***
Диана делает вид, что Яна не существует. Когда он заходит к ней в комнату, она не поднимает головы, что-то набирая в телефоне. — Диан, — зовёт он. Она продолжает жать на кнопки с отсутствующим видом. Ян принёс ей таблетки, ждёт, когда она закончит и обратит на него внимание. Но Диана, прекратив печатать, откладывает телефон на покрывало, встаёт и проходит мимо Яна из комнаты, даже не взглянув, словно он пустое место. Что-то это Яну напоминает. Кажется, бабушкины похороны и маму. «Блядь», — устало думает Ян. У него совершенно нет сил с ней бодаться. Он шмыгает носом и кладёт блистеры на трюмо возле кровати. Там осталось немного — слишком мало, чтобы отравиться, если даже задаться такой целью. Тем более Ян не верит, что Диана решит выкинуть нечто подобное. — Твои таблетки под зеркалом, — кричит он ей из прихожей и уходит. Илья в середине дня смывается на работу, и Ян остаётся один. Какое-то время валяется на диване. Нужно сходить на улицу, положить на карточку деньги и что-то перевести Синельникову. Нужно заплатить за квартиру. Нужно что-то делать с работой. Яна тошнит от этих мыслей. Только к вечеру он пинками заставляет себя выйти поискать поблизости банкомат, и то лишь потому, что уже написал Синельникову с обещанием отдать часть долга. Автомат раззявливает чёрное окошко приёмника, и Ян, шмыгнув носом, вкладывает туда деньги. Мимо проходит горбатая старушка и пытается умыкнуть дребезжащую тележку с лежащей на дне сумкой унылого цвета. Охранник со спитым лицом тормозит её и шёпотом начинает увещевать, что так не положено. Автомат выплёвывает одну пятитысячную обратно: чем-то она ему не понравилась. Ян вздыхает и суёт её обратно в карман. Почему-то болят позвоночник и ноги. От этого неудобно стоять и постоянно хочется лечь. Вдобавок из носа начинает течь. Ян втягивает сопли и отходит. Нужно пройти сквозь стеклянные двери и зайти в магазин, купить хоть чего-нибудь пожевать им с Ильёй и Диане, но, взглянув на толкущихся у касс людей, Ян чувствует, что просто не может. Он выходит на улицу мимо охранника и старушки, вытряхивает последнюю сигарету из пачки и прикуривает. Тело пробирает ознобом. Ян затягивается и медленно выдыхает, с неприязнью оглядывая мокрый от прошедшего недавно дождя двор. Всё вокруг кажется противным и грязным, неуютным. Еле волоча ноги, Ян возвращается домой.***
— Ты заболел, — говорит Илья. Его холодная шершавая ладонь касается лба. Ян отмахивается, не отрываясь от телефона. — Не, ни хуя. Они на кухне. Уже ночь, и Яна это дико нервирует. Он не сделал за день ничего полезного, только валялся, как бесполезный мешок с дерьмом, даже посуду не мыл. Илья щёлкает кнопкой на плите, зажигает газ и ставит сверху греться сковороду. Затем заглядывает в холодильник. — Ты ел вообще что-нибудь? — Да, — рассеянно отзывается Ян. Вроде ел. Он листает ленту подкинутого одним из знакомых сообщества с объявлениями о работе. «Гончарная мастерская ищет администратора с функцией продавца. График 2/2. Оплата 20 тысяч после стажировки». «Пиздец», — думает Ян. — Что ты делаешь? — спрашивает Илья. — Мне нужно найти работу. — У тебя температура. Ян раздражённо мотает головой. «Температура, блядь. Полная хуйня». — Он не согласен. — Ну, может, немного простыл. Илья сыпет гречку на сковородку, отрезает несколько кусков сливочного масла и шлёпает сверху. — Ты будешь? — Не, наверное, нет. Илья врубает чайник. — У меня сигареты закончились, — говорит он. — У тебя есть? — У меня тоже. — Ян шмыгает носом и отрывается от телефона. — Бля, я хотел зайти сегодня. Я дошёл до банкомата, но потом чё-то как-то, увидел эту очередь ебаную на кассах. Илья смотрит на него тяжёлым взглядом. Гречка громко скворчит. Щёлкает, вскипев, чайник. Илья молча куда-то уходит. Ян опять принимается за объявления. «Требуется швея по пошиву женской одежды». «Сварщик от 80 тыс. рублей». «Сборщик для работы на складе». Ян вздрагивает, когда Илья протягивает ему градусник. — Ну, вот чисто ради прикола. Я просто хочу знать, прав я или не прав, — говорит он. Яну его идея не нравится, но он забирает градусник и засовывает его под мышку, шмыгнув носом. «Вакансия менеджера в ватсап удаленно. 1000-3000 в день». Холодильник под спиной у Яна жутко холодный, и кажется, что высасывает из тела всю жизнь. — А ты не можешь это отложить на день-два? — спрашивает Илья. Он накладывает себе гречку и садится рядом, подвинув тарелкой мелкий хлам к окну. Что-то звякает и валится в щель между подоконником и столом. Илья ругается и лезет под стол. — Не могу, — отвечает Ян. — Надо отдать долги. — У тебя там проценты, что ли? На телефон неожиданно приходит сообщение. «Что насчёт кошки?» Ян таращится на экран в недоумении. Номер незнакомый. «В смысле?» — отправляет он в ответ. Илья вынимает из-под стола маленькую чайную ложечку странной формы — с тонкой, закрученной по спирали ножкой и круглым черпалом. — О, а я всё думал, где же она. Он кладёт ложечку на стол и принимается за гречку. От того, как громко он стучит вилкой о тарелку, Яну дурно. Ему вообще дурно. Он вынимает градусник и чуть наклоняет, пытаясь поймать пропадающую ртутную полоску. Илья двигается ближе, тянет руку, тоже хочет взглянуть. — А ты реально не чувствуешь, что ли? — спрашивает он, когда Ян отдаёт ему градусник. Яну гадко. Он этого не хотел. И не то что не чувствует, скорее очень сильно старался не чувствовать. — Бля, — выдыхает он. Набирается почти тридцать восемь. И как-то разом от того, что он видит, что это правда, становится будто бы ещё хуже. Ян шмыгает носом и прикрывает глаза. — Сколько у тебя долг и когда ты должен его отдать? — спрашивает Илья сквозь красноватую темноту, обступившую со всех сторон. Ян понимает, надо смотреть на вещи реалистично. Синельников ничего ему не сделает, если он ещё какое-то время протупит с этими деньгами, даже волноваться не станет. Парится здесь только сам Ян. — Мы не договаривались о сроках, — признаётся он. — Ну, типа просто… бля, не люблю я это всё. Я об этом постоянно помню, всё время это дерьмо, что надо, надо. — Перерыв возьми, — говорит Илья. — Я ещё в понедельник и вторник поеду что-то поделаю. Не помрём, если что. — Я сейчас заплачу за квартиру, потом куплю Диане таблеток, и у меня вообще по нулям. Илья косится на телефон, зажатый у Яна в руке. — Ты