***
На коже у него остаются мелкие крапинки полопавшихся сосудов. Не синяк, но что-то близкое. Ян вспоминает, похожая ерунда высыпала на веках у Дианы, когда она рыдала особенно долго и старательно. Трогает крапинки пальцем. Кожа горячая и влажная от подсыхающего пота. — Ты охуенный, — говорит сипло Илья и прокашливается. Спальник сполз на паркет, и они лежат на сложенных одеялах. Занавеска утекла под шкаф. Ян перебирает пальцами по плечу Ильи, сползает ладонью по спине, оглядывается на его всклокоченную голову. Илья дышит, уткнувшись носом в одеяло. Мысли у Яна маленькие и коротенькие. Только подумав, он сразу их забывает. Крутится в голове, просясь на язык, какая-то сентиментальная чушь, и вообще вдруг кажется, что и жить нормально. Ян кладёт голову Илье на спину, прижимается ухом к коже и слушает, как что-то внутри него гудит и стучит.***
Перед Мишиным звонком Ян успевает сходить в душ, одеться, выпить чаю, заесть его вареньем из банки и начать маяться от ожидания. — Мы тут застряли. Какой-то козёл припарковался так, что во двор не проехать. Выходи, — говорит Миша. — Ты писал, позвонишь, когда вы будете выезжать, а не когда подъезжать. — Ян обувается, прижав телефон к уху плечом. — Ой, не гунди. Спускайся давай. Ян накидывает куртку и выходит. Двор потёк. Сугробы просели, покрылись налётом серой пыли. На асфальт хлынула грязная, весело блестящая на солнце вода. Мишу Ян замечает сразу. Он стоит на тротуаре, угрожающе нависнув над чужой легковушкой, будто готовясь напасть. Легковушка не смогла вскарабкаться на тротуар и плотно закупорила въезд. За ней маячит знакомая облезло-вишнёвая Сашина иномарка. Сам Саша курит, высунувшись в распахнутую дверь. Ян трусцой подбегает, здоровается, пожимая руки. — Пидорас, — сквозь зубы шипит Миша, буравя взглядом мешающую легковушку. — Всё, забей, — Ян хлопает его по плечу, — пошли. Саша прячется обратно в машину, щелчком отстрельнув бычок прямо в сугроб. Потом идёт короткая возня с раскоряченными поперёк машины стойками от стеллажа. Саша молча страдает лицом, пока Ян с Мишей уродуют обивку сидений. — Всё, я поехал, — говорит он, когда стеллажи оказываются снаружи. — В лужу не ставь! — прикрикивает Ян на Мишу, а Саше говорит: — Спасибо, я твой должник. Вдвоём они затаскивают стеллажи в пищащий домофоном подъезд. Навстречу выходит соседка с рвущейся вперёд собакой. Лапы взрывают воздух. Соседка скользит подошвами по бетонному полу и чертыхается. Лифт торчит на одиннадцатом этаже. Горят над створками ярко-красные цифры. — Пофиг, пошли по лестнице, тут на второй, — кивает Ян Мише. Стойки и прикрученные к ним полки тяжёлые. Ян пыхтит, считая ступени, и не сразу замечает на площадке второго этажа знакомые ботинки с развязанными шнурками. Илья подпирает спиной стену. Окидывает их двоих нечитаемым взглядом. Медленно затягивается. Миша втыкается в спину Яна: — Чего встал? Илья переводит глаза на него. Миша вперивается в ответ. Ян думает: «Блядь. Сейчас будет что-то ужасное». Но в следующее мгновение ничего не происходит. И в следующее тоже. Ян делает ещё шаг, упирается концом стойки в дверь. Миша, которому чуть не досталось другим концом по носу, отвлекается: — Аккуратнее, блядь. Илья молчит. Чужой от волнения рукой Ян открывает дверь на этаж и протискивается внутрь. Миша злобно топает следом. Они проходят мимо Ильи так, словно незнакомы, словно бы вообще его тут не встретили, и непонятно, с чего Яну так везёт. Оказавшись у бабушкиной квартиры, он медленно выдыхает. Диана валяется на разложенном диване в гостиной и болтает свешенной вниз ногой. Разговаривает по телефону. Когда Миша с Яном заходят в прихожую, она приподнимается на локте, с тревогой оглядывает незнакомого типа. — Привет, — машет рукой Ян, хотя утром уже здоровался. Диана не отзывается. Говорит в трубку: — Всё, пока. Миша с брезгливым видом осматривается. — Ботинки, — напоминает Ян. С их ног быстро натекает грязная