Сдать экстерном, или Мой репетитор

      Фран медленно открыл глаза, сонно при этом зевнув. За окном солнце светило уже вовсю, его лучи игриво отображались на стенах, полу комнаты, тем самым пытаясь будто бы разбудить таких соней, как Кёнэ. А действительно, время-то на часах было уже пол-одиннадцатого. Парень на секунду задумался, а потом, вспомнив, что же было вчера, счастливо улыбнулся. Откинулся на кровати снова, мечтательно вздохнув, и только сейчас заметил, что Мукуро был не рядом. С кухни доносился звук чего-то жарящегося, поэтому Фран быстро догадался, что к чему. «Он умудрился слинять даже в такое прекрасное утро!» — Кёнэ тихо засмеялся, но понял, что вовсе был не в обиде на Рокудо. Да и о какой обиде здесь могла идти речь? Если вспомнить причину его сегодняшнего позднего пробуждения, то…       Зеленоволосый изрядно покраснел. Да, вчера он усвоил те уроки, но, кажется, пока ещё не так хорошо. Однако парень чувствовал, что сегодня он впервые проснулся с самым наипрекраснейшим настроением. А это как нельзя лучше подтверждало то, что в его жизни начался совершенно новый этап. Только пока для Франа он казался ещё сказкой — ему даже не верилось, что всего лишь за одной стенкой в другой комнате находится его любимый человек, которому он вчера признался, и который его, чудесным образом, любил также и не отверг. И это светлое, лёгкое чувство наполняло душу Франа с каждой минутой всё больше и больше, заставляя наконец-таки начать ценить жизнь, время, чувства… Кёнэ вздохнул, вновь улыбнувшись своим мыслям. Да и можно ли было им не улыбаться?       Парень встал с кровати и направился в кухню. Ему не терпелось поскорее увидеть своего учителя. Вроде бы, слишком по-детски получается, но ему было, если честно, всё равно. Ведь того хотело его сердце, а разве оно не хороший советчик?       Фран открыл дверь и увидел, что Мукуро, лишь в одних брюках, стоял и что-то усердно готовил. Кёнэ пригляделся получше: судя по мокрым волосам, его репетитор уже давно успел сходить в душ. И ведь тоже заснул тогда, когда и Фран. И как только выспался?       — Доброе утро, Мукуро-сенсей, — парень услышал свой голос и ужаснулся — тот охрип окончательно. Рокудо развернулся и взволнованно взглянул на своего ученика, при этом ответив:       — Ох, доброе-доброе, Франни… Как ты себя чувствуешь?       — Ну… так себе, если честно, — Кёнэ не хотел врать, так как не видел в этом смысла. И также было всё понятно по его голосу… Зеленоволосый подошёл к мужчине и, секунду поразмыслив, решился на то, чтобы осторожно обвить руками прохладный торс учителя, прижавшись к нему. Он делал это пока ещё неуверенно, едва прикасаясь к Мукуро. Тот лишь тихо засмеялся и погладил его по голове. Фран чувствовал, какой на самом деле была кожа его репетитора: такая приятная на ощупь; он бы касался и касался её вечно. Его порядком смутило то, что своего учителя он видел раздетым до пояса впервые. Но, наверное, это ещё не предел мечтаний…       Мукуро нежно дотрагивался до зеленых волос, с особой лаской перебирая их, и, наклонившись, легко касался губами щеки, подбородка, иногда спускаясь на шею Франа. Цвет лица того стал вновь приближаться к цвету яркого спелого томата. Но Кёнэ действительно не находил себе места, когда его репетитор так делал — тогда ему казалось, что ничего на свете не может быть приятнее. Чего стоило одно только горячее дыхание, от которого у парня захватывало дух, или те самые прикосновения сухих губ, которые будоражили самые сокровенные желания! И тут зеленоволосый понял, что испытает ещё множество ласк на своей шкуре в будущем. Ведь есть кому учить!       