Реконструкция личности(заморожен)

      — Держи, Ичи, — он вручил мне ножны, которые были в очень качественной фиолетовой ткани, украшенной неизвестного происхождения золотистыми символами. Возможно, отец сделал подобный дизайн с каким-то умыслом. Орудие было легко, словно пёрышко, всё же тренированное тело давало о себе знать. Если оценивать вес с объективной точки зрения, то он не превышал восьмисот грамм.       — Спасибо, отец! — я радостно прыгнул в объятия мужчины, который, смеясь, потрепал меня за волосы.       И я начал оттачивать своё мастерство фехтования в постоянных спаррингах с отцом. Он не был профессиональным педагогом, вследствие чего понимать приходилось по наитию. Каждый раз, когда я проигрывал, он говорил лишь одно слово:       — Понял? — и оно повторялось до тех пор, пока до меня не доходило.       Подобного рода тренировки всегда заканчивались болью во всём теле и синяками. Отец конечно же сдерживался, однако его пинки были ощутимы, причём, настолько, чтобы дыхание сбивалось, а сам я валился с ног.       Со слов отца: без травм нет и прогресса. Так он считал и постоянно вдалбливал мне. Матери же было плевать на отцовские мудрости, и, всякий раз, когда я возвращался побитый, — побитым оказывался и отец. Моя мама, судя по всему, тоже была не слабой женщиной, если уж смотреть, какие шишки появлялись на голове у моего отца после их перепалок.       Моё музыкальное и научное образование не прерывалось из-за уроков фехтования. Мама с папой пришли к компромиссу и занимались каждый день по очереди. В воскресенье же, я мог заняться, чем моей душе заблагорассудится. Обычно всё скатывалось в охоту в джунглях, либо же в прогулки по городку, который своей архитектурой навевал воспоминания о тех, что можно было увидеть в старых фильмах вестернах. Подобные мысли зарождались в моей голове каждый раз, когда я смотрел на причудливые строения, а в особенности, когда взор мой падал на пивнушки и кабаки. Уж они-то точно подходили под описания подобного жанра.       Вот мне уже 15 лет. Десять лет я был погружен в образование, а восемь из них отдал на укрепление своего тела и оттачивание навыков. Ещё два года, и я наконец отправлюсь в море. Отец с матерью были осведомлены о моём желании выйти в море за год до совершеннолетия. Оба поддержали моё решение, несмотря на то, что маме до последнего не хотелось, чтобы я становился на опасный путь пирата. Её, конечно же, можно было понять.       — У меня будет прекрасная команда, — успокаивал я маму, которая из-за большой любви ко мне верила каждому слову. Отец лишь гордо наблюдал за происходящим. Наверное, в его голове я вырос истинным джентльменом. Впрочем, сам я не был так горд за себя, ведь это было лишь то малое, что я мог сделать, чтобы искупить перед собой вину за свои же грехи из прошлой жизни.       Отец приготовил мне экзамен и дал мне временные рамки в два года. Он выложил передо мной 5 железных слитков, и сказал:       — Если хочешь выйти в море, то ты должен научиться резать, что угодно, начиная со стали. Я лишь недоумённо посмотрел на него, прежде одарив точно таким же взглядом железные слитки. Он что хочет, чтобы я овладел волей?       — Вижу, о чём ты думаешь. Как это сделать и всё такое, я ведь прав? — старикан посмотрел на меня с ехидством и подошёл к стойке. Один взмах его сабли, и все пять слитков легко разрезало, будто бы ветром, после чего они свалились в кучку.       — Понял? — он спросил, зная, что я не дам ответ, и тут же развернулся, уходя в сторону дома.       Я же остался на поляне перед этой идиотской горкой из железных слитков. Что там делал Зоро? Ах, да, точно. Почувствовать дыхание вещей. Я ударил, и, — конечно же, провал. Размечтался, в то время, как мохоголовому пришлось быть на грани жизни и смерти, я решил, что смогу это сделать сходу, словно какой-то марти-сью?       