В другом мире, в другой вселенной...

Я так давно родился, Что говорить не могу, И город мне приснился На каменном берегу. А я лежу на дне речном И вижу из воды Далекий свет, высокий дом, Зеленый луч звезды.*

      Снова Харадо стоял на том самом мосту в родном городе, как и три года назад и смотрел, как река катит свои воды к морю. Только тогда было раннее утро и тёплая весна, а сейчас зимний ветер влажными холодными струйками пробирается под одежду, заставляя зябко ёжиться в ожидании полуденного выстрела. Кента смотрел теперь в сторону острова Зайца, на стены старой крепости, где у южной башни наверняка уже собираются туристы. Усмехнулся. Как будто на представление! Тут же одёрнул себя, сам-то ведь специально подгадал, чтобы прийти сюда к выстрелу. Как бы он хотел, чтобы Тецухиро сейчас был рядом! Как хочется показать любимый город любимому человеку, и не только то, что видят туристы на экскурсиях. Задумался, а понравился бы город Тацуми-сано? Этот омега кажется таким суровым и чёрствым издалека, но если присмотреться, если подобраться поближе… Стоит только вспомнить, как прошлой весной в парке он смотрел на цветущую сакуру. Правда, для того чтобы он обратил внимание на окружающую их красоту, понадобилось, чтобы разрядился аккумулятор ноутбука, а Моринага почти силой отобрал бумаги… Старая крепость, наверное, понравилась бы. Она недаром так называется, ведь построена была первой, в более простом и строгом стиле, чем многие другие здания Старой столицы. А потом можно было бы сходить в Великий храм, или лучше сначала в Большой, или Голубой? Заинтересуют ли его музеи и вычурные дворцы? А в Сад Летнего отдохновения хорошо бы летом, не сейчас…       Вздрогнул от очередного резкого порыва ветра, пришёл в себя. О чём это он? Составляет план экскурсии для Тацуми-сано? Но ведь сначала думал о Тецухиро! Усмехнулся пришедшей в голову мысли — а как их разделить? Да и зачем? Надо дать себе отчёт в том, что одного Моринагу никак не заполучить, для альфы омега всегда будет на первом месте, иначе и быть не может. Значит, надо стараться подружиться с этим омегой. Да, характер у Тацуми не простой, и другу периодически перепадают оплеухи, но этот альфа в большинстве случаев сам виноват! Иногда он просто невыносим, и у Кенты самого руки чешутся дать ему по лбу. У кого ещё, кроме любимого зеленоглазого чудика, может быть такой извращённый вкус, чтобы втюриться в Демона? Что может быть привлекательного в этих пронзительных умных ореховых глазах, правильных строгих чертах лица, плотно сжатых тонких губах, маленькой морщинки между хмуро сдвинутыми красивыми бровями? В длинных, густых, но не особо аккуратно подстриженных волосах изумительного платинового оттенка? В чётких быстрых движениях небольших, но сильных рук, в резкой пластике слишком тощего и жилистого для омеги, но стройного и гармонично сложенного тела? В жёстком характере непримиримого борца с несправедливостью, готового любому перегрызть глотку за того, кто ему дорог, и прячущего за колючей суровостью свою заботу о близких?.. Тецухиро же что-то нашёл, значит, придётся смириться. Да, Тецу, как ты тогда сказал, вот такие мы, неправильные. Все трое.       Поднял воротник куртки, поправил шарф. Окинул взглядом низкое серое небо — чем сегодня порадует, дождём или мокрым снегом? Погодка под стать настроению. Но он скучал по этой серости, сырости, холодной неяркой красоте старого города, и торчал тут, любуясь тусклыми и скучными, с точки зрения зимних туристов, видами города, чувствуя, как замерзают нос и уши. Потому что тянул время, идти к папе совсем не хотелось.       В Старую столицу он приехал прошлой ночью и сразу отправился в больницу. Операцию отцу к тому времени уже сделали, но прогноз был неясен почти до полудня. Батя так нервничал, что ему сделали укол и в сопровождении папы отправили домой спать. Чтобы через несколько часов он примчался обратно, узнал с облегчением, что с его мужем всё будет хорошо, и забрал сына домой.       Войдя в квартиру и увидев чужую обувь, батя нахмурился.       — Кто это? — быстро прошёл в гостиную. — Мы дома!       В ответ послышалось радостное «С возвращением!», и из кухни выплыл живот. Конечно, не сам по себе, его обладателем был самый старший брат Кенты, Аой. Похоже было, что донашивает последние дни. Батя подтвердил это, тут же начав его отчитывать за нарушение режима. Аой же только рассмеялся, поглаживая живот.       — Бать, не переживай, всё нормально, поверь профи. Малыш ещё не хочет на свет, мы хотим морковку и гулять.       Он поставил на стол тарелку с нарезанной морковью и обнял Кенту.       — С возвращением, братишка! Я рад, что ты приехал. Повод, конечно, невесёлый… Бать, что значит «сбежал»? Кто бы меня не отпустил в моей же клинике? Мой врач, который пятнадцать лет назад у меня первую практику проходил? Талантливый парень, кстати, не зря я его тогда гонял… Да, Кента, никогда так не делай! В смысле, врачей слушайся и из клиники самовольно не уходи, по крайней мере, пока первых носить будешь, потом разберёшься… За ключами заехал к папе на работу и покушать вам приготовил, вы там толком и не ели, наверное. Вкусно пахнет?.. Да что скажут мне родители, мой старший их ровесник, кто из нас лучше знает? Всё будет в порядке с их дитятком. Должен же я с братишкой повидаться, а то потом некогда будет. Поговорить надо.       Среднего роста, плотный, говорливый и подвижный Аой был хорошим акушером и абсолютным детским фанатом. Выносив в браке четырёх сыновей, он стал брать половинные контракты, был очень популярен и сейчас донашивал четвёртого чадо. Аой был старше Кенты на двадцать лет, папы у них были разные, но это никогда не мешало им и другим братьям чувствовать себя родными, одной семьёй.       Батя от еды отказался и пошёл досыпать. Кента устроил брата полулёжа на диване, себе накрыл на стол. Аой хрустел морковью и расспрашивал о жизни в Нагое. И только когда братишка поел, приступил к главному.       — Малыш, ты кому-нибудь обещался?       Кента поднял голову. Так к нему уже давно никто не обращался. Малышом его звал воспитатель, Харадо Тайки-само, первый муж отца и папа старших братьев, «двоюродный папа» Кенты, как называл его шутник батя. Столь странные семейные узы образовались в результате истории, достойной запечатления в мыльной опере. Года за полтора до рождения Кенты Харадо-само, уставший от рутины жизни школьного учителя, оставил дома мужей с двумя сыновьями-подростками (Аой уже был мужатым и жил отдельно) и отправился лечить кризис среднего возраста длительным путешествием, нанявшись на роскошный кругосветный лайнер. Вернувшись, обнаружил, что его место в семейной постели занято нагловатым молодым длинноногим и уже беременным красавчиком. Результатом бурного семейного совета были его формальный развод, полный брачный контракт его бывших мужей с будущим папочкой и покупка двух смежных квартир, где все шестеро и разместились. Отцу нужно было всё и сразу. Молодого мужа, с которым и сам чувствовал себя молодым, он любил, как и будущего ребёнка, но оставить своих обожаемых сыновей и их папу, всё ещё любимого, тоже не мог. Молодой муж, избалованный отпрыск чрезмерно заботливых родителей, любил себя и своего альфу, а вот детей не любил и не хотел. Ребёнок был случайностью, «неожиданным» следствием покорения красивого альфы, друга отца. Поэтому Кента жил в большой квартире вместе с батей, сводными братьями и «двоюродным папой», которого до сих пор про себя и наедине называл просто «папой». А тот с его появлением как будто помолодел и думать забыл про какую-либо хандру. С батей они смеялись, что у них теперь шестеро детей, причём только двое из них, беты Кента и Аой, не страдают подростковыми закидонами. В число детей были зачислены и их альфа, переживающий вторую бурную молодость со всеми свойственными молодости сумасбродствами, и его молодой муж, бывший всего-то на два года старше Аоя. Омега оказался неплохим человеком, просто сильно избалованным, искренне любил своего альфу, и со временем все научились как-то ладить друг с другом.       — Неожиданно? Ладно, начну с начала. Батя рассказал тебе, отчего отца прихватило? Зря он не послушался нас и заложил мастерскую. Столько лет мечтать о собственном деле, чтобы потом так его профукать! Как-нибудь выплатили бы этот кредит, мы с братьями помогли бы. Но он же упрямый, сам да сам… Ты весь в него, тоже у нас ни гроша не взял тогда… Не о том сейчас речь. В общем, сегодня утром мне позвонил сам Паук Ногучи и сказал, что кому-то из его клана непременно нужен бета Харадо. В самое ближайшее время. Если он получит его, мастерская вернётся отцу. Оказывается, он выкупил закладную. Мне, сам понимаешь, не меньше года восстанавливаться, не молоденький. А фертильных и свободных бет в роду больше и нет, кузены с контрактами, у Шохея сыновья ещё маленькие. Ты не думай, оплата достойная будет, Паук жадиной никогда не был.       — Когда он сдохнет уже, сволочь старая, — зло процедил вошедший батя. — Не смог я заснуть. Да ещё тут новости такие, Тайки написал. Прости, Кента, кажется, это за меня тебе отдуваться придётся. Должок, так сказать… У нас со стариканом когда-то была вроде как на двух чад договорённость, но договорённость именно что «вроде как», полунамёками. Тоже… последствие ошибок. Паук он есть паук, всех в свои сети затягивает. После вашего сочадо я думал ему ещё одного маленького Ногучи выносить, платят они и правда щедро, но тут случился ты. У Паучиро ведь тогда двойной облом вышел. Он и на твоего папочку, Кента, планы строил, паутину плёл, хотел за кого-то из своих отпрысков замуж отдать. Зачем только ему был нужен этот попрыгунчик? Не особо и красавец, ни рожи ни кожи, ни влияния у родителей, ни наследства толкового, кроме салончика в центре города. А вот поди ж ты! Мы только через несколько лет узнали, сам Кейко и проговорился, что за ним кто-то из молодых Ногучи ухлёстывал. И если бы твой, Аой, папа не бросил так надолго отца, если бы дурной омежка… Уж извини, Кента, что так про твоего папу, но и впрямь дурость! Если бы этот балерун-ногодрыг не преследовал альфу вдвое старше себя, если бы ваш отец лучше умел держать себя в руках, то вынашивал бы я чадо от твоего папочки и кого-то из Ногучи, а не сына Харадо. Претензий Паук тогда не предъявлял, я уж думал, прокатило… Эх!       