Полностью забыв про что-то шипящее на сковородке, Рокудо развернул Франа к гранитной плите и, одним движением усадив его, мгновенно приобнял за талию. Каждый раз, чувствуя такую невероятную близость, Кёнэ начинал терять голову… Синеволосый же просто хитро улыбнулся и, погладив по щеке парня, прошептал ему почти в самые губы:       — Посмотрим, как ты усвоил урок… — губы мужчины так же внезапно, как и вчера, коснулись его. Щёки его ученика зарделись, но тем не менее он не растерялся и, припоминая, как это нужно делать, начал уже более уверенно отвечать на поцелуй. Мукуро надавил ему на затылок, тем самым ещё больше внедряясь в его ротик. Кёнэ едва поспевал за своим учителем действовать языком так, как нужно. О феерии чувств, которые испытал он сам, говорить не нужно… Разве можно было оставаться равнодушным, когда тебя так нежно прижимает к себе твой любимый, когда частично тебя и больше твой рот так страстно ласкает он, когда ваши тела настолько близко, что, кажется, ещё чуть-чуть и… скажите же, можно ли?.. Парню стало ощутимо жарко, ведь его юное тело не привыкло к подобного рода ласкам, поэтому сейчас могло реагировать очень бурно. Но Рокудо, лишь прервав поцелуй и даже не позволив себе чего-то большего, тихо проговорил:       — Неплохо… уже очень даже неплохо, — мужчина ещё раз поцеловал Кёнэ в уголок губ и теперь отстранился насовсем, вновь принявшись за готовку завтрака. Фран недовольно хмыкнул. Ему всегда было мало учителя. А тот как будто бы специально дразнил его, одаривая лаской лишь отдельными небольшими порциями. Парень разочарованно вздохнул и спрыгнул с гранитной плиты, на которой сидел. Он отошёл к дивану и присел на него.       — Эй, ты чего, опять вообразил, что я твой повар? — строгим тоном произнёс Мукуро, глядя на на Кёнэ. — А ну-ка давай вставай и помоги мне. Так будет быстрее.       — Но я же болею, учи-и-итель… — парень демонстративно разлёгся на диване. Ну, а что? Больной человек имеет полное право на отдых.       — У тебя болит лишь горло. Температуры нет. Судя по твоим страстным порывам, слабости тоже не наблюдается, — синеволосый улыбнулся своей фирменной улыбочкой. — Так что вперёд!       Доводы своего возлюбленного Фран не мог не признать правдивыми. Ему сразу же стало стыдно, особенно за «страстные порывы». А он вроде и не заметил… Или это, как всегда, Мукуро издевался?       Но Кёнэ решил специально не идти и посмотреть, что же сделает в таком случае его репетитор. На его лице играла зловещая улыбка, говорящая о том, что Фран проводит эксперимент. Только закончится ли он чем-то хорошим? Как оказалось, закончился он вот чем: мужчина в мгновение ока оказался рядом с диваном и уже в следующую секунду нависал над парнем. Тот такого, конечно же, не ожидал, поэтому даже охнул от удивления. Рокудо прижался к нему как можно плотнее; Кёнэ вновь почувствовал, как тепло стало разливаться по его телу. Да что там тепло — жар! Это волновало зеленоволосого всегда больше всего — он считал, что когда-нибудь такое до добра не доведёт. Либо доведёт, но это будет слишком приятное добро… Однако сейчас Фран, оказавшись полностью прижатым учителем к дивану и не имея возможности пошевелить хоть чем-нибудь, видел, как недобрые огоньки плясали в глазах Мукуро. Синеволосый, нагнувшись ещё ближе, одной рукой провёл по щеке парня и уже практически дышал тому в губы. Ещё одно мгновенье и… Кёнэ прикрыл глаза в предвкушении поцелуя, которые так ему нравились, но… нет. Рокудо, остановившись всего лишь миллиметре от его губ, отстранился насовсем и, злорадно улыбнувшись, произнёс:       — Нет-нет, я не буду этого делать. Ты пока ещё не заслужил, — Фран чувствовал себя обманутым и сейчас недовольно поглядывал на возлюбленного. «Вот умеет же он оборвать на таком моменте!..» — парень разочарованно вздохнул. Он на секунду прикрыл глаза, а потом, вновь взглянув на репетитора, увидел того уже встающим с дивана. Отчего-то Кёнэ не хотелось его отпускать, но поделать что-либо он уже не мог. Или мог? Какое-то сиюминутное желание вдруг ярко вспыхнуло в его душе, заставляя сейчас же исполнить его. И парень решил не отказывать себе в этом. Уж сколько времени делал это? Поэтому сейчас, мало задумываясь, к чему всё может привести, Фран чуть присел и, обвив руками шею учителя, потянул его к себе. Мукуро лишь слегка улыбнулся, но противиться не стал, хотя мог бы. Он разрешил парню поцеловать себя, но сам не становился