Сдать экстерном, или Мой репетитор

      Согласитесь, приятно просыпаться с утра пораньше, если ваш взгляд упирается в настенный календарик, и вы понимаете, что до вашего долгожданного дня рождения осталось всего-то ничего — неделя. Это-то самое приятно чувство и ощутил Фран, когда, перевернувшись на правый бок, вдруг случайно приметил дату сегодняшнего дня. Месяц уже скоро должен был подойти к концу, а если быть точнее, то через одиннадцать дней. Кёнэ любил этот месяц не только потому, что его день рождения был именно тогда, но и потому, что в это время Италия будто бы начинала отходить от зимнего сна, постепенно преображаясь и смывая со своих улиц снежные пейзажи. Правда, теплее не стало — минус ещё имел место быть, но снега стало намного меньше. Однако через пару недель температура должна была подняться за отметку ноль, это точно. Пока же Падуя только-только сбрасывала с себя белоснежную одежду, и это весной можно было назвать только отчасти. Это во многом и не нравилось Кёнэ — на свой день рождения он всегда хотел, чтобы снег сошёл полностью, а солнце бы даже немного припекало, немало согревая после холодных порывов ветра. Но так было редко — а если уж вспомнить хорошенько, то раза два-три, не более. Фран искренне надеялся, что в этом году ему повезёт, и его желание исполниться. Ведь одно же исполнилось…       Парень, думая об этом, по-глупому улыбнулся и перевернулся на другой бок, там, где рядом с ним спал его любимый… Мукуро, подложив руку под голову — он так часто любил делать, тихо посапывал, уткнувшись носом в подушку. Зеленоволосый не мог сдержать взгляда, полного нежности, и легонько провести пальцами по его щеке. Подумать только, раньше у него даже и в мыслях не было того, чтобы вот так вот лежать вместе с учителем в одной кровати, а сейчас… возможности были превосходные. Фран пододвинулся поближе к спящему и теперь стал ощущать размеренное дыхание того. Это было действительно потрясающе — понимать, что у тебя есть любимый человек и что ты ему также не безразличен, и вы можете быть вместе… К сожалению, не у каждой пары есть такие возможности… Рассуждая подобным образом, Кёнэ возблагодарил судьбу, которая так удачно распорядилась их отношениями и правильно изменила его, вечно равнодушного и дерзкого парня, на того, кем он сейчас являлся. Зеленоволосый, позабыв про то, что мужчина сейчас спит, неожиданно приобнял его за шею одной рукой. Ему ещё раз хотелось ощутить, что это правда… что этот идеальный и чёртов Рокудо лишь только его… Мукуро, немного дёрнувшись, приоткрыл сначала правый глаз — тёмно-красный, а потом и левый, синего цвета. Пока он глядел сонно и, кажется, был ещё «по ту сторону добра и зла».       Фран же, воспользовавшись временной беспомощностью репетитора, легко, но в то же время с немалым подтекстом и относительно страстно коснулся губ мужчины и отстранился. Мукуро, вмиг проснувшийся, резко повалил парня и аккуратно подмял его под себя. Кёнэ, ясное дело, не ожидал такого, но тихо и с улыбкой произнёс:       — Доброе утро, Мукуро-сенсей… — тот кивнул и ответил также тихо «Доброе…». Рокудо опустился на шею возлюбленного и начал жарко что-то шептать. Тёплый, нет, разгорячённый воздух коснулся чувствительной кожи парня и заставил его мелко-мелко вздрогнуть. Он прикрыл глаза от удовольствия, когда ощутил на шее лёгкие, но до одури возбуждающие все тайные желания поцелуи. Тонкие губы медленно скользили, стараясь одарить лаской каждый миллиметр кожи. Руки мужчины стали оглаживать бёдра, спускаясь то выше, на талию, то ниже, вновь на бёдра. Они то и дело приподнимали ненужную сейчас пижаму Франа; вдруг сам Кёнэ почувствовал, как пуговицы на его ночной рубашке стали расстёгиваться. Не просто так, конечно. На открывшемся участке тела Мукуро поспешил запечатлеть свой поцелуй; Фран надрывисто выдохнул, напрягшись всем телом, предвкушая нечто с ума вон сводящее. Он откинул голову назад, его руки сошлись за шеей репетитора, а сам Рокудо двинулся вниз, прикоснувшись тёплыми губами к коже на груди своего ученика. Длинный синий тонкий хвост учителя, свалившись вперёд, дразнил Кёнэ, щекоча его и так напряжённое тело. Наконец поцелуи стали чаще — мужчина страстно целовал и ласкал тело своего ученика, не забывая иногда подниматься наверх и касаться приоткрытых губ часто дышащего Франа. Тот уже мало чего понимал, но одно стопроцентно — что проваливается в бездну, в сладостную нирвану, выхода из которой, кроме как удовлетворения, не существует. Его уже не волновало, почему любимый стал делать это так внезапно, хотя мог понять его возбуждённое состояние — с утра бывает и не такое. Сам парень ощущал, как и так напрягшийся до того член теперь прямо намекал, упираясь в Мукуро, об его состоянии.       Синеволосый сразу всё понял, потому как поднялся над Кёнэ и поглядел на него — зелёные глаза будто в каком-то безрассудстве смотрели на него, теперь уже умоляя о разрядке.       — Вот умеешь ты, Мукуро-сенсей, весьма неожиданно заставить меня… так хотеть… — с придыханием проговорил он; Рокудо хитро улыбнулся и прошептал на ушко своему любимому:       — Зря ты так возбудился. Но ладно, вставай. Мы не будем делать этого здесь, — заявил он и поднялся. Было неохотно отпускать мужчину, но Франу пришлось это сделать и даже привстать; а голова тем временем пульсировала от прилившей туда крови. Он понимал, что, наверное, выглядит сейчас смешно — его пижама была расстёгнута, а сквозь штаны невооружённым глазом можно было приметить нехилый такой стояк. Мукуро, усмехнувшись, оглядел его, стоящего перед ним и едва сдерживающего себя от затуманившей голову страсти. Как и в прошлый раз, сейчас в голове у Кёнэ была только одна мысль и одно желание — наконец получить разрядку, получить ту порцию ласк, ощутить себя в сильных руках, которые должны были довести его до полного исступления и заставить расслабиться. Синеволосый первый тронулся с места и направился на выход из комнаты.       — Идём в ванную. Вспомним былые времена. — Фран услышал усмешку и пошёл за ним. Немного покачиваясь, он дошёл до ванной; там уже находился его учитель, давно скинувший с себя одежду. Парень начал расстёгивать оставшиеся пуговицы, руки его слегка дрожали от возбуждения и не могли просунуть чёртовы пуговицы в такие узкие петельки. Рокудо сжалился и поэтому подошёл к нему, за две секунды быстро расправившись с оставшимися. Зеленоволосый одними губами прошептал «Спасибо…». Мужчина присел на корточки, чтобы видеть лицо своего маленького любовника, и сказал, улыбаясь:       — Боже, ты даже этого сделать не можешь! Ты ещё слишком юн, поэтому и воспринимаешь это так остро, — он провёл ладонью по щеке Кёнэ и спустился, проведя ею по телу, на резинку штанов. Синеволосый приспустил их и, не без смешка заметив горизонтально стоящую плоть своего ученика, снял полностью с Франа. Мукуро легко зашёл в кабинку для душа и подал руку зеленоволосому. Иначе без помощи тот бы и не смог переступить такой высокий порог — его всё ещё потряхивало от возникших эмоций. Неожиданно брызнули первые, слегка холодные, струи душа, заставив вздрогнуть от внезапности парня. Вскоре вода стала потеплее, что подействовало весьма успокаивающе на него. Рокудо взял его за локоть и осторожно прижал к прохладной стенке, но, немного подумав, развернул его лицом к ней, таким образом пристроившись сзади. Фран понял, что единственной его опорой будет тело любимого позади и стенка — впереди. Он упёрся ладонями, чувствуя, как вода медленно сочится сквозь пальцы, и мелкие брызги долетают до него — всё же он стоял не под душем, а лишь рядом.       Мукуро обхватил пальцами его член, а его влажное тело плотно прижалось к Кёнэ. Несколько пока не быстрых движений заставили парня вспомнить, что было в прошлом, и начать яростно двигаться бёдрами противоположно движениям руки. Он едва смог стоять на ногах — если бы не те самые стенка и Рокудо, он бы упал. Фран содрогался от каждого резкого движения, от того, как пальцы осторожно сжимали и тёрли его чувствительную кожу. Он слышал будто бы и не свои полустоны-полухрипы, которые гулко отзывались в кабинке. Парень запрокидывал голову, сжимал пальцы до побеления костяшек и вновь и вновь толкался бёдрами вперёд, спеша скорее кончить. Но у мужчины были другие планы — он массировал член сначала так же быстро, как и двигался его юный любовник, но потом, когда до конца оставалось всего ничего, вдруг замедлил свои движения, заставляя Кёнэ от негодования тихонько взвыть. Тогда синеволосый начал немного другие ласки, которые свели с ума его возлюбленного не меньше, да ещё и вкупе с существующим возбуждением это дало мощный результат.       Рокудо свободной рукой провёл по боку, животу Франа; губы его легко коснулись влажного плеча, а рука, которая мастурбировала, стала двигаться куда более медленнее и размереннее, но этого не менее возбуждающе — парень, стиснув зубы, что-то промычал и стал сам толкаться бёдрами, но этого было мало. Ноги его готовы были в любую секунду подкоситься, но сильные руки придерживали его каждый раз, когда тело опасно накренялось. А вода тем временем струилась где-то между ними, уже даже охлаждая разгорячённые тела.       — Учитель… пожалуйста… быстрее! — сиплым голосом проговорил Фран, откидывая голову назад. Он ощутил, как мужчина, схватив его за подбородок рукой, прижал к себе, назад, и сейчас покусывал заднюю часть шеи, до которой дотягивался. Наслаждение уже которой волной проходило по юному телу, заставляя выгибаться, что получалось у парня очень даже красиво, если не изящно и легко. А рука продолжала поглаживать твёрдый член, который с минуту на минуту должен был выпустить белую струйку, но никак не мог — пока не позволяли медленные движения Рокудо.       — Не так скоро, мой милый… — судорожно прошептал ему на ушко Мукуро; его поцелуи пошли по спине вниз — Кёнэ, уже ничего не понимая от нахлынувшей страсти, негромко простонал, чувствуя, что уже на пределе. До жути запретные ласки сильно разогрели его тело, доведя до состояния, когда может спасти лишь одно — хорошая разрядка. Мужчина внезапно выдал, вновь поднявшись наверх и целуя в щёку своего любовника: — Ты даже не представляешь, как возбуждаешь меня, мой мальчик… Твои вздохи, стоны, выгибания… всё это доводит меня до безумия…       Это самое безумие и смог почувствовать Фран, когда ощутил, как в него упирается вставший член его репетитора. Он, пару секунд сомневаясь, всё-таки решил и осторожно взял пальцами ствол и начал аккуратно, ещё неуверенно двигать ими вверх-вниз. Рокудо издал удивлённый вздох, но противиться не стал, так как нуждался в этом. Поэтому сейчас Кёнэ, одной рукой упершись в стену, другой лаская своего любимого, едва держался на ногах от благодарных в ответ движений Мукуро, которые стали такими страстными, такими дерзкими!.. Зеленоволосый сосредоточился теперь только на этом, получая блаженное удовольствие от того, что сотворял с ним возлюбленный, и от того, что он сам сейчас доставлял наслаждение своему учителю, неустанно двигая рукой по большому твёрдому члену. Их движения становились быстрее одновременно; дрожь пробивала обоих; сиплый хрип донёсся уже и с губ синеволосого; ещё немного и Рокудо, слегка надавив, заставил парня обильно кончить и расслабиться. Но тот не забыл, что в долгу перед репетитором, поэтому, несмотря на слабость, продолжил упорно двигать рукой. Он сам не поверил в то, что сделал — белая струйка стремительно вылетела, обрызгав по пути парня, а Мукуро выдохнул, также вздрогнув — лицо его тогда выразило такое удовольствие, которое ещё не видел его ученик. Поняв, что миссия его закончилась, Фран устало подумал о том, что смог довести своего возлюбленного до разрядки, а это уже достижение — чуточку парень был горд за себя.       Он практически бессильно повис на Рокудо, тот слегка его придерживал, стараясь не отпустить своего юного любовника. А вода теперь уже казалась действительно холодной — температура их тел значительно повысилась во время такого дела. Но Кёнэ лишь довольно улыбался, ведь получил, что хотел; собственно говоря, улыбался и Мукуро, только вот он даже и не предполагал, что его ученик сам выразит желание доставить ему удовольствие. Когда расслабление тёплой волной укутало их обоих, то весь свет будто бы перестал существовать для них. Поэтому Фран и позабыл, что за день сегодня такой… Благо, Рокудо, ещё не полностью забывший всё, тихонько напомнил ему на ушко. Зеленоволосый неохотно кивнул и встал под струю воды, чтобы смыть с себя сперму. Его примеру последовал мужчина, а через минут пять они, каждый по-своему мечтательно улыбаясь, вытирались полотенцами. Набросив на себя лёгкий халат, Кёнэ вышел из ванной комнаты; его возлюбленный, найдя какие-то свои домашние штаны, надел их и также вышел.       Через минут пятнадцать был готов немудрёный, но вкусный завтрак, и учитель со своим учеником сели за стол для того чтобы, собственно, поглотить эту самую еду. Диван был мягкий и удобный, что было весьма кстати для них, считая утреннее происшествие. Прожевав бутерброд, Фран медленно проговорил:       — Да, Мукуро-сенсей, это было весьма внезапно…       — О, ты не поверишь, но и для меня тоже. Особенно твоё усердие в конце… — улыбнувшись, Рокудо хитро подмигнул парню; тот лишь слегка улыбнулся в ответ.       — Скажи, Мукуро… — зеленоволосый в редких случаях называл своего любимого без приставки «сенсей», — Тебе… понравилось?..       На это мужчина, поставив чашечку с кофе, поманил своего ученика к себе. Тот подобрался к нему поближе; Рокудо, взяв его за подбородок, прошептал:       — Запомни: меня ещё никто так страстно не удовлетворял, кроме тебя. Ты сделал это на удивление неплохо для первого раза. Я, честно, от тебя не ожидал… — он легко коснулся щеки Франа губами. Тот лишь немного покраснел, но в основном смущён не был — всё это казалось ему в порядке вещей. А если вспомнить, какое выражение было на лице синеволосого в тот момент… это действительно стоило того! Парень улыбнулся и, сам теперь схватив возлюбленного за подбородок, дразняще поцеловал Мукуро. Когда тот отстранился, то произнёс:       — Господи, ты уже даже целуешься точь-в-точь как я!       — Ну так я же твой ученик… Это вполне естественно, что я повторяю за тобой, — Кёнэ вновь легко коснулся губ репетитора и теперь отстранился насовсем. Рокудо тихонько засмеялся, откинувшись на спинку дивана и прикрыв ладонью лицо. Фран тоже слегка улыбнулся и продолжил пить уже подостывший кофе.       — Не забывай, тебе сегодня в школу и сдавать тесты. Ты хоть готов? — во взгляде мужчины читалась усмешка. Его ученик поперхнулся напитком и закашлялся — за свою готовность он ручаться не мог. Синеволосый сострадающе на него взглянул и похлопал по спине. Через некоторое время Кёнэ мог вздохнуть спокойно и поставил чашечку на стол — от греха подальше.       — Ты бы ещё чего смешнее спросил! — недовольно и хрипло проговорил парень, взволнованно поглядев на репетитора. Только сейчас Фран понял, что тему, которая обозначена у него в списке, он знал ну максимум на два. От понимания этого становилось стыдно — ведь наверняка подумают не на плохого ученика, а на то, что плохим является его учитель… А Кёнэ ой как не хотелось подводить своего любимого — он был готов уже прийти и сказать, что в своих незнаниях виноват он и только он, потому что не слушал и не слышал, а лишь предавался каким-то своим глупым мечтам. Да, эти с ума сводящие ласки сделали своё дело и довели его до такого состояния! Хотя нет, парень сам подался им и сам довёл себя до такого положения… Мукуро же просто смотрел со стороны на изменения, произошедшие в лице своего юного любовника, и, немного поразмыслив, вдруг бесстрастно выдал:       — Я пойду с тобой. — Зеленоволосый удивлённо глянул на учителя — не издевается ли он. Но лицо Рокудо выражало полное спокойствие и даже какое-то сострадание. Мужчина продолжил: — Ты же без меня пропадёшь. Так что в качестве поддержки я иду с тобой.       Кёнэ легко кивнул головой. Но всё-таки ему казалось, что его репетитор что-то не договаривает… Как будто синеволосый сделал для себя какой-то вывод и выжидает момента, чтобы рассказать о своих мыслях парню. Только вот чувствовал Фран, что вывод этот будет не из совсем приятных… Он уже вроде и начал догадываться, что такое может высказать ему возлюбленный, как тот, быстро встав с дивана, стал поторапливать мальчишку.       Через минут пятнадцать они уже вышли из дома, направившись в школу Кёнэ. За это время учитель и ученик перебросились лишь пару-тройками фраз, не больше. Какое-то тугое, неприятное молчание так и повисло между ними. А зеленоволосый прям ощущал, что это всё из-за него, из-за какой-то гадкой черты его скверного характера. Когда они вышли на улицу, то Рокудо даже не взял его за руку, как это бывало обычно. Парень заметно напрягся, чувствуя, что мужчина всё-таки на что-то обиделся… «Ну да, в последнее время я учился из вон рук плохо… Но я же исправлю», — Фран, честно, действительно даже догадаться не мог, в чём мог быть виноват перед учителем. Если припомнить недавние дни, то Мукуро лишь просто обучал своего ученика, но вот тот… И тут Кёнэ неприятно осенило, хотя эта мысль ещё и не могла являться верной, — может, дело в том, что сам он, если уж быть честным, не хотел учиться, а слова своего репетитора пропускал мимо ушей? Парень часто прерывал того, говорил, что он слишком строг, и дальше шло всё будто по какому-то странному, но оттого не менее приятному плану — поцелуи, объятия, мягкая кровать… Только вот синеволосый в те моменты как-то необычно, в силу своего характера, не сопротивлялся и поддавался своему юному любовнику, но было видно, что делает он это не с большой охотой. Всё это принял во внимание Фран, но всё равно был не уверен, что так оно и есть. Надо было немного подождать. Может, ответы найдутся в будущем?..       Впереди стало виднеться здание школы. До него оставалось буквально пару минут — надо было пройти ещё через площадь и небольшой бульвар, прилегающий к ней. Снега уже мало где виднелось — лишь один голый асфальт и массивные камни, коими были мощены некоторые участки улиц и площадей. Мукуро и Фран шли неспешно, ведь оставалось совсем немного до школы. Они пересекли небольшую площадь и с сожалением смогли заметить, что фонтан на ней ещё пока не заработал — а так это зрелище было действительно потрясающим: мелкие брызги, сверкая на солнце, рассыпались в разные стороны, а причудливые формы, которые принимали струи, приятно удивляли своим разнообразием. Сейчас же это было просто серое невзрачное основание, ничем особым непримечательное. Фран так и не понял, к чему стал разглядывать его. Но что-то это всё-таки ему сейчас напоминало, только вот что?..       Наконец Рокудо и Кёнэ оказались на бульваре и, пройдя и его, оказались уже рядом с воротами школы. Они прошли через дворик, который становился особо красив лишь поздней весной — сейчас деревья только-только покрылись тёмными почками и от этого красивее не выглядели. Вот учитель и его ученик вошли в холл, далее, повесив одежду в гардероб, направились к кабинету директора. Как же Фран давно его не видел! Но, тем не менее, не соскучился. Мукуро остался где-то позади, а парень осторожно постучал в дверь. До жути родное «Входи, мусор!», и зеленоволосый усмехнулся, поняв, что всё идёт так, как нужно. Занзас, судя по виду, был относительно спокоен и просто сунул парню очередные тесты. Сорренти как-то внимательно глянул на него своими красновато-карими глазами и вдруг выдал:       — Только если замечу, что твой учитель