Бег на месте

Доен задумчиво сидел на краю кровати, пока Джехен ел приготовленную им еду, и тот замечает это его состояние. Доен никогда прежде не был настолько задумчив, и Джехен, поставив поднос на тумбочку, мягко тянет его в свои объятия. Он целует его в лоб и расцеловывает щеки: - Спасибо. Еда очень вкусная, как и всегда. Доен мягко улыбается, но Джехен видит плещущееся беспокойство в его глазах, что заставляет собственное сердце сжаться. - Что тебя так беспокоит? Ты уже пару дней ходишь задумчивый. Джонни тебе что-то сказал? - А ему есть, что мне рассказывать? Джехен заметно расслабляется: - Нет. Конечно же, нет. Просто я подумал, что он мог тебя обидеть или же что-то сделать. В таком случае... Он вдруг о чем-то задумывается, явно что-то не договаривая, и гладит волосы Доена пальцами. - Что бы тогда было в таком случае? Джехен отвечает спустя несколько секунд: - Тебе лучше этого не знать. Но то, что я бы перестал с ним общаться, - это совершенно точно. Ты ведь такой бесценный у меня. Никто не посмеет даже плохой мыслью коснуться тебя. Доен, несмотря на то, как пугающе сверкнули глаза напротив, во время этих слов все же чувствует себя в безопасности. Джехен дарил ему покой, уют, нежность и невероятные чувства, с ним Доену хотелось творить, жить полноценно, даже просто дышать было чем-то более осмысленным. Доен понял это как смысл жизни. До этого его жизнь была пуста и однообразна, полна ограничений во всем, однако Джехен подарил ему новую жизнь с новыми красками, мыслями, чувствами. Доен не боялся заразиться, и поэтому, несмотря на протесты Джехена, все же всегда лежал рядом с ним на постели, чтобы хотя бы просто подержать его за руку. Джехен не выдерживал и все же спустя некоторое время притягивал его к себе, чтобы крепко обнять и окутать горячими прикосновениями. Доену до жути нравилось это обжигающее тепло, объятия согревали и помогали расслабиться и успокоиться. Он буквально ощущал всю любовь Джехена, и даже та тайна, о которой Джонни ему как бы невзначай сказал, не пугала больше. Джехен был хорошим человеком, преисполненным внутренней духовной силы, желаний и сейчас - любви к Доену. - Ты мне не скажешь, что тебя беспокоит? Доен лишь молча мотает головой и крепче прижимается к Джехену, утыкаясь носом в его ключицы. - Я знаю, что тебя, возможно, обидели те мои слова о... том, что несмотря на твою любовь, я не смогу до конца довериться тебе. Но это вовсе не значит, что ты должен закрываться в ответ. Тебя я всегда выслушаю. Я - не те люди. Я никогда тебя не предам, никогда не воспользуюсь твоей слабостью, чтобы причинить тебе боль. - Я знаю... я все это знаю... Но в том-то и дело, что никто, кроме меня, больше не верит тебе так сильно. Почему люди так относятся к тебе? Ты ведь такой хороший человек. Почему люди вообще такие? Джехен ощущает печаль Доена: он действительно считал такое обращение с Джехеном несправедливым и на секунду кажется, что, может быть, Доен его поймет, но тут же одергивает себя - тот был слишком благочестивым, как бы это слово не было ненавистно. - Я не знаю. Но мы ведь есть друг у друга. И этого достаточно. - Да... Через пару дней Джехен полностью восстановился и ему было необходимо ехать на работу, поскольку там накопились дела. Доен провожал его грустным взглядом, и ему казалось, будто он уже скучает по нему. У Джехена сердце сжимается каждый раз, когда он видит его грустное лицо и глаза, наблюдающие за тем, как он одевается и выходит за дверь. Будь его воля, он бы все время проводил с Доеном, но дело, которое он создал неимоверным трудом был ему необходимо. И в какой-то мере, забывшись, он, наверное, не ощущал себя преступником. Доен был всегда предельно честен во всем, а он же был вынужден лгать, чтобы не потерять его. Доен снова остается один и даже не знает, чем себя занять, - в этот раз ему было грустнее обычного и даже ничем не хотелось заниматься. Он долго смотрел на свой телефон и решает позвонить Юте. Тот предлагает ему погулять, чтобы немного развеяться. Доен соглашается, и они встречаются в городском парке. Юта, как и всегда, весел и выглядит до ужаса