Сдать экстерном, или Мой репетитор

      Снежинки, вытанцовывая какой-то свой странный танец в воздухе, мягко и плавно ложились на дома, асфальт, прохожих людей. Первый снег в Италии иногда запаздывал, но это было даже хорошо — в Рождество он был особенно прекрасен. Казалось, что вместе с этими белыми хлопьями должно прилететь и счастье, которое в этот день так упорно загадывали итальянцы. Все целый год ждали этого праздника и теперь с надеждой шептали свои самые заветные желания. Люди уже давно приготовились к Рождеству: их дома сверкали чистотой, а столы были накрыты множеством разных блюд. Друг другу в этот день было принято дарить подарки. Все радовались, смеялись, плакали, но только от счастья. Однако кому-то этот праздник приносил счастье, а кому-то и нет… И этим человеком, ясное дело, был Фран.       Сейчас парень, кутаясь в свой шарф поглубже, так как ветер продувал насквозь, шёл на встречу с Розеттой. Как никак, сегодня Рождество, и он хотел подарить ей подарок. Должен же сегодня хоть кто-то дорогой ему почувствовать себя счастливо? Кёнэ был уверен, что таким образом девушка сможет забыть о гложущей её проблеме хотя бы на несколько дней. Если честно, сам он искренне не желал ей такого парня, как Бельфегор. Да, существует такое утверждение, что любовь меняет человека, но в случае с Каваллини… Фран точно не знал, подходит ли сюда это высказывание. Но отчего-то чувствовал, что семпай был вовсе не пара Розетте. Уж слишком они разные и не так хорошо друг к другу относятся. Зеленоволосый с содроганием сердца вспоминал, как почти что каждое занятие девушка и учитель ругаются, конечно, не так сильно, но регулярно, что тоже не утешительно. Правда, Розетта никогда не решалась продолжать спор дальше, поэтому порой и проходило это незаметно для всех остальных. Она не могла принять самодовольство и порой хамство Бела, тот же, в свою очередь, не любил её прямолинейность и смелость. Так что получиться из этого изначально ничего не могло. И наверняка Розетта это прекрасно знала. Но ведь любовь не убьёшь в себе так просто. А вот это уже хорошо знал сам Фран. Поэтому-то и понимал девушку.       Сейчас в своей руке парень держал блестящий пакетик, а в нём — подарок. Книга в синеватой обложке. Та самая, которую так пламенно хотела купить Розетта, да всё то руки не доходили, то ноги. Она своими рассказами о ней уже стала порядком надоедать Франу. Но он предчувствовал, что, прочитав книгу, девушка примется разглагольствовать ещё больше. Но Кёнэ не злился. Да и смысл? Это ведь делает её счастливой, так пускай наслаждается. А Фран тем временем уже приближался к месту встречи — небольшому парку. Они договорились немного погулять и посмотреть на какое-то то ли представление, то ли что-то подобное. Парню было не суть важно. Главное — хоть как-то провести этот день и забыть о своих невзгодах, убежать от этой реальности, хотя бы на минуту забыть о ней.       Кёнэ бы и хотел провести этот день вместе с Мукуро, подарить ему портрет и… и ещё что-нибудь, он пока не знал. Но его учитель, к превеликому сожалению, был сегодня чрезвычайно занят. А Фран до сих пор помнил голос синеволосого с утра: тихий, немного севший, уставший и с ноткой грусти, ведь постоянно был прерываем тяжёлыми вздохами. Рокудо как будто бы извинялся перед своим учеником, хотя на самом деле ничьей вины там не было. Да и не обязан был он появляться в доме парня каждый день. Просто здесь преобладало немного другое чувство вины. Совершенно не входящее в отношения учитель-ученик. А Кёнэ оставалось лишь ждать. Ждать наступления следующего дня, совсем по-зимнему холодного луча солнца, снежинок, что так бодряще падали на кожу, а также своего репетитора, что обязательно должен прийти и улыбнуться, как всегда по-своему. Но такое уже скоро должно закончиться. Просто и резко оборваться. Фран вздохнул. Увы, он не может на это как-то повлиять.       