не мог видеть тебя таким открытым и до потрясающего податливым, кроме меня. Хочу, чтобы ты смотрел только на меня, с каждым разом влюбляясь все сильнее, даже если будет казаться, что сильнее уже некуда. Хочу, чтобы твоя любовь ко мне делала тебя счастливой, настолько, чтобы ты даже не мог ни о ком думать, кроме меня. У Доена вздымается грудь от какого-то странного возбуждения и предвкушения от этих тихих, соблазнительных слов, и он шепчет, спешно облизнув пересохшие губы: - А что если... все твои желания уже исполнены? Джехен оглаживает его щеку, проводя по ней кончиками пальцев, и вместо ответа лишь произносит: - Хочешь отдаться мне? Доен едва слышно произносит на грани какого-то последнего вздоха: - Да. Джехен в следующую секунду накрывает его губы жадным поцелуем, и Доен несдержанно стонет в них, получая, наконец, то, чего так хотел. Джехен был мужчиной красивым, соблазнительным и умел заводить так, что внутри все дрожало от нетерпения. Он за эти месяцы прикасался к нему лишь несколько раз, и это были лишь незначительные ласки, в основном поцелуи и объятия, однако Джехен боялся зайти дальше. Он хотел, чтобы Доен привык к его прикосновениям, чтобы не боялся жарких ласк, и когда он, наконец, почувствовал, что тот все же готов, то разрешил самому себе немного забыться и расслабиться. Джехен оголяет его впалый живот, проводя ладонью еще выше, касаясь груди и вставших сосков кончиками пальцев, однако даже этих простых прикосновений Доену хватает, чтобы схватиться на крепкие плечи Джехена из-за боязни потерять связь с реальностью. Джехен отрывается от его губ и расцеловывает чувствительную шею под томные вздохи. Он никогда не думал, что нечто подобное его может возбудить: раньше его любовникам приходилось постараться, чтобы его это сделать, но сейчас этого мягкого возбужденного дыхания и податливых касаний мелко дрожащими руками хватает, чтобы завестись. Внутри будто что-то плавилось от осознания, что Доен сейчас отдается ему, что доверяет столь сильно, безукоризненно. Он видит и чувствует эти неуверенные прикосновения к своих плечам, пальцы, что сминали футболку так, что почти трещала ткань. Это было очаровательно, и Джехен не сдерживает доброй усмешки: - Ты такой нежный. Доен выдыхает, глядя на него влажными глазами: - Ты... сказал мне это, когда впервые прикоснулся ко мне в том саду. Джехен зачесывает его волосы назад, чтобы видеть глаза, в которых плескался целый океан смущения и возбуждения: - Верно. И я не перестану этого говорить. Тебя так хочется ласкать, заставлять испытывать только удовольствие. Доен притягивает его к себе за шею и шепчет прямо в губы: - Почему ты всегда так много говоришь в такие моменты? Джехен тихо смеется: - Тебя это злит? - Это раздражает. Ты ведь меня так открыто соблазняешь, но при этом продолжаешь философствовать. А между прочим, лежу прямо под тобой и почти умираю. - Не нужно умирать, мое сердце не выдержит. Доен вдруг произносит: - Разве нам не нужно раздеться? Джехена смешат и эти милые невинные слова, и этот до ужаса мягкий, несдержанный вид Доена. Он смеется совершенно не скрывая своих чувств, прежде ему не приходилось смеяться так искренне, так громко, беззаботно, он даже хотя бы одной честной улыбки выдавить из себя не мог. Джехен улыбался всегда лишь наигранно, вежливо или же ядовито, в основном усмехался, но смеха от самого себя добиться не мог. Не было даже малейшего повода для чего-то такого, но Доен одним своим присутствием будто смягчил его, обнажив все скрытые до этого настоящие чувства и эмоции. С ним хотелось всего, и именно сейчас Джехен отчего-то ощущает себя по-настоящему счастливым. Доен обиженно хмурится и прикусывает нижнюю губу, его щеки очаровательно покраснели, а глаза заблестели. - Что смешного? - Ничего. Люди могут делать это и в одежде, но раз ты так хочешь увидеться меня голым, то... - Я вовсе не из-за этого предложил такое! - А из-за чего же? - Я... ах, ладно, забудь. Он уже отворачивается, но Джехен поворачивает его лицо обратно к себе за подбородок: - Прости. Я тебя излишне смутил. Но ты такой невероятно очаровательный, ничего не могу с собой поделать. Конечно, мы снимем с друг друга одежду, чтобы увидеть