Бег на месте

Доен, мягко улыбнувшись, аккуратно ставит букет в небольшую милую вазочку, стоявшую на стойке, что заставляет Юту горько сглотнуть. Он косо глядит на Библию, лежащую рядом, и берет ее в руки, разглядывая обложку. Юта пролистывает ее, с интересом разглядывая тонкие, немного потертые по краям страницы. - Как долго эта книга у Вас? Доен забирает у него Библию и кладет в угол стола: - Это не книга, Юта, а Священное Писание. Эта Библия очень дорога мне. Человек, который вырастил меня, дал ее, когда мне исполнилось семь. С тех самых пор практически не выпускаю из рук. Она помогает мне... понять некоторые вещи. Юта невольно улыбается, понимая, что узнает о Доене хоть что-то новое. - Почему Вы никогда ничего не рассказываете мне о себе? - Моя жизнь и я сам не настолько интересны, чтобы что-то рассказывать и узнавать. Особенно такому светлому юноше, как ты. Он улыбается и треплет его по голове, начиная прибирать в магазине. Юта вздыхает после этого прикосновения и спрыгивает со стола, серьезно спрашивая: - Может, дело во мне? Доен застывает с вазой в руках: - О чем ты? Юта подходит ближе: - Вы не хотите ничего о себе рассказывать, только потому что это я? Мы знакомы уже два года, а сколько Вы знаете того мужчину, что приходил сейчас? Доен ставит вазу на место: - Постой, Юта, при чем тут Джехен? - Ах, Джехен... И в каких же вы состоите отношениях? Он сказал... сказал, что целовал Вас. Это правда? - Почему ты спрашиваешь? Юта будто не слышит его: - Я спрашиваю, правда ли это? Доен тихо отвечает на выдохе: - Правда. Юта склоняет голову, пытаясь скрыть свое лицо, и Доен подходит к нему, мягко обхватывая за плечи. Юта, будто не веря, поднимает взгляд, накрывая его ладонь своей. - У тебя... все в порядке? Ты так расстроен, я беспокоюсь. Юта смотрит прямо в глаза напротив, трепетно вздыхая. - Я... я... Он шумно выдыхает, отводя взгляд в понимании, что чуть не проговорился о своих чувствах, и испуганно отходит назад под непонимающий взгляд Доена. - Юта? Поговори со мной, я помогу. - Нет, со мной все нормально. И прекратите вот так на меня смотреть и прикасаться ко мне. Он хватает рюкзак со стула и в один миг выбегает из магазина. Доен даже не успевает никак среагировать. Он в беспокойных раздумьях прибирается в магазине и, закрыв его и забрав букет магнолий, спокойно возвращается в церковь. Там красивые пышные магнолии в своей нежности и изящности стояли в прозрачной банке с водой, поскольку у Доена не нашлось вазы для них. Никто прежде ему никогда ничего не дарил, кроме настоятеля, давшего ему Библию и серебряный крестик, который Доен не снимал с рождения. Он задумчиво перебирает его пальцами, пока стоит, прислонившись плечом к стене и глядя на цветы. Значение этих цветов вызывало странное предвкушение и волну странного возбуждения, отчего сбивается дыхание, и он отворачивается, прикусывая губу. Джехен был обольстительным, соблазнительным и похож на змея-искусителя, что всеми силами завлекал его. Следующим утром Юта не пришел на работу, и хозяин прислал сообщение, что тот приболел и поэтому остался дома. Сегодня день проходил спокойно и размеренно. Доена несколько напугало то, как вчера странно вел себя Юта, однако мысли и воспоминания о Джехене пересилили все это. Он проводит пальцами по собственным губам, невольно вспоминая поцелуй, - губы Джехена были мягкими, пухлыми и целовали его так нежно, но настойчиво, что заставляли внутри все трепетать. Вечером он задумчиво шел обратно домой, как его из раздумий заставляет выйти тихий оклик: - Святой отец. Доен несколько испуганно разворачивается и видит мягко улыбающегося Джехена. Он все той же вальяжной походкой подплывает к нему, останавливаясь лишь в одном шаге от него: - Добрый вечер. Мы так давно не виделись. - Здравствуйте. Но мы ведь встречались вчера, всего ничего прошло... Джехен усмехается: - Поверьте, святой отец, даже минута, проведенная без Вас, кажется мне вечностью. Звучит глупо и высокопарно, однако другими словами мои чувства выразить невозможно. - Чувства? Джехен оглядывается: - Боюсь, такое место, как улица, не столь удачное для подобных разговоров. - Ах, да, простите. Тогда... мне пора домой. - Вы так спешите от меня избавиться? Доен взмахивает руками: - Нет, что Вы! Нисколько. Простите, если