Сдать экстерном, или Мой репетитор

      Прошло несколько дней с описанного нами события. Самочувствие Франа благодаря стараниям его учителя стало намного лучше; от его простуды остались лишь небольшой насморк и такой же кашель. А в общем он почти что выздоровел. Да и Мукуро стало гораздо лучше, нежели чем было: его начинающееся заболевание так и ушло уже на начальных этапах и не переросло, что весьма хорошо, в серьёзную болезнь. Когда температура у Кёнэ спала, тот сам попросил Рокудо начать обучать его — до экзаменов оставалось всего ничего: месяца два, так что парень хотел хорошенько подготовиться к ним. Порой он чувствовал, что сил продолжать дальше у него нет, но всё равно изучал иногда становившиеся ненавистными предметы. Зеленоволосый прекрасно понимал, что сам решил избрать для себя этот более быстрый способ закончить школу, а значит, ему нужно постараться. Поэтому не ныл, не сетовал на судьбу, а усердно занимался уроками, не обращая внимания на их не такую уж высокую интересность. Ему было вполне достаточно того, что обучал его возлюбленный, а остальное… не так уж и важно. До его дня рождения, кстати говоря, оставалось всего лишь… Фран, сбившись со счёта, потому как в последнее время был озабочен лишь занятиями, поспешно оторвался от тетрадки с примерами и глянул на настольный календарик. Два дня. И заветная цифра обведена в яркий цветной кружок с вертикальными палочками, отходящими от него. Это было похоже на… солнышко? Кёнэ, сам того не замечая, как-то особенно светло улыбнулся. Ему казалось, что на этот день рождения он не желает ничего. Потому что-то, что он всегда так хотел, хоть и не признавал, у него теперь есть.       Мукуро вернулся в комнату и спросил, зайдя за спину своего ученика, сделал ли он задачи. Парень поспешил кивнуть и придвинул тетрадь на край стола, чтобы учитель смог проверить решения. Рокудо появился теперь в поле его зрения и осторожно сел на стул рядом с ним, начиная проверять примеры. На несколько секунд повисло молчание, в которое мужчина с серьёзным видом водил глазами по строчкам, а Фран ждал его вердикта. Наконец репетитор положил тетрадь перед возлюбленным: везде стояли плюсики. Кёнэ не то чтобы не верил своим глазам, просто удивился.       — А ты молодец, Франни. По сравнению с тем, что было когда-то, сейчас ты исправился. — Синеволосый тепло глянул на ученика и аккуратно провёл рукой по его лицу. — Ох, опять ты умудрился в ручке испачкаться?       Рокудо принялся оттирать синий след, который тонкой линией проходил по щеке парня. Когда Кёнэ занимался чем-либо очень усердно и старательно, то не замечал, как выглядит и что делает. Порой после таких вот занятий то чернила, то замазка были у него не только на лице, но и на руках. Когда мужчина оттёр всё полностью, то, некоторое время подумав, всё же решился и, приблизившись, с особой нежностью коснулся губ Франа, осторожно открыв его ротик нажатием пальца на подбородок. И парень не мог не повиноваться. Хотя они когда-то и условились, вроде бы, на том, что во время занятий они будут вести себя как учитель и ученик, но сейчас… это всё полетело к чёрту. Какая тут может быть договорённость, если любимый человек, кем бы он ни был, даже во время образовательного процесса будет являться им? Конечно, в некотором смысле это было сложно… видеть столь любимые губы и не иметь возможности к ним прикоснуться, или наоборот, иметь возможность, но не мочь прикоснуться, так как это может помешать усвоению материала. Но сейчас репетитор и его ученик полностью забыли про это, растворившись будто бы в сладостной неге. Через пару секунд, правда, пришлось им прекратить это, но о поцелуе всё равно говорило их сбивчивое дыхание и малость безумный взгляд. После они продолжили свои занятия, вновь уткнувшись по учебникам и тетрадям.       