Врата Бальдура.

      Я сидел на плече у своего соратника и обнюхивал воздух. Сам лысый товарищ стоял и ждал чуда, что его кто-то заметит. Мы оба боялись за нашу ведьму. — Мой друг, не нервничай, не все здесь спокойно могут воспринимать рашеменский нрав. — Да! Минск должен быть спокоен, но не может, покуда ебаные гноллы держат в плену ведьму Минска! — Вот именно об этом я и говорю, говори тише. Потому что мы оба понимаем, на следопыта ты нихрена не похож, а карать зло в темнице мы не сможем, — и Минск понимал, это так. А потому просто напевал боевой гимн берсерков Ледяного Дракона про себя. Я решил ему в этом помочь, потому что… А почему собственно и нет? — Кстати, Бу, ты чувствуешь добрых людей? — Мимо нас прошмыгнула девушка в желтой мантии с колчаном и луком. — Ты одну пропустил. Вон та в желтом. — Ты хотел сказать «в розовом». — Я хомяк, Минск, я не знаю, что такое «розовый», — он громогласно засмеялся, а я подхватил. Но со стороны я понимал, то что меня понимает только Минск.       Рыжая девушка обернулась и посмотрела на моего Бу. Я снял его с плеча и показал ей его поближе. — Ой, какой милый хомячок! — Слышал, Бу, ты не только отважный воин, но и милый! — к ней подошло еще трое. Один из них был из полуорков, но от него не шло зла. — Минск, смело можешь просить у них помощи. Вот этот в кольчуге и с двуручным мечом лидер, и он паладин… боец со злом, как Ледяные Драконы, только более собранный. — Постойте, люди, позвольте моему хомяку осмотреть вас. Нам нельзя терять время, мою ведьму Динахейр схватили подлые гноллы, и я хочу найти их крепость, чтобы поймать и каждому вбивать сапогом в голову, что так делать нельзя, можете мне помочь в этом, добрые люди? — Классическая история девы в беде, кто бы смог устоять? Так стоп. Ты болтаешь…с хомяком? — паладин протянул руку для рукопожатия. — Бу не просто хомяк, он мой друг и нечто большее, чем кажется на первый взгляд. А я Минск, следопыт-берсеркер из Дома Ледяного Дракона, что в Рашемене. — А я Гириас. И я не могу отказать в помощи, потому что боги смотрят на меня. — Он уже мне нравится, Минск, такой воин как он, достоин выпить с нами крепкого рашеменского пива. И закусить вкусными печеньками! — щас бы печенек, но последнюю я скушал еще два часа назад. Разумеется, я поделился с Бу. — Мужайтесь, искатели приключений, вы завоевали расположение Бу, единственного в Королевствах гигантского космического хомяка в миниатюре, он мой друг и спутник с того самого момента, как я был ранен в го-го-голову, и он приведет нас к победе! Никаких задержек, надо идти сейчас же! — Ой, это так романтично, девушка в беде, хотела бы я оказаться на ее месте. Только без плена. Чтобы меня спас храбрый рыцарь и носил на руках, — Минск посмеялся с ее ребячества. Ну, а что? Конечно она не хомячиха, но Минску тоже нужна пара, потому если она попадет в беду, то два храбрых воина ее спасут. — Но у тебя уже есть храбрый рыцарь, Имоэн, — паладин Гириас указал на себя. — Мэ, я говорила о ком-то более романтичном, чем полуорк, который носки свои по всей комнате разбрасывает. — Ах, ты ранила меня в мое нежное сердечко. — Идем же друзья! Крепость гноллов находится через мост на западе, — он указал верное направление пальцем, — Я же правильно показал, Бу? — Правильно. — Он говорит… с хомяком? — друидка вроде должна меня понимать. — Привет, как тебя зовут? — она не обратила внимания. Либо не захотела. — Леди друид? — полуэльфийка посмотрела на Минска. — Да, чего тебе, следопыт Минск. — Бу интересуется, как тебя зовут, да вы и не представились. — Я Джахейра, это мой муж Кхалид, — Кхалид пожал руку моему товарищу.       