в полной мере наши обнаженные тела. В конце концов, так мы сможем еще хоть что-то узнать друг о друге. - Я видел тебя полуголым. И ты меня. - Да. Но... ты видел не все. Видел ли ты меня со спины, как я тебя? Доен задумывается и понимает, что действительно не видел голую спину Джехена. Он мотает головой, и Джехен мягко целует его в губы, на этот раз поцелуй получился каким-то горьким, и Доен понимает, что Джехен снова вспомнил о своем прошлом. - Прости. Давай... вечером устроим милый романтический ужин. Сейчас я что-то немного не в настроении. - Хорошо. Джехен целует его в висок и поднимается с постели. Они разложили вещи, перекусили, и Джехен предложил прогуляться по лесу. Они шли медленно, и Доен оглядывался по сторонам, смотрел вверх и вдыхал свежий воздух - здесь дышалось совсем по-другому, и он ощущал, как может вдохнуть полной грудью, чувствуя прекрасный аромат природы и слыша звуки природы. Джехен шел немного позади, наблюдая за ним с незаметной улыбкой. Доен убегал от него в разные стороны, чтобы что-то разглядеть и то и дело приносил какие-то листья, опавшие цветы или же стремительно уводил его с собой за руку, чтобы что-то показать. Ему все казалось новым, удивительным и прекрасным, он откровенно наслаждался каждым мгновением, и Джехен с удивлением отмечает, что прежде никогда не замечал, насколько такие простые незначительные вещи могут выглядеть так осмысленно и прекрасно. Доен даже в простом опавшем листе дерева нашел какое-то чудо. Он аккуратно держал листок и поднял его немного над глазами, поднося к неярким солнечным лучам, заставляя его просвечиваться. Джехен откровенно не понимал, что же здесь удивительного и прекрасного, где здесь чудо. Доен понимает по его лицу и деликатному молчанию, что Джехен не осознает сути, и тихо произносит: - Взгляни же внимательнее, Джехен. Этот лист, казалось бы, уже не живой - у него пожелтели края, и он упал с дерева. Но его сердцевина такая сочная, такая зеленая, яркая. Разве это не отражает сути человеческих чувств порой? Как снаружи человек выглядит безучастным, будто равнодушным, мертвым, кажется, что никакие чувства и эмоции для него не имеют значения, жизнь заставила стать его сухим и жестким, но он сохранил свою доброту, все самое яркое, светлое, прекрасное, что только у него было. А значит, способен и на любовь. Совсем как ты, Джехен. На последних словах он поворачивает голову, чтобы взглянуть на Джехена, и видит, как понимание отражается на его красивом лице. Джехен пораженно выдыхает, когда понимает, наконец, эту метафору, которую увидел в простом опавшем листе Доен, и это было настолько удивительно и глубоко, что у него внутри что-то содрогается. Сердце будто начинает приятно ныть от осознания, что Доен считает его хорошим человеком, несмотря на обстоятельства, на то, что говорят о нем окружающие, как ведут себя с ним. Доен никого не слушает, доверяя безоговорочно лишь самому Джехену и своим чувствам. И это, безусловно, трогает за живое. - Ты действительно чудесен. Доен улыбается, аккуратно кладя листок на корень дерева: - Отчего же? - Я еще не встречал людей, которые бы видели в таких простых вещах столь глубокий смысл. - Этот мир сам по себе удивителен. Каждое живое существо прекрасно, чудесно и столь глубинно в своем смысле существования. Господь создал поистине нечто прекрасное, не думаешь ли? И даже люди прекрасны, хоть и совершают злодеяния и грехи. - Люди отнюдь не прекрасны, Доен. И ты, как никто, другой должен это знать. Доен видит, как печаль снова опускается на Джехена, и говорит: - Но ты прекрасен, хотя тоже человек. - Я вовсе не такой, как ты думаешь. Может, я стою наравне с теми людьми, что издевались надо мной? Я ведь тоже... не безгрешен. Что ты будешь делать, если вдруг узнаешь, что я совершил нечто такое, что ты точно не приемлешь никогда в своей жизни? Доена это беспокоит совершенно точно, и он снова вспоминает слова Джонни. Неужели правда?.. - Откуда мне знать, что я буду делать, если ты мне ничего не говоришь? Но даже если так... я не верю, что ты похож на тех людей. Ты кто угодно, но не изверг и не убийца. На последних словах Джехен как-то странно усмехается, однако Доен этого не замечает