Ага, конечно. Со временем я составил план действий и расписание самостоятельных тренировок, поскольку азам меня уже научили, и отец отказался тренировать меня в спаррингах дальше.       Я вставал в 6 утра и начинал с утренней пробежки по джунглям с катаной в руках, ликвидируя опасных зверей по пути, очевидно, я не истреблял их просто так, и вполне съедобных я освежёвывал и относил домой.       После завтрака я возвращался на поляну и занимался стандартной рутиной, избивая орудием воздух и повторяя уже заученные тысячи и тысячи раз стойки.       Также я организовал себе небольшую качалку, используя подручные средства с верёвками, создавая из связанных камней подобие гантелей и фитнес резинок. Получалось неплохо, и моё тело уже выглядело очень закалённым. Конечно в боях моя катана ещё не бывала, но это лишь дело времени.       Периодически я давал себе дни отдыха, помогая матери в уходе за нашим фруктовым садом, из которого частенько подворовывал яблоки и мандарины, из-за чего то и дело получал по шапке.       Вот и прошли два года. Мне исполнилось семнадцать. Я позвал отца на поляну, где всё так же неизменно стояли железные слитки. Они вдоль и поперёк были исполосованы моей катаной. Я ощущал, что именно сейчас всё получится. Встав в боевую стойку, приготовился к удару. Нанеся его, я завис не меньше, чем на пол минуты. Где-то внутри поднималось волнение: получилось или нет? Переборов эту, возникшую лишь на миг, толику страха, я открыл глаза. Передо мной красовалась свалившиеся в кучку метала слитки.       — Поздравляю, сын, теперь ты официально готов выходить в море, — отец немного напрягся и добавил. — Только не зазнавайся, Гранд-лайн карает слишком самоуверенных.       После того, как отец принял мой экзамен, он вручил мне форму. Она была очень похожа на его, только в ней была одна отличительная черта, — имелся капюшон, выделяющийся из общей композиции обмундирования. В то время, как все элементы одежды были выполнены в тёмно-синих тонах, начиная с жилета, заканчивая штанами и обувью, капюшон был красным. Всё это дополнялось золотистыми пуговицами, которые были скорее как украшение. Это произведение искусства изготовила моя мама своими руками, чем я, не скрывая, гордился.       — Это не простая одежда, сынок, — помогая разобраться в том, что и где находится на мне, говорила мама. — Это ещё и броня, — она постучала мне по груди, и я ощутил что-то твёрдое под тканью.       — Оно выдерживает стандартные пули дозорных, так что тебя можно ранить только в лицо, либо в кисти рук, — отец гордо выпячивал грудь, будто бы он самолично сшил эту одежду, хотя в разработке несомненно принимал участие.       — Но учти, — продолжила за отца мама. -В новом мире солдаты дозора используют пули из кайросеки и пули, заряженные волей вооружения, так что тебе придётся быть начеку, ну, всё же ты у нас вундеркинд, поэтому не пропадешь, — мама потрепала мой ёжик на голове с такой нежностью и теплотой, что я был готов растаять.       — Мне нужно провести некоторые приготовления, и через месяц я отправлюсь. На деле мне нужно было время, чтобы поймать Луффи в чёткий момент, и попасть к нему в команду. Все мои мысли занимало лишь это. Нужно было придумать хоть какой-то план, дабы не предстать перед желанной командой полным идиотом или, что ещё хуже, потерять один единственный шанс.       Наконец, ещё один месяц подошёл к концу, и я приготовился отправляться, но перед этим я решил пройтись по городу напоследок, в конце-концов, я вернусь сюда ой как не скоро.       Вальяжно прогуливаясь по улочкам своего городка, я то и дело слышал от стариков, сидящих то за игрой в настольные игры, то просто сплетничающих о том, что я стал копией своего папаши. Даже «костюмчик такой же прикупил». Эти шепотки, временами переходящие в полноценно слышимые разговоры, были мне неприятны. Я сдерживал свою злость, делая вид, что совершенно не слышал их глупых разговоров.       