инициатором, отстраняясь на некоторое время и обманчиво прикасаясь к его губам, делая лишь иллюзию поцелуя. Это больше всего сейчас бесило Франа — он-то хотел, чтобы его учитель целовался по-настоящему. А уж Кёнэ прекрасно знал, как это бывает — от страсти в те моменты тело дрожало, хотелось стонать и отдаваться в полное распоряжение Рокудо. А эта иллюзия была лишь жалкой пародией тому и ещё больше возбуждала все тайные желания. Наконец Мукуро отстранился окончательно и, взглянув на недовольное лицо своего ученика, произнёс:       — Ты действительно дерзкий… А ещё и недоволен, — мужчина улыбнулся, погладив парня по щеке. Тот лишь хмыкнул, повернув голову в сторону. Синеволосый встал с дивана и, некоторое время глядя на возлюбленного, вдруг выдал:       — Боже, так и хочется, смотря на тебя сейчас, исполнить любую твою прихоть.       — Это почему же? — Кёнэ недоверчиво взглянул на него.       — Ты милый. Даже слишком. Наверное, именно потому я боюсь когда-то просто не сдержать себя… — Мукуро приподнял его лицо своими пальцами за подбородок.       — Ну, а если я буду хотеть того…       — Того, это чего, к примеру? — вновь хитрая улыбка. Лицо Франа вмиг залилось краской.       — Д-да я сам пока не знаю!       — То есть ты хочешь того, чего сам не знаешь? — Рокудо рассмеялся. — Ахах, ты ещё и до жути смешной, мой милый Франни! Ладно уж, пойдём — ты поможешь мне наконец завершить готовку завтрака, — и он развернулся, подойдя к плите. Парень пошёл за ним следом. Синеволосый дал кое-какие распоряжения, и Кёнэ принялся выполнять их. Всё это время они почти что не разговаривали. Фран всё равно чувствовал пускай небольшую, зато обиду на своего учителя. Ведь они столько времени терпели, не могли признаться друг другу в этих чувствах, не имели возможности даже нормально прикоснуться друг к другу, а теперь!.. Казалось, лучшего времени нельзя было и подыскать, а этот чёртов Рокудо опять портил всё, по мнению зеленоволосого. Он казался ему слишком строгим, что ли… Конечно, преждевременных выводов делать не стоило, но парень заметил, что иногда его любимый, наплевав на всё, мог совершать такие абсурдные поступки, что… Но иногда он становился до раздражимости правильным и строгим. Мужчина словно сам себя останавливал, превращаясь в совершенно другого человека: сдержанного, рассудительного. А это было совсем излишне в такие моменты.       Но отчего-то Фран думал, что на такое обижаться — просто глупо. Уж слишком много он требует с самого начала. Стоило бы и уменьшить свой пыл, но… каким образом это было возможно? У Кёнэ было лишь одно сравнение в таком случае: с наркотиками, хотя сам он их, конечно же, не употреблял и не думал пробовать. Он знал, что они вызывают привыкание. Не напоминает кое-что другое? А вот парню напоминало поцелуи с Мукуро — коснувшись губ мужчины хотя бы один раз, он уже не мог остановить себя и не хотеть делать этого снова и снова. Вот поэтому сейчас Кёнэ и распирало желание быть как можно чаще поближе к своему учителю, как можно больше прикасаться к нему, целовать его, в конце концов. Но, судя по действиям Рокудо, можно было сделать один вывод — тот был немножко против. И это расстраивало Франа, правда, совсем чуть-чуть, но всё-таки…       Думая над всем этим, зеленоволосый одновременно нарезал помидор для салата. Ему всё же пришлось помочь репетитору в приготовлении завтрака. Действительно, так оказалось быстрее — всё уже подходило к концу, вскоре уже можно было садиться за стол. Мукуро тем временем раскладывал тарелки, вилки и ножи на стол, включил чайник. Парень же уже заканчивал строгать несчастный овощ, скинув порезанные кусочки в общую миску к остальным ингредиентам. Он и не заметил, как к нему сзади тихо подошёл Рокудо. Тот осторожно приобнял его, обвив руками его талию и соединив их впереди. Мужчина уткнулся носом в макушку своего ученика, спокойно выдохнув; горячее дыхание заставило Франа ощутимо вздрогнуть, а тепло от объятия начало действовать даже как-то усыпляюще. Учитель опустился на его шею и начал почти что воздушно касаться губами кожи, лишь иногда слегка покусывая её, что было, кстати говоря, вовсе даже не больно, а доставляло, наоборот, некую изюминку в это удовольствие. Кёнэ томно выдохнул и откинул свою голову назад, на плечо возлюбленного. Он вновь чувствовал, как его тело наполняется приятной теплотой, как мелкая дрожь проходит по нему, заставляя желать чего-то вон выходящего за рамки правил. Или в таком случае правил не существовало вообще? Фран бы хотел, чтобы это было так.       