Крепкое рукопожатие у этого человека, он хороший воин. Я смотрел на своих новых боевых товарищей и понимал, мы спасем Динахейр, только держись, моя ведьма. Мы выпнем зло из этой крепости, и очистим ее яростью правосудия! Все-таки Нашкель слегка напоминал родной Боровск. Слегка, потому что дома были не такие красивые, и все же молчать я тоже не хотел, ведь дружина должна знать все друг о друге. — Гириас, я не уступаю в силе полуорочьей крови! — Гириас оглянулся посмотреть и только улыбнулся, потом ответил. — Ну когда смахнемся с гноллами, узнаем. — Вот это то, что я хочу услышать! Кхалид! Ты сильный человек? — Сильванус… — Д-да, н-но с-с-сказать п-по правде т-толпа врагов м-может напугать. — Но не тогда, когда тебе прикрывает спину верный боевой товарищ! Верно говорю, Бу? — Верно говоришь, мой друг! — разумеется они не слышали моего хомяка. — Минск, ты всегда так говоришь? Зачем кричать на всю улицу? — друидка Джахейра стала задавать странные вопросы Минску. Хотя, он правда громкий. Особенно в драке. И как мне подсказывал мой нюх, мы скоро это узнаем. Воняло тэйским ублюдком. Ну, оно и понятно, где рашеми, там обязательно появится гнилая подлая тэйская душонка, не знакомая со вкусом чести и справедливости! Когда они знакомятся с ним, им это блюдо не нравится. Но его всегда им не хватает. — Потому что Минск не боится, он хочет напугать зло! — Но вместо этого он оглушает своих друзей. Мы же полуэльфы. Будь тише. — А! Простите, Минск не хотел обидеть, просто мы с Бу на взводе. — Д-да, я з-з-заметил. М-мне б-бы т-такой з-задор в б-бою. — Хэйя, Минск, а можно погладить твоего хомячка? — чего это меня нельзя гладить? Главное не тискать мои щечки. Ведь я воин, а не питомец какой-нибудь боярыни или княжны Рашемена. — Слышал, Бу? — Разумеется, главное пусть меня не качает и не тискает за щечки.       Минск дал меня в руки Имоэн и та, разумеется, начала меня сажать к себе на плечо. Ну, а мне стало интересно, есть ли у нее что захомячить, простите за каламбур, из-за чего я стал бегать у нее по всему телу в поисках карманов. Нашел только пару крошек в волосах и все. Совсем нечего кушать. — Ха, ты понравилась Бу! — Ой, это так мило, когда-нибудь я тоже заведу себе зверька, но пока у меня только Гириас, — ей на голову опустилось плашмя лезвие двуручника, — Ай! — Это с каких пор я твой питомец, рыжая чертяка?       Имоэн показала ему язык и убежала вперед к мосту.       Я шел сзади, но заметил какого-то смешного человека в красном халате. Он выглядел подозрительно знакомо для здешней чужбины. — Простите, что отвлекаю, — он бормотал, что мы подходим. Для чего? Мне это не нравилось, так что я прикоснулся к рукояти верного двуручного меча, — Я Эдвин Одессейрон, прошу вас о помощи в одном деле. — Мы слушаем, — Гириас гулким басом ответил этому смешному человеку в красном. — Есть одна ведьма, Динахейр, ее нужно убить. Справитесь? — он хочет убить мою ведьму?!!! — Ты хочешь убить ведьму Минска!!!???? — он бормотал, что из всех деревенских обезьян, ему попались именно те, которые с ней знакомы. Но мы не обезьяны, не кидаемся навозом, и мы не настолько страшные. — Не слушайте этого имбецила, так что сделаете? — я шел к нему вытащив свой меч, а он увидев меня приготовился делать жуткую магию руками, но его остановил Гириас, приставив ему к горлу свой меч. — Такой ответ пойдет? Я паладин, и убийством по заказу не занимаюсь, кусок говна из Тэя. Красные шмотки, акцент заморский, полагал, что тут настолько идиоты и не читают про чужие культуры? Минск, спокойнее. — Он хочет убить ведьму, которую я защищаю!!! Минск в ярости, а когда Минск в ярости, зло должно гадить в свое исподнее!!! — Эдвин закричал, как девочка, когда ему едва удалось телепортироваться в последний момент от точного удара клинком, разрубившим каменные перила моста, отделявшие деловой квартал Нашкеля от хуторов. Ну попадись еще мне, злодей. Минск позаботится о твоем оскале, а Бу о хитром взгляде. — Не будем терять время, поспешим! — Вот это я и ждал от верных товарищей!       