Сдать экстерном, или Мой репетитор

      Фран понял, как это было глупо, лишь только после того, когда сказал. Спонтанно, непонятно, наверняка очень смешно. Тогда парень почувствовал, что волнуется, и, кажется, уже мало понимает что-либо из происходящего — так бывает, когда наконец говоришь вслух то, что так долго не мог сказать, что так долго сковывало тебя. А теперь… не совсем облегчение, но и большая часть напряжения спала. Кёнэ испытывал смешанные чувства. Дрожь била его тело, однако само волнение заметно прошло, хотя… Парня мучили вопросы, ответы на которые он не мог знать в ту самую секунду, когда это было для него так важно. Правильно ли понял это Мукуро? Фран точно не знал. Он уже запутался в своих мыслях — они полностью заполонили его голову, даже затуманив сознание, в какой-то степени. Он мало себя помнил в тот момент — что с ним происходило, что делал он сам. Уж настолько Кёнэ ушёл во внутренний мир… Фран очнулся только тогда, когда увидел лицо своего учителя прямо перед собой, а его горячее дыхание, кажется, у себя на губах. Румянец не мог не появиться на щеках у парня, ведь только сейчас он вспомнил, как нечто сухое и тёплое коснулось его губ несколько секунд назад.       Кёнэ почувствовал, как шапка медленно сползла с его головы, открыв её холодным ветрам. Но ему было как-то всё равно. Больше его интересовало сейчас вот что: Рокудо, приподняв его за ворот куртки, кажется, сейчас что-то тихо говорил. Ветер и до сих пор не ушедший туман в голове не давали ему полностью сосредоточиться на них, поэтому Фран всё прослушал. Но понял кое-что по глазам Рокудо — они выражали… нежность? или любовь? Парень точно не знал, но понимал одно: что-то такое, чего раньше глаза Мукуро никогда не выражали так ярко. Внезапно услужливая память Франа решила воспроизвести тот самый момент, который он так удачно пропустил. Воспоминание нахлынуло, словно волна, заставив щёки сравниться с цветом помидора. Тем самым моментом, который он забыл, являлось…       — Мукуро-сенсей, неужели?.. — Кёнэ смущённо коснулся своих губ, осторожно проведя по ним пальцами. Рокудо лишь улыбнулся, глядя на него.       — Да, да, Фран… — тихо проговорил он на ушко своему ученику, нежно касаясь губами столь чувствительной кожи около уха, щеки, шеи… А Фран… Фран хотел прыгать от радости. То волнение о своих сильных чувствах, что он испытывал к учителю, постоянные сомнения, вопросы, боязнь показать себя настоящего, вести так, как нужно, а не как хочется на самом деле — всё это было теперь позади. Будущее… оно наверняка будет окрашено в светлые тона. Ведь всё означало «да»! Да, Мукуро к нему тоже, судя по всему, неравнодушен, да, теперь можно будет прикасаться к нему и не сторониться его прикосновений, объятий, поглаживаний! Да, с этого времени… всё пойдёт совсем по-другому. Кёнэ пока не знал точно, что думает сам Рокудо об этом, ведь пока ничего дельного не сказал, но… он чувствовал одно точно: тот его не отверг. И это было уже огромным плюсом в его положении. Значит, всё-таки желания исполняются?..       — Учитель… — этот момент был слишком трогателен, поэтому в какое-то мгновение парню захотелось даже расплакаться. Он сильнее прижался к мужчине, зарываясь носом в складки его куртки, чувствуя глубокое дыхание того. Теперь Фран уже более раскованнее делал это, ведь понимал, что… сейчас-то можно? Он и так терпел целых несколько месяцев, боясь лишний раз показать свою привязанность. А сейчас… он осознавал, что будет навёрстывать упущенное. Мукуро лишь улыбался, гладя по голове своего ученика.       — Фран, знаешь, и я…       — Знаю, любите!       — Ох, самоуверенности хоть отбавляй! — Мукуро вовсе не злился, лишь потрепал его по голове. Кёнэ, отстранившись, с обожанием взглянул на своего учителя: ему всё ещё не верилось, что чудо всё-таки случилось. Его сердце заходилось в бешеном ритме. Так бывает у счастливых людей. Мужчина, некоторое время разглядывая его, неожиданно отстранился и нагнулся к земле, при этом сказав:       — Если ты ещё раз простудишься, будем применять уже другие меры лечения… — он поднял шапку с пола и подал её Франу. Тот, не обращая внимания на это, с некоторым беспокойством попросил:       — Мукуро-сенсей, скажите ещё раз… — на секунду он замялся, посмотрев в сторону, а дальше тихо добавил: — Скажите ещё раз, что вы меня любите…       И сам парень прекрасно понимал, насколько это глупо. Как был никчёмным другом, так и стал никчёмным возлюбленным. Наверное, это вечно.       