нашёл что-то сейчас? — спрашивает. У Яна в голове всплывают все эти швеи, администраторы и сварщики — полный бесперспективняк. — Нет, — с отвращением выдыхает он. — Тогда забей. Ян невесело усмехается. Легко сказать. Илья с невозмутимым видом жуёт гречку и глядит в окно. — А если бы она была моей сестрой и это я был бы на твоём месте? — спрашивает вдруг он, повернув голову. Ян подвисает, шмыгает носом. — То что тогда? — не понимает он. — Что бы ты тогда делал? Ян воображает, что это Илья красил Вадимову квартиру, что это он без конца препирается с Дианой, психует, мыкается с работой, пытаясь вывезти всё это дерьмо, тратит последние деньги, что это он болеет. И больной Илья вызывает в нём куда больше сочувствия. Если бы он ещё и заболел… Яну совсем становится паршиво. Он трёт лицо. — Не хочу представлять. — Тебе хуёво сейчас? — Илья заглядывает ему в лицо. Ян шмыгает носом и, помедлив, кивает, сдаваясь. — Ну, иди и ляг тогда, и всё, блин, — раздражается Илья. «Ладно, — думает Ян, — ладно». Он встаёт. Телу зябко и мерзко, голова же, наоборот, горячая и дурная. — Всё, иди ложись. — Илья выпихивает его в коридор, поднявшись следом. — А что, где… — Где хочешь, там и спи. Ты мне не мешаешь. Тебе дать что-нибудь? Я посмотрю, что у меня есть. Илья уходит в комнату рыться в своих запасах. Ян выбирает комнату деда. Не то чтобы Илье не верит, просто ему самому так точно спокойнее. Он ложится и накрывается спальником. Руки и ноги ледяные. Ян шмыгает носом, выдыхает и прикрывает глаза, замерев. Илья возникает в дверном проёме, спрашивает: — У тебя голова болит? — Нет. Не особо. Илья хмыкает и исчезает. Затем появляется вновь с чашкой с водой и непонятной упаковкой. — Чё, витамины? — поддевает его Ян. Илья кособоко улыбается. Выдавливает таблетку на ладонь и протягивает Яну, опустившись на пол рядом с ним. — От головы. Ща я доем и приду к тебе, — обещает он. Ян не против. Голова и в самом деле неприятно стучит. Только сейчас он в полной мере обращает на это внимание. Запивает таблетку водой и ложится обратно. «Сейчас получшеет, — говорит он себе, — потом я ещё посмотрю, может, что-то нормальное попадётся». Но «потом» не наступает. Ян проваливается в сон, словно в яму.***
Кто-то звонит по телефону. Потом кто-то звонит в дверь. Ян сквозь сон чувствует, что прилип спиной к простыне. Спальник на нём тоже чуть влажный. «Стирать, — в полузабытье думает он, — ненавижу». Потом опять звонит телефон. Это его — Ян узнаёт звук. Должно быть, вчера оставил на кухне, а это сейчас просто неизмеримо далеко. Ян сипит. У него болят все кости разом. «Это какое-то проклятье», — думает он. Потом думает, что таким макаром подохнет и это не будет так уж плохо. Из коридора доносится едва слышный голос Ильи, с кем-то он там разговаривает. Диана, догадывается Ян и засыпает обратно. Просыпается, когда кто-то тихо заходит в комнату. Звук шагов замирает рядом с головой. Ян высовывает нос из-под спальника и косится наверх. — У тебя телефон звонил, — говорит Илья и кладёт его рядом с Яном. — Я пошёл. Напиши мне, если тебе что-то нужно. — Хорошо, — сипло отзывается Ян. — Спасибо. Илья притормаживает, не уходит, долго Яна разглядывает. — Мне надо убегать. Ты как вообще? — Не знаю, — честно говорит Ян. — Сам ещё не понял. Илья наклоняется. Его ладонь легко ложится Яну на лоб. Он хмыкает, но с какой интонацией, разобрать невозможно. Его рука исчезает. — Напиши мне, — повторяет Илья, выпрямляется и выходит. Яну становится жалко, что он ушёл. Возникает чувство, словно он чего-то Илье недосказал. С тревогой он вслушивается в то, как Илья в коридоре обувается, а затем запирает дверь, позвякивая ключами. Говорить что-либо становится поздно. Ян шмыгает носом, закрывает глаза и какое-то время ещё уговаривает себя перестать волноваться, пока его опять не морит сон.***
«Ян?» — приходит от кого-то в ватсап. Только его имя и знак вопроса. Номер у него в контакты не вбит. На аватарке что-то непонятное и тёмное — какие-то энергетические лучи тёмно-лилового цвета. Ян понятия не имеет, кто это. «Да? Мы знакомы?» — спрашивает он. «Это Вика». «Я вчера писала по поводу кошки, вы не ответили». Ян туго соображает. Вика, кошка. Его вдруг осеняет. «О, точно. Прошу прощения». «Да, мы обсудили насчет животных, Диана сказала, что только за». Вика читает и какое-то время молчит. Ян удивлён, что она вообще появилась, но радоваться всё равно не спешит. «Я бы хотела приехать и познакомиться с хозяйкой», — присылает Вика. «Хорошо. Когда?» «Завтра будет удобно?» Ян прикидывает, потом невесело усмехается, ведь никаких дел у него нет. Они сговариваются, что Вика подъедет к восьми. С робкой надеждой Ян откладывает телефон. Вика могла бы его спасти, тем более что она ему сразу чем-то понравилась. Такую Диане забороть будет сложно, Ян почему-то в этом уверен. «Нужно предупредить Диану», — вспоминает он. Затем вспоминает её вчерашнюю мрачную отсутствующую рожу и демонстративное молчание. Нужно как-то с ней помириться до того, как Вика придёт, иначе объяснить творящуюся между ними херню будет сложно. «А ещё нужно будет выглядеть не больным», — понимает Ян. Проскальзывает в голове обречённая мысль, что, даже если он наизнанку вывернется, Вика всё равно от них убежит. Любой нормальный человек так бы и сделал. Ян не знает, как справляться с этой проблемой. Они все тут такие, какие есть, и лучше не будет. К Диане он так и не заходит. Весь день праздно болтается по квартире, а больше лежит. Сначала у себя, потом, покрываясь ознобом, в ванне, потом у Ильи. Не искать работу с его одобрения оказывается вдруг удивительно просто, и Ян немного, но ругает себя за то, что всё-таки сдал и расслабился. «Это неправильно», — думает он. Но мысль о том, чтобы снова ввязываться в эту галиматью, вызывает внутри чудовищное чувство протеста.***