Было бы ошибкой утверждать, что такие деньки казались Франу утомительными и скучными. К урокам он привык, а его возлюбленный как-то по-особенному хорошо разбавлял порой невесёлую атмосферу своими словами и шутками. Так что всё шло своим чередом… Пока они решили сделать перерыв, Кёнэ подумал, что было бы неплохо рассказать Мукуро о том, что собирается сделать его мать. Окликнув учителя, он вкратце ему пересказал то, что увидел в сообщении, и теперь выжидающе поглядывал на него, чтобы услышать ответ. Лицо Рокудо как-то неприятно исказилось, да и дополнения зеленоволосого насчёт того, что кажется именно ему, сделали своё дело. Но сильно отчаиваться мужчина не стал и начал свою речь:       — Хм… ну ведь это ещё не совсем точно, а если уж взять и такой вариант… — Мукуро нахмурил брови и поднёс руку к подбородку, словно задумавшись, — То по крайней мере до твоих экзаменов мы будем вместе. А потом…       Видя, что и у репетитора нет пока какого-то определённого плана или даже хотя бы надежды, Фран начинал потихоньку паниковать. Видеть маму часто он, конечно, хотел, но расставаться с любимым — ни за что. Если эти два понятия неразлучны, то он выберет скорее последнее, чем первое… А вообще, это очень грубо говоря. Выбор был поистине сложный. Видимо, увидев ставшее невесёлым лицо своего ученика, Рокудо мгновенно улыбнулся и подобрался к нему поближе, сев рядом со стулом на колени и взяв его похолодевшие руки в свои, более тёплые.       — Ну, не расстраивайся так, Франни… — тихо говорил он, поднеся его руки к своему рту и дыша на них горячим воздухом. — Я не думаю, что стоит насчёт этого так переживать. Мы что-нибудь придумаем, это точно. Ты будешь приезжать ко мне, я к тебе…       — Да что же это за жизнь будет тогда?! — воскликнул Кёнэ, вскинув взор на возлюбленного. — Я так не смогу… вот правда.       — Слушай, перестань. Знаешь, что я тебе сейчас скажу?.. — мужчина встал в полный рост и жестом попросил зеленоволосого встать также. Когда это было сделано, он сам сел на место парня, а того посадил к себе на колени, обвив руками его тело и привлекая к себе. Фран почувствовал себя более спокойно в объятиях учителя — так было всегда, это тепло как-то расслабляюще на него действовало, заставляя вмиг забыть все проблемы и тревоги.       — И что ты скажешь? — уже более развязно проговорил юноша, удобно устроившись на коленях и откинув голову на плечо любимого. Тот ласково чмокнул его в щёку и начал:       — Я тебе скажу, что твоя мать не глупа. Так может не показаться, но на самом деле она хороший психолог. Думаю, сложно не заметить хоть какой-нибудь связи между нами…       — То есть ты хочешь сказать, что она давно знает всё про нас? — удивился Фран, даже слегка развернув корпус в сторону учителя. Тот лишь усмехнулся, прижав возлюбленного покрепче к себе.       — Нет, не совсем… Но, наверное, не заметит только дурак, насколько мы с тобой хорошо ладим. Уж про любовь я не знаю — догадывается она или нет, но про это дело точно. Ну… или мой взгляд, полный страсти, всё-таки выдал меня по полной? — озадаченно спросил будто у самого себя Рокудо, одной рукой почесав за затылком. Фран же звонко рассмеялся. Уж действительно, мало ли?.. А если ещё вспомнить, как Хлоя начала вспоминать своё прошлое и говорить, что было бы хорошо, если бы Кёнэ был девушкой… Неспроста это было, ой неспроста! Во всяком случае, Мукуро хоть как-то разрядил обстановку, а то парень уже стал впадать в уныние.       — И что ты этим хотел сказать? Думаешь, она поселит ещё и тебя в загородный дом? — с сарказмом спросил Фран, повернув голову в сторону учителя. Тот лишь загадочно улыбнулся.       — Не совсем. Но я думаю, что и разлучать друзей она не станет — ведь других-то у тебя, ровно счётом, и нет. Так что не думаю, что мы с тобой летом будем видеться реже… — задумчиво проговорил Рокудо, вздохнув и уткнувшись носом в шею юноши. Кёнэ обдумал его слова и решил, что… как всегда его репетитор был прав! Собственно, неправ он был весьма и весьма редко, в отличие от некоторых… Ведь действительно, его мать могла заметить, что учитель и ученик сильно сдружились, поэтому наверняка у неё и рука не повернётся разлучить их. Только вот что она придумает? Если Мукуро будет жить с ними, то… это будет смотреться как-то странно, а если им ездить друг к другу в гости, то получится неудобно — наверное, минут сорок на автобусе точно за черту города ехать придётся, но там находятся только самые близкие коттеджи, а если дальше?.. Получалась неразбериха. Мужчина ещё добавил, что поразмыслит и придумает что-нибудь, но никак не оставит это на потом. Нужно было искать решение, а иначе разлучит их жизнь…       Франа неприятно передёрнуло. Он жутко этого не хотел — да и кто захотел бы на его месте? Уже однажды это чёртово агентство пыталось их разъединить, отправив Рокудо за границу. Воспоминания о том ужасном и одновременно прекрасном дне Кёнэ пытался как забыть, так и увековечить в своей памяти надолго. После того синеволосого уволили, это понятно, но вскоре тот нашёл другое агентство, получше первого. Хлоя, помнится, нисколько не удивилась, когда узнала, что репетитор работает в другой конторе. Впрочем, разницы особой не было — деньги не пропали, ведь учебное полугодие заканчивалось… А вообще, юноша немного увлёкся воспоминаниями. Оторвавшись от них, он понял, что, прикрыв глаза от удовольствия, наслаждается тем, как возлюбленный обдаёт горячим дыханием заднюю часть его шеи. Приятная дрожь мелко пробегала по телу, и зеленоволосому пришла абсурдная мысль о том, что если бы он был котом, то непременно замурлыкал бы. Но Кёнэ поскорее отогнал от себя её и лишь поближе прижался к мужчине, положив свои ладони на его. Он заметил, что в последнее время его собственные руки стали намного теплее. Рокудо, когда узнал об этом, лишь улыбнулся и сказал, что Фран наконец-таки смог себя почувствовать любимым… Смысл этой фразы и то, как она связана с его теплыми ладонями, парень так и не понял до конца, но решил, что это вполне хорошо.       Кажется, сейчас им не надо было ничего: Мукуро и его ученик могли сидеть, вот так обнявшись, почти весь день. Им было поистине приятно ощущать тепло друг друга и со сладостью понимать, что жизнь таки свела их вместе. Если бы так было всегда — в реальности же случается порой с точностью наоборот: родственные души так и не находят друг друга… Но если не в этой жизни, так в другой, — единственное, что радует в таких случаях. В этот момент Кёнэ был готов пожелать многим отчаившимся веру в то, что всё хорошее когда-нибудь да наступит… Ведь в его, казалось, беспросветной серой жизни наступило, так? Почему же другие не достойны?       Понимая, что слишком увлёкся размышлениями, Фран вдруг вспомнил про то, что скоро у него день рождения. Скоро ему уже будет семнадцать. Парень не любил стенать, как его сверстники, о том, что «постарел» и тому подобное; ему наоборот казалось, что всё самое интересное только впереди, и считал сам себя он пока что и не таким взрослым, по сравнению, хотя бы, с тем же Рокудо. Всё, что он пережил до того, не сравнится с тем, что его только ожидает… Поэтому Кёнэ с упоением ждал своего дня рождения. И тут у него всплыл вопрос, который, скорее всего, интересует многих, если не всех, перед этим самым заветным днём…       — Мукуро-сенсей, а мне вот интересно, что ты подаришь? — мечтательно спросил зеленоволосый, уперевшись о стол локтями и сверху положив голову.       — Что посчитаю нужным, то и подарю, — коротко и ясно ответил мужчина, недовольно прижав к себе сползшего с колен Франа. Тот слегка нахмурился, будучи недовольным таким ответом.       — А если поподробнее?       — Не нужно тебе знать этого пока. Иначе сюрприз не получится, — прямо ответил Мукуро, повелевающе взглянув на возлюбленного. А парень и знал, что сейчас он начнёт всячески искушать его и дразнить, но ни в коме случае не скажет, что такое собирается ему подарить. Ощущая на себе этот слегка раздражающий взгляд, Кёнэ поднял руки со стола и развернулся на коленях у любимого, чтобы быть лицом к нему. Так было намного проще угадывать — лицо порой могло выдать, где ложь, а где правда. Но это чисто теоретически; на практике же черты лица мужчины никогда не подводили его, создавая, где надо, видимость того, что это правда, а где не надо, то ложь. Хотя синеволосый почти никогда не врал своему любимому ученику — просто очень хорошо не договаривал. И сейчас Фран был уверен на сто процентов, что его репетитор так ничего и не скажет, но ведь попытаться-то стоило?       — А давай так: ты называешь букву или отличительную черту своего сюрприза, а я…       — Ага, отгадываешь и не получаешь потом кайфа от того, что не знал. Отлично ты придумал! — саркастически воскликнул Мукуро, бесстрастно глянув на него. Кёнэ нахмурил брови вновь — такой расклад его вовсе не устраивал.       — Но ты ведь не скажешь, что у тебя за подарок. Просто наведи на мысль, — попросил парень, умоляюще взглянув на учителя и сложив руки в лодочку.       — Думаешь, я не знаю, насколько ты догадливый? Ты мне через секунд пять выдашь ответ, а мудрёные загадки загадывать я не силён, — скрестив руки на груди, неумолимо проговорил он. Однако видя полные мольбы глаза, Рокудо всё-таки решил смягчить приговор и произнёс: — Хм, ну ладно… Могу только сказать, чего в подарке быть точно не может…       — Скажи! — радостно перебил Фран; его глаза счастливо заблестели, словно у сбившегося с пути путника, который увидел полярную звезду. Его возлюбленный лишь прикрыл глаза, чему-то хитро улыбнулся и вдруг выдал, приподняв веки:       — Я тебе подарю всё что угодно, кроме того, что обычно приходит на особо развращённые умы людей, — то есть секс и тому подобные вещи. Это слишком банально, — увидев уже назревающий вопрос в глазах зеленоволосого, Мукуро поспешил ответить заранее. Юноша как-то поумолк, слегка смутившись и опустив глаза. От такого заявления он, ясное дело, не расстроился, но неожиданно ему стало стыдно, хотя не совсем понятно, почему. Учитель, заметив некое замешательство возлюбленного, поспешил разрядить обстановку, ведь вовсе не хотел, чтобы его ученик был чем-то озабочен. Он соединил свои руки вокруг тела Кёнэ и прижал его к себе, запустив пальцы в зелёные волосы и как-то особенно ласково потрепав его. А Фран вдруг ощутил, как вновь оказывается слишком близко с репетитором, а такое может закончиться не так уж и хорошо… хотя это с какой стороны ещё посмотреть. Мужчина спокойно провёл по его шее, приблизился лицом к уху и, как всегда, своим страстным шёпотом проговорил: — Но если ты попросишь… хорошенько попросишь…       Парень шумно выдохнул, пытаясь не воспринимать на свой счёт его вновь ставшие шаловливыми руки и разгорячённое тело впереди. Он просто запрокинул голову наверх и пытался не покраснеть, тем самым выдав то, что ему безумно нравится. Руки уже без зазрения совести нежно оглаживали его тело, незаметно забравшись под футболку, а шёпот рядом с ухом превратился в поцелуи, которые мягко касались его шеи, ключицы, постепенно спускаясь куда-то, куда опускаться вовсе не следовало. Фран не пытался концентрироваться на своих чувствах, но не мог не почувствовать этого приятного тепла, разгорающегося внизу живота. Единственное, что он смог сделать тогда, это без всяких сил сомкнуть руки за спиной любимого и положить голову на его плечо. Пальцы осторожно прошлись по его спине, приподняли футболку выше и переместились на живот, грудь, а потом вдруг ниже, начиная с каким-то намёком оттягивать резинку штанов и нижнего белья. Большой палец иногда будто невзначай дотрагивался до пока ещё не возбуждённой плоти, но уже готовой ею стать места.       И вот Кёнэ уже начало казаться, что ещё чуть-чуть, и им придётся долго ласкать друг друга, как Рокудо вмиг прекратил всё это, сославшись на то, что у них впереди ещё куча не пройденного материала и развлекаться времени нет. Отчасти парень был с ним согласен. Но лишь отчасти и лишь только потому, что сам возбудился не так сильно. Если честно, зеленоволосый был бы не против того, чтобы провалиться в так называемую нирвану, как в старые добрые времена. Но, увы, у его возлюбленного были, как и всегда, немного другие планы. В остальное время они занялись уроками, а потом какой-то ерундой, впрочем, не такой уж и бесполезной — решили пойти домой к Франу и устроить генеральную уборку перед его днём рождения, а также, возможно, по пути накупить еды для того чтобы приготовить праздничный обед. И ужин, видимо, тоже. Ладно, покупка еды не стала чем-то особо тяжким, не считая того, что вес пакетов был слишком велик для двух мужчин. Но это Рокудо и Кёнэ смогли претерпеть, но вот дальше… уборка. Действительно страшное слово.       