То, что произошло в следующий момент, было совсем не ожидаемо для Кёнэ. Рокудо, хитро улыбнувшись, что, в свою очередь, не означало чего-либо хорошего, резким движением притянул к себе своего ученика и, так как находился немного ниже, потому что был в полусидячем положении, наклонил его поближе к себе. Далее он также резко повалил Франа прямо на заснеженный тротуар площади, однако, как бы быстро это ни было, это вовсе не доставило парню какого-либо дискомфорта. Всё это было сделано мягко и в какой-то степени нежно. И он не сопротивлялся. Да и асфальт казался отчего-то не таким уж и холодным… Рокудо вплотную прижался к нему, обдавая горячим дыханием его лицо. Фран чувствовал, как руки учителя в один миг обвили его талию, а сам Мукуро… ничего и никого не стесняясь, нежданно-негаданно прикоснулся к губам Кёнэ своими, однако перед этим прошептав:       — Люблю… глупый ученик…       Такая экзотика пришлась Франу по вкусу. Наконец-таки он мог вздохнуть спокойно, ведь услышал эти слова от Рокудо, а поцелуй в одно мгновенье вскружил ему голову, хотя был и не совсем настоящим. Лёгкое, светлое чувство посетило тогда его вместе с, конечно же, смущением. Ему было до одури приятно находиться так близко с Мукуро, о чём раньше он мог только мечтать. А теперь… аж целый поцелуй! И как, скажите, после такого может не вскружить голову? Парень наконец отстранился от учителя — воздуха для этого не совсем первого раза ему катастрофически не хватило. Но он был доволен результатом, ведь сейчас ему стало даже жарко…       Тот момент, когда снега, кажется, как на зло стало раза в два больше и он залеплял глаза, по крайней мере, Франу; тот момент, когда они оба тяжело дышали, кто-то в большей степени, кто-то в меньшей; тот момент, когда они так счастливо и влюблённо глядели друг на друга, боясь прервать мгновение, боясь не насладиться им полностью — всё, всё это запомнили тогда Мукуро и Фран, уже даже обезумев от такого счастья. Рокудо ещё бормотал что-то бессвязное, легко и едва касаемо целуя своего возлюбленного в щёки, в лоб, в шею, в висок. Кёнэ же это до чёртиков смущало, и он мог лишь краснеть и… подставлять себя под поцелуи снова и снова. Ведь это было прекрасно!..       Наконец, видимо вспомнив, что они сейчас вовсе не в тёплой квартире и не на кровати, мужчина поспешно встал сам и поднял своего ученика. Тихо извиняясь, он отряхнул его от снега, взял его шапку и одел на него. Фран во всё это время не проронил ни слова, ведь его сознание вновь погрязло в каком-то то ли тумане, то ли оцепенении. Но это было приятно и вовсе не доставляло неудобств.       Когда с отряхиванием снега было покончено, то Кёнэ, неожиданно схватив Рокудо за рукав, потянул его в сторону и сказал:       — Идёмте ко мне… пожалуйста… — репетитор мягко улыбнулся и безоговорочно последовал за ним. Парень быстро вывел его с главной площади и повёл по тёмным улицам, освещением которых порой были лишь одни гирлянды. Ему было приятно ощущать в своих руках ладонь учителя — такую тёплую и сухую. Ему нравилось то, как их пальцы крепко сплетались, будто боясь вновь потерять друг друга; как их шаги были в унисон. Да что там шаги — казалось, сердца!.. Кёнэ понимал, что Мукуро должен будет ему ещё много чего сказать, но суть этого всего будет примерно одной и той же. Нет, вовсе не какой-то серьёзный разговор, ведь Фран и сам видел, как Рокудо слегка дрожит то ли от нервов, то ли от нахлынувшего счастья. Просто какие-то обрывки фраз, однако безумно дорогие сердцу именно в эти моменты. Парень шёл быстро, стараясь поскорее добраться до дома, но это удавалось редко из-за затуманивших разум воспоминаний о том, что