Парень постоял пять минут и вскоре заметил вдалеке свою подругу — та быстрым шагом направлялась к нему. Когда Розетта подошла поближе, Фран смог разглядеть её лицо: отчего-то умиротворённое, без капельки какого-либо волнения, что было у неё в последнее время часто. Это заставило Кёнэ удивиться, но лишь слегка. Девушка ведь сама по себе была непредсказуемой. Мало ли что у неё могло случиться. Обычно каждая их встреча начиналась с обсуждения того, какой Бельфегор гад и урод; конечно, основным инициатором разговора была Розетта, но зеленоволосый не упускал случая сказать в сторону семпая пару-тройку колких словечек. Сегодня же разговор начался совершенно по-другому. Что вновь удивило Франа, уже во второй раз за сегодняшний день.       Они разговорились о чём-то совсем постороннем — как проведут Новый Год, что собираются дарить близким и друзьям и ещё много о чём. Время проходило незаметно. Они обошли весь парк вдоль и поперёк четыре раза, пару раз останавливались в кафе. В общем, Кёнэ смог наконец-таки заставить себя думать о другом, так как порой было весьма сложно отогнать от себя грустные мысли. Но парень чувствовал, как где-то внутри это потихоньку изъедало его душу… Но сделать что-либо, чтобы прекратить это, он не мог.       Фран, когда их прогулка подходила к концу — девушке разрешили погулять лишь два часа, решил всё же спросить у Розетты кое-что, что так сильно заинтересовало его ещё с начала их променада по парку. Её немного другое поведение. Даже можно назвать — странное. Должно же было послужить что-то причиной этого — такое спокойствие наблюдалось весьма редко у этой особы. Поэтому Кёнэ, не раздумывая, решил задать вопрос…       — Рози, а ну-ка расскажи, с какой такой радости ты сегодня такая спокойная и счастливая? И учти: я не поверю в отмазку «просто так», — Фран обернулся в сторону девушки; та поначалу хотела было что-то возразить, но, услышав последнюю фразу друга, прикрыла ротик и глубоко задумалась. Глядя на её сосредоточенное лицо, парень понимал, что и сейчас она действует весьма сдержанно и невозмутимо, что, опять-таки, было ему видеть практически впервые. Наконец Розетта, вздохнув, одними уголками губ улыбнулась и начала:       — Знаешь, Фран… ты такой, блин, внимательный! — неожиданно выдала она, по-дружески толкнув зеленоволосого в бок, и засмеялась. — Вот ничего от тебя не скроешь! Ладно, поведаю тебе свою сегодняшнюю историю…       Парень удовлетворённо кивнул и принялся внимательно слушать свою собеседницу. Та продолжила, поудобнее поправив на плече свою красную сумочку:       — В общем, дело вот в чём… Иду я сегодня такая к парку. Вышла вроде вовремя, но ты, верно, заметил, что я опоздала на несколько минут. Так вот, по пути к тебе я встретила… не поверишь — Бельфегора! — Розетта не покраснела, как это обычно бывало при упоминании имени их учителя по рисованию. — И тогда я подумала… Раз сегодня Рождество, то люди загадывают желания и получают те самые подарки, чаще всего, которые загадали. И это классно! Вот хотел ты, к примеру, выход нового сезона сериала и тут оп! — в следующем месяце уже показывают новые серии. Ну или что-нибудь материальное ты желал, что другой человек тебе мог подарить. Ноутбук, например. А родители тебе взяли и подарили. Ты ведь будешь счастлив, верно? Я и подумала, что… моим не то чтобы единственным, но сильным желанием было признаться Белу…       Девушка на секунду приостановилась и, только теперь покраснев, выдала:       -… в любви. Вот я, собственно, и сделала это. И знаешь, Фран, после того я чувствую себя так легко, словно камень с души. Будто бы это признание очень сильно тяготило меня, а теперь всё, я избавилась от него. И мне не так важно вообще, что он думает о том…       — Погоди! — перебил её Кёнэ, удивлённо взглянув на неё. — Так ты даже не потрудилась узнать, что он думает по этому поводу?       Парень ещё проницательней вгляделся в Розетту — видно было, что с последней фразой она немного переврала. Но вообще, его всегда удивляла эта особа.       — Нет, не потрудилась. Мне как-то всё равно… — Розетта упрямо скрестила руки на груди. «Врёт и не краснеет» — изумился Фран про себя.       — Но постой, как ты это ему сказала? — зная свою подругу, зеленоволосый, кажется, знал наперёд, как это она должна была сказать — стесняясь, постоянно краснея и запинаясь на каждом слове. Ответ Розетты его удивил:       — Ну, я просто взяла его вот так, — девушка без всякого предупреждения схватила Франа за ворот куртки и, встряхнув, продолжила: — И сказала: «Слышишь, ты, я люблю тебя! И думай, что хочешь!». А потом стремглав убежала. Мне кажется, что Бел ничего не понял — уж слишком это резко произошло. Вот такая вот история. Но, по крайней мере, моё желание сегодня исполнилось.       Розетта мечтательно улыбнулась. А Кёнэ до сих пор отойти не мог от поступка своей подруги. То было вовсе не в её характере. Он её, оказывается, совсем не знал. Точнее, догадывался, что поступить она может как угодно, в силу её такого же, как и у него самого, вспыльчивого характера. Но чтобы это случилось вот так — в действительности!.. О таком Фран и не помышлял. Парень ещё некоторое время переваривал в своей голове услышанное — принять это оказалось не так-то и просто. Конечно, в большей степени его интересовало, как на это отреагирует Бел-семпай. Но благодаря девушке этого ему теперь не узнать. Однако этот спонтанный поступок немало взбудоражил его сознание… Розетта никогда и вслух не смела говорить, что признается в любви их учителю, а теперь… Она сделала это, да ещё как — дерзко, стихийно, вообще не задумываясь ни о чём. И всё потому, что это было её желанием.       У Франа тоже было желание и примерно похожее по содержанию на её. И тоже, очень сильное.       — Кстати, Рози! — вспомнил Кёнэ, обернувшись к ней. — Насчёт праздника… Я совсем забыл сделать это в начале встречи. Вот! — парень протянул ей блестящий пакетик. — С Рождеством, Розетта! Надеюсь, твои остальные желания сегодня тоже исполнятся.       Парень тепло улыбнулся. Девушка восторженно смотрела на него и, приняв пакет в руки, даже не открыла его, а сразу накинулась обнимать друга. Такую искреннюю радость Фран видел впервые у кого-то другого, кроме Мукуро. Светящиеся счастьем глаза, улыбка до ушей, тихое и дрожащее то ли от волнения, то ли от бурной радости «Спасибо» — всё это сейчас имело огромное значение для Кёнэ. Ему было просто необходимо увидеть чьё-то счастье, заразиться им. А понимание того, что причина этого хорошего настроения — он сам, заставляло его испытывать почти тоже самое, что и девушка. Розетта крепко-крепко сжимала его в объятиях, пока зеленоволосый сдавленно не проговорил: «Задушишь ведь». Конечно, всё это было шутя. Он не хотел портить ей настроение. Девушка же вскоре достала из пакета книгу и радостно вскрикнула. А Кёнэ смотрел на неё и тоже улыбался. Ведь сегодня же должны исполняться все мечты?       Фран точно не знал, был ли рад сегодняшнему дню или нет. С одной стороны, без Рокудо он становился совершенно обыкновенным и скучным, даже малость противным, а с другой — сегодня Кёнэ сделал кого-то счастливым. И пускай мелочь, а безумно приятно.       Наконец пришло время расстаться с Розеттой — впереди виднелся тот самый перекрёсток, что разделял их пути. Сейчас там вовсю горел яркий красный свет, особенно хорошо видный в такую смурную погоду. Увы, время на часах — полшестого, а на улицах уже было темно, как поздним вечером. Когда они стояли на перекрёстке, девушка смущённо развернулась к своему другу и тихо сказала:       — Знаешь, Фран, я бы тоже хотела тебе подарить кое-что… — она принялась рыться в своей сумочке и, наконец найдя что-то в шуршащей упаковке, протянула, при этом говоря: — Счастливого Рождества тебе! Фран, я искренне желаю, чтобы твои желания исполнились. Хотя бы сегодня, но лучше, чтобы и всегда… А то ты такой грустный ходишь!       