Юноша никогда не любил прибираться, хоть и делал это часто, — всё-таки, чистота — залог здоровья. Но за последние дни времени на это не было совсем — именно поэтому Фран сейчас шваброй гонял по полу целые куски пыли, которые он достал из самых недоступных углов квартиры. И это было только началом: а полки с, казалось, многовековым слоем пыли? а весь в мусоре пол? а жуткий бардак, от одного вида которого отпадало желание прибираться в комнате? Всё это имело место быть. Мукуро уже проклинал себя за то, что начал эту проклятую уборку — вид беспорядка, оказывается, смутил не одного Кёнэ. С горем пополам мужчина и его возлюбленный принялись то жужжать пылесосом, то включать воду в ванне, чтобы прополоскать тряпку для пола, то выносить мусор из квартиры мешками — всяких ненужных бумажек и остальной рухляди набралось немало. Провозились они со всем этим вплоть до самого вечера и до самой темноты. Вот уже на улице стали загораться фонари, а учитель и его ученик кое-как заканчивали своё занятие. Наконец квартиру удалось привести в более или менее божеский вид: полы будто даже засияли от чистоты, на коврах — ни единой соринки, вековая пыль с полок была стёрта, а всё ненужное было либо выброшено, либо убрано по шкафам. Дом как-то сразу преобразился, что ли; словно улицы города после холодной скучной зимы стряхнули с себя этот тяжёлый неприятный наряд и надели другой — более радостный, весенний. На самом деле уборка после зимы благоприятно действует на человека — в его понимании многое начинает играть новыми красками. То же самое подумал и Фран, устало повалившись на диван. Хоть у него и у Рокудо это занятие и отняло много времени, но, кто бы что ни говорил, результат оправдал все старания.       Думая над всем этим, парень откинул голову на спинку дивана и вздохнул. На кухне стала слышна возня его репетитора — ему оставалось ещё и ужин приготовить. Кёнэ решил, что это нечестно, поэтому встал и пошёл на кухню. Его возлюбленный и только он в последнее время готовил практически все обеды и ужины — Франу порой перепадало лишь приготовить завтрак, да и то не всегда. Зеленоволосый всегда пережевал о том, что это неправильно, и не раз говорил Рокудо о своих мыслях, но тот лишь отвечал, что ему не сложно и вообще, доставляет удовольствие заботиться о любимом. Но парень видел, как иногда сложно было мужчине со всем этим справляться в одиночку, потому и решил пойти помочь.       Как только Кёнэ очутился рядом с кухней, то сразу ощутил вкусный запах. Впрочем, как всегда. Когда он вошёл туда, то Мукуро, даже не оборачиваясь, мгновенно заявил:       — Если ты помочь, то можешь порезать помидоры. — Его ученик лишь усмехнулся, но поплёлся искать те самые помидоры. Когда нашёл их, то принялся резать, предварительно вытащив доску. В кухне повисло молчание, разбавляемое лишь звуком ударов ножа о дерево и шипением масла в сковородке. Рокудо, некоторое время ещё переворачивая что-то, вдруг остановился и прикрыл крышкой жарящуюся еду. Его взгляд вроде бы и упирался в стену, но, казалось, будто бы и проходил сквозь неё. Фран невольно залюбовался им, совершенно позабыв о своих помидорах. Его нож завис над овощем, а зелёные глаза вовсю уставились на учителя. Его вид, если честно, начинал вводить в некое трансовое состояние. Во всяком случае, юношу точно. Разве это лицо, эти благородные черты, синеватые тонкие волосы и проницательные глаза не могли не загипнотизировать? Ответ Кёнэ нашёл для себя уже давно. Он и не заметил, как его возлюбленный развернулся, подошёл