тебе помогает, сразу двойки по этим предметам поставлю. Понял? — лишних объяснений Франу и не потребовалось: он лишь кратко кивнул, про себя же удивившись, как это директор их заметил. Специально что ли высматривал? Кёнэ вышел в коридор, туда, где его ожидал Мукуро, и пошёл в ближайшую рекреацию, где чаще всего писал свои тесты. Он слышал, как синеволосый осторожно ступал за ним следом. Вскоре парень плюхнулся в мягкое кресло и положил листочки на стол, пока решив взяться за тест по алгебре. Он выудил из остальной массы именно тот листок и, взяв ручку, которая всё время лежала на этом столе, начал внимательно читать задания, шепча их себе лишь одними губами. Мукуро же аккуратно присел рядом, удобно раскинувшись в кресле и откинув голову назад.       Прошло уже минут двадцать, если не больше, а Фран так и не сдвинулся дальше пятого задания из десяти — да и то, первые два оставил на потом. Правда, понял Кёнэ для себя, что вообще впервые раз в жизни не знает даже, как решить это. Какой ответ правильный из предложенных четырёх? Нужно же это как-то решить, чтобы узнать, но… парень остро чувствовал себя… тупым? Да, скорее всего, ведь даже не знал, какую и формулу здесь использовать, каким путём пойти. Рокудо же, одним глазом глянув на примеры и увидя, что Фран за всё это время не подчеркнул ровным счётом ничего, тихо и как-то сухо проговорил:       — В первом ответ «в», во втором «а», третье нужно решить через дискриминант, ну, а дальше наверное догадаешься, в четвёртом — «с», а в пятом — ответ корень из трёх делённое на два. — Кёнэ едва успел обводить в неровные кружочки нужные ответы, вовсю благодаря своего учителя. Он диву давался, как так его Рокудо, глянув лишь одним глазом, смог так верно всё решить. Правда, он не знал, верно или нет, но доверял репетитору, поэтому думал, что ответы были правильными. Парень поднял полный благодарности взгляд на Мукуро и тихо ответил:       — Спасибо… — Синеволосый тяжко вздохнул и молча отвернулся. А Фран чувствовал себя так, будто был в чём-то серьёзно виноват перед учителем. Мужчина скрестил руки на груди и прямо спросил:       — Знаешь, как решить остальное? — Кёнэ честно помотал головой в стороны. — Неудивительно. На, возьми, это ответы на этот тест и на все остальные. Ты же сегодня сдаёшь алгебру, геометрию и итальянский?       Парень удивлённо кивнул. Рокудо достал из кармана маленькие листочки, на которых были видны аккуратные столбцы заданий и рядом буквы — ответы, написанные аккуратным, мелким и понятным почерком. Мужчина положил их рядом со своим учеником и, даже не глядя на него, встал и куда-то пошёл. А в груди у Франа что-то неприятно заныло — такая холодность Мукуро заставляла задуматься о поведении. Он понял, что… наверное, разозлил своего любимого тем, что ничего не учил, постоянно склоняя того провалиться в бездну нирваны и поскорее получить удовольствие. Кажется, зеленоволосый слишком увлёкся этим и забыл, какая у него стоит задача; то, к чему он так долго и усердно стремился — было бы обидно потерять всё это в раз, считая и то, что подготовка к экзаменам шла через одно место. И не по вине учителя, как может показаться на первый взгляд, а по вине самого ученика, которому полностью затуманила разум страсть — порок, который могут пересилить лишь сильные люди. И Кёнэ ощутил, как был виноват перед Мукуро; даже сейчас возлюбленный спас его от плохой оценки, однако, увы, не от плохих знаний. «Стыдно, стыдно, стыдно!» — думал он, тряся головой, и только хотел было остановить синеволосого, как не обнаружил его в рекреации. Ушёл. Куда? Фран был бы и рад сорваться с места, бросившись вслед за ним, но понимал, что лучше от этого не будет — и так времени на тесты оставалось немного, да и Рокудо, своим быстрым шагом, наверняка ушёл далеко и за пределы школы.       Парню было не впервые чувствовать стыд, но именно до такой степени — да, первый раз в жизни. Мукуро, его холодный взгляд, до самого конца бесконечная преданность и желание помочь… Вспоминая это, Фран чувствовал себя самым отвратительным человеком в мире. А он даже не замечал, как постепенно прерывал их уроки всё чаще и чаще, срываясь и заставляя Рокудо его всячески удовлетворять. А разве мог до безумия влюбленный мужчина как-то противиться желаниям мальчишки? Лично Мукуро — нет. И Кёнэ понял, что его разбаловали. Да и что уж говорить — он по жизни был легкомысленным парнишкой, никогда не заботящемся о чём-то, кроме его интересующего. Всю жизнь его обеспечивала всем и в самом лучшем качестве Хлоя, а в дальнейшем, если брать другую сторону жизни, и его репетитор, который одаривал парня такой любовью, какой ещё никогда никого не любил. И виноваты были не они, а сам Фран, который, поддавшись удовольствию, совершенно забыл про свои обязанности. И легкомыслие перешло все границы — он ещё никогда так не скатывался по учёбе. Да, было дело, когда он чего-то недопонимал, но сегодня… его знания обратились в ноль. В круглый, пустой ноль.       