В тот момент Кёнэ испытал огромный спектр чувств: от безмерной радости до удивления. Это было не описать словами — тот, кто первый раз в своей жизни получал подарок от друга, прекрасно поймёт состояние парня. Внешне он практически не выдавал себя, пытался сдержать нахлынувший поток чувств, но вот внутри… Фран благодарил свою подругу от всего сердца. И, опять-таки, он даже поначалу и не взглянул на подарок. Да и не всё ли равно, что там? Главное — внимание, которым одарила парня Розетта. Его взгляд тогда говорил лучше всяких слов. Он выражал, казалось, просто банальное «Спасибо», зато как! Зеленоволосый уже и не помнил от счастья точно, что было дальше, просто немного очнулся от этого, когда оказался совершенно один на том самом перекрёстке. Розетта виднелась где-то далеко впереди. Фран и сам не заметил, как они попрощались. Тогда и решил всё-таки взглянуть на свой подарок.       Им оказалась половина небольшого железного брелка круглой формы с красивыми вставками из камней и надписью «Fri». Судя по всему, вторая часть должна магнититься к первой и иметь продолжение слова «Friends». Фран судорожно вдыхал холодный воздух и счастливо улыбался, глядя на этот подарок. Такой холодный на ощупь, но как он грел сердце! Пускай многие и скажут — безделушка, но ему это было дорого. И тогда Кёнэ казалось, что брелок какой-то особенный — по-своему красивый, и камешки там так чудесно блестят, и сама надпись, кажется, нанесена таким загадочным шрифтом. И он был совершенно прав: дорогие сердцу вещи автоматически становятся самыми лучшими, несмотря ни на что. Вот и сейчас парень провёл в созерцании предмета почти целых два загорания красного и три зелёного цвета на светофоре. Люди, проходившие рядом с ним, порой не нарочно или специально толкали его, дабы сдвинуть с центра тротуара, но это мало помогало — правду говорят, счастливый человек не замечает ничего вокруг.       Наконец Фран смог очнуться от созерцания брелка и перешёл дорогу на свою сторону. Он спрятал вещицу в карман — теперь решил, что будет таскать с собой всегда. Пускай и у него будет свой собственный талисман удачи. Парень подумал и пошёл домой — на улице становилось темнее, да и холоднее стало даже в этой куртке. Фран решил, что если и выйдет сегодня, вероятность чего была мала, то хотя бы переоденется. Снега тем временем стало куда больше, да и кружиться в воздухе он принялся намного сильнее. Это вовсе не облегчало путь до дома, однако Кёнэ не жаловался — он считал, что сегодня его счастье невозможно ничем заглушить. Зеленоволосый в скором времени оказался в тёплой квартире. И это было её единственным плюсом.       А в остальном… Фран понял, что его хорошего настроения хватит сегодня ненадолго. Праздником в доме и не пахло, а вот мрачностью, серостью и печалью — пожалуйста. Если конечно у этих понятий есть свой собственный запах… Но парень отчего-то считал, что есть. И не то, чтобы неприятный, а просто становилось от него тоскливо. И паршиво. Он тяжело вздохнул и опустился на рядом стоящий с собой табурет, погрузившись в какие-то свои мысли. Фран даже не снял одежду, просто сейчас его голова вновь оказалась полна каких-то мыслей, которые, словно гипноз, околдовывали и заставляли погружаться в них полностью. Кажется, сейчас это было совсем некстати.       Мрачная атмосфера пустынного дома давила на сознание парня, делая тем самым эти мысли совсем невесёлыми. Кёнэ думал, что только он сегодня остался совсем один одинёшенек, в то время как все остальные празднуют Рождество с семьёй или с близкими. За что же ему такая неприязнь со стороны судьбы? Она его хочет добить окончательно? Фран опустил голову, поближе к коленям, и запустил пальцы в свои волосы, судорожно сжав их. Отсутствие Рокудо добавляло его состоянию ещё большего трагизма. Без него он начинал себя чувствовать ещё более одиноким и ненужным. Парень искренне не понимал, зачем ему такие испытания. Что ещё он должен был узнать? Для чего такого важного и сверхъестественного его готовят? Кёнэ ведь самый, что ни на есть, обычный парень. У него нет ничего такого особенного. За что же ему все эти мучения? Ведь чувство одиночества, как известно, начинает изъедать душу изнутри. Медленно, по кусочкам. Эта тупая боль со временем усиливается, только вот её уже не снять какими-либо таблетками. Здесь нужен человек. Но если этого человека скоро не будет? Одиночество усиливалось в разы, да к тому же прибавлялся