Обжигаешь

Осторожно! Я принесла стекло! Они остановились на ночлег около песчаного берега широкой и, временами, опасной реки, недалеко от границы Ли Юэ. Редко обычные путники проводили здесь ночь, предпочитали все же собраться с силами и дойти до постоялого двора Ваншу, но Сяо не мог заставить себя подгонять Итэра после случившегося. Еще одна порвавшаяся нить надежды, еще один не пробившийся на свет росток. Каждый раз, когда обстоятельства оборачивались не в его сторону, Путешественник находил в себе силы улыбнуться и пожать плечами — впереди его ждал новый день и новая надежда найти свою сестру. Но сегодня этих сил было явно недостаточно. Сяо, ранее уже не раз ощущавший на себе, что значит горечь поражения — тягучее мерзкое чувство, от которого, казалось, не было спасения — молчал, чтобы не тревожить раздраконенную душу Итэра бестолковыми пока разговорами. Солнце опускалось все ниже, пока совсем не зашло за небосклон. Становилось все холоднее, но неподвижно сидевший уже почти час Путешественник даже не вздрогнул. Сяо безмолвно разжег огонь, вспоминая, что смертным тепло было жизненно необходимо — от реки тянуло сыростью. Словно тень, он все же робко тронул за руку поникшего героя и аккуратно потянул его за собой, к костру. Привычно распутывая косу Итэра — сейчас даже волосы казались тусклее, словно его солнышко померкло от невыносимых душевных терзаний — Сяо старался, чтобы его руки, словно невзначай, касались плеча, шеи или бледной щеки. Этим он старался показать — я здесь, я рядом, даже если ты не хочешь об этом говорить, ничего страшного, я просто буду здесь. Итэр слегка сгорбился, словно старался укрыться от ветра — или от дурных мыслей — но, внезапно, облизал потрескавшиеся губы и робко — на грани слышимости у людей, но Сяо-то не человек — запел. Потрескивание огня не смогло заглушить печальную песнь, принесенную юношей из другого мира. Кажется, там ее тоже пели, когда душевная боль казалась невыносимой. Мелодичный голос Итэра разрезал тишину этой ночи. Сяо водил гребнем по золотому шелку и старался, чтобы его не выдавали дрожащие руки. Тени ночи не могли скрыть горячих и горьких слез, текущих из глаз Адепта, казалось, давно позабывшего, что такое вообще плакать и не проронившего ни слезинки за эти долгие годы, что он сторожил покой Ли Юэ. Но сейчас он плакал потому, что его сердце вторило храброму златовласому рыцарю, что некогда смог залечить его душу несмотря на то, что своя тоже кровоточила от невысказанного горя. Позже Сяо самолично сцелует с щек все соленые дорожки, крепко обнимет грустного юношу и не отпустит его от себя всю ночь, отговариваясь ночным холодом. А когда наступит утро, Итэр снова подарит Адепту свою теплую улыбку и не позволит вспоминать эти минуты все пронзающей грусти и отчаянья. Крепко держась за руки — Сяо постоянно ворчал, что это неудобно, но не пытался выдернуть свою руку из руки Итэра — они снова отправятся в путь. Сейчас же Сяо мечтал, чтобы эту — сейчас отвратно ненавистную — ночь наконец-то разрезал робкий луч нового дня. Пусть же он принесет новую надежду.