ярким, но это было именно то, что так нравилось в нем Доену, он считал это милым и привлекательным. Все же отчего-то таких, как Юта, было мало, или же Доен просто-напросто не оглядывался вокруг, настолько ослепленный яркостью и радостным энтузиазмом Юты. Они немного гуляют, а затем идут в кофейню, где Юта угощает Доена своим любимым пирожным. Доен улыбается, когда понимает, что ему действительно стало лучше, - все-таки он не ошибался, считая Юту светлым человеком. Юта, конечно же, замечает его несколько подавленное состояние, однако долго ничего не говорит, всеми силами стараясь поднять ему настроение, и когда Доен все же улыбается впервые за эти два часа, не может сам сдержать яркой улыбки. Доен ест то самое муссовое пирожное, которое так нравится Юте. Парень не может сдержать облегченного вздоха: - Наконец-то, ты улыбнулся. Тебе стало лучше? Доен сначала удивленно смотрит на него, а затем, поняв, в чем дело, лишь кивает, опуская взгляд: - Да. Спасибо тебе, мне, правда, намного лучше. Расскажи же, как ты? Ты все время только рассказываешь чьи-то смешные истории, обо мне расспрашиваешь, а сам ничего не говоришь. - Ну... моя жизнь не так уж и интересна. Я просто работаю в том же цветочном магазине, где мы были раньше вдвоем, живу на съемной квартире, учусь, продолжаю помогать тем, кому это нужно... в общем-то все. - Более, чем достойная жизнь, я думаю. Юта усмехается: - По-моему, такое мог сказать только ты. Но это ведь ты. Раз ты так говоришь, значит так оно и есть. - Не стоит все мои слова считать за истину. Я тоже человек, мне свойственно ошибаться и судить людей, хотя я и не должен. Юта смотрит на то, как тот задумчиво перебирает ложкой пирожное, катая кусочек по тарелке. - Тебя одолевают какие-то сомнения? Или... ах, может, ты зол из-за чего-то? - Думаю, я зол. На людей. Может, не на всех, но... Я любил людей все то время, что помню себя. Принимал со всеми пороками, их ужасными мыслями, злодеяниями, преступлениями. Но после встречи с Джехеном, я как будто очнулся или же, наверное, стал видеть куда больше. Люди так безосновательно жестоки друг к другу, настолько, что это даже на происки Дьявола не спишешь. Мне кажется, что даже он не способен на нечто подобное. Он - змей из того сада, он склоняет людей к греху, заставляет их через проступки стать сильнее, приобрести нечто большее, чем бессмысленная жизнь. Как бы странно ни звучало, но вовсе не Господь приводит всех нас к благочестию и благодати. Это делает Дьявол. Нельзя приобрести нечто большее просто так, истина приходит только когда ты можешь увидеть зло. Но есть люди, что не видят истины, они слепы в своей безудержной жестокости, а значит, и благодати им не познать никогда. Теперь же я сомневаюсь, люблю ли я людей безусловно, как это было раньше. - Это, конечно, хорошо, что ты стал видеть истинную сущность людей, но есть в этом всем и другая сторона. Познав людей, не станешь ли ты одним из них? - Я... я не стану. Я не такой, как те люди... Я намного лучше них. Юта видит испуг в глазах Доена и нарастающую панику, он говорил эти слова так спешно и тихо, что на мгновение показалось, будто он сам себя пытается убедить в этом. И это именно то, что так пугает Юту. Он хмурится, однако молчит, чтобы не испугать Доена еще больше, и лишь размешивает сахар в своем кофе, задумчиво уткнувшись взглядом в чашку. Они расходятся лишь поздним вечером, и Доен приходит домой, когда Джехен уже был там. Он молча ожидает, пока Доен примет душ и придет к нему в спальню, чтобы мягко обнять перед сном. - Где ты был? - Гулял с Ютой. Джехен ничего не отвечает, и Доен понимает, что тот недоволен. Он отрывается от него, садясь напротив, и внимательно разглядывает его спокойное лицо. - Ты зол из-за этого? Джехен медленно листает какой-то финансовый журнал и совершенно игнорирует его вопрос, однако Доен мягко забирает журнал из его рук и откладывает в сторону. Джехен, наконец, обращает на него внимание. Он смотрит прямо и жестко, а его обычно спокойные глаза отражают злость и беспокойство одновременно. - Что с твоим телефоном? Он сломался, ты его потерял или что? Доен