Джахейра же прочищала ухо, потому что она стояла рядом со мной все это время. — Предупреждай. Сильванус..... Какой же ты громкий! — Простите, леди Джахейра, Минск просто берсерк. — Чего? — Простите! — Кхалид хихикнул, за что получил ремнем пращи по заду. — Я может и немного и оглохла с такой пестрой компанией, но еще не настолько! И вообще, покажи по карте, где крепость с этими драными гноллами.       Минск попросил меня обратно, я же посмотрев карту, указал место на юго-востоке Побережья Меча, встав на него лапами. И мы пошли дальше. К вечеру мы оказались на дикой местности, где была природа и огромные поля с редкими пролесками. Я не знал названия, но все говорило о том, что место было не особо дружелюбным. — Разобьем привал на пару часов, все-таки совершить марш-бросок в кольчуге… — Гириас, судя по его лицу, сильно запыхался. Но все же решил продолжить идти к Динахейр. К девушке, что ему не знакома. — Минск согласен!       Имоэн молча распаковала походный рюкзак. У нас же были только подсумки, в которых хранились орешки, и мой походный «паланкин» так сказать. Ну не бегать же за Минском постоянно. Мне уже по хомячьим меркам немало лет. Я стар, как мой друг в красном колпаке. — Скажи мне, Минск, — Гириас прилег на землю возле ели, — А Динахейр красивая? — Самая красивая, потому что рашеми! Когда я закончу даджемму, обязательно приезжай к нам! — Ты это говоришь слабознакомому человеку, — Джахейра ворчала, — Как ты можешь быть с такой детской непосредственностью следопытом? — Я не чувствую в Гириасе злодейства! Он, конечно, выглядит не самым красивым человеком, но важна не внешность, — он указал на свой шрам на лысой голове, — А то, что в сердце! — и стукнул себя волосатым кулаком в грудь. — Ладно, — Кхалид снял свой шлем и подшлемник, под которым красовалась копна рыжих волос и острые уши полуэльфа, — Все же я полагаю, у тебя была серьезная травма головы?       Да, у Минска она была, я не хотел про нее вспоминать. Ему рассекло череп, драные тэйцы наняли «Черный Коготь», а те в свою очередь подрядили орков и гноллов на сжигание деревень. И Минск был простым девятнадцатилетним парнем, который с одним мечом и без шлема вышел против пятерых матерых орочьих берсерков. И не проиграл. Но получил серьезное ранение головы. Но жалеть его не стоит, свой скудный интеллект он компенсирует фанатизмом в уничтожении зла, и я как его арьергард!       К слову о «Черном Когте», я почуял запах мерзкого хобгоблина — к нам приближался как раз один такой. Гириас вскочил, и сам хобгоблин начал угрожать, наставив на нас лук, готовый выстрелить в нашего лидера. — Вы, гоните золото, если жизнь дорога! — его полурычащий голос бесил и меня, и Минска. Минск хотел было схватить меч и отрезать ему его голову в рогатом шлеме, но паладин нас опередил и угрожающе смотрел на него. — Золото? Давай я тебе встречное предложение скажу, ты говоришь нам, кто повинен в разбое, творящимся на дорогах, а я не буду запихивать вот этот клинок тебе в глотку, пока ты будешь умолять меня поскорее тебя грохнуть!!! — хобгоблин задрожал и опустил лук. — Ээээ…не надо, я скажу, это все наемники из «Черного Когтя», я сейчас иду к нам в лагерь, но не могу сказать, пожалуйста, не убивайте меня, вы обещали. — Топай мразь! И только попробуй мне попасться на глаза, — сам гоблиноид с рыжей кожей убежал с такой скоростью, что стало смешно. — Ого, — Имоэн присвистнула, — Напомни мне тебя никогда не злить.       Гириас лишь улыбнулся ей в лицо. — Привал окончен, скорее идем через Дикое Озеро, минуем поселение ксвартов дальше на запад и попадем уже завтра к крепости. Собирайтесь, Джахейра, Минск, разведайте дорогу, возьмите Имоэн. Джахейра и мы с Минском ушли вперед. Я смотрел на косички леди Джахейры, и не понимал, она эльф, но не эльф. Уши острые, нос не тонкий. — Леди Джахейра, а вы кто? В смысле что? — Полуэльф, Минск. Это так сложно понять? — Ээээ… — Ясно. Чувствует твой хомяк что-нибудь впереди? — Да, говорит, что к нам на большой скорости идет кто-то. — Враждебный? — я спросил своего друга об