Илья возвращается ночью. Ян дремлет, спрятавшийся под спальником в комнате деда. Долго не мог удобно пристроиться, то что-нибудь болело, то закладывало нос, поэтому теперь, услышав шуршанье в прихожей и проснувшись, он не торопится шевелиться. Сквозь прикрытую дверь доносятся тихие голоса. Илья кого-то привёл. Ян замирает, прислушивается. Илья, что-то сказав, издаёт негромкий смешок, затем топает в свою комнату. Неизвестный гость молчит и не издаёт звуков. Ян отлепляет голову от подушки, приподнимается на локтях. Илья чем-то бухает в комнате. Гость покашливает. Илья снова выходит в прихожую. Разговаривают они шёпотом, но по доносящимся интонациям Ян понимает, что они прощаются. Затем чуть вздрагивает от сквозняка дверь, и замок в коридоре щёлкает. Становится тихо. — Ты не спишь? — Илья заглядывает в комнату. — Нет, — отзывается Ян и утыкается лбом в подушку. Илья подходит ближе, садится рядом, а потом подталкивает Яна в сторону, собираясь забраться к нему под спальник. Ян сдвигается к краю. Тесно, и Илья прижимается близко-близко. — Я замёрз там, — рассказывает он, пристраивая холодные ноги. — Надел зачем-то лёгкую куртку, а к ночи как дало опять. Он шмыгает носом. Ян обнимает его поперёк живота. Спрашивает: — А кто заходил сейчас? — А, кореш мой с работы. Я ему обещал кое-чего подогнать. Ну и, в общем, было по пути. Я тебе писал. Ты не читаешь? — Нет, я спал, наверное. — Ага. Илья вздыхает и замолкает. От него слегка тянет сигаретами, и Ян вспоминает, что ни разу не курил за сегодня: было нечего, да и не слишком хотелось. Теперь можно будет стрельнуть у Ильи. На этой мысли Яна опять начинает клонить в сон. Кажется, он даже почти засыпает, как Илья вдруг громко и отчётливо говорит: — Телефон. Ян вздрагивает. Илья под боком неприятно шебуршится. Ян морщится, трёт лицо и открывает глаза. — На, держи. — Илья передаёт ему телефон. Свет от экрана слепит глаза. Ян с трудом переворачивается на спину и прижимает трубку к уху, не посмотрев, кто звонит. Говорит: — Да? — Ян, доброй ночи. Извини, что я так поздно. — Слабый голос Лены едва различим, словно она находится где-то очень-очень далеко. — Я просто подумала, а вдруг ты сможешь. Понимаешь, у нас такая ситуация. Не очень красиво получилось с одной девочкой, мы договаривались, а она… Илья садится, зашелестев спальником. Сразу становится холодно и неуютно. Ян ловит его за локоть и тянет обратно. — Мне жарко, — одними губами объясняет Илья, обернувшись через плечо. Немного посмотрев на Яна, он, подумав, стягивает толстовку через голову и, оставшись в футболке, ложится обратно. Ян успевает зацепить взглядом тёмное пятно синяка на его бледной руке. — В общем, она не может, очень жаль, — рассказывает Лена. — Там ничего сложного, просто нужно по трафарету нарисовать надпись. Единственное, что, если ты сможешь, это надо завтра утром. Если бы ты смог, ты бы нас всех очень выручил. Мысли в голове у Яна пробуксовывают, всё немного путается: какая-то девочка, трафарет, завтрашнее утро, Илья и его синяки. — Так, а… — начинает он, собираясь с силами, — что именно нужно сделать? Я не очень понял. — Нарисовать надпись. Мы распечатаем трафарет, просто одним цветом обвести и внутри закрасить. У тебя получится завтра? Ян чувствует, как Илья, прижавшийся к нему плечом, отчего-то напрягается. — Да, — ни секунды не размышляя, отвечает Ян. — А куда ехать? Во сколько там надо быть? — Ох, Ян, — голос Лены теплеет и становится чуть менее траурным, — я так рада, что ты согласился. Я сейчас всё тебе напишу. Илья поворачивается к Яну лицом. Ещё до того, как тот прощается с Леной, он спрашивает: — Ты что, собираешься завтра переть на работу, что ли? — Ну да. — Ян сразу лезет в ватсап смотреть, что прислала Лена. — И сколько она тебе заплатит? — Не знаю. — Ты дурачок, что ли? — Бля, ну сколько-то же заплатит. — А как ты будешь работать? Ян, занятый телефоном, делает вид, что не понимает, к чему Илья завёл эту шарманку. Лена присылает адрес — Борисовские Пруды. Ян даже приблизительно не догадывается, где это. Лезет открывать карту и отвечает Илье чуть запоздало: — Ну, в смысле — как? Как обычно, что. Илья вздыхает. Метро Алма-Атинская, находит Ян. Не близко. А быть там надо в девять утра, ехать часа полтора минимум. Ян смотрит на время, прикидывает, во сколько придётся подняться, и непроизвольно из него вырывается ругательство. Шершавая ладонь Ильи касается его лба. Ян прикрывает глаза. Ладонь прохладная и приятная. Хочется только лежать и не двигаться. Никто больше ничего не говорит, но Ян знает, что Илья думает, и чувствует благодарность за то, что он решает отстать и не пытается его отговорить. Может, допёр, что всё равно не получится ничего, кроме бессмысленных препирательств. — Там делов на пару часов, — немного оправдываясь, произносит Ян. Илья окидывает на него свой край спальника. — Ага, — говорит он. И непонятно, верит или нет. Ян очень надеется, что так всё и выйдет. Пусть это станет правдой. Он так хотел ещё хоть какую-нибудь работу, но сейчас в глубине души ей совершенно не рад. «Я смогу, — думает Ян. — Ничего страшного». Илья, на что-то решившись вдруг, снова садится. — Пошли ко мне, а? — предлагает он.***
Утром Ян уходит до того, как Илья просыпается на свою работу. В семь уже светло, но всё ещё холодно. Ян зябнет на продуваемой остановке, спрятавшись в капюшоне и заткнув уши наушниками. Перед выходом успел стрельнуть у Ильи пару сигарет и теперь, чуть отойдя к перекрёстку, курит, пока троллейбус, показавшийся вдали на пригорке, медленно подползает сквозь пробку. Вокруг куча людей, все в напряжении ждут. Ян забыл, как это — ездить на работу в час пик. Вместе с толпой он едва влезает в салон, полный подавленного молчания. Троллейбус чихает и встраивается в вяло движущийся поток машин, чтобы остановиться уже через пару метров. Ян думает, что точно так опоздает, но сквозь болезнь это соображение едва пробивается беспокойством. Он словно в скафандре — отделён от мира и какой-то частью себя находится здесь лишь по ошибке. Температуру утром не измерял намеренно, но и без того ощущается, что она ещё держится. Тело вялое и едва соглашается стоять, сопротивляется, как замученное животное. Ян умеет его игнорировать. Втыкается взглядом в серый, заплёванный прошлогодней грязью газон, ещё не проросший свежей травой. На улице мужики неопределённого возраста в оранжевых жилетках мажут вязкой зелёной краской ограждения вдоль тротуара. Троллейбус чуть проползает вперёд. Останавливается. Кажется, ад выглядит именно так. Ян нащупывает в кармане телефон и делает музыку в наушниках громче. На Алма-Атинской его встречает напарница Лены — бойкая тётка с обветренным лицом и по-солдатски широким шагом. Она сразу тащит Яна в копировальный центр и