лужа. Ян отодвигает прислонённый к стене стеллаж подальше, чтоб не испачкался. — Это кто? — спрашивает Диана. — Это мой друг Миша. Миша, это Диана, — быстро представляет их Ян, возясь со шнурками. Миша поворачивает голову. Раздеваться он не торопится. — Диан, можешь поставить чайник? — Я тебе прислуга, что ли? — Диана отмирает. — Просто по-человечески попросил, что ты вот начинаешь… — Да, ладно, хорошо. — Диана с недовольным видом сползает с дивана и проскальзывает на кухню, бубнит себе под нос. — Можно подумать, я ничего не делаю вот. Миша ухмыляется. — Забавная зверюшка. — Не то слово, — вздыхает Ян. Первым делом они решают собрать стеллажи. Немного погрохотав, вбивают полки в предназначенные для них пазы. Потом прикручивают металлические крестовины. Миша с садистским удовольствием лупит по оставшимся полкам кулаком до щелчка. Стеллажи здорово встают на место шкафа в гостиной. Ян сматывается по-быстрому к Илье за занавесками. Подвешивает их к карнизу, цепляя маленькими металлическими крокодильчиками. Миша наблюдает, развалившись на диване. — Великолепно, — говорит, когда Ян заканчивает, — ты не зря получал своё образование. Ян падает рядом, откидывает голову на спинку дивана. — Вот тебе смешно… — начинает он. — Мне? Что ты, мне грустно. Я как посмотрю на тебя, так сразу… — Всё, блин, хватит, — отмахивается Ян, переключается, вспомнив. — Диана?! Сестра не отзывается. Как ушла ставить чайник, так и пропала. — Пожрать есть что-нибудь? — спрашивает Миша. Ян поворачивает к нему голову. — Не знаю. Надо посмотреть. Вообще, хрен знает. Она сметает всё, как таракан, теперь. Боюсь, что её раздует, в придачу ко всему прочему. Миша прыскает. — Диан?! Ответа нет, Ян поднимает себя с дивана и тащится в коридор. Тихо бормочет телевизор. На кухне пусто, чайник чуть тёплый. Значит — всё-таки ставила. Ян заглядывает в комнату бабушки. Диана спит, сложившись буквой «г» поверх скомканного одеяла. Ян смотрит на голые ступни, торчащие из фиолетовых лосин, на опухшее лицо сестры, засыпанное волосами. По телевизору идёт прогноз погоды. Ян тихонько прикрывает дверь. — Вырубилась, — сообщает Мише. — Пошли на кухню. Коробка из-под торта в холодильнике пустая, только крошки на дне. Ян шваркает коробку на стол. Миша заглядывает внутрь и разочарованно хмыкает. Ян ставит чайник. Ничего, чем можно было бы угостить Мишу, не находится. Если что-то и есть, то только у Ильи. Ян вздыхает, разводит руками, оглядываясь на шкафчики. — Есть мёд, — вспоминает. Миша кривится. — Давай пиццу закажем? Я плачу. — Как хорошо ты понимаешь моё финансовое положение. — Да, я такой. Пока ждут курьера, успевают сходить покурить. Стоять на лестнице с Мишей странно. Ян привык к другой компании в этом месте. То и дело неосознанно поглядывает на дверь. — А где этот твой? — спрашивает Миша. Ян деревянно пожимает плечами, глядит в сторону. В окошке яркая, будто искусственная синева неба. — Что, тут где-то шляется, да? — угадывает Миша и усмехается. — Ну, судя по твоей мрачной роже, ты не планируешь нас знакомить. — Нет. — Почему? — невинно интересуется Миша. — Просто не хочу, может быть? — Ян приподнимает брови. — Так вот я и спрашиваю — почему? — Миш. — Что? Я недостоин твоего доверия или что? — Бля, вот не надо только передёргивать. Миша злобно скалится. Ян начинает нервничать. — На лестнице это же он был? — говорит неожиданно Миша. Ян каменеет, и по его лицу всё становится очевидно. Миша кивает сам себе. — Как ты понял? — спрашивает Ян. — Что я, тупой совсем, что ли? Ты начал тупить, а он таращился на нас странно. — Почему ничего не сказал тогда? — А он почему? — Я не знаю. — Чего ты боишься? Я ни хуя не сделал вот. Хотя мог бы. Яну становится неприятно. То ли от себя, то ли от ситуации в целом. — Не знаю, — повторяет он. — Я просто… блин. Я без понятия, чего от него ожидать. И от тебя, — он бросает на Мишу короткий взгляд, — тоже. После всего, чего я от