этом. — Нет, не враждебный. Знакомый скорее. — Но все знакомые Минска в Рашемене, о ком ты? Об Уэде-Бегуне? Или Банноре-Звездочете? Ха, леди Джахейра, Баннор-Звездочет получил свое прозвище, когда на карауле в складе на него высыпался ящик с моргенштернами. Его наставник сразу же прозвал «Звездочетом», — вдалеке от нас рассмеялся Кхалид. — Но он был в шлеме, ему повезло, — сказал Бу. — Да, ты Бу так и не объяснил, кто к нам приближается. — К нам приближается кто-то дружелюбный, смотри, белки спокойно себя ведут, и ежи не сворачиваются в клубок. Твой хомяк, если он и впрямь говорит, прав. — Мой хомяк хоть и не может разговаривать на всеобщем, но я его понимаю, как родного! — Верю-верю.       К нам прибежал дроу, от лица которого Гириас замолк и открыл рот. Имоэн тоже шокированно смотрела на этого чернокожего эльфа. Минск не понимал кто это, но я сказал ему не трогать его. — Здравствуйте друзья… — он пожал Минску руку, а потом и другим. -…Т…Ты сам Дриззт! Охренеть, скажу, не поверят, что случилось добрый эльф? — Тут неподалеку банда гноллов, я один, не справлюсь. Как вы, подсобите? — Злодеям нет конца, и велика моя скорбь из-за сего, конечно мы поможем, знаменитый следопыт! — Гириас может складно разговаривать. — Д-Джахейра, т-ты… — Сталкивалась ли я с Дриззтом пока училась в Клоаквуде? Нет. Но раз он встретился нам, это хороший и плохой знак одновременно.       Он быстро привел нас к берегу Дикого Озера, и правда — гноллов было голов двадцать. Гавкали, рычали и стукали алебардами о землю, хотели нас порвать и съесть. Но Минск не был бы Минском, если бы не напал на своих заклятых врагов с диким криком: «Атуй по глазам, Бу!!! Атуй по глазам!!! РРРРРАААААААРРРРГХ!!!!!!!!» — и окропил поле потоком вонючей крови гноллов, вытекшей из половины туловища, когда вторая половина была отсечена аккурат от плеча до пуза. Я бросился на морду гнолла и грыз ему черные зенки, в такой же боевой ярости, а потом прыгнул на Минска обратно, чтобы он разрубил его напополам. Он не видел, с кем дерется, точнее, плохо понимал в своем состоянии, но я был его компасом справедливости! Режь и кромсай зло! Режь и кромсай! И пусть ботинок раздавит череп несправедливости!!! На нас напал сзади подлый гнолл, и я не успел предупредить Минска, но к счастью До`Урден ловко направил свою пантеру, что перегрызла глотку мохнатой твари, выше человеческого роста, спасая нам жизнь. С Минска кружка пива в Доме Ледяного Дракона этому храбрецу. Тем временем сам берсерк кружил с мечом вокруг пятерых монстров с такой скоростью и диким ором, что они отступали на пол-шага от него, но Минск никогда не был тем, кто убегает. Он быстро взмахнул двуручным мечом и разрубил двоих напополам как раз в их слабых местах — на животе.       Кишки вывалились наружу, устлав собой поляну возле берега озера. Сам же Дриззт был настолько быстрым со своими ятаганами, что это было даже нечестно. Гноллы на его фоне выглядели пьянчугами на кулачном бою с Леной Сонный Кулак. Он действовал не наотмашь, как Минск, он резко и точно разрубал глотки и животы собакоголовым чудовищам. И когда на него нападали с двух сторон, то гноллу с одной стороны прилетала стрела в ухо, а второй был разорван его пантерой Гвенвивар. Кхалид и Джахейра держались в стороне, но я слышал, как звучали молитвы природе, и шелест лиан о листву, а так же боевые кличи с заиканием.       Когда все стихло, Минск стоял по колено в разрубленных гноллах, кровь капала с него на траву и песок, а лицо было перекошено от состояния берсерка, пока он нервно вдыхал воздух. Но так же быстро сменил на глуповатое и улыбающееся пухлыми губами выражение лица. А что же наш паладин интересно делал?       