по дороге рассказывает чуть севшим голосом, что торчит тут уже час, что обошла два копировальных центра, потому что принтер у неё дома сломался, и нигде ей не могут увеличить размер надписи и распечатать как надо. — Нет, ну ты представляешь? Я ему объясняю, он на меня глазами луп-луп, даже не представляет, о чём я ему говорю. Ну вот бывает такое? Они вместе проходят вдоль длинного пруда. У берега под мутноватой водой светится примёрзший ко дну и не успевший растаять полностью лёд. Вокруг огромное пустое пространство, только справа и слева торчат высокие монстры-многоэтажки. Ветер морщит пустую воду пруда и свистит в ушах. Тётка, оборачиваясь на Яна, не сбавляя шага, продолжает громко рассказывать. Как её зовут, Ян услышал, но почти тут же забыл и теперь думает только об этом. — У другого флешка не читается. Я говорю, нормальная флешка. Я сегодня утром вставляла её в свой компьютер, и всё работало. Чего вы мне рассказываете? Я говорю, ладно, давайте я на почту вам скину сейчас. Позвонила Олегу, Олег не может найти файл. Ну ёб вашу мать! — Тётка останавливается и хлопает себя по коленке. — Нормально вообще? Просто бывает, что не прёт. Всё как будто против. Я говорю, Лена, может, это знак какой-то? Может, стоит обратить внимание? Может, мы что-то не так делаем? — Что не так делаете? — спрашивает Ян, остановившись рядом. Но тётка словно забывает о том, что только что говорила, уткнувшись в навигатор в телефоне. — Кажется, нам сюда, пошли. Она решительно направляется к дороге прямо через газон. В третьем копировальном центре им везёт. К тому же там тепло и не дует. Ян толчётся возле застеклённой двери, радуясь остановке, и с неприязнью разглядывает улицу. Небо заволокло тяжёлой серостью, набухает дождь. Где-то позади принтер с гудением выплёвывает в стопку лист за листом. Тётка — Ян наконец вспоминает, её зовут Надя — вынимает один из листов и приглядывается. — Как думаешь, подойдёт такой размер? — обращается она к Яну, показывая пошедшую ступеньками пикселей ополовиненную букву «е». — Не знаю, — говорит он. — Я даже не знаю, что это должно быть за слово. — «Тай-Буфет», — говорит Надя, а затем сразу переключается, скорчив жалобную гримасу. — Я так жрать хочу. Не успела позавтракать. — Она оборачивается к седому мужику в камуфляжной жилетке, занимающемуся принтером. — У вас есть тут поблизости какой-нибудь супермаркет? «Тай-Буфет» оказывается крайней угловой ячейкой в готовящемся к открытию фудкорте. Рабочие, когда Ян вместе с Надей заходят, степлером прибивают к козырьку над раздачей сухие пальмовые листья. Рядом, копаясь в телефоне, болтается бледная Лена. Она едва слышно здоровается и уводит их двоих подальше от суетящихся рабочих к сдвинутым в кучу, взгромождённым друг на дружку столам, обтянутым плёнкой, словно гигантской паутиной. Рисовать Яну предстоит на обитой досками стене под раздачей. Лена выдаёт ему несколько кусков картона — остатки упаковки из-под какой-то мебели, краску тёмно-зелёного цвета, разведённую в пластиковом контейнере из-под супа, ножницы, скотч, карандаш и пару кисточек. Затем её окликают рабочие, Надя тоже куда-то усвистывает, все очень заняты, и Ян остаётся сам по себе. Несколько мгновений он просто стоит в растерянности, прижимая к животу распечатки, инструменты, краску и прочее барахло. Что-то надо с этим делать, но в голове ступор. Его сильно знобит, и ощущение такое, словно он точно не справится. Даже не почему-то, а просто так. Сядет на пол и умрёт, например. Полная безнадёга. Ян опускает взгляд. На полу мелкий строительный сор, скрипит песок под ногами. Рядом громко щёлкают степлером перебравшиеся за угол рабочие. Это далеко не самая сложная работа, которую ему приходилось делать, — умом Ян понимает, но нервная система его подводит. Он прислоняется боком к замотанным в плёнку столам, складывает сверху распечатки и инструменты, освободив руки, и трёт лицо. Внезапно очень хочется позвонить Илье. Ян замирает, устыжённый этим желанием. Что он ему скажет? «Мне так хуёво, что кажется, я ничего не могу»? Это бред. Ян начинает злиться. И только эта злость помогает ему наконец приступить. Состояние паршивое в этот день не только у него одного. Пока он вырезает, приклеивает, обводит и перемешивает краску, рядом начинается небольшая склока. Привозят здоровенную коробку бамбука, и выясняется, что прикрутить его к стене невозможно, потому что бамбук оказался толще, чем приготовленные для него саморезы. Лена, услышав это от рабочих, впадает в оцепенело-злобное молчание и, прислонившись задницей к одному из столов, складывает руки. Рабочие, ждущие от неё какого-нибудь решения, медленно начинают звереть, потому что она ничего не делает. — Я не знаю, чем вам помочь, — отвечает Лена таким тоном, будто всё кончено. Ян даже прерывается, замерев с изгвазданной кисточкой в руке, нервно оглядывается на Лену. Выглядит она скверно, словно тоже болеет, причём долго и тяжело. Лена опускает глаза. Рабочий смотрит на неё как на полную идиотку и, кажется, даже собирается ей об этом сказать, но тут с улицы появляется промокшая Надя с двумя стаканчиками кофе в руках. — Я нашла Макдоналдс, представляешь! — восклицает она. Рабочий тут же хватается за Надю как за более вменяемую из этих двоих. Когда, объяснив, в чём проблема, он отходит, Надя принимается бубнить громким шёпотом Лене на ухо: — Всё, успокойся, всё, сейчас я съезжу и куплю. Ничего, возьму такси. Всё, скажи мне, какие нужны, я сейчас всё сделаю. Вот, держи кофе. На лице у Лены гримаса страдания. — Там же дождь, куда ты пойдёшь? — Так я уже и так мокрая. Ян отворачивается. Его участие здесь не нужно, о Лене есть кому позаботиться. Поневоле её нездоровый вид навевает мысли об Алле. В порядке ли она? Что, если что-то пошло не так и она вообще умерла? Это внезапное соображение заставляет Яна вздрогнуть. Он оглядывается на свой рюкзак и лезет чистой рукой в карман за телефоном. Он просто должен убедиться, чтобы больше об этом не думать. «Алла Ивановна. Была в сети час назад», — читает Ян и выдыхает. Прошло несколько месяцев с последнего его сообщения. Ян писал, что забрал трудовую и оставил пропуск у бухгалтера. Алла на это ничего не ответила. Это всё было так неприятно. «Привет. Как твоё здоровье?» — набирает Ян. Пальцы ощутимо становятся