В самом ужасном настроении Фран быстро обвёл ответы в тестах, чувствуя, как совесть, будто какой дикий зверь, больно гложет его всего. Он сложил листки вместе и быстро отнёс их Сорренти. Кёнэ положил их на стол и уже собирался было закрыть за собой дверь, как услышал:       — Эй, зелёный мусор! Что ж это твой репетитор без тебя ушёл? Чего-то не поделили? — Парню показалось, или в глазах его директора действительно промелькнула искорка интереса и даже удивления?       — Не поделили… — тихо ответил зеленоволосый, немного развернувшись к Занзасу, — мою тупость не поделили, вот что…       В ответ тот лишь неопределённо хмыкнул; Фран же выбежал из кабинета, силясь скорее одеться и найти возлюбленного. Попросить у него прощения, сделать всё ради этого. Ради того, чтобы эти разноцветные глаза вновь засияли прежней заботой и нежностью. Ведь уже давно известно, как парень не любил, когда Мукуро злился… Такое стальное, холодное выражение глаз с болью отзывалось в его душе, беспощадно царапало её, а потом и вовсе разрывало на части. И сейчас Кёнэ чувствовал себя как никогда угнетённым. Он накинул на себя куртку, не застегнув её, и небрежно надел шапку; так и выбежал на улицу. Но ему было всё равно на себя — он даже хотел наказать себя этим самым забегом по холоду. Зеленоволосый, не обращая внимания на пронизывающий ветер, бежал к себе домой — во рту всё страшно пересохло и безумно жгло, было холодно, тело дрожало, хотелось остановиться и упасть, но парень, превозмогая всё это, бежал. Потому и преодолел достаточно большое расстояние за короткое время, однако удивился, что не встретил любимого по дороге — по идее, должен был… Но у Франа не было времени на раздумья — он вбежал в подъезд, с великим нетерпением дождался лифта и вот наконец открывал дверь своей квартиры. Его мозг судорожно придумывал красивые фразы, но напрасно — из всего этого Кёнэ не смог бы сказать и половину; обычно всё обходилось неуверенными обрывками слов и нечленораздельным мычанием. Уж таков был парень.       Он распахнул дверь и буквально влетел в прихожую. Тишина. И ещё темно — нигде свет не горел, несмотря на то, что на улице было не так светло. Стряхнув с ног обувь, Фран с надеждой пробежался по комнатам — никого. В тот момент, вновь вернувшись в прихожую, зеленоволосого охватила паника. Он присел на диван, схватился руками за голову и стал судорожно пытаться соображать, что сейчас делать и куда податься. Если Мукуро нет у него дома, что было, кстати, весьма ожидаемо, значит ли это?.. Что мужчина у себя дома?.. Тут парня осенило вновь, и он ринулся в прихожую, надевая на себя ботинки. Не потрудившись застегнуться вновь, он выбежал на улицу и, проговаривая про себя до боли родной адрес, побежал туда, восстанавливая в памяти путь до дома возлюбленного. Но вспомнить до конца не удалось — слишком много поворотов и закоулков прошли они тогда с учителем, поэтому Франу пришлось спрашивать дорогу у прохожих. Итого путь от его дома до дома Рокудо составил, вместе со всеми поворотами не туда, где-то около часа. Кёнэ взвыл от безысходности — ведь репетитор мог запросто уйти куда-нибудь, да и вообще, его могло просто не быть в квартире. Но парень решил попытать счастья.       Забежав в подъезд — благо, какая-та женщина пропустила его туда, зайдя вместе с ним, — Фран почувствовал, как температура там лишь немногим отличалась от температуры на улице. Видимо, здесь отапливать было не так уж и обязательно. Зеленоволосый подумал, что это было бы весьма умно, если бы он не был в таком положении — Кёнэ уже как минуту пытался дозвониться до учителя. Звонок уже хрипло пищал, но никто так и не открыл дверь. Парень не сдавался и продолжил трезвонить — пять минут, а его положение не стало лучше. Оправдался самый наихудший вариант, который только мог предположить Фран, — Мукуро ушёл куда-то, но точно ни к себе и ни к нему домой. Что делать в таком случае, Кёнэ не знал. Поэтому, полностью поглощённый своими утопическими мыслями, он развернулся, упёрся спиной о дверь и беспомощно соскользнул по ней, наплевав на всё и присев на пол, точнее, на коврик.       