Я обернулся, и чуть не ужаснулся. Гириас держал двухметрового гнолла на своем мече, а кровь с меча текла на его лицо, пока его ноги давили череп его собрата. Вокруг него были не только разрубленные, но и разорванные руками трупы. Насколько же паладин был ужасен в битве. Вот это дух Рашемена. Но его лицо не выражало наслаждения битвой. Он не сменился в лице, а провернул клинок и ударил гнолла о землю, ломая его напополам. — Фух, Дриззт, Имоэн, Джахейра, Минск, Кхалид, как вы? Все кончено? — его лицо хоть и оставалось неприглядным из-за крови на нем, но его голос был невероятно теплым и спокойным. Мы с Бу шли, перешагивая тела вокруг Гириаса. — Да, в порядке, спасибо вам друзья, в одиночку я бы не справился. Надеюсь, мы еще встретимся. И Гириас, иногда оружием может быть не меч, а слова, а твоим щитом правда и твердость воли, — сам же Гириас улыбнулся и пожал руку дроу еще раз, — Возможно, ты когда-нибудь применишь это на практике. — Спасибо за совет, я стараюсь ему следовать. — До свиданья, но напоследок, можно ваш автограф, — Имоэн достала свиток и уголек, — Я читала о ваших приключениях с Вульфгаром и компанией… — Хахахаха, обо мне книги пишут? — Ну как сказать, это книги из иных планов. — Аааа, я что знаменит в других планах? — Ага, ну так что подпишите мне? — он расписался в свитке Имоэн и галантно поцеловал ей руку, скрывшись с огромной скоростью. Вот это зачесал, мне бы так уметь бегать на врага. — Ну что, довольна? Летописец Сальваторе все-таки точно его описал. Кольчуга из разных металлов. И пантера эта, как ее там… А точно, Гвенвивар. Эх, я надеюсь, что встречу Ларри, Даррила и Даррила. Их анекдоты просто великолепны. — О Маска, началооось, — что началось, я не понимаю. — А что началось? — Гириас думает, что ксварт, кобольд и таслой написали сборник не самых смешных шуток, и хочет как-нибудь найти их и попросить расписаться на книге. Как по мне ее написал какой-то бард, который хотел остаться анонимен. — Хахаха, Гириас, можно почитать эту книгу? — Увы, нет. Она осталась в моей комнате в Кэндлкипе. — Т-ты умеешь читать? — Минск пусть и глупый, но все-таки в Рашемене хорошее образование. — В-вопрос с-снимается, чувствую с-себя мудаком сейчас. Я т-теперь воняю. Нам н-надо п-помыться.       Мы согласились. Минск и я действительно выглядели неприглядно. Все в запекающейся крови. Имоэн развела костер, чтобы просушить вещи. Дело близилось к реальному закату, и идти ночью не стоило. Если не брать в расчет порубленные куски гноллов, что Джахейра убрала при помощи призванных насекомых, то природа этой местности мне нравилась. Я вдыхал аромат озера, чистого и приятно щекотавшего мою шерстку. Но Минск не был бы Минском, если бы не прыгнул с помоста рыбаков «бомбочкой» в абсолютно голом виде. А ведь сейчас уже сезон сбора урожая начинается. Но Минск и в проруби купался спокойно. Я же уже отмылся, и сидел рядом с Имоэн, которая в отличие от нас была чистой. Ну конечно, сидеть в кустах или на дереве и постреливать во врагов на расстоянии. Вот халявщица. — Ути-пути, хомячок, а ну иди сюда, погрею, а то мокрый весь, — девушка, я старше тебя.       Она, разумеется, слышала только мой писк вместо недовольства. Но с ней было неплохо. Имоэн со мной на плече расставляла палатки со спальниками рядом с костром. Видимо придется заночевать. О, Динахейр, держись, прошу. Мы с Минском тебя не бросим. К нам подошел Минск, и опять же, снова голый, и уселся на бревно, которое принес на плечах. — Минск! — А? Чего, тебе, Бу? — Прикройся! В походном рюкзаке твое сменное белье! — А, точно, тут же женщины, — Имоэн развернулась, и увидела, как Минск уже сидел в своих панталонах. И оценивающе посмотрела на его волосатую грудь и кубики пресса. — Ты прям, как Гириас, — и указала пальцем на его волосатую грудь. — Рашемен холодная страна, а это натуральная шуба Минска! — он громогласно рассмеялся, — А я могу отметить, что Имоэн красивая девушка. — Спасибо, — она галантно сделала книксен, — Только Гириас этого не замечает. — А, так вы с ним не брат и сестра? Вы так себя ведете… — Мы выросли с ним вместе, а потом… — она посмурнела. — Что случилось? — У