Сказка для Алекса

С Матвеем их свел случай. Алексу нравилось думать, что их встреча на ярмарке была счастливой случайностью. Когда он обронил только что срезанные у очередного буржуя часы, а странный мальчишка погнался за ним с намерением отдать, Тарасов было подумал, что снова сумел напороться на фараона. Оторвавшись же от него и понаблюдав немного, убедился, что ошибся: парнишка как парнишка, только быстрый очень, почти, как сам Алекс. Черт знает, зачем он позвал потрясающе умевшего кататься на коньках пацана к ним в шайку, вообще-то это было не по правилам. Слишком велик был риск принимать в воровскую банду чужаков. Но когда Алекс беседовал с шустрым парнишкой, в голове что-то щелкнуло. Впрочем, чутье его не подвело: Матвей в итоге принес им много денег и стал почти своим. Мог бы даже совсем вписаться в их небольшую семью, если бы не дворянская девчонка, Алиса-как-ее-там…но это случилось намного позже. Сначала Алекс от души веселился, когда новенький карабкался на балкон старинного особняка, выполняя их дурацкое задание. Не говоря уже об их встрече с дворяночкой. Наблюдать за растерянным лицом Матвея было презабавно, удирать через резную ограду поместья – еще веселее. Тарасов ухватил Мотю за шарф и потянул следом за собой, ни минуты не сомневаясь, что тот придет снова. Муха на это заявление командира скептически хмыкнул и попытался убедить друзей в том, что пацан слишком «беленький». Алекс в ответ лишь загадочно улыбнулся и предложил пари. Матвей объявился спустя три дня, сразу же заявив, что согласен. Забрав положенный выигрыш, Тарасов торжественно похлопал Мотю по плечу и на другой день начал обучение премудростям воровского искусства. Поначалу у парня ничего не получалось, Чингиз раз за разом ловил его за руку, пока Алекс разъезжал вокруг, раздавая дельные советы и иногда показывая, как надо. Но уже довольно скоро гордый своими успехами Матвей мог вытаскивать кошелек в шести случаях из десяти. Алекса это не устроило, он увеличил количество тренировок, так что через пару недель Мотя успешно справлялся с задачей все десять раз подряд. Все ребята, кроме Мухи, приняли его быстро. Тот почему-то заупрямился и несколько дней ворчливо убеждал товарищей, что идея просто ужасная, а «пацан какой-то мутный». Ревновал что ли? Это было глупо, на всякий случай Алекс, как мог, дал понять Мухе, что их многолетней дружбе ничего не угрожало. Разумеется, Тарасов уделял новичку львиную долю своего внимания: ну а как иначе обучить молодого-зеленого? Помимо прочего Алексу мальчишка нравился. Его хотелось узнать поближе, возможно, даже ближе, чем остальных ребят. Алекс давно понял, что ему нравятся и девчонки, и парни. В их криминальной среде это не то чтобы считалось зазорным, просто не афишировалось. А так под покровом ночи их всех мало волновало, кто с кем спит. Матвей же был до сладости невинным, с легко красневшими на холоде или от жары щеками, светлыми глазами и длинными ресницами, так что вскоре Алекс признался самому себе, что хочет. Хочет провести пальцами по скулам и выпирающим ключицам, попробовать на вкус молочно-белую кожу, услышать, какие звуки он будет издавать на пике наслаждения. Пресловутая невинность нового друга, однако, мешала воплотить намерения в жизнь, поэтому он терпеливо ждал подходящего момента. Идеальная возможность подвернулась, когда Матвей пришел к нему на корабль и попросился переночевать. Алекс как хороший друг, естественно, впустил, на первых порах устроив его в гамаке. Ту ночь Тарасов провел с Марго, они вообще часто развлекались без особых обязательств. Девушка была безумно красива, ее немного резковатые, словно выточенные из камня, черты лица и прямая осанка могли бы прекрасно