Мукуро что-то неразборчиво шептал, продолжая осторожно, но в то же время страстно целовать зеленоволосого. Его рука уже медленно стала пробираться под пижаму Кёнэ. Тому стало не то, чтобы жарко, а очень-очень жарко. Тогда ему казалось, что ещё чуть-чуть, и он… он даже не знал, что именно сделал бы, но понимал, что нечто… запретное? нелепое? Скорее всего. Слегка прохладные пальцы лишь на секунду коснулись его живота, а потом Рокудо быстро убрал оттуда руку, будто бы в один миг протрезвев. Франу захотелось вновь недовольно хмыкнуть, ведь его репетитор, только-только доведя его до, какого-никакого, а верха блаженства, вмиг прекратил свои ласки. Но парень не успел сказать и слова, как мужчина резко развернул его лицом к себе и, обняв, быстро прошептал:       — Послушай, Франни… Извини меня за это. Я обещаю, что не прикоснусь к тебе более без твоего разрешения. Не буду делать что-то подобное, ведь это может быть тебе неприятным… — Мукуро отстранился и взглянул на него, улыбнувшись. Кёнэ всё это казалось слишком непонятным и необоснованным.       — Мукуро-сенсей, вы совсем с ума сошли… — начал было он, но мужчина прервал его:       — Прошу тебя, перестань называть меня на «вы». Я не смогу принять это, ведь ты мой любовник, — эти слова как-то по-особенному звучали из уст Рокудо. Он чарующе улыбался и с нежностью глядел на своего ученика. Того это слегка смутило, но он решил продолжить:       — Ты… ты сошёл с ума… — парень медленно проговаривал эти слова. Называть учителя на «ты» было слегка непривычно для него. — Разве сам не догадываешься, что мне безумно приятны твои прикосновения? Но если нужно разрешение, то… — Фран выдохнул и, улыбнувшись, мило поднял глаза на репетитора, — я полностью принадлежу тебе. Делай, что хочешь. Прикасайся ко мне так, как тебе хочется.       Мукуро несколько секунд пристально глядел на него, а потом проговорил, всё также улыбаясь:       — Ну это мы посмотрим, Фран. Сейчас ты можешь говорить, что угодно. Потом же можешь просто испугаться, разочароваться, — Кёнэ глубоко вздохнул, понимая, что спорить с учителем бесполезно. По крайней мере, нужно будет доказывать всё делом. Поэтому сейчас нельзя было ничего поделать.       — Эх, Мукуро-сенсей, ты слишком строг, — парень взял в руки миску с салатом и поставил её на стол. Рокудо же внимательно за ним наблюдал.       — Пускай это будет моей самой ненавистной тебе чертой, — мужчина хитро улыбнулся. Фран, взглянув на него в ответ, не мог не сдержать улыбки. Сейчас он не видел повода злиться на него.       — Окей-окей, учитель. Давайте уже позавтракаем? — Мукуро согласился, и через пару минут они уже сидели за столом, о чём-то мило разговаривая, и поедали завтрак. Кёнэ, если честно, не так расстроился насчёт того, что произошло сегодня. Он просто понимал, что не имел права ещё чего-то возражать и быть чем-то недовольным. Ведь его давняя мечта исполнилась. Нужно ли ещё что-то? Фран считал, что пока нет; парень чувствовал себя действительно счастливым, и это было, наверное, главным. Всё остальное — лишь мелочи жизни, не более. Разве можно быть недовольным, когда твой любимый человек так близко, когда, наконец-таки, можно прикасаться друг к другу, когда вы можете любить друг друга, совсем ни о чём не беспокоясь? Зеленоволосый подумал, что слишком много требует уже с самого начала. «Нужно быть более сдержанным…» — парень остановился на этом и решительно кивнул своим мыслям.       — Кстати, Мукуро-сенсей, второго ко мне приедет мама, — вдруг вспомнил Фран. Рокудо же тихонько засмеялся.       — То есть намекаешь на то, что бы я не ходил по твоей квартире голый и не целовал так страстно при ней?       — Ну… желательно конечно, — Кёнэ порядком смутился.       — Хорошо, посмотрим, — мужчина кивнул. — А, вот что, Фран! Я, конечно, понимаю, что праздники и всё такое, но нам нужно всё равно заниматься хотя бы час в день. Плюс, к тому же, тебя придётся ещё и к экзаменам готовить. Если будем действовать так же слаженно, как и в прошлом году, то всё будет хорошо, — Мукуро подмигнул своему ученику и особенно, совершенно по-своему, потрепал его по голове. Фран кивнул в знак согласия. Ох, как он обожал прикосновения своего учителя! Ему казалось, что из тысячи прикосновений к себе он обязательно отличит то, которое будет принадлежать его любимому. Его учитель вообще был, по мнению Кёнэ, весьма странным человеком, но в хорошем смысле. Странным настолько, насколько это нравилось самому Франу. Ведь у каждого есть странности, верно? Но иногда эти самые странности становятся поистине любимыми. И парень это понял на собственном примере. Да, пускай его репетитор немного строгий, пускай порой любит поиздеваться, но лишь чуть-чуть, пускай иногда ему срывает голову, и это выглядит полным абсурдом! Пускай! главное — это всё было изюминкой в их отношениях и безумно нравилось самому Франу, хотя порой он мог это тщательно скрывать, выдавая за совершенно другое. Но не в этом ли вся прелесть?       Закончив завтракать, каждый из них занялся своим делом. Кёнэ пошёл наконец-таки в ванную, а Мукуро, одевшись, принялся что-то читать. Фран, возвращаясь в свою комнату, на ходу снимал с себя пижаму, в которой был сегодня уже полдня. Наконец оказавшись в комнате, парень стащил с себя одежду полностью и принялся переодеваться. Он совсем не подумал о том, что здесь находился и его репетитор…       — Оу, Франни, а ты, как я посмотрю, совсем ничего не боишься… — парень не успел и глазом моргнуть, как сзади него оказался Мукуро. Он ничего не делал — даже не прикоснулся к своему ученику, зато его дыхание действовало более чем возбуждающе. Именно оттого, что мужчина не касался его, а лишь что-то тихо говорил, Фран чувствовал, как его тело постепенно наполняется жаром, заставляя слегка вздрагивать. Кёнэ развернулся к нему и решительно проговорил:       — А чего мне бояться, учитель? — зеленоволосый улыбнулся. Рокудо же, осторожно проведя пальцами по его щеке, дальше по шее, и вскоре опустившись на уровень ключицы, тихо ответил:       — Ты ещё слишком мил и невинен, чтобы думать о том, — лицо Кёнэ вновь покрыла краска. Такие моменты, когда Мукуро был просто близок, но не делал ничего запретного, казались Франу более интимными, нежели бы когда тот целовал его. Или просто кому-то снесло голову от упавшей, словно снег на голову, любви? Тогда во всём этом виновато лишь Рождество, считал парень. Взяло и исполнило все желания. Ну разве не правда?       Тем временем мужчина уже давно отошёл от него и, кажется, вновь принялся за чтение. Зеленоволосый наконец-таки смог переодеться и уселся на диван рядом с учителем. Достал нетбук и зашёл на свою страничку в соц.сети. Как оказалось, ему ещё в полпервого ночи отправила сообщение… Розетта?! Фран слегка удивился — обычно эта особа была за здоровый образ жизни, поэтому ложилась не позже одиннадцати. Это казалось ему более чем странным. Хотя, если вспомнить, что было вчера, можно было сказать с уверенностью: девушка становится не похожей на саму себя. И наверняка сообщение будет весьма интересного содержания… Фран быстро навёл курсором и нажал. Несколько секунд, пока грузилась страница, показались ему вечностью. И вот наконец он увидел: очень большое сообщение. Кёнэ принялся его сейчас же читать.        Привет, Фран!       Надеюсь, у тебя всё хорошо. Ещё раз с Рождеством, только уже прошедшим :) Мне искренне хочется верить, что твои желания исполнились.       