нас был опекун, дядя Горайон. Его убили на наших глазах, — Минск встал, и по нему было заметно, как он загорелся огнем справедливости. — Не бойся, Имоэн, хоть у меня уже есть ведьма, которую надо защищать, но у Бу нет своей ведьмы! Он будет тебя защищать! Таково слово рашеми! Мы будем защищать и тебя, и Динахейр! И пусть этот убийца только попробует к тебе приблизиться! Мечи, а не языки будут говорить с этим убийцей!!! Мой меч и меч Гириаса! — Спасибо, мы хотим его найти. И заставить заплатить, садись есть. Ты, наверное, проголодался. Я сейчас что-нибудь приготовлю. У меня есть…кролик, — ну вот, он засмущал девушку, сев к ней ближе. Хотя лицо у него то еще. Но поборнику справедливости не нужна красота лица, с его-то параметрами. На эти самые параметры Имоэн смотрела, желтея от шеи до ушей. Наверное, она краснела, но я не знаю, что такое красный цвет. И тут же отвернулась, начав нарезать кролика в сковородку. Я же ловко прыгнул на руки к своему товарищу.       Как раз подошел Гириас, садясь на бревно к Минску. Он смотрел на нас. — Всегда было интересно, что за хомячок? — Это не просто хомяк. Бу это гигантский космический хомяк. В миниатюре. — Гонишь. — Куда? — Хахаха, но ведь таких не бывает, — бывают и еще как! Не на этом плане конечно, но бывают. Но в данном случае моему товарищу крепко приложили по балде, — Имоэн, девять адов, ты опять просрешь сковородку, зачем ты ее на угли сами ставишь. На угли ставь вот этот таганок, а потом уже сковородку. Он достал из авантюристского вещмешка само приспособление. — Хэйя, я заведую кухней, твоя была идея! — Гириас нахмурился, — Поужинаем и спать. Ты плохо спишь в последнее время. — Непривычка на дороге, он привыкнет, дитя. — Эй, я не дитя, я одного возраста почти с Гириасом. — Ты не лидер группы. — Но… — Смотри за едой, повар. К слову никогда прежде не видела палаток розового цвета, — и леди друид, поплотнее заматываясь в полотенце, смотрела на ярко-желтую палатку, что отличалась от зеленоватых палаток рядом. — Да, думаю, привыкну, — Джахейра странно на него смотрела. Кхалид сел рядом с нами и с довольным лицом принялся вытирать волосы. Сам же Гириас смотрел в костер с задумчивым видом. Словно ему его проблема вызывает не проблемы, а скорее вопросы.       Я поедал кролика на сон грядущий, немного пересолено, но походная фляга с пивом заменила хлеб, и какой воин не поделится питьем с соратниками? Джахейра почему-то пиво не пила, и не давала своему мужу. Ведет себя прямо как Берта-Холостячка. Ух, не хотелось бы вспоминать, как она тягала меня за ухо. Надеюсь Джахейра не настолько сварливая. И Кхалид женат на ней. Смелый парень, хоть и заикается. Поистине воинский дух нужен, чтобы жить с такой женщиной. — Зачем ты спаиваешь молодежь? У тебя нет воды или сока? — Ах, Джахейра ты пусть и мудра, но Минск всегда слаще спит после пары глотков. К тому же пересолено, — Имоэн негромко выругалась, — Прости, малышка Имоэн, но я честен. — Да ничего. Вини во всем Гириаса, это его идея. — Я уже жалею о ней. — Тогда милости прошу, паладин Ордена Поварешек и Плошек, — все дружно засмеялись. Я же смеялся громче всех.       Мы встали рано утром и поспешили на спасение моей ведьмы. Пока совершали марш-бросок, я услышал, как Имоэн говорила с нашим лидером. — Ты снова разговаривал во сне. Все хорошо? — Не скажу, что хорошо, но бывало и хуже. Мне снилась та ночь. Снова. Но в этот раз я был на месте отца. Я уже не уверен, просто кошмары ли это или же Тир насылает на меня предзнаменования. К слову о нем. Мне нужно провести утреннее бдение. — Надеюсь что это просто кошмары. Мы тогда просто напьемся после того, как спасем Динахейр, и кошмаров не будет. Ты их просто не запомнишь. — О, Великий Тир, покалеченный бог и вершитель справедливости, даруй силы моим рукам для праведного дела, да вознесет меня боевая ярость на головы врагов, да будет так! — я уже одевался, Бу, как и всегда сидел в специальном кармашке и посмеивался с его молитв. — Что такое, Бу? — Никогда не видел полуорка и к тому же паладина. Кстати, обратил внимание на его меч?       