Сдать экстерном, или Мой репетитор

      Фран проснулся с утра пораньше от сильного кашля, чем, кстати, разбудил и своего любимого, лежавшего тут же рядом, в обнимку с ним. То был ранний час первого дня после того, как Кёнэ простыл, пролежав под дверью учителя какое-то время. Тяжёлый кашель не отпускал парня и на протяжении всей ночи, не давая нормально заснуть, поэтому выглядел он сегодня не шибко бодрым и выспавшимся. Так просто, как ожидал сам зеленоволосый, та прогулочка по морозу нараспашку не прошла для него безрезультатно — сильная простуда налицо. Мукуро, тяжко вздохнув, встал с кровати и прикоснулся рукой ко лбу своего возлюбленного, после чего тихо и даже чуточку печально произнёс:       — Температура!.. Эх, я думал, что это не зайдёт так сильно. А оказывается, ты конкретно заболел… — Рокудо прикрыл глаза; Фран смог заметить некую гримасу боли на его лице. Кёнэ и не знал, что сказать в таком случае — кажется, его репетитор винил себя и только себя, хотя в этом была вина лишь одного парня. Сам куда-то пошёл, без всякого осмысления и понимания того, что с ним будет дальше, лёг на порог в холодном подъезде и отчего-то заснул. А ведь знал, что не обладает крепким здоровьем и сильным иммунитетом. Кёнэ приложил свою леденющую руку ко лбу и оттого ощутил, что тот просто горел, будто был соткан из огня. В горле был пожар не меньше — кашель больно царапал нежную кожу, усугубляя положение. Нос не дышал, зеленоволосому пришлось вдыхать воздух через рот, из-за чего его дыхание казалось тяжёлым и напряжёнными. Но он, поднявшись с постели, натянуто улыбнулся мужчине и сипло проговорил:       — Не вини себя, Мукуро-сенсей. Я же вижу… — добавил Фран, заметив рвение Рокудо возразить. Синеволосый вновь вздохнул и присел рядом с ним, на краешек кровати.       — Я не буду бесцельно стенать об этом, просто вылечу тебя, мой милый. — Его глаза искренне заблестели каким-то тёплым чувством… Может быть, заботой? Он подобрался поближе к своему ученику и, взяв двумя пальцами его за подбородок, как он любил это делать всегда, аккуратно коснулся губ парня. Долгим поцелуй назвать было нельзя — у Кёнэ мгновенно закончился воздух, да и отстранился он сам ещё до того, ведь понял, что может заразить репетитора. Об этом парень решил заявить прямо, когда судорожно вдыхал воздух в себя, пытаясь восстановить дыхание:       — А ты не… заразишься?..       — Даже если да. Ничего страшного. Разве можно выдержать такое испытание, когда твои губы так и манят?.. — Мукуро усмехнулся и встал с кровати, поправив простынь.       — Ну ты совсем! А кто вчера мне устроил урок о том, что надо быть более сдержанным? — Фран негромко рассмеялся. Мужчина тепло улыбнулся и, потрепав ученика по зелёной макушке, сказал:       — Это другое. А в общем… иди-ка ты умойся. А я пока завтрак приготовлю. — На этом возлюбленный Кёнэ развернулся и направился в сторону выхода из комнаты. Парню пришлось с великой неохотой встать с тёплой кровати и, слегка пошатываясь от высокой температуры, пройти в ванную. Вода, даже тёплая, показалась ему весьма прохладной. Когда он закончил все свои процедуры и вышел, то увидел, что Рокудо уже что-то приготовил — из кухни доносился вкусный аромат жареного. Фран едва дошёл до кухни и плюхнулся на стул, без сил положив голову вместе с руками на стол. Повернувшись слегка в сторону, чтобы иметь возможность хоть одним глазом, но видеть, он лишь сейчас смог разглядеть, что за кухня была у его учителя. По размерам, как, собственно, и многое в этой квартире, она была сравнительно небольшая. Примерно половина от кухни в квартире зеленоволосого, но делал эту комнату намного просторнее типичный дизайнерский ход — светлые тона; да, типичный, но от этого не менее