Местное же хулиганьё не связывалось со мной с тех пор, как в 9 лет я уложил взрослого крупного мужчину, напившегося в баре, используя деревянный меч. В целом после этого мне и стали приписывать роль будущего защитника острова. На удивление маскировал свою принадлежность к пиратству мой отец довольно ловко, что даже слушки об этом не проскакивали.       Я уже было хотел возвращаться, как услышал то, что никак не мог ожидать, находясь на неизвестном мне ранее острове в Ист-блю. Это был очень знакомый мне в прошлой жизни весёлый звенящий голос, который вечно пытался перекричать более грубый бас своего собеседника.       Если и здесь некто свыше мне подыграл, то это даже становится неловко. Буду верить в то, что впредь всё будет зависеть от моих сил. Лучше бы я даже не заикался об этом, даже мысленно.       — Не может быть, — подобные мысли роились в моей голове, пока я, расталкивая людей, пересекал улицы, с целью найти источник этого звука. Этот появился быстрее, чем я сам ожидал.       Увидеть их не составило особого труда. Уж что-что, а выделяться среди толпы эти ребята умели. Чёрт подери, — парень в соломенной шляпе Луффи и Зелёноволосый мечник Зоро.       — Заблудились? — вышел я прямо перед ними, ненавязчиво интересуясь. Я знал, что они заблудились. Это было ясно, как день: Луффи мог идти лишь на запах мяса, а Зоро и ориентация по местности не дружили априори.       — Да, чойта кушать захотелось, только не можем найти, где поесть, ши-ши-ши! — он улыбался во все 32 зуба, явно ожидая от меня ответ на вопрос, где поесть. Его напарник же внимательно разглядывал ножны, висящие на моём поясе. Это стало, похоже, единственным, что привлекло Зоро. В его взгляде читалась завороженность и неподдельный интерес, поблёскивающий ощутимым блеском.       — Слушай, — обратился ко мне Зоро, — Можно взглянуть на катану?       — Хорошо, только взамен дай мне и на твои поглядеть, хе-хе, — усмехнулся я.       Мечника устраивал подобный договор, и он протянул указанный мной Вадо Ичимонджи. Сначала он предложил другие мечи, но всё же я уговорил его дать именно этот.       Ножны не сильно выделялись среди катан, лежащих на полках оружейных магазинов. Просто белое лакированное покрытие и рукоять, покрытая чёрным орнаментом. Самое интересное было внутри.       Достав клинок, я ненароком сглотнул дважды, настолько меня шокировало содержимое. Клинок явно был сделан не просто мастером своего дела, а словно одним из лучших в кузнечном деле.       — Он прекрасен, как зовут? — спросил я у мечника.       — Вадо Ичимонджи, а твой?       — Кусанаги. Зоро улыбнулся.       — Меч из легенд, значит. Однако хорошее имя ты ему дал. Откуда ты его достал?       — Отец подарил мне его, когда мне исполнилось 10, и с тех пор я уже как 7 лет практикуюсь во владении мечом.       Мечника такое устраивало более чем, и он предложил мне устроить спарринг. Я лишь отшутился, сказав, «возьмёте с собой, может и устроим». Ловкая манипуляция, которая сработала очень эффективно. Луффи тут же заинтересовался, судя по его выражению лица.       — Слушай, как тебя зовут? — наконец спросил меня мой будущий капитан.       — Ичиджи, Моримото, — с некой заминкой назвал я свою фамилию.       — Хорошо, Ичи, где можно поесть? — всё не переставая расспрашивать меня, продолжал Луффи.       Я лишь предложил направиться выше, к небольшим склонам, около которых наш дом и обосновался. Отец оправдывал выбор тем, что мне будет проще расти там крепким ребёнком, причём, независимо от пола. Впрочем, я был только рад таким «удачно сложившимся обстоятельствам». В конце-концов, оба от предложения не отказались, и мы отправились ко мне домой.