Я взглянул на двуручный меч. Хороший меч. Качественная ковка, рубить врагов добра и справедливости им отменно, что вчера доказал мой новый боевой товарищ. Но на нем были странные закорючки, ах жаль Минск не может читать настолько умные письмена. Надо спросить Динахейр о мече Гириаса. Или Бу. — Бу, что у него за меч? — Это меч Змиебойца, мой не шибко умный друг. — О, Гириас, — паладин уже натянул свой шлем, поправляя забрало, — Бу говорит, что ты Змиебоец! — А? Да. Меня восхитили сказки о рыцарях, убивающих драконов. Редкий меч способен сразить этих летающих тварей, мой же выкован именно для этой цели! Злая тварь не сможет скрыться от карающего лезвия правосудия за твердой чешуей! — А Минск подкинет своего друга на голову этой твари!!! — Да!       И мы зашагали дальше. Все-таки я скучаю по Рашемену. И беспокоюсь за свою ведьму. Я же не смогу вернуться, если потеряю ее. Нет, я не должен сомневаться! Я спасу Динахейр, я вернусь домой, омытый воинской славой борца со злом! И дети больше не будут смеяться с меня, а кричать: «Вот идет великий берсерк Минск и его славный хомяк Бу!» — я шагал едва ли не быстрее всех, шелестя сегментами своей бригандины о кольчугу в унисон позднелетнему ветру, холодящему кожу рук. В Рашемене в такое время уже идут дожди, и женщины наряжаются в теплые сарафаны, готовясь к празднованию сезона сбора урожая. Вновь хотелось вкусить своей родной медовухи, покуралесить с девками, которые могли дать фору любому воину-мужчине в этих землях. Я старался отвлечь себя от тревоги, ведь я борюсь со злом, а не дрожу от него! И я запел боевой гимн берсерков-рашеми, чтобы дорога не была тихой и скучной. Разумеется, после этого я услышал что-то вроде истошного писка на верхушке холма. Я знал этих синекожих монстров. Зло не скроется от разящего меча! — Я знала, что этот берсерк нас выдаст, как знала, прости меня Сильванус! Готовимся к серьезному столкновению, мы находимся на территории поселения ксвартов, не позволяйте им вас окружить, бейте точно и быстро, желательно убейте их тотемное животное, они тогда растеряются. — У меня идея получше, — Гириас ухмыльнулся и опустил забрало, чтобы был виден только его рот с клыками, которые были прекрасно видны, когда он начал скалиться от ожидания битвы. Но он не вытащил меч из футляра за спиной. — Хэйя, и какая же? — Минск, дай хлебнуть пивка, — зачем отказывать воину в его желании? — Гириас, ты дурак? — Д-Джахейра, он з-знает ч-что делает, э-это же к-ксварты. — Именно, они подлые и гадкие сволочи, а это их поселение! Их же там тьма будет! — Джахейра, не бойся, пока с тобой такой мужественный воин, как Кхалид, ты не будешь похищена, как Динахейр! Хотите кусочек Минска?! ПОДХОДИ ЗА ПОРЦИЕЙ!!! ПРИПРАВА — ДОБРО И СПРАВЕДЛИВОСТЬ НА КОНЦЕ МОЕГО МЕЧА!!!       И вот к нам спускалась тьма врагов, вооруженная копьями, что были настроены на раздачу добра и справедливости на их головы. Я только хотел побежать на них и показать, что такое ярость берсерка и его хомяка, как вдруг услышал жуткий рык позади себя. То был Гириас.       Его рычание отражалось по всей местности, и казалось, что даже земля трясется, но это имело результат, ксварты начали кричать в ужасе и бегать туда-сюда в паническом безумии. И Гириас побежал на них с мечом, как и я, что пнул ногой маленького большеголового дикаря, сбивая его с ног и разрубая ему мерзкую злую морду напополам вместе с головой. Все это было даже легко, я не давал им собраться вместе, а бегал и рубил их, как будто мне было семь, а это были не ксварты с копьями, а крапива, которую я бил палкой. Бу воинственно подбадривал и прыгал на вражеские глаза, выгрызая себе путь внутрь черепа, а потом вылезал наружу из другой глазницы, и быстро забегал мне на плечо, чтобы мои товарищи и паникующие дикари не смогли случайно раздавить его. Пусть Бу и отважен, как любой рашеменец, но он мал и хрупок. А Минск не всегда внимателен.       