тебя наслушался. — Моё мнение — это моё мнение. Ты как будто вообще меня не знаешь. — Миша, кажется, почти обижается. Ян морщится и трёт руками лицо. — Так, блядь, ладно. Допустим, я мнительный долбоёб, хорошо. Просто вся эта история… — Ты раздуваешь на пустом месте. — Окей. — Серьёзно. Чё-то там себе напридумывал… — Да всё-всё. — Познакомишь нас? — Нет. — Ян. — Не сейчас. Ладно? Может быть, потом. Когда-нибудь, — добавляет он неуверенно. — Я смотрю, у тебя далеко идущие планы, — замечает Миша ехидно. Диана просыпается, когда привозят пиццу. Припирается на кухню и пристраивается рядом с Яном, подальше от Миши. Жуёт, уставившись стеклянными глазами в скатерть. Миша поглядывает в её сторону с таким видом, будто вот-вот не удержится и ляпнет что-то недозволительное. Ян нервничает. Миша получает от этого удовольствие. Диана облизывает жирные пальцы и спрашивает, можно ли третий кусок. Ян говорит «нет», и она уходит с понурым видом. В бабушкиной комнате звонит её телефон. Миша сидит довольный, качается на табуретке. — Зашибись, — говорит. — Сейчас бы пива. Ян мотает головой: — Не. — Пива, — повторяет Миша с нажимом. — Ну ме-ем, ну пожалуйста. Ян жуёт резиновую корку от пиццы. — Скажи, — говорит, прожевав, вспомнив внезапно, — ты когда-нибудь хотел убить себя? Миша меняется в лице. Ножки табуретки, опустившись, щёлкают об пол. Ян сразу смущается вопроса, поясняет: — Ну, всерьёз, в смысле. — Не понял, — говорит Миша. — Так, ладно, забей. — Ян начинает суетиться. — Нет, погоди. — Хуйню сморозил. — Нет, давай разберёмся. — Миша двигается ближе, упираясь животом в край стола, раскладывает на скатерти руки. — Почему ты об этом спрашиваешь? — Просто так. — Ян морщится. — Просто так? — Да. Блядь, Миш, всё! Миша улыбается, откидывается назад, снова начиная качаться на табуретке. Ян разглядывает пустую коробку из-под пиццы. Цепляет последнюю корочку. — Ну, было такое, — говорит Миша. — Но я же не идиот. Я маму люблю. Ян перестаёт жевать. — В смысле? — Что, блядь, в смысле? Ян подбирается. — Когда такое было? — А чё, тебе какая разница, когда? Было и было. — Прикольно. — Ян хмыкает. — То есть типа ты топишь за то, какие мы с тобой все из себя друзья, да? А в один прекрасный день я тебе звоню, скажем, а мне там говорят: а он убился. Так, что ли? Нормально тебе? — Вот сейчас реально хуйню сморозил. Я не идиот, повторяю. Это было давно. И вообще… — Миша раздражённо отмахивается. — Тебе зачем вообще эта информация? — Просто так, — повторяет Ян автоматически. Долго вглядывается в Мишино лицо. Всё вдруг начинает казаться таким зыбким, таким непостоянным. — Пиздец, — выдыхает Ян. — Я не ожидал. Вот честно. — И не ожидай. — Просто… — Ян качает головой, внутри это не укладывается. — Что, неужели жизнь такая плохая? — Да при чём тут жизнь? Это вообще не про это. — А про что тогда? — Просто в башке у тебя сидит, как будто… — Миша становится пасмурным, взгляд мутнеет, обращаясь внутрь. — Как будто, — повторяет и не заканчивает. — Когда хуйню всякую жрал, крыша съезжала, — говорит, подняв глаза на Яна, потом добавляет: — Плохая тема. Ян кивает. Неуютно, и больше говорить об этом совсем не хочется. Кажется, дальше что-то такое, что переварить будет трудно. Ян неловко улыбается в ответ на Мишин взгляд. — Пиво, — наклоняет голову тот. Ян морщится. — Нет. Серьёзно. Давай не сейчас.***