Батя с досадой махнул рукой и вышел на кухню. Аой, внимательно разглядывавший последний кусочек моркови, назидательно сказал:       — Вот, Кента, и так никогда не делай! Никогда не позволяй мужьям надолго разлучаться. А то загуляют на стороне, понаделают детей, а кому их потом принесут?.. Чем так, уж лучше в свободном плавании! — он погладил живот, заворковал с ним, — маленький морковочки наелся, сейчас гулять пойдём, только с дядями договорим, хорошо?       — Зануда ты, брат, — вяло усмехнулся Кента, — вечно поучаешь как маленького. Чтобы не позволять, надо их сначала иметь.       Сам в это время лихорадочно пытался понять, как же ему быть. Мысли путались, глаза слипались, очень хотелось спать. Всё казалось нереальным, и ситуация, и предложение. Прямо как в каком-то дурацком сериале.       — А чего бы и нет, имею право! — довольно хохотнул Аой, показал ладони. — Вот эти руки тебя первыми взяли! Дядя меня на тебе тренировал, сам знаешь, ты мне не только брат, но мой самый первый маленький пациент. Так что, хоть ты и вымахал такой здоровущий, а всё равно мой малыш. Ладно, вижу, у тебя уже совсем глаза в кучку. Завтра Паук ждёт кого-нибудь из нас с ответом в шесть у себя. Есть время выспаться и решить. Мы немного обсудили, даже Кейко согласен, что отцу пока не стоит ничего говорить. Если ты свободен, мой совет — бери этот контракт. И не только из-за закладной. Паук, конечно, гад, но если он обещает хороший контракт, то это так и будет. А тебе пора уже. Думай.       — А тебе, Аой, пора уже отсюда топать. Дай парню поспать, вывалил на него такое, а он полночи ехал, полночи в больнице провёл, — донёсся голос из кухни, — Кента, я с ним согласен. Но если ты уже с кем-то договорился, не переживай, мы что-нибудь придумаем. Всё, дети, кыш-кыш, разбежались!       Вчера после этого разговора Кента был уверен, что не сможет заснуть. Но провалился в сон мгновенно, усталость взяла своё. Спал так крепко, что пропустил звонок Тецухиро. Друг не перезвонил, не написал, и телефон выключен, сегодня с самого утра Харадо набирал его номер, уже начиная переживать, что что-то случилось. И всё сильнее царапала душу старательно подавляемая гадкая мыслишка о том, что его бросили, что он стал ненужным. Но Тецу ведь не такой! И Тацуми-сано всегда нормально к нему относился, да и не такой дурак этот омега, чтобы ревновать альфу к нейтральному бете. Если бы речь шла только о контракте, то какой бы он ни был распрекрасный, Кента бы бросил всё и помчался в Нагою.       Но вечером встреча с Ногучи, надо выглядеть достойным представителем своей семьи, и потому нужно собраться с силами и идти к папе в салон, несмотря на всё нежелание. Кента был совсем не прочь привести себя в порядок и купить новую одежду. Да вот только если это сделать без участия папы, то грандиозный скандал будет обеспечен, а отца сейчас ни в коем случае нельзя расстраивать. Это первая причина идти в салон, уговаривал себя Кента в сотый раз. Вторая причина — папин вкус безупречен, если дело не касается его самого. Но видеться с ним совершенно не хотелось, особенно после того, как Кента узнал, кому он обязан тем контрактом и его последствиями. Именно родной папочка предложил Кенту тем людям, надеясь заслужить их расположение и быть допущенным в их круг, а сам потом ещё и жаловался, что из-за неблагодарного сына-неумёхи, угробившего ребёнка таких родителей, его перестали приглашать в модную тусовку.       Ожил телефон. Быстро достал его, с надеждой глянул. Нет, номер незнаком.       — Да?       — Что, гадёныш, личико починил, хочешь красивым быть? Может, тебе его снова подправить? Зачем припёрся?       Опять! Который раз за сегодня? Что хотят эти люди? Может, поставить Пауку условие — пусть как хочет прекращает эти прозвоны? Разве не в его интересах защитить бету, носящего его потомка?       Звонок встряхнул его. Пора идти, хватит раздумывать. Выстрел был уже с полчаса назад, небо сыпет мелкой моросью. В конце концов, его биологический папа тоже теперь Харадо, пусть постарается на благо семьи, а неприязнь можно и потерпеть. Лучше думать о том, кто дорог. Тецу, Тецу, включи телефон, прочитай сообщения, ответь на звонок!