смотреться и у княгини. К несчастью, судьба распорядилась иначе, и Марго вынуждена была зарабатывать на жизнь крайне неприглядным способом. С Алексом они были знакомы уже несколько лет. Он таскал ее с собой на их пьяные сборища, иногда на обычные прогулки, время от времени давал ей деньги, а она ложилась с ним в постель в любое время. Наутро Тарасов, пошатываясь, спустился по лестнице, окинув взглядом заспанного Матвея. Парень явно был до сих пор расстроен вчерашней ссорой с отцом, поэтому выглядел несколько потерянным. - Надеюсь, мы тебе не сильно мешали, - развязно улыбнулся Алекс. - Нет, - Матвей тактично отвел взгляд от полураздетой девушки за спиной друга. «Врешь ведь все». - Можно я у тебя еще на пару дней останусь, пока не решу, что делать дальше? – Видно было, что просить Моте неловко. - Зачем же на пару дней, оставайся насовсем. Радушно махнув рукой, Алекс потянулся к графину с водой. С похмелья противно гудела голова, но даже несмотря на общее дерьмовое самочувствие, мысль о том, что Матвей теперь будет совсем рядом, отозвалась внутри сладостным предвкушением. - Пора отдохнуть от отдыха, господа, - заявил он сонным Мухе и Чингизу, выползшим из своих кают. Следующий час ребята потратили на то, чтобы привести себя в сносное состояние, обливаясь ледяной водой и с воплями валяясь в снегу. Потом носились друг за другом на коньках, прежде чем вновь отправиться на ярмарку. Вечером, когда они уже вернулись на корабль после дневных свершений, Тарасов нагло отправил Муху и Чингиза по их личным укрытиям на правах главного. Матвей грелся у очага, задумчиво глядя на потрескивающий огонь, и благодарно кивнул, когда усевшийся рядом Алекс протянул ему чашку горячего чая. - Не пожалел, что остался с нами? – Негромко спросил Тарасов, рассматривая лицо Моти вблизи. - И да, и нет. Мне деньги нужны, чтобы отца вылечить, тут уже не до чистоплюйства, - парень посмотрел на нового приятеля и смутился под его пристальным взглядом. – Но вы мне нравитесь, жаль, что у меня не было таких друзей в детстве. - Поверь, ты бы не хотел такое детство. Хотя сейчас вспоминаю и даже забавно, ведь во что влезли, сопляки. - Ты вроде не жалуешься. - Сыт, одет, вполне доволен жизнью, грех жаловаться. Правда, мы все, вероятно, плохо кончим. Матвей зябко повел плечами, и инстинктивно придвинулся чуть ближе к Алексу. - Не хотелось бы. - Что, нравлюсь? – Игриво поинтересовался Тарасов. - Я же сказал, вы мне все симпатичны. Даже Муха, хотя мне кажется, что я ему чем-то не угодил. - Не бери в голову. А вообще, я не о том спрашивал, - он усмехнулся. – Именно я тебе нравлюсь? - В каком смысле?.. – Матвей непонимающе нахмурился. - И откуда ты только такой невинный взялся?.. Вместо объяснений Тарасов придвинулся вплотную и медленно, глядя Моте прямо в глаза, накрыл его губы своими в целомудренном поцелуе. Тот замер на мгновение и будто окаменел, не зная, как реагировать. Наконец, немного осмыслив произошедшее, Матвей уперся рукой в грудь Алекса и мягко отодвинулся. - Что ты делаешь? – Лихорадочно прошептал Мотя. Его взгляд бегал по лицу Алекса в попытке найти ответ. - Ты разве не видишь? Алекс не стал снова пытаться поцеловать его, вместо этого поднял руку и невыразимо интимным жестом очертил пальцами скулы Матвея. Щеки Моти залил густой румянец, но он все так же сидел рядом с Алексом, не пытаясь отодвинуться. - Алекс, стой…это неправильно, - Матвей сам толком не понимал, почему остается на месте и протестует так слабо. Прикосновения Тарасова отзывались неожиданно приятными ощущениями, и ему приходилось через силу заставлять мозг работать. Это обескураживало, смущало и не давало сказать твердое «нет». - Все не важно, если тебе это нравится, - бархатным