к нему и убрал из его руки нож. В сковородке что-то лихорадочно зашипело, но мужчина не обратил внимания. Только-только Фран смог очнуться от его завораживающего взгляда; Мукуро провёл пальцами по его шее и, будто бы слегка придерживая его лицо, наклонился к нему, и его губы соприкоснулись с губами парня. Тот просто прикрыл глаза, но не полностью. Что-то было в этом поцелуе не совсем обычное, как-то эти губы слишком странно скользили по коже зеленоволосого, а язык до чудного сводил сводил с ума, по-особенному лаская его рот. Парень осторожно поднял руку и смог кое-как дотянуться только до плеча репетитора, но зато крепко вцепился в него. Это, кажется, единственное, что ещё не заставило его раскиснуть в лёгком полуобъятий возлюбленного и его ласках.       Наконец синеволосый прекратил это делать и прямо взглянул на Франа; тот непонимающе глядел на него также. Мужчина растянул свои губы в тёплой улыбке и слегка снисходительно спросил, наклонив голову вбок:       — Ты такой забавный, когда так смотришь на меня. В твоём взгляде так и читается…       — Усмешка, равнодушие и озлобленность? — на ходу придумал Кёнэ, с интересом поглядывая на учителя и посмеиваясь про себя. Тот слегка искривил свой рот в недоброй усмешке, но оставался даже спокоен. Рокудо просто придвинулся к парню ближе, заставив того вжаться в кафельную плиту и чуть ли не залезть на неё. Его тело не грубо, но твёрдо вжало зеленоволосого, давая понять, что просто так тому теперь не пройти. А Фран поздно прикусил язык — его возлюбленный ох как не любил, когда его ученик в такие моменты разрушал всю атмосферу. Хотя если бы он этого не делал, то это был бы не он. И репетитор это прекрасно знал, но любил почувствовать свою власть над мальчишкой, всячески устрашая его то взглядами, то словами. И правильно, переучиваться никогда не поздно. Рокудо сжал тело Кёнэ своими руками, словно тисками, и припал к его уху, не больно прикусив его и прошептав:       — Дерзкий мальчишка! Любишь ты вот так обламывать столь романтичную атмосферу… Тебя бы проучить хорошенько!       — Бесполезно, Мукуро-сенсей, — усмехаясь, ответил тот, слегка поморщив носик. Юноша ощутил, как его возлюбленный ухмыльнулся и прижал его к плите ещё сильнее. Такая ограниченность в движениях не особо нравилась Франу, так что можно было сказать, что репетитор действовал правильно. Прошло пару минут, которые растянулись для Кёнэ, находящегося в объятиях-тисках любимого, до бесконечности. Да и не только свободу в действиях любил парень; ещё и такая близость к учителю сносила ему голову знатно — его тело, прижатое к такому же разгорячённому телу мужчины, было на грани срыва в пропасть, имя которой Страсть. Наконец, увидев раскрасневшиеся щёки своего ученика, Рокудо решил сжалиться над ним, слегка отстранившись, но ещё не до конца отпустив его.       — Кстати… ты можешь попросить меня…       — О чём? — на выдохе спросил зеленоволосый, пытаясь отогнать от себя неприличные мысли, которые стали чаще светиться в его голове.       — О подарке. О сексе, — томно и тихо проговорил Мукуро, оставив на шее своего возлюбленного засос, от появления которого тот вздрогнул. Пальцы Фран сжал до побеления костяшек; от понимания сказанного его учителем мгновенно повысилось давление, а сумятица в голове так и не утихла. Он прикрыл глаза, пытаясь осознать эти короткие фразы до конца, и понять, что же ему сказать, как вообще поступить в таком случае. Его пожизненно строгий репетитор теперь даже и не против такого… Неужели мужчина действительно готов пойти на это? А как же его вечное «тебе ещё нет восемнадцати»? Об этом-то и хотел спросить Кёнэ и уже было открыл рот, как Рокудо, будто каким-то чудесным образом отгадав его мысли, начал:       — Тебя, верно, интересует, почему это я так внезапно. Отвечаю: тебе скоро будет семнадцать. Ну, год не дотерпели, чего тут теперь поделать… — словно оправдывая хоть чем-то свой неординарный поступок, проговорил Мукуро. — Так что если ты захочешь, можешь попросить, только хорошенько, и я всё сделаю по первому твоему зову. Только сам всё тщательно обдумай, а то мало ли…       После этого мужчина отстранился насовсем. Фран смог спокойно выдохнуть и разжать пальцы. Его возлюбленный отошёл к плите и с проклятиями стал переворачивать еду, которая нехило так подгорела. Кёнэ решил, что обязательно подумает. Только не сегодня — дел нынче по горло: вон, целых четыре помидорины осталось порезать. Юноша принялся за них; в скором времени ужин благодаря усилиям обоих был приготовлен и съеден. Остальная часть дня прошла менее интересно.              