скользкими. Несколько мгновений он колеблется, чувствуя дурноту в животе от волнения, а потом всё-таки нажимает «отправить». Это нормальный человеческий вопрос. Да, они поругались, но не враги же они друг другу, в конце концов. Ян шмыгает забитым носом и отправляет телефон обратно в рюкзак. Захочет ответить — отлично. Не захочет — и ладно, ничего страшного. Ян вздыхает и возвращается к надписи. Самой гадкой оказывается обводка. Ян, скорчившись на подстеленной картонке, щурится и поддерживает одну руку другой, чтобы не дрожала, пытаясь вывести ровный контур. В таком положении, вдобавок ко всему прочему, начинают дико болеть спина и шея, и к последней букве Ян чувствует, что ещё немного, и психанёт. Чтобы ничего не испортить, он так и бросает «т» недообведённой и уходит на крыльцо покурить. Чувствовать себя слабаком отвратительно. Ян медленно кипит, с гадливостью глядя вперёд. Идёт дождь. Дома на противоположной стороне улицы заволокло серой пеленой. Под козырёк на крыльце то и дело долетает противная холодная морось. Ян ёжится, заткнув рот сигаретой. Мимо, с шумом цепляя колёсами воду, проезжают машины. Жёлтое такси притормаживает у автобусной остановки. Ян наблюдает. Накрыв голову курткой, из машины выбирается Надя и, захлопнув дверцу, бежит через чавкающий размокший газон. Когда она добирается до Яна, её сапоги покрываются липкими комками чёрной земли. — Кошмар, — фыркает Надя и лезет в рюкзак за салфетками. Нервными движениями она принимается оттирать грязь, сморщив нос. Попутно пытается завязать с Яном разговор, но он совершенно не в состоянии нормально общаться, откликается с запозданием и не может выдавить ничего содержательнее, чем «да, нет, не знаю». Сигарета в его пальцах погасла, но он не сразу замечает это, очухивается, только когда Надя проходит мимо к урне с комком грязных салфеток в руках. — Всё, я побежала, сейчас саморезы отдам и поеду уже. Чао! — Надя машет рукой и пропадает за стеклянными дверями входа. Ян провожает её глазами. Двери медленно съезжаются. Ян смотрит на уныло потухший окурок в руке. Сигарет у него больше нет.***
Домой он возвращается никакой. Рисовал треклятую надпись три с лишним часа. Потом долго не мог найти Лену. Телефон она не брала, пришлось просидеть без дела ещё полчаса, пока она не вернулась. Затем была долгая дорога домой. По возвращении сил у Яна хватает только на то, чтобы стащить ботинки с курткой и лечь. В квартире тепло и тихо, и после холодной и шумной улицы это по-особенному хорошо. Ян обещает себе, что полежит чуток, потом встанет, что-нибудь съест и пойдёт мириться с Дианой. До появления Вики остаётся не так уж много времени. Так он решает, закрывает глаза и вырубается. Будит его телефон. Кто-то долго звонит. Потом перестаёт. Потом начинает снова. Сквозь сон Яна охватывает неясная тревога. Он что-то забыл, что-то очень важное. На ощупь находит телефон рядом с подушкой и жмёт на «приём». — О! А я уж думала, всё. Домофон у вас не работает, что ли? — Какой домофон? Ян открывает глаза и пытается сесть. Тело словно сломанное — болит всюду и сразу. Ян жмурится от накатившей головной боли. Его пробирает ознобом. Когда засыпал, было точно полегче. Ян кашляет и ложится обратно, перевернувшись на спину. Спальник не греет, в комнате ужасно холодно. — Я звоню уже минут пять, никто не открывает. Хорошо, вы хоть на телефон ответили. До Яна наконец доходит, с кем он разговаривает, и он чуть не ругается вслух. — Мы договаривались сегодня вечером встретиться, — терпеливо напоминает Вика. — Да, я помню, — выдыхает Ян. — Извините. Я заболел и заснул. Ему приходится признаться. Ужасно глупо. Он опять пытается сесть. — Ладно, — немного помедлив, говорит Вика. — Тогда я наберу сейчас ещё раз. — Я в соседней квартире. Дайте мне минутку, сейчас я туда подойду. Ещё раз извините, правда. Ему очень неловко. — Да ничего. Главное, что вы там. — Да. — Я позвоню через минуту. — Хорошо. Вика отключается. Ян встаёт. Всё пошло не по плану. Диана — Диана, которая с ним сейчас не разговаривает, — даже не в курсе, что кто-то должен прийти. Что, если её вообще нет дома? И с кем тогда он будет знакомить Вику? Это же бессмыслица. Ян находит ключи от бабушкиной квартиры и идёт открывать. Диана, на удачу, оказывается на месте — в прихожей громкое бурление телевизора. Вероятно, домофона она даже не слышала. Ян кашляет, прижимается плечом к дверному косяку и ждёт. Почти сразу же начинает пиликать домофон. Ян открывает, сняв трубку. Телевизор противно орёт. Ян заглядывает в Дианину комнату. Там синеватый мрак, от экрана скачут по стенам тени. Диана сидит на кровати по-турецки и чем-то хрустит. В ногах раскрытый пакет. «Кукурузные палочки», — читает вверх тормашками Ян. Непонятно, откуда она могла их взять, разве что её спонсировал кто-то добрый. В первое мгновение Ян думает на Илью, потом вспоминает про Кумакова. Скорее этот. Диана, не заметившая его сразу, слегка вздрагивает. — Диан. Она отводит глаза и вперивается обратно в телевизор. — Диана! Показывают скалистый морской берег и гнездовья чаек. Все они истошно орут. Диана делает звук погромче. «Блядь, я сейчас убью её», — думает Ян. Ему хочется вырвать пульт у Дианы из рук и садануть им ей по башке. Он делает шаг вперёд. — Диана, блядь! Выключи на хуй! Вика, должно быть, уже ждёт под дверью. Диана, сверкнув глазами, угадав ход его мыслей, крепче вцепляется в пульт и встаёт во весь рост на кровати. Ян понимает: начнёт сейчас с ней бороться — и не выйдет вообще ничего. Он отступает и пытается переорать чаек: — Приехала девушка, которая хочет снять комнату, чтобы с тобой познакомиться! Диана неопределённо дёргает головой. — Та девушка с кошкой! — опять кричит Ян. Это слово неожиданно даёт эффект. Диана сначала замирает, затем смотрит на Яна прямо. — Выключи. Диана снисходит до того, чтобы начать отвечать: — Какая девушка? — Первая, которая приезжала, вы не виделись. Она уже здесь. Мне нужно пойти открыть дверь. Выключи телевизор. — Почему ты мне не сказал? — Ты не разговариваешь со мной! Диана начинает злиться. — Почему ты не сказал заранее?! Яну приходится сдать назад. Это правда его косяк. — Я забыл. Я хотел, но не успел. Прости. Диана щёлкает пультом, вырубая звук. Становится оглушительно тихо. Ян кивает, мол, спасибо, и кашляет. Торопливо