и, мягко взяв его за руку, ведет дальше по лесу. Они гуляют почти до вечера, и Доен уже забывает об этом их странном разговоре. После ужина Джехен предлагает принять вместе ванну, и Доен соглашается. Там он, наконец, видит то, о чем говорил ему Джехен, когда тот снимает с себя всю одежду и поворачивается к нему спиной, чтобы сложить вещи в корзину. Доен неосознанно прикрывает рот ладонью, когда видит его спину и ноги. Они были покрыты шрамами, которые располагались так хаотично, беспорядочно, что Доен понимает, - те люди делали это лишь, чтобы причинить как можно больше боли. Он подходит ближе и аккуратно прикасается к его спине, отчего Джехен едва заметно вздрагивает. Шрамы были странными - точечными, будто от пуль, но Джехен тихо объясняет: - Это от окурков. Они любили тушить о меня сигареты. Всегда так делали после избиения. Этот шрам... Он прикасается к большому, длинному непрерывному шраму, что был на его поясе, почти на тазовых костях и буквально располагался вкруговую. Он был глубоким, хотя и затянувшимся из-за времени, но Доен все равно прикасается к нему кончиками пальцев, ощущая горький ком в горле. - Они нашли какую-то проволоку на той крыше и обмотали ею мой пояс... чтобы было легче держаться, пока они меня насиловали. Проволока впилась так глубоко... А те шрамы, что на ногах... Это за многие годы, что они со мной делали. Любили подставлять подножки, сбивать с ног, заставляли каждый раз меня падать на ноги. Я всегда почему-то ранился из-за этого до крови. Разбивал колени в основном. Может, потому что они заставляли меня стоять на коленях всегда и ползать перед ними. Я никогда не делал то, что они говорили, и их это злило лишь сильнее. Сейчас я думаю... почему же я позволял им все это делать с собой? Что мною двигало? Я ведь их не боялся, я всегда хотел дать отпор, но... почему я не давал отпор? До сих пор не могу ответить на этот вопрос, хотя прошло столько лет. Доен прижимается к нему, обвивая руками его талию и утыкаясь щекой в его плечо. - Ты был ребенком. Просто потерянным беззащитным ребенком без поддержки родителей. Взрослые оставили тебя, бросили разбираться со всем этим. Они должны были защитить тебя или же хотя бы помочь защититься. Но никто ничего не сделал, хотя я уверен, что они все знали, они все видели, что с тобой происходит. Но им было все равно. Закрывали глаза на эту жестокость. А ты просто потерялся и не знал, что со всем этим делать. Перестань себя винить. Джехен прикасается к его ладони, глядя прямо перед собой, понимая, что Доен отчасти прав, - почему же никто не пришел к нему на помощь? Джехен целует руку Доена и, наконец, разворачивается к нему лицом. Доен замечает в спешно опущенных глазах печаль и хмурится, понимая, что Джехен прокручивает все прошедшее в голове снова и снова, раз за разом продумывая и обдумывая каждое действие, мысли, чувства и мотивы других людей, и все никак не может отчего-то перестать винить себя. Доен не сдерживается, крепко обнимая Джехена, и тихо произносит ему на ухо: - Я знаю, что ты никогда не сможешь это все забыть, но будь уверен, что ты нынешний не будешь чувствовать себя одиноко. Тебе больше не будет больно, потому что я буду рядом с тобой. Джехен не может не улыбнуться этим словам - он был недоверчивым и даже Доену не мог доверять всецело, но он мог ему верить, только ему одному. Он отрывает Доена от себя, чтобы, наконец, заглянуть в его глаза - взгляд сочувствующий, мягкий, до очаровательного болезненный и трогательный - именно в этот момент Джехен понимает, что Доен не понимает его боли, но это вовсе не мешает ему проявлять сочувствие. Джехен задумчиво гладит его по щеке, обхватив ладонью его тонкое лицо, и произносит: - Я до сих пор не могу до конца осознать, что ты смог меня полюбить. Со всеми моими тайнами, изъянами, моим тяжелым характером. Доен улыбается: - У тебя вовсе не тяжелый характер, ты очень милый. Я знаю все твои прекрасные стороны, которые ты скрываешь от других, и мне этого достаточно. Джехен целует его, прижимая к себе, и Доен согревается в его объятиях - они всегда были горячими, почти обжигающими, крепкими, но он это любил, ему нравилось в них нежится, ощущая себя любимым.