А теперь ближе к теме, зачем пишу-то… В общем, вчера произошло кое-что из рамок вон выходящее. Рассказываю всё в деталях… Когда мы с тобой распрощались на перекрёстке, я пошла домой, ясное дело. Много раздумывала над тем, что сделала по отношению к Бельфегору. В смысле, что это было слишком спонтанно. Я начала уже жалеть об этом, как вдруг… Не поверишь, навстречу мне идёт наш учитель по рисованию. Он. Я конечно же, укуталась побольше в шарф и решила в его сторону не смотреть. Увы, перейти на другую сторону не было возможности, так же, как и зайти куда-нибудь — многие магазины уже закрылись, как на зло. Ну, думаю, будь что будет. Бел, думаю, тогда ещё издалека меня заметил. Не знаю, откуда такое чувство — ведь его чёлка полностью закрывает глаза, но мне показалось, что он видит настолько же хорошо, как и мы с тобой.       И вот он идёт уже совсем близко… Мне уже начинало думаться, что всё, не заметит/проигнорит/тому подобное. Но нет. Траектория его движения резко сменилась, и Бельфегор стал идти прямо навстречу. Ну я, конечно, беру немного вправо; а он опять то же самое, я снова, и он… В общем, продолжалось такое вплоть до того, как я поняла, что сама себя загнала в ловушку — рядом со мной были здания и скрыться куда-либо не было возможности. Я решила остановиться. Бел, усмехнувшись, подошёл ко мне. Я уже ожидала чего угодно — от множество оскорбительных слов до пущенного в меня стилета. Но он лишь, приподняв моё лицо пальцами, тихо проговорил: «Дерзкая девчонка! Что ты хотела всем этим сказать?» Я не стала делать вид, что не понимаю, о чём он, просто ответила: «Я хотела сказать, что люблю вас, глупый вы блондин» Боже, даже не понимаю, как я осмелилась это сказать! Просто тогда мне было уже всё равно — я думала, что терять нечего.       Бельфегор зашипел от злости, но ничего насчёт того тем не менее не сказал. А дальше… моя память услужливо решила не запоминать — только помнится лишь несколько моментов: как он, прижав меня к себе, что-то говорил. Помню, какой он был тёплый, помню его шелестящую речь и вот эту фразу «Знаешь, глупая девчонка, я ведь тоже…» Никогда не думала, что стану такой сентиментальной. Конечно, не совсем поняла, что именно он «тоже». Но, боюсь, как раз то самое… Я никогда не хотела, чтобы это всё происходило так романтично. Да и он тоже, поэтому сразу после того куда-то скрылся, оставив в моей ладони подарок. Если честно, я до сих пор его не развернула — ну не дура ли? В общем, вчера я поняла — мечты реально сбываются. Не знаю, чем это всё у нас с ним закончится, ведь вчерашнее событие было слишком непонятным и неясным, но то я прекрасно осознала.       Вот так, Фран, такие у меня дела. Но, знаешь, я счастлива. И это, наверное, самое главное.)       Прочитав до конца, Кёнэ на секунду задумался, а потом перечитал вновь. Он ответил своей подруге, что безумно рад за неё и что у него самого всё настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Но за Розетту парень действительно был счастлив. Пускай вчерашнее событие и было ещё мало о чём говорящем, но, по крайней мере, дало возможность надеяться. А он-то знал, как порой важна надежда. Так что решил, что для Розетты настало вполне хорошее время. Её происшествие немного напомнило ему то, что случилось с ним вчера. Значит, не у одного Франа сбылась давняя мечта. Значит, чудо действительно существует, надо лишь верить. Парень улыбнулся и, закрыв крышку нетбука, обернулся к Мукуро — тот внимательно читал книгу, его разноцветные глаза перебегали с строчки на строчку. Разве не это ли счастье, когда любимый сидит рядом?       Отложив нетбук куда подальше, Фран, улыбнувшись, взял в руки книжку Рокудо и заложил страницу закладкой. Мужчина совсем не сопротивлялся, лишь удивлённо изогнул бровь. Парень отложил и книгу. Сам же залез к учителю на колени, лицом к нему, и просто обнял.       — Оу, ну ты чего? — Кёнэ ощутил, как рука репетитора стала нежно поглаживать его спину. Он отстранился и произнёс в ответ:       — Да ничего, Мукуро-сенсей. Просто понял, как мы с вами счастливы, — синеволосый, очаровательно улыбнувшись, ответил:       — Ну-ну, Фран, опять на «вы»?       