и страх. Страх навсегда остаться никому не нужным и покинутым, так и не найти в этом мире своего человека и, в конце концов, зачерстветь и стать, как и многие, абсолютно равнодушным и бесчувственным. Собственно, думал Фран, с чего он начинал, к тому и вернулся. А он-то надеялся, что измениться. Ведь возвращаться в начальную точку было… по крайней мере, больно и неприятно. Придётся ведь вновь себя ломать. А сделать это было не так и легко… У Кёнэ же только-только появилась надежда на спасение и… ничего. Всё в пустую. Зеленоволосый тяжко вздохнул и горько усмехнулся. Конечно, всё это не очень-то и весело, но надо было как-то жить дальше. Увы, нет такой в мире болезни под названием «одиночество». Если бы была, Фран с радостью сдох от неё.       Кёнэ достал из кармана телефон, решив взглянуть на время. Но потом передумал и посмотрел на висящие в прихожей часы. Полвосьмого. Наверняка скоро многие выйдут на улицу, чтобы посмотреть на фейерверки или какие-то представления. А потом уединятся дома, сядут около стола со вкусностями и будут праздновать. И лишь только Фран останется, скорее всего, дома совсем один и будет заниматься, чем и обычно. У него в доме никогда раньше не проходили праздники. Что в его день рождения, что в Новый Год, что в обычный будний день там было одинаково скучно и однообразно. Он желал, чтобы хоть этот год стал исключением, но нет. Ничего из этого не вышло. Хотя многое и поменялось, в основном сам Кёнэ, но только не это. Видимо, на эту квартиру было наложено проклятие. Другого объяснения этому зеленоволосый просто не находил.       Переодев другую куртку и засунув в рюкзак кое-какой свёрток, парень выбежал из дома. Ему хотелось убежать куда подальше от этого угнетающего места. Там было слишком грустно, слишком тихо, слишком… много воспоминаний хранила его квартира. И ладно бы, если грустных, а то ведь самых лучших. А понимать то, что теперь этого у него не будет, было слишком тяжело для него. Поэтому он решил, что постарается проводить в доме как можно меньше времени. Ходить по разукрашенным предновогодним улочкам было куда лучше. Зеленоволосый, пробежав немного, на секунду остановился и усмехнулся самому себе. Вот до чего довела его привязанность к Рокудо! А как всё невинно начиналось!.. Тогда и нельзя было подумать, что он полюбит своего учителя, который поначалу даже раздражал его. А потом как-то всё закрутилось и…       Фран покрепче закутал себя в шарф. Ветер дул не переставая. Снежинки цеплялись за зелёные пряди парня и, совсем немного задерживаясь там, улетали дальше. Кёнэ пришлось достать шапку из рюкзака и надеть её. Заболеть он не хотел. Точнее, был бы рад, да не хотел расстраивать Мукуро. Всё-таки тому было не всё равно… Парень, вновь вспомнив о своём репетиторе, разом поник духом. И нарядные улицы уже не так радовали глаз, а наоборот, казались скучными и угрюмыми, словно специально насмехающимися над ним. Кое-где на площади уже привезли ёлки и частично их украсили. Но и это не способствовало хорошему настроению парня. Сейчас ему уже мало что могло помочь… За этой, как казалось Франу, короткой прогулкой прошло достаточно много времени. А сколько конкретно — он не знал. Но заметил, что небо стало намного темнее, да и холод пробирался даже под тёплую куртку.       За всё это время парень обошёл почти что весь район раза четыре. Доходил и до своей художественной школы. Недавно им объявили о том, что конкурс сам отменяется, так как директор, точнее его зам, решил, что в Новый Год нужно отдыхать. А результаты, кто выиграл, выставят на сайте школы. Фран был этому не очень рад. Теперь в сам праздник ему делать будет совершенно нечего. А так бы хоть сходил туда… Но ничего не поделаешь и со Скуалло не поспоришь. Только сейчас Фран, за неимением других часов, решил посмотреть время на телефоне. Достал из кармана и разблокировал. Новое сообщение. «Интересно, кому приспичило?» — пронеслась быстрая мысль у парня и он открыл смс. Быстро пробежал глазами по тексту и остановился, даже перестав дышать и тупо глядя перед собой. Кёнэ пытался подогнать какой-то другой смысл под эти предложения, но вариант был лишь один… Тогда это сообщение просто повергло его в шок. В тот момент он даже разучился дышать. Просто слишком сильно подействовали на него эти слова.        