произошло совсем недавно…       Фран наконец-таки достиг своего дома. За весь тот путь они с Мукуро не проронили ни слова. Это и понятно: они были сейчас совсем излишни. Порой влюблённым не нужно так много говорить, как… выражать это глазами, действиями. То намного важнее и значимее, ведь… приятней во много раз увидеть и почувствовать, чем услышать красивые слова. Как только они зашли в лифт, то, обнявшись, даже забыли нажать на кнопку этажа. Приглушённый свет добавлял атмосфере какой-то интимности, а ограниченное пространство было словно создано для того, чтобы стоять как можно ближе друг к другу. Рокудо не смог вытерпеть и, нежно обняв своего ученика, тихо шептал какие-то неразборчивые фразы, ключевым словом которых было «Люблю…», при этом осторожно целуя Франа в губы, в щёки, редко опускаясь на шею, ведь от этого парень ощутимо вздрагивал. Когда учитель касался его там, он понимал, как чертовски ему нравились эти поцелуи. Наверное, это то самое, что называют эрогенным местом. Или Мукуро как-то по-особенному целовал его?       О, сейчас парень вовсе не хотел себя о чём-либо спрашивать — ему всё ещё казалось, что происходящее какой-то слишком реальный сон. Уж сильно желанно это было и произошло как-то внезапно… Кёнэ не верилось, что теперь ему оставалось лишь краснеть и наслаждаться всеми ласками, которыми его так тщательно одаривал учитель. Только после этого он понял, как на самом деле его репетитору не терпелось прикоснуться к нему… Значит, тяжёлая пытка была не у него одного.       Лифт быстро доставил их на пятый этаж, однако они и не собирались выходить. Рокудо прижал Кёнэ к стенке и вновь сладко поцеловал в губы, пока не проникая языком в его ротик, боясь спугнуть. Фран закрыл глаза и, затаив дыхание, пытался каждой клеточкой своей кожи запомнить поцелуй. Каждое прикосновение репетитора было, есть и будет для него важным и запоминающимся. Он чувствовал, как рука Мукуро осторожно коснулась его руки, и их пальцы сплелись. Когда мужчина отстранился от него, то, усмехнувшись, произнёс:       — Боже, ты совсем не умеешь целоваться! И всему, мой милый ученик, приходится тебя обучать…       — Так на то вы и учитель… — Фран погладил по щеке Рокудо. — Обещаю, я буду послушным учеником…       Кёнэ взял мужчину за ворот и приблизил к себе, сладко выдохнув в предвкушении поцелуя. Но Мукуро положил палец на его губы, явно намекая тому приостановиться.       — Не так быстро, мой мальчик… — учитель взял за руку парня и вывел наконец из кабинки лифта, который уже пять минут стоял на этаже. Дело шло к ночи, поэтому народ уже плотно засел в своих квартирах, никуда не выходя, поэтому-то никому и не надобилось пользоваться лифтом. Фран послушно вышел с Мукуро, однако слегка обиженно поглядывая на него. Открывать дверь в квартиру оказалось сложным делом, ведь можно ли было спокойно орудовать ключом в замочной скважине, когда сзади тебя обнимает любимый? Вот и парень понял, что нельзя. Наконец дело было сделано, и они оказались в прихожей. Кёнэ снял с себя немного влажную от снега куртку и, не успев повесить её на вешалку, почувствовал, как руки Рокудо обвили его талию и сомкнулись впереди.       Он развернулся и, улыбаясь, взглянул на репетитора. Тот присел отчего-то на колени, поэтому сейчас был ниже его. Он нежно провёл пальцами по щеке Франа, убрал его свисающую прядь волос назад и прижал к себе крепче. Кёнэ считал, что после признания Мукуро стал другим лишь совсем чуть-чуть. Так-то почти ничего не изменилось, кроме того, что теперь они могут целоваться, конечно.       Фран не знал, почему порой действовал именно так, а не иначе, даже не советуясь с разумом. Может, в таких делах он уже не помощник? Парень точно не знал, но решил, что поступает правильно — так велит ему сердце. А уж оно даёт самые искренние советы, в этом Кёнэ убеждался не в первый раз. То признание сделало в его жизни словно какой-то перелом на две части — жизнь «до» и жизнь «после». «До» ассоциировалось с нечто серым, скучным, грустным, конечно, разбавляемым порой радостными моментами, но и они вскоре затмевались печалью. А «после»… то было пока ещё в будущем, но если судить по тем нескольким минутам, что уже прошли, можно сказать, что его ожидает нечто хорошее, доброе, похожее на сказку.       