голосом отозвался тот. Прежде, чем Матвей успел придумать следующий аргумент, губы Алекса почти невесомо коснулись его шеи. Не встретив сопротивления, он начал действовать увереннее, удовлетворенно отмечая, как Матвей немного обмяк в его руках. - Тебе стоит только сказать «нет», и я перестану, - прошептал Алекс ему на ухо, оставляя на шее дорожку неторопливых поцелуев. Матвей уже открыл рот, чтобы произнести заветное слово, но именно в этот момент губы Тарасова чуть болезненно сомкнулись на коже ключицы, и он подавился вдохом. Глаза против воли закрылись, а убежденность в том, что это совсем неправильно, начала понемногу растворяться в тягуче-сладостном удовольствии. Матвей упустил момент, когда сам притянул Алекса за плечи, приоткрывая губы для более страстного поцелуя, когда чуть слышно простонал в рот любовника и вжался в него сильнее, пытаясь унять дрожь возбуждения. Все, что было после происходило будто в густом мороке взаимного желания. Алекс поднялся и каким-то чудесным образом смог переместить их в свою каюту, хотя они постоянно налетали на углы и несколько раз едва не свалились на пол. Уже в каюте Тарасов медленно раздевал отчаянно красневшего Матвея. Потом разделся сам, отчего Мотя застыл на месте, смущенный резким осознанием того, что должно было произойти дальше. Алекс, однако, не дал ему задуматься. Едва заметив замешательство в глазах Матвея, он вновь прильнул к его губам долгим умелым поцелуем, незаметно уложив его на кровать. Он гладил и целовал каждый участок тела Моти, до которого мог дотянуться, и тот с каждой минутой все больше и больше терял ощущение реальности. Он даже почти не напрягся, когда смазанный вазелином палец Алекса скользнул между ягодиц. Тарасов готовил его аккуратно и неторопливо, отвлекая от неприятных, немного болезненных ощущений поцелуями и ласками. Когда же он, продолжая разрабатывать Матвея уже тремя пальцами, сомкнул губы на его члене, Мотя впервые сорвался на громкий, несдержанный стон. - Алекс…пожалуйста, - прошептал он непослушными губами после того, как Тарасов уже в третий раз почти подвел его к краю, но отстранился в последний момент. - Уверен? – Алекс дразняще поглаживал живот любовника, а в его потемневших глазах читалось такое неприкрытое желание, что Матвей смог только кивнуть с тихим всхлипом. Алекс входил медленно, давая ему привыкнуть к ощущениям и расслабиться. Когда он толкнулся до конца и замер, Матвея разрывало между непривычным чувством заполненности и удовольствием, разливавшимся по телу от неторопливых поглаживаний вперемежку с быстрыми поцелуями. От первого толчка Матвей крепче сжал плечи Алекса и вновь потянулся к его губам. Однако как только Тарасов нашел нужный угол, Мотя совершенно потерялся в продирающем до костей наслаждении. Все, что осталось в памяти Матвея потом, это все ускоряющиеся рваные движения, собственные стоны и влажные поцелуи. Он сам подавался бедрами вперед, насаживаясь на член Алекса и блаженно жмурился, выталкивая из легких густой, горячий воздух. Разрядки они достигли почти одновременно, Матвей не сдержал короткого вскрика, когда Алекс в экстазе прикусил нежную кожу на его шее. Вопреки всем сомнениям, быть с Алексом в этом плане оказалось не стыдно, а скорее сногсшибательно хорошо, несмотря на первичную неловкость и неприятные ощущения в начале. После близости Матвей так и не нашел в себе сил отодвинуться или уйти из каюты. Он только сонно наблюдал за тем, как Алекс вытер их обоих влажным полотенцем и накрыл колючим одеялом. Матвей и не думал сопротивляться, когда Алекс в нехарактерном для себя сентиментальном жесте притянул его ближе, положив руку поперек его груди. Сил хватило лишь на то, чтобы устроиться