выходит отпирать Вике двери. Вика безмятежно спокойна, как буддистский монах, не нервничает и не злится. Проводя её по коридору до квартиры, Ян второпях рассказывает, что работал, а потом вернулся домой и вырубился совершенно случайно, что не забыл, ещё пару раз просит прощения. Он не может остановиться. Ему плохо. — Я поняла, — прерывает его Вика. — И ещё у нас нет тапочек. — Я сегодня подметала, — говорит внезапно появившаяся в прихожей Диана. В первое мгновение Ян даже не понимает, что это значит. Он растерянно молчит. Диана бросает на него строгий взгляд, а затем протягивает Вике руку. — Меня зовут Диана. Дальше всё идёт совсем не так, как Ян представлял. Его сначала отправляют ставить чайник, затем искать подходящего размера блюдечко под печенье. Потом просят тупо сесть и не мельтешить. — Ты же болеешь, да? — больше утверждает, чем спрашивает, Вика, перейдя на «ты». Ян соглашается и больше не дёргается, Вика берёт ситуацию под свой контроль. — Вы брат с сестрой, да? А ты старший? А ты где будешь? Вторую комнату не решили сдавать? А чем ты занимаешься? Что, коллажи? А можно посмотреть? — спрашивает она то одного, то другую. Ян расслабляется, приваливается спиной к стене, но почти в то же мгновение от неё отталкивается: стена оказывается жутко холодной. Он обхватывает себя руками и опять кашляет. Чайник вскипает. Диана разливает кипяток по чашкам и ставит на стол сахарницу. Ян бухает себе аж три ложки и греет об чашку замёрзшие руки. В разговоре он не участвует и почти не слушает, головная боль отсекает его от мира. — Мне тридцать четыре, — говорит Вика. — Я занимаюсь раскладами на Таро. Диана сразу же загорается. — И что, это правда работает? — спрашивает она, понизив голос. — Конечно, — без сомнения кивает Вика. — Вообще, я уже и вас посмотрела. Я всегда так делаю. Советуюсь сначала, прежде чем принять какое-либо решение. Диана, кажется, приходит в полный восторг. — И что там было? — Всё хорошо. — Вика улыбается. — Потом расскажу, если будет интересно. — А когда ты думаешь въехать? «Всё, попалась», — понимает Ян, глядя на Диану. Ещё немного они беседуют, затем идут смотреть Дианины коллажи. Ян остаётся на кухне. Когда они выходят, растекается по столу и закрывает глаза. В голову лезет какая-то чушь, перед внутренним взором плывут странные цветные картинки без смысла. Ян всё пытается его зачем-то вычленить, краем уха прислушиваясь к голосам из комнаты. Видит лысый пригорок, мышку в тельняшке с гитарой. Картинка расслаивается, сквозь мышку колышутся на ветру берёзы. «Бред», — думает Ян. — Ян, я ухожу, всего доброго! — окликает его из прихожей Вика. И Ян отдирает себя от стола и идёт прощаться. Викин визит ненадолго их примиряет. Диана даже не сразу вспоминает, что объявила Яну бойкот. Они успевают перекинуться парой нейтральных фраз, прежде чем она приходит в себя и начинает требовать, чтобы Ян проваливал к своему Илье. Ян только примирительно поднимает руки — жест, перенятый как раз у того же Ильи. Диана мгновенно его узнаёт и приходит в ярость. Ян едва успевает спрятаться за дверью, прежде чем в неё врезается что-то маленькое и тяжёлое, первое попавшееся Диане под руку. Что именно её злит, он так и не понимает.***
Ночью ему мерещится, что его тело стало мягким, как пластилин, а под кожей, переливаясь и смешиваясь, двигаются цветные узоры, светящиеся, как глубоководные рыбы в Марианской впадине. — Прямо вот была такая отчётливая мысль, про Марианскую впадину, — рассказывает Ян слабым голосом. Илья валяется вместе с ним на диване, обнимает со спины и прохладно дышит в загривок. Ян неторопливо трогает его лежащую на его животе руку, гладит шершавую корку пальцами. — Это у тебя бред был, наверное, — говорит Илья. Ночью Яну было очень плохо. К утру стало постепенно легчать, а к полудню почти совсем отпустило. Ян чувствует себя так, словно его прополоскало в стиральной машинке, набитой камнями. Теперь всё закончилось, но шевелиться ещё страшновато, вдруг начнётся опять. И Ян не шевелится. Слушает, как с улицы сквозь приоткрытое окно доносятся какие-то крики, как Илья тихо шмыгает носом и вздыхает. Потом говорит: — Утром приходила Диана. Ты спал, я не стал тебя будить. — Ага, — не открывая глаз, отвечает Ян. — Она сказала, звонила какая-то Вика. Чё за Вика? Ты в курсе? — Да. А что она передала? — Ничего. Просто сказала, звонила Вика, и всё. Она не очень со мной сейчас, — неловко заканчивает Илья и замолкает. — Дуется, что ты её заложил? — По ходу. — Со мной не разговаривала до вчерашнего вечера. Илья опять вздыхает. — Мда. — Бля, я не знаю, что с ней делать вообще. Я так устал от этой хуйни. Там Вика… — Ян переворачивается лицом к Илье, пускается в объяснения. — Короче, Вика вроде как хочет снять комнату. Она вчера приезжала. Они с Дианой вроде даже неплохо законтачились. — О, серьёзно? — Илья поднимает брови. — Прям снимет? — Я боюсь уже хорошо думать, но, кажется, может. — Здорово. — Не говори, — перебивает его Ян. Илья усмехается и замолкает. Ян встречается с ним взглядом и забывает, что ещё только что хотел сказать, просто Илью разглядывает. Ему хорошо и спокойно. До тех пор, пока Илья не спрашивает: — Тебе денег-то заплатили? Ян спохватывается. — Бля, я не знаю. Я телефон куда-то просрал вчера. Позвони мне, а? Илья нехотя поднимается, шлёпается босыми ногами на пол. Ян так и остаётся валяться. — Сдох, — говорит через какое-то время Илья. Ян понимает, что придётся всё-таки вставать и идти искать. — Давай просто Диане позвоним? Узнаешь, что она там хотела, — предлагает Илья. — Что, в соседнюю квартиру? — Да. А что? Нормально. — Ладно. — Я звоню. Илья забирается обратно на диван, ложится рядом с Яном и включает громкую связь. Врубается долгий хрипловатый гудок, затем ещё один. — Что? — Диана снимает трубку. Звучит так, словно уже чем-то недовольна. — Хочешь с Яном поговорить? — спрашивает Илья. — Чего? Он что, совсем охренел, что ты за него звонишь? «Плохая была идея», — понимает Ян. — Вы оба охреневшие, — рявкает Диана и бросает трубку. Илья неловко улыбается и косится на Яна. — Что-то как-то не очень вышло, да? — Да уж. Ян уже думает выдохнуть и оставить это дело на потом, но тут кто-то начинает ломиться в дверь. Илья, шмыгнув носом, подрывается открывать, бросив короткое «извини». Диана