Фран! К сожалению, дату моего вылета из Италии сегодня поменяли. Я как раз ездил к начальству и пытался им что-либо доказать, но… сам понимаешь, бесполезно. Уж прости меня, Франни, но вылет переместили на сегодня. Я как всегда испортил тебе всё, да? Я ужасный человек, я тебе уже это говорил.       Так вот, знаешь, давай встретимся… Хотя бы скажем друг другу «Пока». А то как-то неправильно получается… В общем, жду тебя в шесть на главной площади, куда мы с тобой ещё в кафе ходили, помнишь? Прошу тебя, не опаздывай, вылет мой в полдевятого.       Умоляю тебя, приди, Франни…       Я хочу видеть тебя. Ещё раз. Последний раз.       Удостой меня этим, мой ученик.       И всё бы ничего — Фран бы снёс даже весть о том, что вылет сегодня и так далее и тому подобное, но!.. он с ужасом, с трепетом взглянул на время. Полдевятого. Опоздал. Причём конкретно. И это было хуже всего на свете. От понимания того, что пропустил встречу, быть может, последнюю, с любимым человеком, с другом, в конце концов, Фран хотел взвыть от боли. Кажется, он это и сделал, но уже мало помнил себя в тот момент. Чувство того, что потерял дорогого себе человека безвозвратно, отягощало его положение. Фран уже не видел ничего вокруг себя. Он сорвался на бег и бросился в ту сторону, к главной площади. Да, глупость, Рокудо должен был уже давно вылететь, но Кёнэ хотел хотя бы ступить туда, где некогда находился его учитель. В его голове была каша, сумятица, Кёнэ пытался думать, будто то, что происходит, на самом деле просто ужасный сон. Что вот он сейчас доберётся до площади, и всё закончится. Но это было не так.       Зеленоволосому уже порядком не хватало дыхания, но он бежал. Бежал, зная, что бесполезно. Но обрёк сам себя на такое мучение, ведь всё, что можно было, он упустил. Вовремя не взглянул в телефон, выключил звук, чтоб его! И сейчас его сердце просто разрывалось на части от тех эмоций, что он испытал. Было горько осознавать всё это, но вместе с тем было уже поздно… Парень ощутил, как его последняя надежда рухнула в одночасье, как только он прочитал это сообщение. После этого момента его остальная жизнь казалась ему совершенно напрасной, ошибкой, сплошным невезением. Чем угодно, только не нормальной жизнью обыкновенного человека. Потерять такую возможность мог только Фран. Он-то хотел сказать несколько важных, нужных слов своему репетитору, сказать, как тот дорог ему, как он его любит, конечно, по-дружески. Уж с несчастной историей своей любви Кёнэ примирился давно, но вот потеря друга казалось ему намного хуже… Наверняка Мукуро обиделся… Он так просил зеленоволосого прийти, а тот… как всегда, всё испортил. «Всё верно, друг я никакой! да что там — ужасный!» — парень прибавил скорости и побежал с двойной силой.       Зачем же он не сказал этого раньше? Просто потому, что самым дорогим людям мы говорим важные слова в самую последнюю очередь. Это прописная истина. Но так горько было её осознавать в реальности!.. Фран понял, что был всегда отвратительным, высокомерным, гадким человеком. Зря Рокудо так к нему привязался! Такому, как он, только и состоять, что в каком-нибудь отряде убийц и век не ведать любви и заботы. Так считал Кёнэ, пока бежал до площади. Людей, пока он приближался к ней, становилось всё меньше и меньше. Оно и понятно — многие решили перебраться в тёплые дома и отмечать Рождество там. Получать подарки, которые, возможно, исполнят их желания. И только для Франа этот праздник вылился в горькую историю. Или предысторию?       