поудобнее и немедленно провалиться в сон. Утром, когда Матвей разлепил глаза, Тарасов, уже наполовину одетый, сидел на кровати и задумчиво кусал карандаш, просматривая записную книжку в потрепанном синем переплете. Мотя попытался сесть и охнул легкого тянущего ощущения. Алекс тут же обернулся, откладывая карандаш. - Как ты себя чувствуешь? - Нормально, – прислушавшись к себе, отозвался Мотя. – Необычно…но нормально. - Жалеешь? К собственному удивлению, Матвей вполне искренне отрицательно покачал головой. Он ожидал, что наутро будет мучиться от стыда или угрызений совести, но вместо этого чувствовал странное спокойствие, даже удовлетворение, несмотря на то, что его мораль била тревогу где-то в глубинах сознания. - Я рад, – взгляд Алекса на мгновение потеплел, и он коротко поцеловал Матвея в губы, прежде чем встать с кровати. – Одевайся и выходи, как будешь готов, обещаю сильно тебя сегодня не гонять. * После их совместной ночи все неуловимо изменилось. Алекс все реже проводил время с Марго, вместо этого он ночи напролет выцеловывал до исступления губы Матвея и ловил его тихие вздохи. Раньше Тарасов был уверен, что это минутное помешательство, простое плотское желание, что стоит заполучить его – и наваждение рассеется. Но не тут-то было. С каждым разом Матвея хотелось только больше. Алекс вжимался в его тело, вырывал стоны из развратно покрасневших губ, отмечал его кожу своими грубыми следами и никак не мог насытиться. Алексей Тарасов, менявший любовников и любовниц, как перчатки, никак не мог оторваться от одного единственного мальчишки. Марго тоже не была слепой, она прекрасно видела, что происходит. Понимала, что Алекс не просто так отсылает ее подальше, отмахиваясь от предложений провести ночь вместе. Конечно, делал он это так, что не придерешься, даже руку ей целовал, будто она княгиня какая. Но Марго четко понимала: он просто не хочет. Ни ее, ни кого бы то ни было другого. Никого не хочет, кроме своего чертового дружка. Девушка как-то видела их с Матвеем. Пришла, чтобы предложить вместе посидеть в кабаке, и в щель неплотно закрытой двери каюты увидела, как этот правильный милый мальчишка покорно встает на колени, глядя на Алекса шальным взглядом потемневших от желания глаз. Она тогда чуть не разревелась прямо под дверью от неясной обиды. Почему у нее всегда так? Однако вопреки всем доводам рассудка, Марго бегала за Тарасовым, как собачонка, забывая о крупицах гордости. Она готова была довольствоваться редкими короткими вечерами, только бы совсем не ушел. С ним у нее была хоть какая-то стабильность, а без него что? Без него она будет обычной шлюхой, и впереди останется только горькая, беспросветная тьма. От подобных перспектив становилось так тошно, что хоть в петлю лезь. Поэтому когда Алекс предложил ей прогуляться в канун нового года, Марго радостно согласилась и побежала выбирать наряд покрасивее. Авось Тарасов наконец одумался, наигравшись со своим парнишкой. Вечер прошел великолепно. Алекс вел себя совсем как раньше: много шутил и рассказывал забавные истории своим гипнотическим голосом. До ужаса счастливая Марго цеплялась за его предплечье, совсем не чувствуя обжигающего мороза. Вокруг было шумно и многолюдно, кричали торговки, показывали свои фокусы уличные артисты, крутились в танце пары. Марго жевала сахарную вату и белозубо улыбалась, вглядываясь в счастливые лица прохожих. В какой-то момент в толпе мелькнуло знакомое лицо Матвея. Марго попыталась увести Тарасова в другую сторону, но тот тоже заметил приятеля. - Идем, поздороваемся, – он мягко потянул девушку за собой. Матвей со спутницей не успели затеряться в толпе, потому что Алекс вырос прямо перед ними. - Представишь меня своей