Фран не задавался вопросом о своей ориентации — тут и так всё понятно. Он любит мужчину, а этот мужчина любит его, парня. Фран также не задавался вопросом о их разнице в возрасте — восемь лет казались ему теперь и не таким уж большим промежутком. Важным вопросом была любовь, но… сейчас и это было понятнее всего остального вместе взятого. И только в этот момент, обнимая своего любимого, парень понял, как же счастлив. Чудо есть, в него надо просто верить и никогда не отрекаться от своей веры, понял Фран. И искренне желал всем людям сегодня исполнения их давних желаний. Каждый имеет право на своё маленькое чудо. Пускай его счастье заурядно и мало по сравнению с другими, зато оно принадлежит ему… точнее, им с Мукуро. И это действительно важно.       — Фран… — его размышления прервал тихий спокойный голос репетитора. — Фран, послушай… Я бы хотел тебе рассказать кое-что. Пускай это теперь и не так важно, но я желаю, чтобы ты знал.       Кёнэ внимательно посмотрел на него: его лицо не выражало какого-либо волнения, поэтому новость обещала быть интересной и даже приятной.       — Так вот, Франни… Когда я впервые пришёл в этот дом, я искал лишь одного — хорошего заработка. Когда я впервые увидел тебя, то едва сдержал восхищённый вздох — ты показался мне прекрасным внешне, но слишком уж бесчувственным внутри. Но это было лишь с первого взгляда… Когда узнал тебя получше, то понял — лучше бы я не приходил в этот дом вообще. Ведь тебя невозможно было не полюбить. Наивный, просто глупый мальчишка… — Мукуро уткнулся лбом в живот Кёнэ, усмехнувшись. — Тебя не любили, потому что не знали. А я узнал. Знаешь, мне было всегда очень сложно примириться со своей любовью. Так странно… Честно, впервые я влюбился в парня. Всегда встречался лишь с девушками, но когда появился ты… понял, что не в теле вся суть. А вот здесь… — мужчина указал где-то на уровне сердца своего ученика. — Поэтому-то я и расстался с Хроме. Долго не находил себе места, долго спрашивал себя, к чему меня приведёт моя любовь. Но от этого чувства не угасали, наоборот, разжигались с новой силой. Тогда я осознал на своей шкуре, почему любовь учителя и ученика запретна. Дело во времени, проведённом вместе, в близкой интимности, когда я так рядом с тобой, но в тоже время далеко, ведь ничего не могу сделать, в возрасте, статусе, общественных суждениях… И только когда эти параметры становятся по максимуму, понимаешь, насколько велик риск. Но настолько же велик и соблазн…       Мужчина на секунду остановился, затем, вздохнув, продолжил дальше:       — Не пойми меня неправильно, Фран. Я лишь хочу сказать, что всё то время, проведённое с тобой, было и будет прекрасным и самым ярким в моей жизни. Просто тогда это было действительно тяжело… — Мукуро отвёл взгляд в сторону, словно вспомнив что-то не очень приятное. Кёнэ долго и внимательно смотрел на него, словно теперь понимая, что тогда страдал не только он один. Они, оказывается, всегда разделяли своё горе напополам, даже не осознавая этого. Парень лишь прижал учителя к себе сильнее — он считал, что сегодня не стоило вспоминать такие моменты.       — Да ты весь дрожишь!.. — Действительно, только сейчас Фран заметил, что тело его бьёт сильная дрожь. — Так, быстро переодевайся и под одеяло! Я сделаю чай.       