с грозно сдвинутыми бровями появляется через секунду после того, как в прихожей щёлкает замок, застывает в дверном проёме, уставившись на Яна. Он вяло поднимает руку в приветственном жесте. Диана сверлит его пристальным взглядом. Что-то она замечает такое, что выражение её лица неуловимо меняется. — Что с тобой? — спрашивает она. — В каком смысле? — не понимает Ян. — Да он болеет, — влезает Илья. Он осторожно просачивается мимо Дианы в комнату и садится на край дивана. — Чего болеешь? Ян нервно улыбается. — В смысле — чего болеешь? Чего? — Ты дурак? Что я непонятное говорю? — Бля, да мы вчера с Викой это при тебе обсуждали, ты не помнишь? Судя по растерянному виду, она и вправду не помнит. Ян вздыхает. — Ты такая внимательная вообще. — Просто мне не хотелось на тебя смотреть, может быть. — Ну так и что ты пришла тогда сюда? — Это ты мне звонил! — Потому что ты утром приходила. Я хотел узнать, что там с Викой. Диана немного сбавляет обороты, говорит: — Она сказала, что приедет в четверг. — Она решила снять? — Да. — Супер. — А Бусю привезут в пятницу. — Кто такая Буся? — спрашивает Илья. — Это кошка. Викина кошка. — Какой породы? — Илья улыбается. Диана таращится на него с явным неодобрением. Несколько мгновений они молчат, а потом Диана говорит: — Ты предатель. Илья вздыхает. — Опять за рыбу деньги. — Ты думаешь, будешь делать вид, что всё нормально, и всё типа правда станет нормально? Ян впервые видит, как Диана наезжает на Илью не в припадке. Выглядит странно, словно они с ним поменялись местами. Илье явно неловко. Он миролюбиво поднимает руки и начинает: — Слушай, мы это обсуждали, я извинился. Я понимаю, на что ты злишься, да, вышло хреново. Но и ты меня пойми. Ну не могу я ему врать. Сама подумай. — Конечно, ты же с ним трахаешься. Илья разводит руками: — Ну да. Его не цепляет, он уже собирается чесать дальше, а Ян стопорится и давится воздухом. — Но мне-то ты врал! — восклицает Диана. — Что? Да когда? — Про него ты мне врал. — Она тычет в сторону Яна пальцем, словно он не человек, а какая-нибудь бессловесная мебель. — Ты говорил, вы с ним просто общаетесь! Уличённый Илья начинает терять уверенность. — Блин, Диан, ну, это вообще другое же. До Яна вдруг начинает доходить, о чём они спорят и что вообще происходит. Диана всегда была до глупости мстительной. Всё ещё не веря, что его догадка верна, Ян влезает в разговор: — Стой, Диан, погоди. Ты же… Ты что, хочешь сказать, вот то, что ты с Кумаковым устроила, это что, было потому, что я тебе не рассказал про Илью? Диана теряется. Переводит на него взгляд и переступает с ноги на ногу. Ей явно совсем не нравится, куда повернул разговор. Ян понимает, что попал в точку. — Ты что, серьёзно? — Так нечестно! — перебивает Диана. — Он просто не знал, как ты отреагируешь, поэтому не говорил, — быстро сориентировавшись, включается Илья. — Да он никогда ничего не говорит! Он всю жизнь ничего не говорит! Если ты меня так ненавидишь, зачем ты вообще тут торчишь?! — нападает Диана снова на Яна. — Да почему? — выдыхает Ян. — Где я тебя ненавижу? Блядь, где? — Почему ты орёшь на меня?! — Да потому что ты сама орёшь! — Ненавижу тебя! Чтоб ты сдох! — в сердцах выкрикивает Диана и выбегает в коридор. Оглушительно громко шарахает входная дверь. Илья морщится, словно от боли. — Пиздец, — резюмирует Ян. Лучше бы они не звонили. Теперь Диана зла куда больше, чем могла бы. — Нет, но вообще это логично, — помолчав, бодро говорит Илья. — По крайней мере, всё стало понятно. Ты не сказал ей, она не сказала тебе. Всё правильно. — Око за око, ага. Да, я забыл, что она любит так делать. — Ну а вообще, — Илья поворачивается к нему лицом, — вообще она права? Так и было? Типа, ты ничего не говоришь, всё такое? — Я ей не доверяю. Я ещё не совсем чокнулся. — Похоже, её это и бесит. Но вообще, ты же, она же для тебя на самом деле важна? — почему-то особенно тормознув перед этим, спрашивает Илья. Ян прислушивается к себе, хотя вопрос этот у него внутри даже не стоит. В том месте его души, где располагается Диана, всегда больно, всегда неудобно. Но ничем другим оно занято быть просто не может. Ян с этим словно родился, хотя Диана в его жизни и появилась чуть позже. Но вытащить её теперь из него — словно попытаться отрезать часть тела. — Ты же её любишь? Ян поднимает глаза на Илью и замученно вздыхает. Илья это всё серьёзно. — Да, конечно, — признаётся Ян. — Иначе бы я её не вынес. — Скажи ей. Ян в первую секунду даже не понимает, что Илья имеет в виду. Потом мотает головой. — Ой, нет. — Правда. — Бля, Илья. Тот двигается к нему на диване ближе, ложится рядом на бок, подперев рукой голову. — Нет, правда. Это хорошие слова. — Илья. — Ей это важно. Ян заставляет себя заткнуться и перестать спорить. Илья смотрит ему в глаза очень внимательно. Ян думает, что с куда меньшим трудом сказал бы это Илье, но даже в его случае чувствует непреодолимый внутренний блок. Он просто не сможет, и всё. — Мне она не поверит, — говорит Илья. Ян протягивает руку, трогает его за плечо, перебирается пальцами на чуть прохладную на ощупь шею. Илья наклоняет голову, прижимает его руку колючей щекой к плечу, а потом сам к нему тянется, чтобы поцеловать. Ян перекатывается на спину, закрывает глаза. Илья забирается на него сверху. Тяжело, плохо и приятно одновременно. Из прихожей вдруг что-то стукает. Краем глаза Ян замечает в дверях какое-то шевеление. — Вам хорошо, конечно. Вас же двое, — произносит Диана. Илья поднимает голову, потом садится и оборачивается. Он так и остаётся на Яне верхом. Мрачная Диана стоит, прислонившись к распахнутой двери в комнату. Яну становится ужасно неуютно из-за того, что она застаёт их в таком виде. — Ну… — Илья теряется. — Бля, я даже не знаю, что тебе на это сказать. — А меня ты выкинешь, как ненужную собачонку. — Диана обращается уже к Яну. — Какая собачонка? — Никакая, — огрызается Диана. — Как тётя Раиса. Помнишь? Она взяла этого шпица, а потом он начал её раздражать, а потом она его выкинула. — Тётя Раиса психованная дура, с которой даже мама перестала общаться сто лет назад. — Она много с кем перестала общаться, это не аргумент, — обрубает Диана. Руки она скрещивает на груди, поджав челюсти, бродит взглядом по комнате. Потом вдруг говорит: — Вы поэтому с мамой не общаетесь? Она