Парень тотчас смутился и прикрыл рот рукой.       — Ой, точно, простит… прости, — Кёнэ улыбнулся, а его учитель рассмеялся.       — Долго же мы ещё будем привыкать, м, Франни? — его ладонь медленно погладила щеку зеленоволосого. Тот пожал плечами.       — Как получится, учитель, как получится. Это ещё слишком непривычно для меня. Но я буду стараться, правда.       Повисло молчание. Но не такое, какое бывало ещё когда-то в начале — неприятное, щемящее душу. Наоборот, казалось, будто в этом молчании было нечто прелестное, то, что действительно радовало душу. И это вовсе не тяготило. Поразмыслив несколько минут, Кёнэ неожиданно выдал после:       — Мукуро-сенсей, а ты точно не жалеешь, что связался с парнем?       Тот, вновь приподняв бровь и вопросительно взглянув на него, ответил:       — Это в каком смысле?       — Ну… не жалеешь о том, что я парень? Раньше же ты встречался с девушками и тому подобное… Наверняка привык к… — Фран замялся, но, переборов смущение, договорил: — к женскому телу, а я…       — Ты в корне неправ, — мужчина одним лёгким движением резко повалил своего ученика на спину. Лицо Мукуро выглядело спокойным, но немного и хитрым — блеск в глазах выдавал его. Оказавшись сверху, он одной рукой приобнял Кёнэ, а второй нежно огладил овал его лица.       — Я же вчера говорил, что мне неважно, что о нас будут думать люди. Ты парень, да. Но я ещё раз повторяю. Люблю. Тебя. Таким, — Рокудо проговорил это по слогам, пристально глядя на зеленоволосого. — Но если уж ты так сильно волнуешься об этом, тогда скажу. Фран, поверь, я найду способ, как удовлетворить тебя. Но пока ещё рано думать об этом, мой милый…       Синеволосый, как бы немного издеваясь над ним, провёл свободной рукой от его бедра до груди и выше, при этом касаясь лишь поверхностно. Тело парня заметно дрогнуло, сам он прикусил губу, дабы один неприличный звук не сорвался с его уст. Вроде бы, совсем обыкновенное и ничем не примечательное действие, но отчего-то оно взбудоражило Франа.       — Почему рано, учитель? — лицо Кёнэ изрядно покраснело. Он прекрасно знал, о чём они сейчас. Но, с другой стороны, вообще пока не представлял, как такое возможно между мужчинами.       — Потому что тебе нет восемнадцати. Если я сделаю с тобой что-то неприличное, то совращу тебя, попросту говоря, — репетитор чарующе улыбнулся. Но Фран не сдавался.       — А если я сам попрошу… — парень обвил руками шею учителя и прижал его как можно ближе к себе. Он дышал уже практически в самые губы своего возлюбленного. Тот продолжал улыбаться. — Если сам попрошу вас совратить меня…       — Ах ты, маленький искуситель!.. Посмотрим… — эта фраза давала надежду на… на что-то. Конечно, Фран догадывался, на что именно, но пока ему всё это представлялось как-то туманно.       — И да, мой милый, ты болеешь, поэтому в ближайшие несколько дней мы никуда не пойдём, — Рокудо опять принял образ «строго наставника» и, отстранившись, встал с кровати. — Подожди чуть-чуть, я за лекарствами. С прошлого раза ведь должно что-то остаться!       Кёнэ лишь послушно кивнул, хотя понимал, что дня через два обязательно уговорит его погулять. На то ведь и дано ему обаяние. Пока Мукуро был на кухне и искал по всем ящикам лекарства, парень встал с кровати и дошёл до прихожей, отыскав там свой рюкзак. Осторожно достал оттуда небольшой свёрток. «Блин, забыл вчера подарить его…» — взволнованно подумал он и, взяв этот свёрток, вернулся в свою комнату. Плотный листок бумаги был аккуратно свёрнут и перевязан блестящей ленточкой. Это был портрет Рокудо. Вчера произошло столько всего, что Фран не успел вручить его тогда. Теперь же думал, что лучше уж поздно, чем никогда.       Через пару минут вернулся мужчина. В его руках был горячий чай, какие-то сиропы и таблетки. Он разложил это всё на столе, пока не обращая внимания на парня. Тот же, тихо привстав, подошёл сзади к учителю и, обняв, начал:       — Мукуро-сенсей, у меня для ва… для тебя есть подарок.       