Он не помнил себя, что испытал, что ощутил на своей шкуре, какие неприятные эмоции почувствовал. Наверное, это не нуждается в описании. Человек, потерявший случайно последнюю встречу с дорогим себе другом, обезумеет от горя. То же самое происходило и с Кёнэ. Зато это было ему уроком. Очередным жестоким уроком жизни. Он понял, что, оказывается, не такой уж и равнодушный. Совсем наоборот — очень чувствительный. Пофигист не может в такой ситуации действовать подобным образом, как и Фран. Значит, не всё потеряно…       В тот момент все краски Рождества потухли для зеленоволосого в один миг. И улицы стали угрюмее, и люди стали ненавистнее, и гирлянды, что свисали с ёлок, казались слишком яркими и приторно-радостными для такого времени. Парню виделось, будто всё издевается над ним специально именно сейчас. Все такие весёлые, радостные. У всех всё хорошо, а у него… Даже противно.       Вконец запыхавшись, Фран добежал до площади. Она была совершенно пустынна и безлюдна. Посередине стояла лишь ёлка, увешанная множеством гирлянд и игрушек, которые блистали разноцветными огнями. Снежок потихоньку опускался на камень, коим была умощена сама площадь. Здесь оказалось на удивление безветренно и уютно. На конце площади прошёл какой-то тучный мужчина, но, даже не останавливаясь на ней, повернул в переулок. Теперь Кёнэ остался совсем один. Только сейчас его надежды, пускай глупые, обрушились окончательно. Это значило, что всё потеряно безвозвратно. Фран бессильно опустил голову и уставился невидящим взглядом в тротуар. Тогда ему показалось, что всё его нутро в одночасье превратилось в одну большую пустоту, а дальнейшая жизнь — в бессмыслицу. Он осознал, как всё неправильно и плохо получилось. Как он, дурак такой, ничего не ценил и не ведал. И теперь жизнь поставила Франа перед результатом его действия. Или бездействия. Тут уж как посмотреть.       Парень, едва унимая дрожь в руках, достал свой злосчастный телефон и набрал номер Мукуро, всё ещё на что-то надеясь. Ведь надежда — порой самое главное? Поднёс к уху холодный мобильник и услышал лишь «Аппарат абонента выключен или…». Кёнэ со злости чуть не кинул телефон на твёрдый камень и не растоптал его. Но вовремя взял себя в руки и спрятал куда подальше свой телефон. Ему сейчас хотелось взвыть. То был бы просто крик горя потерявшего многое человека. Фран хотел воскликнуть, почему же именно его Рождество превратилось в не пойми что. Почему он всё так глупо потерял… Почему? Но это бесполезно у кого-либо спрашивать. Кажется, он где-то читал, что все самые плохие моменты, в которых оказывается люди, они создают вокруг себя лишь сами. Никто, кроме нас самих, не волен выбирать судьбу. Каждый решает и действует только сам. Но что было толку Кёнэ сейчас от этих истин? Легче не становилось, это точно.       Фран лишь тяжело вздохнул — другого ему не оставалось. Он чувствовал себя совсем пустым, как будто бы даже выпотрошенным жестокой жизнью. Но смысл жаловаться? Наверняка так оно и должно было быть. Встреча с его репетитором имела лишь один конец — печальный. А значением всего этого являлся урок — мучительный и безжалостный. Нет в этой истории хэппи энда — считал Кёнэ. Всё это бесполезно — вера во что-то хорошее и тому подобное…       Парень подошёл поближе к ёлке и взглянул на неё сверху вниз. Когда он был маленьким, то часто прибегал сюда, именно на эту площадь, к этой ёлке и просил, чтобы его желания исполнились. Так и сейчас, спустя много лет, Фран, словно ребёнок, загадал нечто такое, что сейчас ему было очень важно. Он прекрасно понимал, что это глупо и бесполезно, но потерявший всё человек готов пойти даже на такой абсурд. Кёнэ хотелось также, как и тогда, слепо верить в чудо. В то, что произойдёт нечто хорошее, что ещё ничего не потеряно. И есть надежда, но… всё это вдребезги разбивалось о жёсткую стену реальности. Увы.       Ещё раз вдохнув в себя холодный воздух и порядком успокоившись, Фран вскинул свой рюкзак на плечи и решил идти домой. Ему нужно было взглянуть, сколько вообще лететь до Америки, чтобы потом позвонить Рокудо и спросить, как долетел, попросить прощения, в конце концов… Он отвернулся от ёлочки и побрёл к другому концу площади. Кёнэ, судорожно пробежав глазами по ней, заметил на том самом конце, к которому он шёл, тёмную фигуру человека. Наверняка ещё один такой же несчастный, без семьи, без друзей, возможно, даже потерявший что-то, сейчас быстро шепчущий свои желания, надеясь, что они исполнятся. Фран лишь усмехнулся и пошёл дальше, постепенно приближаясь к нему. Он даже больше уже и не обращал свой взгляд на него, думая о чём-то своём.       