удивляется: - Телефон? С ним все нормально. - Я звонил тебе сорок семь раз, Доен. Сорок семь, ты понимаешь? Ты не брал трубку, не отвечал на сообщения, на часах почти двенадцать ночи, ты никогда прежде не возвращался так поздно. Я думал... что с тобой что-то случилось. Ты думаешь, это все шутка для меня? Или что те слова о том, как сильно я боюсь потерять тебя, пустые? Доен понимает, что действительно виноват и совершил ошибку, - он совсем забыл обо всем и элементарно не написал даже сообщение Джехену, что с ним все в порядке и что он с Ютой. Доен по привычке стыдливо склоняет голову, опуская взгляд и складывая руки на коленях, и этот вид Джехена почему-то злит лишь сильнее. Он вскакивает с кровати, и Доен слышит этот болезненный, уязвленный тон: - Ты что же, сейчас меня со своим настоятелем сравниваешь? Доен вскидывает голову: - Нет, что ты! Я вовсе не об этом думал. - Да? Почему же ты тогда так опускаешь взгляд и складываешь руки, будто смиренно ждешь наказания? Доен не находит ничего лучше, чем просто тихо произнести: - Прости... Джехен вздыхает, взъерошивая волосы, и говорит: - Спи здесь. - А ты как же? - О, неужели ты вспомнил обо мне? Доен вздрагивает от непривычно громкого хлопка двери спальни. Он спешно закутывается в одеяло до самого подбородка и утыкается лицом в него, пытаясь сдержать свои эмоции. Ему не нравился раздраженный или злой Джехен - в этом состоянии он был до ужаса едким, холодным, далеким и будто ничего не слышал, Доену не удавалось попросту до него достучаться. Джехен излучал какую-то устрашающую энергетику, будто готов был уничтожить все на своем пути, и порой Доен задумывался, каким же тогда страшным он бывает в порыве ярости или безудержного гнева. Он не мог заснуть несколько часов - время уже была половина четвертого, и Джехен уже наверняка спал, но Доен, ведомый чувством вины и тоски, выбирается из комнаты. Джехен спал в его комнате, и Доен, постояв немного у кровати, все же аккуратно залезает на постель, устраиваясь у края. Он боялся придвинуться ближе, чтобы не разбудить Джехена, который и так много работал и всегда вставал ужасно рано. Даже Доену, который с детства привык просыпаться рано утром, это было непривычно и неудобно, - вставать было тяжело, но он все равно делал это, чтобы проводить Джехена и получить от него привычный мягкий поцелуй в лоб и крепкие объятия. Он лежит, сверля взглядом широкую спину Джехена, и вздрагивает от неожиданности, когда слышит тихий голос с его стороны: - Что ты хочешь? - Я просто.... просто... Отчего-то слов не находилось никаких, хотя Доен точно знал, почему пришел и что им двигало, но Джехен, судя по всему, по-прежнему злился на него, и Доен, бесшумно выдохнув, сползает с кровати, чтобы уйти. - Стой. Доен разворачивается. - Подойди. Доен послушно подходит к нему, и тогда Джехен тянет его за руку обратно на постель, укладывая рядом. Он обнимает его все так же крепко, и Доен обхватывает его спину своими руками в ответ. Его душат слезы, хотя это были обычные объятия, но чувство вины за то, что он вот так забылся, заставляло чувствовать себя ужасно. Джехен целует его в макушку и тихо произносит: - Больше так не делай, прошу. Обещай мне. Хотя бы просто сообщай мне, куда ты уходишь, чтобы я знал, что с тобой все в порядке. - Я обещаю. Прости. У Джехена намокает майка на груди от его слез, и он извиняется в ответ: - Прости. Я заставил тебя плакать. И за те слова прости. - Все хорошо, я просто... я просто по привычке так делаю, когда на меня кто-то злится. Я вовсе не сравниваю тебя с настоятелем, ты не такой, как он. Ты меня любишь, ты никогда не сделаешь мне больно, я это знаю. - Все, все, я тебе верю. Только больше не плачь, прошу. Джехен поднимает его лицо, обхватив ладонями, и стирает его слезы пальцами. Сердце ныло, когда Доену было плохо, особенно, когда причиной был он сам. - Когда я разберусь с делами на работе, давай съездим за город. Там у меня есть дом, тебе точно понравится. Проведем вместе пару дней, будем много гулять. Хочешь? Доен улыбается: - Конечно, хочу. Я всегда хочу быть там, где ты. Джехен улыбается в ответ.