Распорядившись, Рокудо встал и пошёл на кухню. Его ученик поспешил выполнить приказ, как только дошёл до своей комнаты. Кёнэ чувствовал, что улыбка не сходила с его губ даже сейчас, когда он практически простудился. Наверное, просто оттого, что эта простуда была получена немного приятным способом… Забравшись под тёплое одеяло, Фран почувствовал себя чуть получше. Дрожь уменьшилась, однако озноб никуда не делся. Парень взглянул за окно: казалось, всё тот же самый снег, который встречал его утром, кружил и сейчас. Только вот в этот момент как-то по-особенному: красиво, загадочно, медленно кружась в каком-то определённом танце и ложась на дома и асфальт. Просто наверняка всё это виделось Франу потому, что сейчас он был по-настоящему счастлив. Без каких-либо прикрас. Для него всё происходящее казалось сказкой, да-да, именно той, которую он любил читать в детстве. Там исполнялись все желания, уходили в прошлое все горести, и все люди, некогда потерявшие друг друга, воссоединялись вновь. Однако в данный момент Кёнэ понимал, что происходит это не там, а здесь, в реальном мире, от которого он уже и не надеялся получить что-нибудь хорошее. Но… сейчас он осознал, как всё хорошо произошло. Его любовь оказалась не напрасна, не несчастна, а даже очень наоборот. Сейчас он может наслаждаться своими чувствами, не боясь их показать. Это случилось как-то быстро и спонтанно, но да не этого ли хотел сам Фран? Как признался, так и получилось. При том же он знал, что его учитель не такой человек, чтобы терпеть, поэтому эта внезапность ему очень даже нравилась.       «Разве это не сказка?» — задавался вопросом Кёнэ. И ответ был вполне очевиден.       Наконец вернулся Мукуро с кружкой чая в руке. Обеспокоенно взглянув на дрожащего ученика, он проговорил:       — Ох, извини меня, опять довёл тебя до незавидного положения! — Рокудо протянул парню кружку с чаем. Тот благодарно принял её, обхватив холодными руками. Горячая кружка заметно согрела его ладони. Мужчина сел рядом с Франом, одной рукой прижав его к себе. Фран же тихо попивал напиток, положа голову на плечо к репетитору. Воцарилось молчание на несколько минут, впрочем, не сильно портящее атмосферу. Ведь нам уже известно, как порой не нужны слова?       Однако долго это продолжаться не могло, поэтому вскоре Мукуро начал:       — Знаешь что, Франни… Ты не представляешь, как спас ситуацию, когда признался мне… Я ведь прекрасно понимаю, насколько для мужчины сложно сделать это… — он улыбнулся.       — В смысле я спас ситуацию? Вы о чём? — Кёнэ услышал со стороны свой охрипший голос и тогда понял, что окончательно заболел. Услышав это также, Мукуро тяжело вздохнул, покачав головой, но ответил на вопрос парня.       — Я ведь тогда опоздал специально, зная, что ты, возможно, захочешь мне что-нибудь сказать. Конечно, не признание, — Рокудо улыбнулся, чем заставил смутиться Франа, — Но нечто важное. На случай опоздания мне выдали второй билет. Чтобы я остался здесь, в Италии, требовалась просто какая-то сверхважная причина. И знаешь, она нашлась.       Мужчина погладил по голове Кёнэ. Тот опустил голову, дабы скрыть свой румянец, и улыбнулся.       — После того, как затихли твои последние слова, я понял точно и навсегда: остаюсь. Сейчас на кухне я разорвал и выбросил свой билет к чёрту!..       — Но как же начальство? Что скажет оно? — с беспокойством спросил Фран, взглянув на учителя. Тот усмехнулся.       — Меня уволят. Если уже не сделали этого, конечно. Наверняка они давно узнали, что я пропустил свой вылет, ведь посадка на него, судя по всему, уже закончилась, — он взглянул на часы и удовлетворённо кивнул. Фран сильно удивился.       — И вы покинули место в агентстве… лишь из-за меня? — Кёнэ казалось это слишком абсурдным.       — Да, и ни о чём не сожалею, — внимательно взглянув на него, Мукуро успокаивающе добавил: — Не переживай за меня, найду другое место работы! Знаешь, какой сейчас спрос на репетиторов? Даже если никуда не попаду, то могу работать обособленно, а не от какой-то компании. Так что всё хорошо.       Только теперь убедившись, что всё в порядке, Фран на всякий случай взял с учителя обещание, что прямо после праздников тот пойдёт и найдёт себе работу. Он согласился. Парень улыбнулся и вновь положил голову на плечо к Рокудо. Его озноб заметно прошёл, но Фран понимал, что заболел точно, ведь его самочувствие оставляло желать лучшего. Мукуро в который раз за сегодняшний вечер проклинал себя за свою авантюру, а Кёнэ отвечал, что не прочь бы повторить её снова. Они разговорились, как и всегда. На самом-то деле, мало чего изменилось в их отношениях, кроме того, конечно, что теперь они могли вести себя более раскованнее. Мужчина также заботился, любил его, тот, в свою очередь, отвечал взаимностью. И, как и всегда, не обходилось без пару подколов друг друга. Но если бы этого не было, тогда это были бы не они. Только у Мукуро и Франа были такие отношения. В этом и состояла вся прелесть их пускай и запретной, зато любви.       — Мукуро-сенсей, что вы творите? Куда я чай дену? — Кёнэ ощущал, как Рокудо начинает осторожно наваливаться на него сверху, прижимая к кровати.       — Моё какое дело? Обольёшься же ты… — Рокудо определённо был несерьёзен, хитро улыбаясь.       — Значит так? Тогда пролью специально на вас! — парень опасно занёс кружку с недопитым чаем над спиной репетитора. Ему было действительно неудобно держать её в одной руке, при этом лежа на кровати. Только тогда Мукуро немного отстранился от него, недовольно глядя.       — Ну что за капризный ребёнок? Ладно, допивай свой чай, а потом ложись спать, — заметив приоткрывшийся ротик Франа, словно тот хотел что-то возразить, он добавил: — И это не обсуждается. Ты болеешь, а значит, должен быть в постели.       Рокудо встал с кровати. Фран осторожно присел и тихо проговорил:       — В постели, говорите?.. Только если с вами, учитель… — глаза, выражение которых было одной сплошной просьбой, не могли не заставить Мукуро согласиться.       — Ну хорошо, — сдался мужчина. — Только давай быстрее. Чего-то спать так хочется!       Рокудо зевнул, прикрыв ладошкой рот. Фран одним глотком докончил свой вечерний чай и быстро побежал в ванную, чтобы умыться и сделать тому подобные вещи. После него туда сходил его учитель, а потом дело пошло ко сну. Кёнэ разобрал свою кровать. Благо, она была широкой, и парень никогда не понимал, для чего ему, такому худому человеку, такая кровать. А теперь возблагодарил свою маму. Места должно хватить им обоим. Фран, уже не стесняясь ничего, скинул свою одежду прямо тогда, когда Мукуро был в комнате, и начал искать пижаму. Он лишь чувствовал, как тот с двойным вниманием изучал его тело снова, но ничего вслух не говорил.       Фран наконец улёгся в кровать, пододвинувшись и дав место своему репетитору. Тот скинул с себя джемпер и, оставшись в одной футболке и штанах, сказал:       — Знаешь что, Франни… Наверное, не получится у меня лечь с тобой — я в одежде, в которой ходил на улице, а здесь у меня ничего нет и…       — Бросьте, Мукуро-сенсей! — Кёнэ присел и резко потянул мужчину за руку на себя, повалив в постель. — Мне совершенно всё равно, в какой вы одежде. Мне главное, чтобы вы были рядом. А остальное — пустяки.       Рокудо не оставалось ничего, кроме как повиноваться решению Франа. Тот же накинул одеяло на себя и на возлюбленного и, устроившись поудобнее, пододвинулся поближе к нему. Мужчина обнял его одной рукой, прижав к себе. Парень чувствовал, что ему малость неудобно и его смущает такое положение, но понимал, что вскоре привыкнет к этому.       За окном же всё падали и падали белоснежные хлопья. На фоне тёмного неба они выделялись, но, за неимением источника света, не так хорошо. Фран сладко вздохнул. Он понимал, что эта первая ночь в его жизни, когда он чувствует себя действительно самым счастливым человеком в мире. И всё потому, что рядом лежит его любимый. Многие говорят, что для полного счастья им не хватает модной вещицы, только что вышедшего гаджета, хорошего заработка и тому подобных материальных вещей. А на самом деле всё просто: они ещё не понимают, что всё их счастье заключено лишь в одном человеке, даже просто заснув рядом с которым можно почувствовать себя действительно лучше. Люди порой просто слишком наивны или глупы. Когда-то и Фран был таким. Отнюдь, теперь это в прошлом. У него есть любимый. У него есть…       — …счастье.       — А? Вы о чём, Мукуро-сенсей? — Франа вновь унесло в свои мысли, поэтому он в очередной раз прослушал то, что говорил ему репетитор.       — Господи, а ты не меняешься, — он усмехнулся. — Я говорил, что это и есть то самое счастье, что я так давно искал. Оно было прямо под носом, а я и не замечал…       — И я тоже, учитель, — Фран улыбнулся и осторожно погладил Рокудо по щеке. Тот улыбнулся в ответ.       — Кстати, Франни, ты хочешь спать? — внезапно поинтересовался мужчина.       — Да пока нет. Я редко засыпаю, когда день бывает наполнен событиями. А уж сегодня тем более…       — Так давай не будем откладывать наши дополнительные занятия? — Мукуро привстал и нагнулся над своим учеником, хитро глядя в его зелёные глаза.       — Какие такие занятия? — Рука репетитора медленно погладила его щёку и спустилась на подбородок. Мукуро усмехнулся и, нажав пальцем и тем самым приоткрыв рот Кёнэ, нагнулся к нему поближе и прошептал:       — Вот такие… — парень не успел даже удивиться, как сухие, но до одури приятные губы коснулись его губ, нежно массируя и слегка покусывая. Фран понял, что будет терять контроль над собой каждый раз, когда Мукуро будет целовать его. В те моменты приятная дрожь проходила по его телу, в те моменты становилось жарко до самой крайней степени, в те моменты… Франу сносило крышу, заставляя пускай неумело, зато страстно приоткрывать свои губы навстречу губам мужчины. Совершенно неожиданно Рокудо приоткрыл ротик Франа ещё больше, осторожно проникая туда языком. Поначалу Кёнэ растерялся, но, чувствуя, как делает это Мукуро, начинал отвечать, пока ещё очень неумело. Рокудо же языком нежно касался его нёба, дотрагивался до зубов, пытался научить того, редко сплетаясь с его языком, настоящему поцелую. Руки репетитора мягко поглаживали парня по лицу, подбородку, шее, редко опускаясь ниже. Если бы Фран смог, то застонал бы от удовольствия, которое нахлынуло на него от этого поцелуя. Он обвил руками шею учителя, прижав его ещё плотнее к себе и как бы намекая на продолжение.       Наконец Рокудо прервал поцелуй, к сожалению Кёнэ, хотя тому сильно не хватало воздуха. Он глубоко вдыхал, смущённо поглядывая на репетитора. Это всё действительно снесло ему голову, заставив провалиться в нирвану. Да, наверняка его учитель был просто прекрасным любовником, ведь лишь одним поцелуем смог довести его до такого состояния… Фран понял, как ему повезло — теперь этот самый идеальный человек и учитель принадлежит ему, любит его.       — Плохо, очень плохо, Фран, — Мукуро засмеялся, глядя на изменившееся лицо своего ученика. — Ты отвратительно целуешься.       — Вот как… — он повернул голову в сторону, весьма расстроенный таким заявлением.       — Ну, ну, не стоит так, — Рокудо развернул его лицо к себе и пристально взглянул. — Скажи, ты ведь и сейчас ещё не хочешь спать?       «Издевается, что ли!» — со злостью подумал Фран и громко заявил:       — А вот и не хочу. И что с того?       — Значит, продолжим, пока не захочешь… — «Фух, тогда завтра точно буду отсыпаться весь день…» — с радостью подумал парень, ведь прекрасно понимал, что репетитор его сегодня просто так не отпустит — пока не научиться он целоваться, не видать ему сна.       Мукуро нагнулся над ним и, перед самым поцелуем, прошептал: «Люблю».       Так и закончилось для них Рождество. Вполне весело и разнообразно.        Теперь, когда, казалось, все проблемы решены, все счастливы, наступает новая пора, название которой… А впрочем, каждый сам даст название этому периоду. Для них это просто счастливое время, наполненное лишь какими-то мелкими хлопотами и проблемами. Но об этом будет намного позже… С этого дня практически всё перевернулось в их жизни. Но Фран и Мукуро извлекли для себя лишь один урок: человеку нужна вера и надежда. Верить в то, что счастье есть, надеяться на избавление от одиночества и, наконец, не терять стимула жизни. У каждого это всё разное, но главное — не стоит отчаиваться. Особенно в такие дни, когда каждый имеет право надеяться на чудо. На своё, особенное.       Кажется, их история подошла к логическому завершению. Но нет. Впереди Мукуро и Франа ожидает ещё много чего интересного, поэтому…       Однако этот день подошёл к концу. Он был ярким, наполненным контрастными чувствами, событиями. И всё-таки, желания исполняются. Нужно лишь верить. Это — главное.