Очередной враг Минска был сокрушен точным ударом по черепу, который залил красным соком жизни траву вокруг нас. Я же грыз мозг внутри черепа ксварта. Он был отвратителен на вкус, меня даже стошнило, но мертвецу уже все равно. Я страшен в бою! Рядом со мной бегала малютка Имоэн с луком и стреляла во врага. Ну как малютка, для меня она была исполином, подобным горе или великанам в горах Рашемена, но я понимал — она ниже всех наших товарищей. И вот, когда последний ксварт упал с насквозь простреленной головой через ухо, мы успокоились и продолжили наше путешествие к крепости, где держали мою ведьму.       Мы находились почти у цели, и я не мог не обрадоваться этому. Я чувствовал, что Динахейр жива. А то, что она ранена, так это не беда, леди Джахейра всегда сможет вылечить, друиды умеют лечить. Я знаю это, мне об этом Бу сказал. — Нам осталось всего ничего, пересечь эту скалистую местность, за которой будет мост, ведущий прямиком к крепости гноллов, если верить карте. — Тогда веди же нас, о паладин. Надеюсь, мы не будем вонять, так как вчера после побоища, и врагов будет поменьше. — С-согласен, но мы г-готовы к-ко всему. — Тише, в этом месте хоть и мало врагов, но это горы, говорите шепотом. — Зло должно дрожать, зная, что мы идем! — Хэйя, считай, что мы им сюрприз оформим, — и сама прикрыла рот мне своей маленькой и нежной ладонью. Правда, ей пришлось тянуться до моей головы. Ну раз сюрпризы злу, то это даже интереснее! Ух Минск и сделает им сюрприз! Надолго запомнят сюрприз в полтора локтя за моей спиной! И все же скалы были тихими. Он лишь слышал шум, как обычно шумит река. До нее еще идти и идти, но течение эхом разносило свое движение по всей местности. Даже Бу прислушался. — Мы близко, мой друг. — Да, и мерзкие гноллы познают на себе гнев берсерка и его хомяка. Хотелось бы погромче прокричать этот клич, но гнев леди-друида ощущать на себе не хочется, она пострашнее гноллов будет. — Я все слышала. — Простите, леди Джахейра. — Хватит звать меня «леди», — она вздохнула, — Просто Джахейра, хорошо? — Хорошо, ле…летят птички, смотри! — и верно со скалы на скалу перелетали крупные птицы с рыжим оперением. Сама Джахейра достала свой личный журнал и начала, бормоча себе под нос записывать наблюдения. — Д-Дорогая… — Сейчас, запишу только. Мне для друидского круга. — Хэйя, Минск, смотри что могу, — она изображала свист соловья. Птички начали повторять за ней, но по-другому.       Скалистый коридор, по которому мы шли, наполнился природными звуками живых существ. Щебетание птиц была лишь верхушка айсберга. Тем временем я смотрел на длинный подвесной мост. — М-Минск, а не с-страшно и-идти п-по т-такому м-мосту? — ха, ну ты дал, Кхалид. — Хахаха, если бы я не наблюдал за тобой, Кхалид, то решил было, что ты струсил. Но человек, что женился на Джахейре, не может быть трусом! — Д-да… — Вы щас что-то обо мне говорили? — Н-нет, д-дорогая, т-тебе послышалось, — он прошептал мне, — С-спасибо. Она п-послушная в-вне п-путешествий. И-иногда. — Ну ладно, — она пробурчала, что обязательно проверит свой слух у знахарей. И демонстративно хрустнула костяшками кулаков. Но что же другие товарищи? Гириас осматривал мост, и отправил вперед Имоэн. — А че я сразу? — Ты в кожаной броне, это раз. И ты легче нас всех. Относительно, — ему ударили по забралу, и оно глухо звякнуло при закрытии. — Ну и пожалуйста, ну и пойду, — но короткий меч она все же достала, спрятав свою розовую мантию в рюкзак. Минск же отметил, что обтягивающее розовое трико ей очень шло сзади, облизав губы. Но я не знаю, что такого в ней нашел мой татуированный товарищ. Она же не хомяк. — Минск, куда же ты смотришь? — А? Что? А точно! Идем же, карать зло! — Вот это уже по-нашему, Минск!