Совсем внезапно его окликнули. Голос, интонация, тембр заставили парня заметно вздрогнуть. Они показались ему до жути знакомыми… Сначала он не хотел верить, думал, что ему показалось, что все его мысли уже просто сошлись на одном человеке, заметно искажая реальность, но…       — Фран? — И Фран обернулся. В тот момент он потерял дар речи, разучился самым простым вещам. Он просто не мог поверить, что это происходит в реальности. Это было слишком фантастично, сказочно, нереально! В тот момент все чувства парня кардинально изменили свой минус на плюс.       — Мукуро-сенсей?! — эта встреча не нуждается в описании. Сказать, что Фран был счастлив — значит ничего не сказать. Он тайком щипнул себя за руку, думая, что сон. Но нет. Есть в жизни некая сила, которая всё же слышит желания даже самого покинутого человека в мире. Кёнэ, плюнув на моральные правила, бросился к учителю и крепко прижал его к себе, уткнувшись носом в складки его куртки. Чувствуя тот самый запах, родной, непередаваемый. Что же ещё нужно было для счастья? Парень ощутил, как руки синеволосого сомкнулись за его спиной, также прижимая к себе, а губы Рокудо что-то нежно шептали ему в самую макушку.       — Учитель, простите! Я ужасен, я не увидел, не услышал и… — зеленоволосый не смог произнести дальше ни слова, ведь дыхание его порядком сбилось. Мукуро лишь нежно гладил его по голове.       — Не стоит, Фран… Знаешь, я уже подумал, что ты просто послал меня куда подальше. Что я тебе опротивел и решил не приходить на эту встречу даже сейчас. Франни, мой милый Франни…       — Я думал, вы давно без меня уехали, — Кёнэ отстранился и взглянул на своего репетитора. Тот выглядел слегка замученным, однако счастливым.       — Ты думал, мой ученик, что я уеду, даже не попрощавшись с тобой? Глупый… — Мукуро аккуратно погладил его по щеке; его дыхание доходило до Франа и заставляло неминуемо краснеть, но он уже этого не стеснялся.       — Но вы же опоздали… Из-за меня… Простите… — парень виновато опустил голову. Рокудо лишь тихо рассмеялся.       — Это всё мелочи и глупости. Я думаю, меня уволят, но как-то всё равно… Главное — это ты.       Фран удивлённо взглянул на мужчину. Ему показалось, что в глазах его репетитора проскользнуло что-то такое нежное, безмерно любящее… Всего лишь на миг, но Кёнэ, кажется, начинал понимать суть этого всего. Тогда-то он и решил, собрав волю в кулак, сказать нечто самое важное своему учителю.       — Мукуро-сенсей, знаете, вы мне очень дороги и… ну… я был опечален, когда узнал, что вы уже уехали. Якобы. Вы для меня… действительно, много значите, — Фран мысленно ругал себя за такие банальные слова. Ведь хотел же сказать что-то стоящее, готовил действительно хорошие, красивые слова для этой встречи, но получилось как всегда. Слова словно застряли в горле, упорно не хотя выходить во всеуслышание. Парень снова виновато глянул на Рокудо. Он ожидал, что тот будет озадачен, но всё оказалось иначе.       — Вот как, Фран. Хех, спасибо, — синеволосый искренне улыбнулся, потрепав своего ученика по голове.       В тот момент Кёнэ понял, что не договорил. Нет, не то, что было связано с задуманной им речью, а нечто другое… Исходящее из самых глубин его сердца. Светлое, лёгкое, что уже давно хотело быть высказанным. Но парень не понимал, что же именно.       А когда осознал, то просто глупо улыбнулся. Вспомнил. Фран подумал и решил — терять ему нечего, да и Рождество сегодня. Может, свершится чудо хотя бы в этот день? Ведь праздник для того и создан. Кёнэ кивнул каким-то собственным мыслям и прямо взглянул на Мукуро. Тот слегка удивлённо глядел на него в ответ. Фран, набрав в лёгкие воздуха, на одном дыхании выговорил четыре самых важных для него слова, к которым он готовился так долго:       - Я люблю вас, учитель…