действенный, и сейчас кухня смотрелась намного больше своих восьми квадратов. А в основном всё было там обставлено по-обычному: кухонный стеллаж, раковина, плита, аккуратно расставленная посуда двух цветов, кружки, висящие на крючках, а также остальные приборы, лежащие в специальных ёмкостях. Но отчего-то эти простые вещи заставляли Франа… радоваться? Парень тихонько замотал головой в противовес своим мыслям. «Радоваться» — слишком громкое слово для его состояния. Он же так пока не может, верно? Это, скорее, маленькая радость. Но и то грело душу не меньше.       Рокудо же в то время заканчивал жарить что-то, отодвинув сковородку на охлаждённую плиту. Заметив взгляд своего возлюбленного, он подошёл к нему и аккуратно приложил руку ко лбу, потом же, тяжко вздохнув, стал вмиг чем-то озабочен и произнёс:       — Вызовем врача. И это не обсуждается. — А что оставалось делать Франу? Лишь кивнуть тому и вновь бессильно опустить голову. Мукуро тем временем разрезал приготовленную яичницу и разложил её по тарелкам, при этом умудрившись ещё и заварить кофе. На стол перед Кёнэ опустилась тарелка с явно горячей едой, ведь он уже почувствовал жар, исходящий от неё. Где-то рядом примостился слегка дымящийся кофе. Сначала мужчина сел напротив, но потом, видя, что его ученик даже не поднял головы, решил его немного взбодрить, потому как, ясное дело, при простуде есть не особо хочется. Зеленоволосый ощутил на своём плече тёплую руку, поднял голову и увидел лицо репетитора рядом с собой.       — А ну-ка привстань!       — Зачем? — не понял парень, но тогда его уже приподняли сильные руки, Мукуро как-то ловко дёрнулся, и его юный любовник приземлился прямо к нему на колени. Это не сильно удивило Франа, но заставило слабо улыбнуться. Уперев руки в стол, а на них положив голову, он произнёс:       — Разве ты не понимаешь, что можешь заболеть, находясь рядом со мной? — тихо спросил Кёнэ у него, сам же поудобнее прижавшись к мужчине бёдрами и с удовольствием почувствовав его тепло. Тот усмехнулся.       — Нет, не понимаю. Объяснишь?       — Даже не попытаюсь, — парень обернулся. — Ты ведь всё равно не послушаешь.       Он ощутил, как впереди него сомкнулись руки, а на плечо приземлилась голова Рокудо. Отчего-то знобить перестало и показалось даже, что нет у него вовсе никакой простуды. Вот что с ним делало всего лишь одно объятие. Зато какое — любимое! Фран и не знал, как объяснить своё пристрастие к прикосновениям — но знал, это не только из-за того, что к нему прикасается возлюбленный. Может, в том, что синеволосый стал в своём роде некоторым первооткрывателем, ведь парень, действительно, впервые позволил кому-то притронуться к себе? А это, как никак, нарушение личного пространства и тому подобное… Хотя смотря какое нарушение — в нашем случае это очень и очень даже приятно.       После завтрака, за которым парень заставил себя кое-как съесть хотя бы половину того, что приготовил его учитель, они вызвали врача. Всё было, как это и обычно бывает при вызове врача — рецепт, куча лекарств и рекомендация постельного режима. Мукуро сразу же сходил за нужными сиропами и таблетками, а когда вернулся, то стал кормить всем этим своего любимого по расписанию. После этого Кёнэ смог откинуться назад, на постель, и тяжело вздохнуть, прикрыв глаза. Он услышал, как где-то рядом прилёг его репетитор.       — Совсем плохо себя чувствуешь? — Парень, не открывая глаз, кивнул. Тяжёлый вздох, уже далеко не первый и не второй за этот день, послышался со стороны Рокудо. Фран прямо чувствовал, как мужчина сейчас вовсю винит себя. И понимал он, что слова здесь помогут лишь частично — синеволосому нужно просто убедиться самому в своей невиновности в этом деле и успокоиться. Вдруг Мукуро осторожно коснулся губами щеки парня и шёпотом проговорил:       — Тогда тебе стоит отдохнуть и поспать. Я пойду, ладно? — А Кёнэ действительно чувствовал слабость во всём теле. Но не мог же он согласиться на полное одиночество в ближайшие часа полтора?..       — Нет, не ладно. Я не буду спать. Посиди со мной… — последнюю фразу Фран произнёс менее увереннее и уже больше с просьбой, чем с приказом, как это было в начале его слов. Он мгновенно соскочил с кровати — резко развернулся и приподнялся на локте — и теперь умоляюще поглядывал на своего учителя. Тот, поначалу удивлённо на него уставившись, теперь ответил, а лицо его, между прочим, вмиг стало мягче и добрее:       — Хорошо-хорошо, неугомонный ты мальчишка! — он ласково потрепал юношу по волосам и улыбнулся. — Только приляг и ни в коем случае не вставай — что тебе сказал врач?       — Что нужен постельный режи-и-им… — с ноткой неудовольствия в голосе протянул зеленоволосый и улёгся на подушки снова.       — То-то же. — Строгий взгляд Мукуро сменился на более мягкий, и сам он, встав и обойдя свою кровать, подошёл к больному с другого бока и присел на пол, чтобы быть на одном уровне со своим учеником. Мужчина положил руки на кровать, а на них — свою голову и теперь внимательно смотрел на Кёнэ. Тот повернул голову, а потом, поняв, что так неудобно, перекатился полностью на правый бок, подложив под голову руку.       — Давай поговорим… а то мне скучно.       — О чём? — усмехнувшись, спросил Рокудо и удивленно взглянул на парня, слегка наклонив голову вбок.       — Ну… я не знаю. Расскажи что-нибудь. Из своей жизни, к примеру. — Искорка интереса появилась в глазах у Франа.       — В моей жизни всё было бренно и тленно. И жутко неинтересно, — попытался отмазаться Мукуро, хитро улыбаясь. — Ты же знаешь.       — Вот именно, что я ничего не знаю. И не ври; всё-то у тебя было поинтересней, чем в моей жизни, — Кёнэ вздохнул и упёр в любимого слегка обиженный взгляд. — Не расстраивай больного человека!       — Ох! — губы синеволосого растянулись в усмешке. — Теперь ты от меня этой отговоркой не отстанешь, да? Ну что ж, попробую сейчас подумать, чтобы такое тебе рассказать…       — Хотя… нет. Правила немного меняются! — вдруг неожиданно выдал парень, вновь приведя верхнюю часть туловища в вертикальное положение. У Мукуро нервно дёрнулась бровь, и он, взяв возлюбленного за плечи, силой заставил его прилечь вновь.       — Ещё чего? Наверное, хочешь оставаться больным, раз не выполняешь указания врача! — Мужчина слегка сжал плечи ученика и навис над ним. Ему было малость неудобно в такой позе, ведь пришлось немного перекосить своё тело; с его плеч скатился и упал вперёд синий тонкий хвостик, который лишь легонько коснулся юноши. В тот момент, будто вспомнив какой-то кадр из прошлого, ему в голову пришёл один странный вопрос…       — Мукуро-сенсей, а… — начал было Фран, но поспешил заткнуться, ведь до него только сейчас дошёл смысл обдуманного в мыслях.       — Что? — приподнял бровь его учитель и как-то удивлённо посмотрел на него. Парень смог лишь выдохнуть, чувствуя тело возлюбленного так близко. Это… таким чудным образом действовало на нервы, что оставалось лишь кое-как сдерживать себя от какого-то неумолимого в своих порывах чувства. Кёнэ прижал ноги к себе поближе и взял одной рукой руку репетитора, сплетя их пальцы вместе. Мгновенно он почувствовал приятную теплоту в своих ладонях — у него самого она была холодной. Мукуро, кажется, до сих пор не понял, что хотел сказать этим его любимый, и лишь улыбнулся, нагнувшись над ним и невесомо, но одновременно и так чувственно провёл губами по его шее, щеке, иногда останавливаясь и прикасаясь плотнее.       — Говори. — Тихий шёпот на ухо. Юноша сжался и прижал руки к груди Рокудо, также тихо проговоря в ответ:       — Хорошо, скажу. Только не будь так близко.       — А что, боишься, что не сдержишься и обкончаешься? — насмешливо спросил мужчина, но всё же предусмотрительно отстранился. Кёнэ вмиг ощутил, как отчаянно краснеет, выдавая свою уязвимость с концами. Он, чуть сжав губы, с некоторой обидой взглянул на Мукуро, даже и не зная, что бы такое ответить.       — Так у меня же даже не… не встал… — запнувшись, произнёс Фран. И это всё, что осталось от его сарказма — такого прекрасного и такого острого.       — Ну, это не беда — пара минут и всё было бы окей, — подмигнул Рокудо. — Я бы на это с охотой посмотрел.       — На что? — более смело спросил Кёнэ, взяв одной рукой любимого за подбородок.       — На то, как бы ты обильно кончил без моей помощи, воспроизводя в памяти образ великого меня.       — Ещё чего лучше! Уж как-нибудь без твоего образа обойдусь. Да и какая-то тема у нас сейчас с тобой извращенская, не считаешь? — зеленоволосый провёл пальцами по коже учителя, сначала по подбородку, затем продвигаясь дальше, куда-то за ухо, к шее. Ему нравилось до одури вот так вот касаться своего, какого-никакого, а идеала. Тот же хитро улыбнулся, встряхнув головой, отстранился и присел на краешек кровати. Фран только сейчас смог вдохнуть спокойно, взглянув на репетитора.       — Так что ты хотел спросить? — вдруг вспомнил Рокудо, обернувшись в сторону своего ученика.       — Хм… — Кёнэ убрал волосы с лица и, вздохнув, произнёс: — Да вот мне интересно стало… каково тебе это, ни с того ни с сего начать встречаться с парнем? Наверняка было не так просто это признать, считая и то, что до того ты встречался только с девушками. Мне этого не понять.       — Действительно, куда же тебе?! — с насмешкой воскликнул Мукуро, с удовольствием приметив ставшее недовольным лицо возлюбленного. — Но если ты хочешь знать, то спешу тебя расстроить — его просто не будет.       — Не хочешь говорить? — прямо спросил зеленоволосый.       — Ты не понял, — мягко заметил мужчина, повернув голову вперёд. — Ох, ты как всегда спешишь, мой ученик. Я хотел этим сказать, что такой ответ вряд ли будет тебе понятен.       — Всё равно скажи, — потребовал Фран. Со стороны синеволосого послышался вздох, и он тихонько начал:       — Во-первых, мой милый, не ни с того ни с сего, а этот процесс действительно начался очень медленно и длился постепенно. Полюбил я тебя не за красивое личико и зелёные глаза. За то, что вот здесь, — Рокудо прошёлся рукой сначала по животу, а потом остановился где-то на уровне груди любовника, — За душу.       — Она же уродлива, — будто бы подтверждая свои слова, парень слегка скривился. Синеволосый лишь насмешливо улыбнулся.       — Знаешь, ты не то чтобы глуп… Ты прямолинеен. Слишком. И это порой не есть хорошо, — сказал мужчина более строго, взглянув разноцветными глазами на Кёнэ. — Разве ты можешь судить о своей душе сам, когда мало чего понимаешь в этом? Ты мыслишь поверхностно, принижая свои достоинства и округляя недостатки. Лично мне, со временем, показалось, что ты обладаешь многими положительными качествами. И знаешь, меня никто так не поражал в самое сердце…       — А во-вторых?.. — напомнил учителю Фран, приподнявшись на локтях. Мукуро поднёс руку к подбородку, пару секунд подумал и выдал:       — Ну, а во-вторых… я тебе это уже когда-то говорил — мне неважно, что это за тело будет. Да, возможно, девушки более сексуальны, но ведь не в этом счастье. Когда взрослеешь, прекрасно понимаешь, что красотки из порно-роликов все поголовно пустышки. Искать нужного тебе человека надо не в толпе, а где-то отдельно от неё. Когда я увидел твои глаза впервые, в моей душе будто бы что-то щёлкнуло, — одновременно с этим Рокудо слегка прищелкнул пальцами. — Выражение одиночества. Ровно такое же, какое я заметил и у себя. Тогда я понял, что нашёл…       — Неужели это всё так, как ты говоришь?.. — парню от всех этих слов стало немного не по себе — в хорошем смысле. Его репетитор развернулся и как-то тепло улыбнулся, при этом кивнув.       — Не подумай, что скажу сейчас слишком пафосно, но… — мужчина приостановил свою речь, словно кое-что всё-таки обдумав, — но если тогда, когда мы с тобой умрём, и наши души окажутся в других телах, поверь — я обязательно найду тебя… кем бы ты ни был… Такое выражение глаз есть только у тебя. — Мукуро нежно коснулся подбородка парня и легко провёл пальцами, вскоре убрав руку. А слова… каждое его слово приятно касалось таких струн души Франа, каких… ещё никто не касался, это точно. Он не верил, он всё ещё не верил, что кто-то любит его, что кто-то будет искать его, казалось бы, не такого уж доброго, ласкового и внимательного человека. Точнее, понял-то это зеленоволосый ещё давно, но вот доходило до него всегда очень медленно, и только сейчас эти трогательные слова смогли полностью достучаться до его сознания. Кёнэ с признательностью глянул на любимого, всё-таки при этом поняв, что не сможет никогда окупить то, что сделал для него Рокудо, своими благодарностями. Тот же убрал нависшую чёлку и, по-доброму усмехнувшись, сказал:       — Расплачешься?       — И не подумаю! — парень быстро вскочил с постели, пропустив мимо себя недовольный взгляд возлюбленного, и присел, обхватив сзади, со спины, своего учителя руками, то есть легонько обняв его. Он решил пропустить эту колкость мимо ушей — без этого это был бы не его Мукуро. Фран прижался так, насколько мог, и почувствовал, как стало теплее вмиг — даже лучше, чем под одеялом. Он ощутил, как на его руку опустилась сухая и тёплая ладонь любимого, а до щеки дотронулись его губы — если честно, то такие же. Кёнэ отчего-то прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. Может быть, он бы и действительно расплакался, да не мог себе этого позволить. Ведь эти слова и впрямь сильно врезались ему в душу…       На ушко ему прозвучало неизменное «А ну-ка ляг!» от учителя. И юноше, волей-неволей, пришлось разомкнуть руки и прилечь на постель. Он лёг на живот и повернул голову в сторону, чтобы видеть возлюбленного. На душе у Франа сейчас была просто буря, шквал эмоций; такие порывы были весьма реки для него, поэтому Рокудо как-то даже победно улыбался, радуясь воспроизведённому эффекту. Но здесь вовсе не было злорадства — мужчина был искренним и честным. Он просто хотел увидеть эмоции своего любимого, хотя знал о них и до того. Сейчас, решив не прерывать того самого тёплого объятия, синеволосый прилёг рядом с парнем и положил руку на его затылок, слегка приобняв и прижав к себе. Он нежно дотрагивался до кожи своего ученика пальцами, проводя ими по задней стороне шеи и как-то особенно ласково запуская их в волосы, когда поднимался ими вверх.       — Просто скажи, что это правда.       — А разве не похоже на неё?       — Похоже… — Кёнэ мягко улыбнулся своему репетитору. Тот подобрался к нему поближе и осторожно коснулся его губ своими. Всего лишь на секунду, но этот поцелуй был хорош. Немного осмелев, зеленоволосый перевернулся на бок, лицом к Мукуро, и притянул мужчину к себе за ворот футболки.       — Ты же знаешь, что лишь дразнишь меня своими недопоцелуями. Надо исправить… — и он было потянулся губами к лицу Рокудо, как тот остановил его, приложив палец к губам.       — Ну-ну, не стоит так, Франни. Кто говорил, что я заражусь? — глаза синеволосого как-то хитро блестели. Его возлюбленный сделал недовольную гримаску и выдал, прижавшись ещё больше:       — Точно не я. Наверное, ты… — И Мукуро едва успел вдохнуть побольше перед тем, как чей-то ненасытный язык проник в его рот, начиная весьма и весьма недурно доставлять приличное удовольствие своими движениями. Фран обманчиво проводил языком по нёбу, по зубкам, но при этом активно игнорируя ласкать язык своего учителя. Того это немало раззадорило, и он повалил Кёнэ на спину одним резким движением, обхватив его голову сзади и теперь уже жёстко проникая языком в его рот, не обращая внимания на протестующие постанывания ученика. Рокудо не нравилось, что б его кто-то так нагло пародировал; право дразнить, считал он, принадлежит ему и только ему. Но это в свою очередь не устраивало мальчишку, потому и появлялась между ними некая борьба. Пока в ней проигрывал только Фран. Но он позволил своему репетитору делать с его ртом всё, что тот пожелает. Юноша лишь обхватил руками шею возлюбленного и с надеждой приоткрыл ротик чуть шире. Наконец и Мукуро надоело так дразняще касаться и проводить лишь одним языком по губам Кёнэ, поэтому он и позволил в конце концов сплестись их языкам воедино, отпустив свой разум вместе с разумом парнишки куда-то далеко. Рокудо уже чувствовал, как в горле неприятно покалывало, но не мог остановить себя от того, чтобы не поцеловать любимого.       Когда мужчина смог наконец-таки оторваться от губ Франа, то ощутил, как горло противно защекотало, и он негромко кашлянул, резко развернув голову в сторону и прикрыв рот рукой. Зеленоволосый, лежа под ним, разочарованно произнёс:       — Ну вот, и ты заболел… Я же тебе говорил!..       — Ой, вот только не надо мне тут! Видел я, как ты не хотел целоваться, — Рокудо весело ему подмигнул. — Ну что ж, с этого дня мы будем болеть вместе! И это не совсем плохо.       Мужчина лёг рядом, по левую руку от возлюбленного и тоже на спину. Тот повернул голову в его сторону.       — Так и будем лежать?       — Почему бы и нет? — Мукуро закинул руки за голову и для пущего вида прикрыл глаза. Парню это не понравилось.       — А кто обед будет готовить?       — Всё-то ты о еде думаешь! Не одним хлебом сыт человек, эх… — даже сквозь закрытые глаза ощутив на себе малость гневный взгляд, Рокудо пришлось, усмехнувшись, всё же принять вертикальное и зрячее положения. — Ладно-ладно, ты больнее будешь. Только если увижу тебя вставшим с постели или занимающимся тем, чем не положено, то… — он выдержал паузу, а потом, развернувшись, направился к выходу, небрежно бросив: — То придумаю, что бы такое с тобой сделать.       Фран покорно кивнул и как-то необычайно для себя кротко улыбнулся учителю. Когда дверь захлопнулась, он перевернулся на другой бок и взял с тумбочки телефон. Кажется, вчера он увидел сообщение от кого-то… Парень открыл почту и нашёл то самое сообщение от Хлои. Оно было достаточно длинным и повествовало в основном о том, что она уже заканчивает дела и… намеревается в скором времени купить отдельный загородный дом для их совместного проживания?! Кёнэ не поверил и перечитал ещё пару раз. Он был, конечно, рад, но… как же Мукуро? По крайней мере, до конца этого учебного года можно и не волноваться, но вот дальше… что будет дальше? Зеленоволосый действительно хотел жить с матерью, но так, чтобы никто друг другу не мешал; ведь на самом деле ему будет не так легко привыкнуть к Хлое дома, потому как большую часть своей жизни он прожил в одиночку, а в последнее время, что очень хорошо, со своим учителем. Это хоть немного сказалось на его привычках, в то время как одному дома не всегда бывает так просто жить… Юноше нравилась задумка о доме за чертой города, но совершенно была неприятна мысль о том, что придётся жить вдалеке от Рокудо, который стал ему не просто возлюбленным… наставников? действительно учителем? кем-то по-настоящему родным? Скорее всего. Поэтому-то Фран вовсе и не желал этого дома, этой жизни без Мукуро. Однако сейчас он не стал думать об этом так подробно, ведь то, что это произойдет, пока ещё не точно, да и вообще… придумают они с репетитором что-нибудь.       