даме? – Острый, как бритва, взгляд прошелся по девушке, оказавшейся той самой дворяночкой с рождественского катания на коньках. - Алиса, знакомься, это Алекс, мой друг, - смущенно пробормотал Матвей. - Очень приятно, мадмуазель, - Тарасов коснулся губами тыльной стороны руки миловидной девушки. – Позвольте представить Вам Марго. Знакомство завязалось к явному неудовольствию Матвея и Марго, впрочем, Алиса казалась откровенно заинтересованной во всем, что могло происходить этой ночью. Она вежливо слушала заливавшегося соловьем Тарасова, который незаметно подхватил ее под локоть, оставив Марго с Мотей плестись позади. После прогулки по празднично украшенным улицам и каналам Алекс каким-то неведомым образом заманил чистенькую, опрятную Алису в их любимый кабак. Там он после пары стаканов горячительных напитков принялся просвещать девушку на тему классового неравенства. Алиса слушала внимательно, поджав губы и слегка нахмурив красиво изогнутые брови. Она старалась понять все, что втолковывал ей Тарасов, а Марго в очередной раз отметила, как же тот хорош в убеждении дамочек. Сама она мало что смыслила в политике и прочих премудростях, да что там, она даже читала с трудом, но слова Алекса всегда сплетались в такую красивую колдовскую паутину, что она невольно заслушивалась. На Алису его чары действовали слабо, она даже принялась спорить, а потом почти поставила Алекса в тупик толковым вопросом, но он, как обычно, изящно вывернулся. Ближе к ночи Муха с Матвеем вздумали подраться. Пьяный чуть ли не в стельку Муха принялся отпускать сальные комментарии в сторону разом побледневшей от подобных вольностей Алисы, и Мотя, как настоящий рыцарь, бросился защищать ее честь. Больше всех в этой ситуации удивил опять же Тарасов. Марго даже показалось, что на его лице мелькнуло удовлетворение, когда тяжелый кулак Мухи врезался в скулу ветреного любовника. Он лишь отвел в сторону паникующую Алису и продолжил с научным интересом наблюдать за исходом драки. Вмешаться Алекс решил только после нескольких отчаянных просьб не на шутку перепугавшийся Алисы. - Господа, я советую вам прекратить! Силой разнятые парни разошлись по разным углам, продолжая зло поглядывать друг на друга. Матвей через какие-то десять минут и вовсе забрал свою дворяночку, скрывшись с ней в неизвестном направлении к немалой досаде Тарасова. Алекс некоторое время напивался молча, потом слегка встряхнулся и притянул Марго к себе на колени, увлекая ее в совершенно развязный поцелуй: не хватало еще переживать из-за всяких пустяков. Спустя час после ухода Марго Алекс мрачно сидел в темноте собственной каюты и старался выбросить из головы непрошенные мысли. У него никак не выходило перестать думать о Матвее и его новой пассии. Разумеется, никто не говорил, что Мотя ему что-то должен, но Тарасов совершенно не ожидал, что его так заденет появление у приятеля зазнобы из враждебного класса. А вот вам, пожалуйста, сидит, как идиот, в темноте, думая, что в этот самый момент его Матвей вполне может самозабвенно целоваться с аристократкой. Внизу хлопнула дверь, раздались знакомые шаги. Алекс тут же оживился, спрыгнул с постели и направился вниз. - Проводил свою даму? – Насмешливо поинтересовался он у непривычно тихого Моти. - Она не моя дама. Ее вообще скоро замуж выдадут, – глухо отозвался тот. - Тогда что это сегодня было? - Ничего, дурак я. Думал, вдруг что-то получится. Алекс поджал губы, подавив навязчивое желание сказать какую-нибудь гадость. Вместо этого он подошел к Моте вплотную и запустил пальцы в волосы на его затылке. - Так сильно понравилась? – Жаркий шепот в самое ухо заставил Матвея покрыться мурашками, но он все равно кивнул в ответ на вопрос. - Понравилась. - Вот