как-то обидел Вас, просто я подумал... Джехен его перебивает: - Давайте я подвезу Вас до дома, окажите честь. - Но... Джехен мягко обхватывает его запястье своими пальцами и ведет за собой. В нескольких метрах была припаркован его черный дорогой внедорожник. Доен оглядывает машину и подходит ближе, чтобы невесомо провести рукой над поверхностью, восхищенно выдыхая. Джехен улыбается: - Так понравилась машина? - Это Ваша? - Да. - Очень красивая. Поверхность такая глянцевая, ничего подобного раньше не видел. - Я рад, что моя покупка так обрадовала Вас. Приобрел совсем недавно. Джехен отключает сигнализацию и открывает переднюю дверцу перед ним. - Присаживайтесь. - Я не думаю, что это настолько хорошая идея. Я лучше пройдусь пешком. Доен уже разворачивается, как Джехен хватает его за руку, останавливая: - Постойте же, святой отец. Что Вас смущает? - Честно... Мне неловко находиться рядом с Вами. Даже когда просто вижу, мне... не по себе. - В хорошем или плохом смысле? - Я не стану отвечать, простите. И я пойду домой. До свидания. Джехен снова тянет его на себя: - Святой отец, не уходите. Я не буду Вас больше смущать. Если Вы говорите о том поцелуе, то Вам следует знать, что я ни о чем не жалею, потому что я хотел этого не из каких-то греховных или отвратительных побуждений. - А из каких же? - У меня чувства к Вам. И я просто хочу добиться Вашей взаимности. Доен пятится, но Джехен держит так крепко, что ему становится больно. - Больше не приходите в нашу церковь, пожалуйста. - Но святой отец... Доен вырывает руку из его пальцев и убегает от него как можно скорее. Джехен вздыхает, провожая его убегающий силуэт взглядом и, немного подумав, все же уезжает домой. Доен прибегает в свою комнату в смешанных чувствах. Эти слова Джехена о чувствах и разные способы показать ему, как он хорош, вызывали некое приятное волнение и страх. Доен боялся не Джехена, а, скорее, его образа и слов, из-за которых он боялся сорваться. Настоятель воспитывал его с самого рождения, и Доен, будучи впечатлительным и послушным ребенком, впитывал любое слово или наказ от него. Доен точно знал - настоятель не одобряет однополых отношений и не приемлет секса в принципе, а еще ему было известно, как сильно настоятель презирал служителей церкви, совершивших какой-либо грех или проступок. Он казался милым и добродушным стариком, который всегда готов прийти на помощь, однако никто, кроме Доена, не знал, насколько этот человек на самом деле строг и отчасти жесток. Он наказывал Доена физически, когда тот как-нибудь провинится, веря в то, что таким образом предупреждает следующие проступки и его грехопадение. Доен вздрагивает, когда слышит голос позади: - Ты пропустил вечернюю молитву, дитя мое. Он оборачивается и видит настоятеля, что сидел за небольшим деревянным столом. Доен бесшумно выдыхает, стараясь выровнять дыхание и выглядеть более непринужденно. - Простите, настоятель, сегодня в магазине было очень много посетителей, а мой напарник заболел. - Ах, вот как. Тогда тебе стоит помолиться за него. Мы давно не говорили с тобой. Все ли в порядке? С той самой бури, которая разрушила наше жилое крыло, ты один живешь здесь, поскольку то дерево чудом не задело твою комнату. Доен кладет небольшую сумку на край кровати и присаживается: - Все хорошо. Я каждый вечер молюсь, говорю с Господом. Это мне очень помогает. Я не чувствую себя одиноко. Настоятель понимающе кивает: - Что ж, рад слышать. Ты молодец, Доен. Я всегда верил, что твое послушание и благочестие помогут тебе когда-нибудь познать благодать. Иди ко мне. Он протягивает к нему руку, Доен с замершим дыханием подходит и встает перед ним на колени, беря его старую сухую ладонь в свои руки. Он смотрит на него снизу вверх в ожидании, и старик мягко проводит свободной рукой по его лицу, а затем приглаживает волосы. - Мое милое дитя... Доен... Я знаю, сам Господь послал тебя мне в ту ночь. Он знал, как одинок я был, я молил его спасти меня. И появился ты. Самое прекрасное создание на всем этом белом свете. Каждый человек греховен, каждый совершал проступки, неизменно подталкивая самих себя к гибели, даже те, что клялись быть духовными наставниками для всех людей, оказывались такими же. Но не ты. Ты так чист перед людьми и перед Господом-Богом, Доен. Наверное, за