Вечером Ян провожает Мишу до троллейбусной остановки. Долго курит вместе с ним под неодобрительными взглядами каких-то женщин. То гаснет, то вспыхивает зелёным пешеходный переход. Приезжает троллейбус, громыхающий плохо прилаженными частями. Миша коротко бурчит что-то невнятное, жмёт Яну руку и запрыгивает внутрь, едва втискиваясь в молчаливо замершую внутри толпу. Ян провожает троллейбус глазами, а потом медленно плетётся домой. В квартире у Ильи никого. Ян проходится по комнатам, не сняв куртку, — пусто и темно. — А ты где? — спрашивает Ян, когда Илья берёт трубку. — Да так. Гуляю, — неопределённо отзывается он. На заднем плане какой-то шум. Ян подходит к окну в его комнате, выглядывает на улицу. Успело стемнеть. Зажглись фонари. Оранжевые отсветы дрожат на мокром асфальте. — Далеко гуляешь? — Нет. А ты освободился, что ли? — Я — да. Хочешь, пересечёмся где-нибудь? Илья в трубке хмыкает — то ли насмешливо, то ли ещё как — непонятно. Ян немного волнуется. От того, что всё-таки ничего не рассказал ему утром про Мишу, от того, что они так вот молча столкнулись. Ему неловко. Словно бы сделал что-то не особо хорошее. — Ну давай, — говорит Илья. — Я у Обручева, где рядом вход в лес. Знаешь, где это?***
Ян замечает Илью издалека. Спрятавшись в капюшоне толстовки, он мусолит в пальцах сигарету и праздно валандается вдоль забора. За ним — здание школы, тёмные окна, и только крыльцо горит зеленоватым холодным светом. Илья поднимает голову. Уголок губ ползёт вверх, когда он замечает Яна. — Привет. — Ян тоже улыбается, подходит ближе и неловко тормозит рядом. От того, что на улице с Ильёй нужно держать дистанцию, внезапно становится неудобно. Илья, качнувшись вправо-влево, спрашивает: — Что, туда, сюда? — Пошли туда. — Ян пожимает плечами, кивает в сторону заросшего лысыми деревьями двора. Они переходят узкую двухколейку, сворачивают во двор. Там темнее. Фонари сочатся светом сквозь плотное месиво веток. К бордюру прижалась цепочка машин. Ян с Ильёй неторопливо отходят от дороги по тротуару. Идут, почти касаясь друг друга плечами. Ян поглядывает на Илью и не знает, с какого бока начать разговор. Непонятно, есть ли ему вообще какое-то дело до Миши. — Смотри, озеро, — говорит Илья, затормозив и указывая куда-то за припаркованные машины. Футбольное поле полностью затопило. Огромная лужа морщится на ветру. Вздрагивают и идут рябью огоньки — отражение окон соседних домов. На краю одиноко торчит металлическая перекладина ворот. Воздух тёплый и влажный. Пахнет размокшей землёй. Ян прислоняется к Илье плечом. Переводит взгляд с поля на него. Говорит: — Это мой друг Миша сегодня приходил. Я у него стеллажи оставлял свои. Сегодня вот привезли, собрали в проходной комнате. Чтоб вместо шкафов. Там же ни хрена нет теперь, и… Ян чувствует, что его заносит куда-то не туда. Илья кивает: — Ага. Круто. — Я, короче. Я просто не думал вас знакомить сегодня, а то, что вы… Илья поднимает голову, встречается с Яном взглядом. — Ян, попустись. Ян выдыхает и отводит глаза. — Ага. Окей, ладно. Илья трогается дальше. Ян автоматически шагает следом. Дом заканчивается, тротуар огибает его по дуге, тянется к соседнему двору. Илья притормаживает, оборачивается: — А он знает, да? — Что? — Ну, — Илья, качнув головой, поясняет, — ты, я, вот это всё. — А, да. Это да. Но там, короче… — Ян не знает, как это сказать, чтобы звучало нормально. — Он не такой, как твой Миша. Там всё сложно. — Что? У него какие-то претензии ко всяким меньшинствам? — поднимает брови Илья. — Нет. В этом плане — нет. У него скорее ко мне претензии. Назовём это так. Илья опять оборачивается, усмехается кособоко. — Что, даже так? Что у вас там такое сложное? Ян тушуется. — Да блин. Ничего интересного, на самом деле. Правда. Не говорить же Илье, что претензии у Миши к Яну как раз из-за него. Нормальные люди такое не рассказывают. Илья проходит несколько шагов спиной, вглядываясь в лицо Яна. Внезапно всплывает в голове Мишино признание про мысли о самоубийстве. Затем слова Ильи, мол, что это нормально. Так или нет — Ян уже не знает. Думает, говорить, не говорить. Потом всё-таки не решается. Не потому что Илье не доверяет, он уверен, Илья не сделает и не скажет ничего плохого. В вопросах неадекватности он странно адекватен. Скорее оттого, что Яну доверяет сам Миша. Это его история. — Что? — спрашивает Илья, поймав его взгляд. Ян качает головой. — Ничего. И цапает Илью за рукав до того, как тот успевает споткнуться о бордюр за спиной.