как… Тарасов прижал парнишку к себе и провел ладонью по волосам, с удовольствием отмечая, как тот подается навстречу. В ответ на настойчивый жаркий поцелуй Матвей с тихим вздохом приоткрыл рот, сдаваясь во власть любовника. Поначалу их связь все же казалась Матвею чем-то диким и неправильным, но с Алексом было настолько хорошо, что он довольно быстро наплевал на мораль, поддавшись дьявольски-искушающим речам нового приятеля. И вот теперь он разрывался между полным нежности чувством к Алисе и потрясающим сумасшедшим ураганом, который поднимался внутри от каждого прикосновения и поцелуя Тарасова. Для Матвея Алекс был свободой. С ним он впервые попробовал на вкус вседозволенность. Тарасов с легкостью вытаскивал на свет привитые Моте с детства догмы морали и прогибал их под себя. Поначалу Матвея это ужасало. Когда его принципы столкнулись с особой моралью нового друга, он чуть не сбежал, испугавшись неизвестности. Но потом понемногу привык; научился сам различать серое в черно-белом и чувствовать биение жизни под кожей. Моте нравилось ощущение опасности от воровства, скольжение по тонкой грани, с которой если случайно соскользнешь - тебе кранты. Ему нравились их собрания, где каждый говорил, что хочет, пил, сколько влезет и целовал прекрасных, пусть и падших, женщин. Хотя больше всего ему нравились их с Алексом ночи, как бы он ни боялся себе в этом признаться. Раньше Матвей как-то не задумывался, какое наслаждение способен дарить в постели другой мужчина. Однажды он был с девушкой, но все произошло скорее неловко и осторожно. С Алексом было иначе. Даже в постели он ощущался одной сплошной крайностью: то нежно покрывал поцелуями каждый участок тела Матвея, доводя его до исступления, а то больно впивался зубами в кожу, до синяков сжимал запястья и брал грубо, так что у Матвея глаза закатывались от удовольствия, а сил на стоны попросту не оставалось. Он был всем, чего Матвей неосознанно желал и даже не подозревал об этом, пока не получил. Вместе с тем его пугало, с какой стремительностью образ жизни Алекса передавался ему, как быстро врастал под кожу, превращаясь в своего рода наркотик. Чем больше Мотя отпускал контроль, тем дальше отходил от всего чистого и христианского, что привил ему отец. С другой стороны была Алиса. Девушка, с которой судьба, как нарочно, сталкивала его раз за разом. И после очередной случайной встречи, Матвей осознал, что совсем не хочет ее отпускать. Даже несмотря на классовое неравенство, Матвей не мог перестать мечтать о чем-то тихом, спокойном и правильном. К Алисе он испытывал нежное, возвышенное чувство, то самое, о котором пишут стихи и слагают песни. Тут и думать дважды не надо было, кому следовало отдать предпочтение, но Матвей никак не мог заставить себя выбрать. Как болван, метался меж двух огней, то греясь в теплом свете Алисы, то сгорая дотла в руках Алекса. Вот и сейчас после волшебного вечера с Алисой Мотя отвечал на требовательные ласки Тарасова и даже не чувствовал угрызений совести. Часом позже он лежал головой на груди Алекса и думал о том, как же его угораздило так сильно влипнуть. Матвей поднял глаза на непривычно умиротворенное лицо Тарасова и негромко спросил: - Ты ведь не любишь ее, почему вы вместе? - Кого? – Не понял Алекс. - Марго. - Мы не вместе, глупый. Это так, развлечение, привычка, называй, как хочешь. - Ты кого-нибудь вообще любил? - Не умею я любить, - усмехнулся Алекс. - Так не бывает. - На улицах все сентиментальные чувства быстро отбивают, знаешь ли, - «А все ли?» Мотя поджал губы и зачем-то сильнее вжался в Алекса. - Спи давай, завтра снова на ярмарку, – устало вздохнул Тарасов. – Буржуи после новогодних гуляний еще менее внимательны, чем обычно.