Прикрыв лицо ладонями и сильнее сжавшись от холода, зеленоволосый понял, что, кажется, потерял многое. Доверие любимого, его самого, да и себя, что уж и говорить. Не оценил, как Рокудо доверился ему, словно равному себе по уму и мудрости, и показал, что есть на самом деле приятно, а парень даже не соизволил придержать свои плотские желания, полностью уйдя туда и забросив учёбу. А Мукуро видел и переживал от того, что его ученик мало занимается, но не мог сопротивляться, думая, что тот опомнится, но всё оказалось бесполезно. Тогда мужчина стал лишь немым наблюдателем, специально ничего не говоря возлюбленному, рассчитывая на его рассудок. Но Кёнэ не заметил и этого, потому сейчас и страдал, даже не зная, где искать учителя. Он прекрасно осознал свои ошибки, но лишь после того, как потерял. Фран чувствовал себя гадким, омерзительным человеком — Мукуро он был далеко не ровня. Тогда уж лучше какая-нибудь Хроме мужчине пара!.. Но об этом парень даже думать не хотел — уж слишком влюбился он в репетитора, уж слишком считал, что это навечно и непоколебимо ничем. Оказывается, не так уж и вечно — чего стоил один только прокол! Именно поэтому понял Кёнэ, почему так сложно любить человека старше себя самого, — он мудрее, умнее, причём намного; это и есть главный и минус, и плюс такой любви. И одна ошибка может отозваться во сто крат сильнее и больнее в понимании влюбившегося человека.       Но зеленоволосый не знал, что делать дальше, и с ужасом понимал, что проиграл вот такому вот пустяку. Телефон он забыл дома, возвращаться туда сил не было, связь с репетитором потеряна и, кажется, что навсегда. «Я слабак! Какой же я слабак! Что во мне есть вообще прекрасного, если Мукуро полюбил меня?» А холод тем временем сковал тело окончательно — Фран даже не мог пошевелить чем-нибудь. Или ему так казалось. Он не знал, куда идти, что делать, поэтому предпочёл просто сидеть здесь, у порога квартиры Рокудо. Кёнэ ощутил, как горло больно жгло, температура тела заметно поднялась, и стало намного хуже — пробежки без одежды по холоду до добра ещё никогда не доводили. Но парень был и рад такому повороту — пускай теперь знает, как это, ничего не ценить. Его мысли спутались, переплелись и полностью перемешались в воспалённом мозгу; Фран бессильно откинул голову назад. Его глаза медленно закрывались, сознание постепенно отключалось — кажется, он провалился в беспокойный, болезненный сон, который, увы, не приносит пользы организму.              Проснулся Фран от осторожного прикосновения холодных пальцев. Даже не открывая глаз, он узнал, кто это. Такие пускай для остальных и незначимые мелочи парень запоминал со стопроцентной точностью. Его сухие губы тронула натянутая улыбка. Он здесь. Он пришёл. Пальцы медленно прекратили свои движения; Кёнэ приоткрыл глаза, чувствуя своё тяжёлое, надрывное дыхание.       — Боже! Вставай, Фран, срочно вставай! Сколько ты здесь сидишь? В таком холоде, ужас! — А парень по-дурацки лыбился, счастливым безумным взглядом глядя на любимого. Он тут. Мукуро же осторожно помог подняться обессилевшему телу и стал быстро искать ключи. За секунду открыв замок, он вволок едва стоявшего на ногах от слабости ученика и посадил на тумбочку. Закрыл дверь, развернулся, приложил ладонь ко лбу, нервно убрав волосы назад, сделав это так, будто сильно волновался. Кёнэ лишь слышал своё тяжёлое дыхание и едва смог разглядеть в сумраке лицо любимого.       — Обязательно было идти на такие жертвы? — наконец строго спросил мужчина, сняв с себя куртку и повесив её. Он включил свет, и Фран зажмурился от внезапной яркости.       — Зато я усвоил урок, учитель… — Кёнэ про себя ужаснулся такому хриплому голосу, будто бы он вовсе и не ему принадлежал. Лицо же Рокудо исказила гримаса боли, но он ответил, в это время принявшись за куртку своего возлюбленного:       — Глупый!.. Глупый ученик! Зачем было над собой так издеваться?       — Я всегда же был и остаюсь, как ты правильно сказал, глупым учеником. Прости меня. За всё. Но этого мало… — зеленоволосый ощутил, как на время пальцы Мукуро перестали расстёгивать его куртку, а потом продолжили; вот учитель уже повесил её на плечики. Парень чувствовал, как его знатно знобило. Конкретно простыл.       — А как ты думаешь, легко ли было мне наблюдать всё это? И не мочь отказывать? Да и разве можно тебе?.. Я ровно такой же слабак, как и ты, — говорил Рокудо, проходя в гостиную и включив там свет. Кёнэ стянул с себя ботинки и, покачиваясь, направился за ним. Мужчина сел в кресло и жестом показал сесть ученику напротив него, на диван. Фран без сил плюхнулся туда, чувствуя сильную слабость в теле.       — Мукуро, я всё понял… — начал он, но тот остановил его, опять-таки, жестом.       — Я вижу, в каком ты состоянии. Просто молчи. Потом скажешь, — Рокудо был вроде и холоден, но нельзя было не отметить особенной заботы в выражении его глаз — они смотрели в контраст лицу весьма нежно. Парень замолк, решив повиноваться репетитору. Тот встал и направился в ванную комнату, включив там воду. Подошёл к Франу, помог подняться и дойти до ванны.       — Тебе нужно отогреться — ты весь дрожишь, — с этими словами Мукуро стал помогать возлюбленному в раздевании. Но в этих движениях не было прежней страсти, как это было в те моменты; мужчина бесстрастно расстёгивал ширинку штанов Кёнэ, да собственно и парню было сейчас как-то всё равно. Наконец, когда он остался почти что без одежды, Рокудо прижал его к себе, чтобы пока не набралось достаточно воды, ему не было холодно. Крупная неприятная дрожь пробивала тело Франа, сам он чувствовал себя отвратительно, и лишь объятие любимого хоть как-то спасало его от надвигающегося безумия. И вот, когда вода наполнила ванну наполовину, парень снял с себя последнюю деталь и забрался в неё, силясь скорее согреть своё замёрзшее тело. Он подумал, что довольно много проспал вот так вот на пороге, раз так дрожал. Постепенно Кёнэ начал согреваться от тёплой воды и ему стало значительно лучше, но чувствовал он, что в этот раз простуда не обойдёт его стороной. Пока парень об этом всём думал, Мукуро, как-то невесело вздохнув, слегка присел на бортик ванны и скрестил руки на груди. Фран пригляделся к его лицу: оно выражало противоречивые чувства, было искажено многими тяжёлыми эмоциями. Он, прокашлявшись, решил высказать то, что уже давно хотел:       — Учитель… — тихо позвал зеленоволосый, — прости меня…       Рокудо лишь глянул на него и вновь отвёл свой взгляд, тяжко вздохнув и слегка опустив голову. Не услышав ответа от возлюбленного, Кёнэ начинал терять надежду на то, что у него вообще есть шанс на прощение. Тупой ноющей болью это как-то глухо отозвалось в его сердце. Он приобнял себя за колени, прижав их к себе. Синеволосый выключил воду, и теперь повисла действительно давящая тишина. Парень решил попытать счастья снова:       — Мукуро-сенсей, я понял, что был неправ. Слишком увлёкся, забыв про учёбу и про свою цель. Я искренне прошу у тебя прощения за свою извечную глупость и тупость, — Фран прерывисто выдохнул, даже не зная, что ещё добавить, чтобы репетитор простил его. Ведь он же был сейчас честным и искренним, понял как нельзя лучше свои ошибки и промахи, и теперь хотел доказать это Рокудо. Только вот было видно по лицу того, что ему не нужно было ничего доказывать. Мужчина прикрыл глаза, вновь открыл их и наконец заговорил:       — Знаешь, Фран, наверное, глупо раздувать из мухи слона. Я вижу, ты понял. Для меня это самое главное. Ты уж меня тоже извини за излишнюю строгость, я ведь добра тебе хочу только. Не могу видеть, как тебя уносит совсем не в те дали. Так что прощаю, любимый, — он повернул голову и слабо улыбнулся; было видно, что что-то его всё-таки тревожило. А Кёнэ в тот момент не помнил себя от счастья, забыв даже про свою болезнь. Он глупо улыбался и благодарно смотрел на учителя; тому же словно был неприятен этот взгляд, потому как он отвёл глаза в сторону, стараясь не смотреть на ученика.       — Только вот я теперь себя виню за то, что ты заболел. Это так паршиво понимать, что ради меня ты пожертвовал здоровьем… — синеволосый развернулся к Франу всем телом и, аккуратно взяв его за плечо, проговорил: — Запомни, мой милый, и пообещай мне, что никогда не будешь делать то, что может быть опасно для твоей жизни и здоровья. Даже если ради меня, даже если это крайний случай. Я же не вынесу, правда…       Голос мужчины как-то ощутимо дрогнул. Зеленоволосому стало действительно жаль его, и хотя бы для того, чтобы его возлюбленный был спокоен, он решил, что последует его совету: не для себя, для него.       — Обещаю, Мукуро. Спасибо тебе. — Рокудо лишь улыбнулся на это и осторожно потрепал парня по волосам.       — Мы с тобой не забудем это, просто вынесем из этого события урок. Вот и всё. — Фран кивнул на это, полностью соглашаясь с учителем. — Так, ты согрелся? Давай вылезай, а то сидеть в таком состоянии долго тоже нельзя!       После водных процедур Кёнэ сидел на кровати любимого, одетый в какую-то тёплую одежду и укутанный одеялом, с кружкой горячего чая в руках. Мукуро был тут же и слегка приобнял своё зеленоволосое чудо, целуя его то в висок, то в щёку. По телевизору, кажется, шли какие-то новости. Вновь кто-то кого-то убил, вновь кто-то стал на один миллиард богаче, а погода, оказывается, завтра будет не менее отвратительной, чем сегодня.       В этот пускай и такой контрастный день Фран многое понял для себя. Хотя много ли?.. Нет, ничтожно мало, но этого было достаточно на тот момент. Он чувствовал себя как никогда счастливым; наверное, похожее состояние он испытал тогда, когда узнал, что его чувства оказались взаимны. Кёнэ понял, что теперь уделит своё внимание учёбе, рисованию и не будет зацикливаться только на каких-то плотских желаниях.       Перед тем, как заснуть, парень решил проверить почту. Он заметил, что пришло одно новое сообщение. От Хлои. Но сил прочитать уже не было, поэтому Фран так и провалился в сон с телефоном в руках. Мукуро лишь улыбнулся, увидев это, и забрал мобильный из рук возлюбленного, накрыв его получше. Мужчина легонько и почти беззвучно прилёг рядом со своим учеником, вскоре также не заметив, как уснул, приобнимая тёплое тело Кёнэ.       Что же всё-таки было в том сообщении, никто из них так и не узнал. Но однозначно, что это немало повлияет на их дальнейшую жизнь, а в особенности, на жизнь Франа. Будут ли трудности?.. Наверняка, только вот точно знать мы пока не можем.