это я люблю тебя больше всего. Доен не шевелится, продолжая держать его за руку и смотреть на его улыбающееся морщинистое лицом. Это было привычным делом, но Доену никогда не нравились эти странные прикосновения и эти слова. Настоятель каждый раз говорил их слово в слово, глядя ему прямо в глаза и при этом всегда прикасаясь к его лицу и волосам. Доен знал и слышал, что другие служители церкви делали с детьми, но облегченно вздыхал каждый раз в понимании, что настоятель не трогает его в том самом смысле и не опускает свои руки ниже его головы, но все равно такая некая одержимость грехопадением его пугала. Настоятель уходит спустя полчаса, и Доен с облегчением выдыхает. На следующий день Доен с разрешения хозяина заканчивает пораньше, и по дороге купив любимые пирожные Юты, не без труда едет к нему домой. Тот выглядит вполне себе здоровым и ошеломленным. Доен мнется в дверях: - Привет. Прости, что без предупреждения, я приехал тебя проведать. Беспокоился... Юта молча впускает его в квартиру. Доен разувается и проходит на кухню, где ставит коробку со сладостями на стол. - Здравствуйте. Я... Доен оборачивается и, оглядев парня, как-то трепетно выдыхает, понимая, что Юта вовсе не заболел. Доен тихо спрашивает с мягкой улыбкой: - Ты ведь не приходишь из-за того, что произошло позавчера? Юта поднимает на него удивленный взгляд, сталкиваясь с этой снисходительной и понимающей улыбкой, и пораженно выдыхает. Он шепчет: - Ну, почему же Вы такой... - Что бы у тебя ни случилось и что бы ни произошло, я помогу тебе, хорошо? Только не отталкивай меня, потому что это... делает мне больно. - Но почему? Мы ведь просто товарищи. - Разве ты сам не говорил, что мы друзья? Ты мой самый первый друг, Юта. В детстве я даже ни с кем не играл, потому что по сути и детей то не видел. Ты очень помогаешь мне во всем, я ценю это. Юта улыбается: - Что ж, хотя бы так я небезразличен Вам. - Все думаю, может, хватит называть тебе меня на "Вы"? Все же столько лет друг друга знаем. - Да. Я согласен. Доен радостно улыбается: - Замечательно. Я вот купил тебе немного твоих любимых пирожных. Честно, купил бы больше, но мне денег просто не хватило. Юта хмурится: - Но... мы ведь зарплату только четыре дня назад получили. Доен, не задумываясь, отвечает, пока раскрывает коробку: - Да, я почти все отдал церкви, оставил себе только на еду и прочие мелочи. Он вздрагивает, когда Юта резко перехватывает его за руку. Он смотрит хмуро и прямо в глаза: - Что значит "почти все отдал церкви"? Доен, ты что, сектант? Они заставляют тебя отдавать все деньги? Доен тихо отвечает: - Нет, это добровольно. Я хожу на работу, чтобы помогать церкви, в этом состоит моя цель. - Если тебе там не нравится, уходи немедленно оттуда. Что это за церковь такая, которая даже не думает о своих прихожанах? Честно, я всегда подозревал, что дело не чисто, но теперь то уж точно в этом убедился. - Все не так, как ты думаешь, Юта. Я... Он вздыхает, понимая, что все же придется, наконец, ему все рассказать. - Я вырос там. Когда я был младенцем, меня подбросили в ту церковь, что недалеко от нашего магазина. Настоятель и другие служители церкви приняли меня и вырастили. А сейчас я там святой отец. Это место - мой дом, вот и вся суть. - Ты... святой отец? - Да. Неужели не веришь? - Кто в такое поверит? Сектанты могут наплести все, что душе угодно. - Ладно, приходи тогда в выходные к девяти утра. Убедишься, что я не лгу. Он продолжает раскладывать пирожные под пристальный взгляд Юты. - А что насчет того мужчины? - Мужчины? - Джехен. - А... Джехен... ну, он... очень добрый и неравнодушный человек. - С чего ты взял? - Недавно дерево во время бури упало на жилое крыло, только моя комната чудом уцелела. Джехен пожертвовал очень большую сумму. - И поэтому ты решил, что он добрый и неравнодушный? - Ну, не только поэтому. В любом случае, он больше не приходит в нашу церковь, поэтому не будем о нем говорить, ладно? - Он обидел тебя? Доен смотрит на серьезного Юту и все же говорит правду: - Нет. Он вовсе не такой человек, просто.... я боюсь кое-чего. Мне кажется, что так я спасаю и его, и себя от плохих последствий. - Ты меня пугаешь. Доен улыбается: - Прости. Давай не будем об этом. Я против лжи, поэтому не заставляй меня оступаться, прошу. - Ладно.