Синеволосый развернулся, с какой-то нежностью взглянув на своего ученика. Фран же, прокашлявшись, продолжил:       — Вчера я забыл тебе его подарить, так что уж, извини, делаю это сегодня. Вот, — он протянул свёрток и тихо добавил: — С Рождеством, учитель…       Рокудо, оперевшись о стол, судорожно убрал чёлку назад. Его улыбка казалась счастливой, однако видно было, что он изрядно нервничает. Мужчина принял свёрток и, даже не разворачивая его, тихо произнёс: «Спасибо, Франни…» Судя по его выражению лица, можно было сделать один вывод: он растроган. Не взглянув, что на том свёртке, Мукуро притянул к себе Кёнэ, обняв его за талию, и легко коснулся губ. Этот мимолётный поцелуй немало смутил зеленоволосого, но он чувствовал себя поистине счастливым — он ведь вновь доставил кому-то хорошее настроение и положительный эмоции. Причём не кому-то, а самому любимому человеку…       Вскоре Фран всё-таки заставил своего репетитора развернуть подарок. Тот послушно сделал это и… охнул от удивления, когда увидел себя. Глаза Мукуро выражали искреннюю благодарность, а его губы подрагивали в безумно счастливой улыбке. Он, не переставая, тихо шептал благодарности и нежно целовал Кёнэ то в щёки, то в губы, то в шею. Парень смутился от такого внимания, ведь не понимал, за что заслужил такое. Он ведь ничего такого не сделал, просто подарил портрет Рокудо, который же сам и нарисовал. Но… для мужчины это оказался лучший подарок в жизни. Подарок, созданный вручную, всегда ценится больше, а уж если от любимого человека… Фран пока не мог понять это, поэтому остался весьма удивлённым.       — Это действительно потрясающе. Спасибо, Франни, ещё раз спасибо. Ты очень красиво рисуешь, — синеволосый отложил свой портрет в сторону и взглянул на парня. — Послушай, у меня тоже есть для тебя подарок.       На этом моменте сердце Кёнэ бешено заколотилось. Он не понимал, чему так сильно радовался. Мужчина жестом показал, что скоро вернётся, и ушёл в прихожую. Потом вернулся, в его руках виднелись два небольших листочка. Приглядевшись повнимательнее, Фран понял, что это билеты. Надежда на исполнение кое-какой заветной мечты сразу затеплилась в его душе. Мукуро, наклонившись к своему ученику, произнёс:       — Это билеты на выставку… — парень ощутил в своей руке один из них и быстро пробежал глазами по названию. Его лицо вмиг преобразилось. — Помнится, ты мне когда-то рассказывал, что желаешь попасть туда…       — Но эти билеты!.. Их же практически невозможно достать! — зеленоволосый не верил своим глазам. Его репетитор лишь неопределённо кивнул.       — Для тебя что угодно достану, мой милый Фран… — положив билеты на стол, синеволосый приобнял своего любимого, уткнувшись носом в зелёную макушку. Почувствовав уже давно ставшим родным тепло, парень прижался к нему. Такие моменты стали для них давно очень ценными и важными. Кажется, полюбив, они стали чуточку мудрее, умнее, осознали, для чего живут. Если раньше их интересовали лишь какие-то материальные блага и ничего более, то теперь главное место в их жизнях заняли чувства. Два одиноких, немного холодных, с сарказмом через каждое слово человека наконец-таки встретились, и, обретя друг друга, поняли нечто самое важное… То, для чего вообще существуют. Наверное, до того мало кто мог понять всю суть их души, но, встретившись, они оказались словно половинками чего разбитого в осколки и теперь соединились, ровно подходя друг к другу, каждая неровность симметрично совпадала с такой же неровностью на другой половинке.       Они поняли и познали любовь. А это очень важно в жизни каждого из нас.        Таким образом проходили дни в доме Франа. Обыденные мелочи, хлопоты, но как это сейчас нравилось им обоим! Всё потому, что они были вместе. И квартира, доселе приводящая Кёнэ в уныние, теперь, кажется, заиграла в совершенно новых красках, хотя в ней, ровным счётом, ничего не изменилось. Поменялась лишь атмосфера. В этом доме поселилось счастье.       Но что же будет дальше? Какие неожиданные моменты преподнесёт судьба в эту повседневность? Это в скором времени и узнается…