На следующий день, как раз таки день перед днём рождения Франа, всё стало как будто бы немного странным и суетным. Какие-то походы по магазинам, скрывшийся на два часа Мукуро (потом он так и не сказал, где был), постоянно звонящая Хлоя, которая то говорила, что приедет завтра, то спрашивала что-то не столь существенное. Потом Кёнэ стала названивать Розетта, которая поначалу спросила, завтра ли его день рождения, а потом просто докучала какими-то расспросами, между которых мелькало чаще всех одно — что же её друг хочет на свой праздник в подарок. Юноша смог деликатно и ненавязчиво намекнуть ей о чём-то, о чём сейчас он сам уже даже и не помнил. Потом позвонил, к великому удивлению Франа, Бельфегор, причём с телефона своей подруги. Учитель по рисованию сначала, будучи в своём репертуаре, высказал пару ласковых слов будущему имениннику, а потом сказал, что ради Розетты всё-таки поздравит завтра парня. Тот был удивлён. А приятно или нет, он и сам не понял.       Во второй половине дня, уже ближе к вечеру, изволил заявиться домой Рокудо. Зеленоволосый весь день исскучался по своему возлюбленному, поэтому как только услышал скрежет ключей в замочной скважине, сразу бегом рванул туда. Сходу он накинулся на шею репетитора и крепко-крепко обнял, при этом не стараясь задушить его. Мужчина также сомкнул руки на его талии, прижав к себе.       — Мукуро-сенсей, кажется, наказывать нужно тебя и только тебя. Ну кто так поступает, оставляя своего любимого ученика почти что на весь день? Раньше надо было подарок покупать, — решил подшутить над синеволосым юноша, улыбнувшись.       — Зато завтра я надеюсь увидеть тебя счастливым, Франни… Актуальным будет подарок… — проговорил Рокудо, поцеловав любимого в щёку и отстранившись от него. Он снял с себя пальто и обувь; и вот они уже сидели вместе за вечерним чаем в гостиной. Тут Кёнэ, держа в своих руках горячую чашечку, кое-что вспомнил.       — О, Мукуро, послушай: так что ты там говорил насчёт того… — Фран внезапно остановился, только теперь осознав, что хотел спросить. Его лицо мгновенно покрыла несильная, но видная краска, а сам он прикрыл рот ладошкой. Мужчину это весьма заинтересовало, судя по тому, что он отложил кружку и внимательно взглянул на него, переспросив:       — Насчёт чего, мой милый? — Юноша вздохнул и взял в себя руки: сказать надо было. Всё же родной человек, а не кто-то посторонний.       — Насчёт того, что ты мне подаришь завтра. Не про первый подарок, а про… второй, — Кёнэ украдкой взглянул на возлюбленного; тот звонко рассмеялся, убрав мешающие волосы со лба.       — Господи, Фран, да называй ты вещи своими именами, а то как скромная пятиклассница! — А Франа весьма задело это последнее словосочетание, потому как он начал мысленно обдумывать план мести. Мукуро, видя замешательство своего любимого, поспешил действовать и, отобрав у него чашку с чаем и поставив её на стол, он повалил парня так, что тот оказался под ним. Зеленоволосый и не успел что-либо сделать, как его прижали к дивану; с наслаждением он смог понять, что вновь ощущает горячее со вкусом мяты дыхание учителя. То самое, что когда-то вскружило ему голову в их самые первые встречи, когда парень ещё жутко переливал воду в турку… Ах, воспоминания, воспоминания! Кажется, прошла целая вечность, а на самом деле всего-то… полгода, может, меньше.       — Так что, мой милый? Что ты желал узнать? — спросил Рокудо, проведя одними лишь пальцами по коже лица своего возлюбленного; его взгляд как-то ласково, но и одновременно насмешливо смотрел на него. Первые секунды Фран даже и не знал, что он хотел спросить, но вскоре вспомнил. Хотя навряд ли это можно было назвать вопросом…       — Ты… точно сделаешь это, если я попрошу? — мужчина, ни секунды не посомневавшись, утвердительно кивнул. — Но… а как же…       — Если ты переживаешь по поводу о том, как это необычно и смогу ли я, то не волнуйся, я тебе всё расскажу. И возьму полную ответственность на себя. Но это если ты захочешь… Ты же не просил. — Юноша кивнул, отведя взгляд в сторону. Он просто ещё не решил. А может, скорее не верил, чем не решил. Не верил, что это вообще перед ним тот самый учитель, который за лишний поцелуй был готов дать упражнений тридцать из своего сборника. Хотя если хорошенько вспомнить, то, когда дело касалось именно той стороны жизни, он был незаменим… страстен, ласков, невероятно нежен, но одновременно с тем и возбуждающе груб. Мужчина никогда не оставлял своего ученика неудовлетворённым, каждый раз доводя до такого великолепного оргазма, что… Кёнэ было не на что жаловаться, это точно. Даже одни воспоминания порой возбуждали его не хуже какой-нибудь качественной порнухи.       — Наверное, ты всегда думал, что я строгий. Уж прости меня за эту черту характера. Верно, я переборщил слегка, — прошептал синеволосый, уткнувшись носом в плечо Франа. Тот приобнял его одной рукой, погладив по спине. Улыбка не сходила с его лица.       — Ничего, учитель… Ты был чаще всего прав. А насчёт завтрашнего я пока не знаю.       — Н-да… видимо, придётся хорошенько тебя отыметь, чтобы ты смог говорить это слово не стесняясь, — задумчиво произнёс Мукуро, скучающе взглянув на парня исподлобья, слегка развернувшись в его сторону. Тот вмиг сравнял цвет своего лица с цветом помидора (как раз именно того, который он резал) и смущённо воскликнул:       — Ну ты чего, Мукуро?!       — У-у… всё куда хуже, чем я предполагал. Придётся назначить тебе курс из нескольких сеансов секса, чтобы ты запомнил надолго, — уже не пытаясь себя сдерживать, смеялся Рокудо, нависнув над возлюбленным. Фран чувствовал крошечную обиду на своего учителя — любителя поговорить с издёвкой, но в основном также не мог не улыбнуться — что эти мелкие обиды по сравнению с тем, что для него сделал Мукуро, кем стал, из какой опасной бездны вытащил. Это всё куда более важнее. Немного повалявшись на кровати, они всё-таки встали и допили свой чай. Потом занялись чем-то несущественным, а вообще… Вечер прошёл как-то тихо и уютно. Такую атмосферу можно почувствовать лишь в семье, в которой царят мир и согласие. Кёнэ слишком привык к этому, что теперь и жизни своей не представлял без неё.       Франу ещё не совсем верилось, что когда-то, год назад, он встречал свой день рождения с лютой ненавистью, думая о том, что прожил ещё один период жизни зря. Просто тогда ему казалось, что и жить-то не для кого — ни друзей, ни любимого человека, ни нормальной семьи… А в этом году… будто, начиная с самого прихода учителя в дом, туда вошёл не только сам человек, но и… счастье. Обычное человеческое счастье, которого многим не хватает. Кёнэ не любил сравнивать, хоть в последнее время и пристрастился к этому, потому как понимал опять и опять — разница между его прошлым и светлым настоящим была всего лишь в одном человеке. Казалось бы, так немного, а меняет целый мир одного!       В общем говоря, Кёнэ с нетерпением ждал следующего дня. Что же он принесёт? Какие подарки, новости? Проблема по переезду в загородный дом всё ещё волновала его, но не так сильно — Мукуро смог его успокоить. Да и думал парень, что не зверь всё-таки его мама — должна понять также и принять необходимые меры. Фран был готов с радостью принять любые презенты завтра от своей подруги, любимого, мамы; он просто знал, что когда-то давно получил свой огромный бесценный подарок — это их всех, а особенно Рокудо. И то было поистине важнее всего остального.