А пока… Кёнэ, вздохнув, набрал маме сообщение в ответ и положил телефон на тумбочку. Лёг на спину и почувствовал, что и впрямь хочет спать — слабость давала о себе знать. Фран прикрыл глаза и только-только начал было проваливаться в сон, как до его слуха донёсся пронзительный писклявый сигнал. Таким звуком сопровождались поступающие к нему на почту сообщения. Не подумайте, что зеленоволосый специально установил такую мелодию, чтобы каждый раз раздражаться. Просто именно сейчас, когда до сна оставалось чуть-чуть, она казалась гадкой. Парень, проклиная свою способность включать звук тогда, когда не надо, и не выключать, когда надо, привстал с кровати и глянул, кто бы это мог быть. Мейл человека, приславшего что-то, был ему незнаком. Поначалу Кёнэ даже не хотел открывать, сославшись на то, что это просто спам, но потом пригляделся в видимую часть текста, заинтересовался и решился посмотреть полностью. С минуты две ему всё ещё не верилось в то, что здесь написано, — он не знал, прыгать ли или кричать от счастья, а потом получить люлей от Мукуро, или же порадоваться втихомолку, хотя это и не покажет вовсю, как он был рад на самом деле. Сообщение было прислано от… Луссурии. Учитель рисования Кёнэ сообщал о том, что его картина прошла через жюри, и те отметили её положительно, решив допустить на выставку. Казалось бы, проще слова быть не могут, но как они возрадовали Франа, заставили кричать его душу от счастья. «Моя… картина… прошла!» — тревожащая сердце мысль не давала покоя юноше, всё-таки заставив его подняться с кровати. Ни о каком сне сейчас и речи не могло быть. Кёнэ даже не знал, как бы прожил без этой вести часа два, пока бы спал. Он радостно соскочил с кровати и, несмотря на свою усталость и болезнь, кинулся в кухню, туда, откуда слышалось строгание чего-то на доске. Влетев в помещение, зеленоволосый словил на себе недовольный и даже с нотками гнева взгляд, но всё равно счастливо произнёс, потрясая телефоном в руке:       — Мукуро-сенсей, не поверишь, но моя картина прошла отбор и теперь может быть на той самой выставке! — взгляд синеволосого мгновенно сменился с возмущённого на более мягкий.       — Вот значит как… Я рад за тебя. Нет, не так — горд, — мужчина тепло улыбнулся. В его глазах Фран и вправду увидел отблески того самого, что называется искренность — так Рокудо смотрел на него практически всегда. Кёнэ так и остановился на пороге, глядя на учителя и запоминая каждый момент своего пускай маленького, зато триумфа. Мукуро добро усмехнулся и, склонив голову слегка вбок, проговорил: — Иди сюда, Франни… Имею же я право обнять великого художника?       — Ну, перестань… — юноша слегка смутился, но подошёл. — Никакой я пока не великий. Но это всё равно значимое для меня событие.       Фран ощутил на себе тёплое объятие и нежные прикосновения родных рук, которые осторожно гладили его по спине. Прикрыв глаза, он тоже приобнял репетитора.       — Да, верно. Что для художника — его картина, висящая на выставке, что для писателя — принятие его книги каким-нибудь издательством и в конечном итоге публикация, всё это доставляет неимоверное удовольствие, особенно в первый раз. Когда ещё не уверен, нуждается ли мир в том, что ты создаёшь, не знаешь, есть ли там суть и смысл… — тихо произнёс Рокудо. Зеленоволосый не знал, откуда его возлюбленный мог понимать это и знать, но чувствовал, что-то действительно правда. Сейчас его переполняли гордость за проделанную работу и наслаждение тем, что он добился. Прекрасное сочетание, не находите?       — Знаешь, я понял… понял, что нарисовал… — неожиданно начал Фран, подняв голову и заглянув в оба разноцветных глаза учителя. Как же он привык именно к этим цветам и такому сочетанию — порой остальные люди казались ему совершенно обычными, и было даже как-то непривычно смотреть в их глаза: такие одинаковые и однотонные.       — Ну, давай, скажи… — ответил Мукуро, убрав прядь волос за ушко своему ученику. На его лице играла немного хитрая улыбка, и отчего-то Кёнэ думалось, что его возлюбленный знает больше, чем он сам, но решил всё-таки сказать то, что пришло ему на ум совсем недавно.       — На этой картине были мы и тот самый вечер перед Новым Годом… Когда, помнишь, ты меня привёл на какое-то старинное здание, а оттуда был прекрасный вид на город, да ещё и фейерверки зажглись над нашими головами. Тот момент запал ко мне в душу, и я, видимо, решивший нарисовать это, в первое время даже не задумывался, чем это будет являться в конечном итоге. И знаешь, когда рисовал, то остро чувствовал, как мне это знакомо, и пытался вложить все эти эмоции туда, в картину…       — И это твой огромный плюс в последнее время — чувственность в своих работах. Ранее творчество было куда менее щедрым на какие-либо эмоции, — добавил синеволосый, пристально взглянув на парня. Тот весьма мило улыбнулся.       — А ты и знал… знал ведь, что я рисую, — Фран с небольшой укоризной посмотрел на репетитора; тот негромко засмеялся.       — Я просто хотел, чтобы ты сам понял, а не через меня. Да и сам поначалу думал, что могу ошибиться… — честно признался Рокудо, проведя пальцами по лицу любимого. Тот же вновь сильнее обвил руки вокруг тела и прижался к груди учителя, вдохнув полной грудью родной запах.       — Теперь я точно убедился, что сумел донести до людей то, что хотел… — тихо, почти шёпотом, произнёс Кёнэ.       — И что же?       — Жизнь.       Сказав эту короткую фразу, Фран прижался к учителю ещё больше, про себя чему-то улыбнувшись. Мукуро же уткнулся носом ему в шею, нежно коснувшись кожи губами. Идиллия, да и только. После недолгого молчания юноша не вытерпел и спросил:       — Что мы будем делать завтра?       — То же самое, что и вчера, Пинки. Попытаемся захватить мир! * — шутливо сказал Рокудо. Кёнэ долго не мог остановить своего смеха, но, более или менее успокоившись, переспросил немного срывающимся голосом: — А если реально?       — А если реально, то… посмотрим на твоё самочувствие. Тебя сначала вылечить надо. Если будут улучшения, то продолжим занятия. Ты же не забыл своей главной цели? — слегка строго спросил синеволосый, отстранившись и взглянув на ученика. Тот тихо пробурчал себе под нос, что не забыл.       Они перебросились ещё парами фраз, потом Мукуро сказал Кёнэ идти отдыхать. Тот, неохотно выбравшись из объятий возлюбленного, после чего получив нисколечко не успокоивший поцелуй, побрёл в комнату, по пути развернувшись и проговорив:       — Лучше бы завтра мы с тобой мир захватили!       — Посмотрим, — подмигнул ему Рокудо, усмехнувшись. Кёнэ также улыбнулся ему в ответ и отправился спать, восстанавливать силы.       И это не всё, что произошло в этот полный радостных новостей день; однако самое важное ни в коме случае не было упущено. Правда, Фран даже как-то позабыл рассказать Мукуро о задумке матери, но решил отложить это пока в дальний угол — не так и страшно, может и подождать. Испытал ли он сегодня счастье? Почувствовал ли искреннюю преданность? В этот день… а впрочем, что и говорить, — в этот день было понятно всё и без лишних слов. __________________________________________________________________ * — фраза из мультика «Пинки и Брэйн». Кто смотрел, тот поймёт.