узнала, что ты гей? Что-то внутри болезненно укалывает. Ян вздыхает и соглашается: — Да. — И что она? — Ничего. Ей это не понравилось, а я устал под неё подстраиваться. — Я тоже, — кивает Диана. На миг между ними повисает молчаливое понимание. Эта история у них общая. — Сам ты бы мне не рассказал? — немного помолчав, спрашивает Диана. Ян колеблется. Не понимает, что ей ответить. Никогда даже не думал об этом, только боялся. — Я не знаю. — Если бы я была лесбиянкой, я бы тебе рассказала, — с уверенностью заявляет Диана. Ян фыркает. Он и не сомневается. Но они разные, у Дианы совершенно другой характер. — Вот Илья не зассал. Илья поднимает руки. — Нет, прости, там была совершенно другая ситуация. — Сейчас-то уже какая разница? — раздражается Ян. — Что ты пришла меня этим пилить? Диана обиженно замолкает. Ян сразу чувствует, что опять ляпнул не то и не так. Но за то, что скрывал от неё свою ориентацию, вины он не чувствует. Неизвестно, как бы отреагировала Диана раньше. Может, встала бы на сторону мамы. Может, и не уехала бы от неё никогда. Общее неприятие скрепило бы их между собой. «Да нет, бред», — обрывает Ян сам себя. Это невозможно. Диана ковыряет пальцем торчащий из наличника гвоздь. — Теперь Вика въедет, ты больше не будешь жить у бабушки? — спрашивает она немного неловко. — Нет. — Ты будешь жить у Ильи? — Да. — Ты далеко не уедешь? — Пока не собираюсь. Кажется, такие ответы Диану устраивают. Она ещё немного хмуро таращится на него, а затем говорит: — Ладно. — Я тебя не брошу, — говорит Ян. Диана, услышав, заметно напрягается. Не верит, понимает Ян. — Если ты посрёшься с Ильёй… — Если я посрусь с Ильёй, тебя я в любом случае не брошу. Это тут ни при чём. Диана морщит губы, опять цепляет гвоздь ногтем, а потом всё-таки сдаётся. — Ладно. Немного поколебавшись, она отталкивается от косяка и скрывается в коридоре. На этот раз закрывает дверь уже тихо. Ян переводит дух. Илья наклоняется и клюёт его в губы.***
Телефон он находит только к вечеру в кармане куртки, когда лезет за зажигалкой. Илья ускакал в магазин, и Ян кукует дома один. Он ставит телефон на зарядку и уходит курить, а когда возвращается, на телефоне куча дошедших уведомлений: перевод из Сбербанка, несколько пропущенных звонков, сообщения. Звонки — Ян даже замирает — от Аллы. Звонила вчера почти ночью и сегодня один раз днём. Разволновавшись, Ян открывает переписку в ватсапе, но там ничего, только видно, что его сообщение Алла точно прочла. Ян набирает её номер и прижимает телефон к уху. Нервно проходится по кухне, пока длятся гудки. Затем Алла снимает трубку. — Да. Она чем-то раздражена или раздосадована. На заднем фоне слышен какой-то грохот и стук. — Привет, — говорит Ян несмело. — Привет-привет. — Алла отзывается с усталым снисхождением. — Что у тебя с телефоном? — Вырубился. — Я не могла до тебя дозвониться. — Я знаю, извини. От её неожиданного напора возникает ощущение, словно он и не увольнялся, словно что-то ей по-прежнему должен. Повисает небольшое молчание. Яну становится не по себе. Он торопливо вспоминает, почему вообще ей звонит. Алла ведь так и не ответила в переписке. Когда Ян уже хочет опять спросить про здоровье, она задаёт неожиданный вопрос: — Ты собираешься вообще возвращаться? Звучит это с таким упрёком, словно Ян должен был сделать это давным-давно. Ян стопорится. В голове всё смешивается. — Э, в каком смысле? — Я уже старая тётка, понимаешь? Я не могу за вами за всеми бегать и сопли подтирать… Яна окатывает возмущением. — Да я и не…. — начинает он. Кажется, что они сейчас снова начнут грызться, но Алла со вздохом его перебивает. Голос смягчается. — Я устала, Ян, — говорит она. И Ян затыкается. Поднявшаяся было злость почти сразу же выдыхается. Алла явно ведь звонила не для того, чтобы ещё раз его обругать. Это глупо. — Я в порядке. И я хочу, чтобы ты вернулся. — Хорошо, — просто говорит Ян. — Ты знаешь, что я не стала бы предлагать, если бы не считала, что ты… — тяжело продолжает она. Ян понимает, что она собирается сказать, и не удерживается. От её неловкости ему тоже неловко. Он нервничает и торопится. — Я знаю, — влезает он. — Я тоже тебя ценю. Прости, что повёл себя как дурак. Мне жаль. — И ты меня прости. Ты умненький мальчик, ты всё понимаешь, я думаю. Ян понимает. Разве что немного медленнее, чем нужно. Алла тем временем уже переключается на дела. — Когда ты сможешь выйти? — спрашивает она. — Через, — Ян прикидывает, прислушиваясь к себе, — пару дней? Опять себя насиловать он не хочет. — Через пару дней выходные, — обрубает Алла. — Значит, с понедельника. — Почему не завтра? — Я болею. Алла медлит, раздумывая. Потом выдыхает, видимо смирившись: — Всё не слава богу. Ладно. Я жду тебя в понедельник. — Хорошо. Она кладёт трубку, как обычно не попрощавшись, и Ян какое-то время просто стоит, в растерянности оглядывая предметы вокруг. Когда писал Алле, даже мысли не возникло, что всё может так обернуться. Он не ждал и не надеялся. И вот… В коридоре что-то тихо шуршит. Пока разговаривал, Ян и не заметил, что вернулся Илья. Он проходит мимо Яна к столу и ставит тяжёлый пакет на табуретку. — Я такое нам купил… Оглянувшись через плечо, он замечает, что с Яном что-то неладно. — Ты что такой? — спрашивает. — Какой? Илья хмурится, шмыгает носом. — Не знаю, какой-то. Он шевелит пальцами в воздухе, пытаясь изобразить что-то неопределённое. Ян не понимает, что он показывает, туповато смотрит то на Илью, то на его пальцы. Затем говорит: — Меня обратно на работу взяли. Мысленно повторяет это про себя несколько раз. До него всё ещё не доходит. — Это на старую, что ли? — удивляется Илья. — Да. — А чё? Как ты это сделал? — Илья улыбается, хватает Яна за плечо. — Ты рад? — Да. Ян опасливо улыбается тоже и наконец выдыхает. Илья похлопывает его по спине, шутливо толкает: — А что ты такой тогда? Всё же хорошо? — Ну да. — Ян кивает. — Ну и хорошо же? — Да. — И что? Блин, ты такой странный всё-таки. Илья улыбается шире, показываются его клыки. Яну вслед за ним становится весело. Весело и страшно одновременно. «Что, всё теперь будет как раньше? Всё теперь будет хорошо?» — спрашивает он сам себя. И не знает, что думать, верить ли. Он ещё ни в чём не уверен. — Ладно, смотри, что я надыбал, — говорит Илья и лезет в шуршащий пакет.