Сдать экстерном, или Мой репетитор

      Воскресенье для Франа прошло незаметно — уж слишком было скучно и совершенно нечего делать. Зато с приходом понедельника и, соответственно, репетитора, должно было стать по-интереснее. Во всяком случае, так хотел думать сам Кёнэ. Он надеялся, что как только придёт Мукуро, все непонятные, порой пугающие мысли в голове уляжутся сами собой. Но отчего-то сомнение насчёт этого было слишком велико… Парень почти что весь выходной день только и делал, что думал. О чём, спросите вы? Он бы и сам хотел знать: какие-то смутные, совершенно непонятные мысли роились у него в голове. Они были обо всём. Но уже это настолько утомило Франа, что он пытался и не вспоминать о том — копаться в себе было для него впервые.       Слова как Бельфегора, так и Занзаса немало его смутили. Он задумывался о том. А что, если они действительно так выглядят? На секунду Кёнэ, зажмурив глаза, пытался представить себя и своего учителя… вместе, именно, как парочку. Этого надолго не хватило. Вскоре зеленоволосый замотал головой, дабы избавиться от тех мешающих мыслей. Ведь, кажется, это что-то запретное? Будь Мукуро девушкой, но так… Он понимал, что таких отношений Рокудо не примет. Стоп! Каких ещё отношений? Парень без сил плюхнулся в кровать и тяжело вздохнул, поняв, что думает сейчас не совсем о том, о чём нужно. Надо бы сосредоточиться на учёбе, ведь впереди ещё куча контрольных, тестов и важных экзаменов. Как и обычно, ему следует просто забить на всё это. Вообще, с чего его так заинтересовал этот вопрос?       Но вот раздался звонок в дверь — хоть синеволосый и имел ключи, но старался их использовать лишь в крайних случаях. Фран за две секунды пересёк огромную гостиную и оказался в коридоре, открывая замок. На пороге стоял Рокудо, как всегда, прекрасно выглядевший и улыбавшийся своей фирменной улыбочкой. Отчего-то за эти два дня Кёнэ почувствовал, что соскучился по нему… нет, не так — безумно соскучился по своему репетитору! Это странно? Парень хотел думать, что нет, ведь всё-таки Мукуро — его друг. Наверное, это вполне обычное дело. Но такое непривычное именно для зеленоволосого…       — Доброе утро, Мукуро-сенсей.       — Доброе, Фран.       А дальше всё пошло самым обычным образом: поговорили за утренним кофе, вместе позавтракали, а потом отправились в комнату парня, начав занятия. Как и всегда, сначала занимались алгеброй вместе с геометрией. Но отчего-то ни алгебра, ни геометрия упорно не хотели оставлять следы своих теорем и правил в голове у Франа. То было странным явлением, да ещё и при таком-то учителе, как Мукуро! Обычно Кёнэ было достаточно и одного раза, чтобы понять тему и безошибочно выполнять задания. Но сегодня… Зеленоволосый не узнавал сам себя. Хотя, конечно, не только сегодня, а уже почти что два месяца. Но ладно, парень уже перестал думать о том, понимая, что процесс превращения из эгоистичного мальчишки в преданного друга не остановить, да и не нужно, но вот кое-что другое… Это было осознание чего-то такого, от чего на душе сразу становилось тепло. Это заставляло Кёнэ забывать обо всём, проваливаясь в бездну каких-то неясных дум и мечтаний, совершенно забывая о том, что там сейчас говорил синеволосый.       Фран просто бездумно кивал учителю, когда тот спрашивал «Тебе всё понятно?», на самом же деле даже не зная, о каком предмете идёт речь. Он прекрасно понимал, что этими самыми действиями лишь оскорбляет Рокудо, заставляя его работать впустую, но ничего с собой поделать не мог. Сам Кёнэ осознавал, что ведёт себя очень странно. Опять-таки, сравнение здесь можно было привести только одно — как девчонка!       Но зеленоволосому больше нравилось не слушать, что говорил Мукуро, а разглядывать его во время того. Хотя он и изучил его лицо настолько хорошо, насколько это было возможным, но всё равно не мог оторвать себя от этого занятия: наверное, не стоило повторять лишний раз, как красив был синеволосый. Скорее всего, сейчас парень пытался запоминать черты лица своего репетитора, чтобы всё до последней мелочи воспроизвести потом в своей картине — из-за учёбы и рисования других работ он не успевал претворить свою давнюю мечту в жизнь. А Фран уже даже не стеснялся так прямо и откровенно смотреть на Мукуро, но понимал, что его репетитор уже наверняка догадывался об этом. Только вот какое оправдание придумать ему? И нужно ли? ведь, скорее всего, учитель и так знает. Однако вернули его в реальность слова синеволосого:       — Так, теперь Фран, раз ты всё понял, перейдём к задачам, — спокойно проговорил Рокудо, доставая сборник. И тут Кёнэ вспомнил, что даже темы не знает, не то, что каких-то формул, которые ему будут нужны для решения задач. Репетитор же пододвинул толстую книжечку к нему и сказал:       — Страница шестьдесят пятая, номер сотый, — И зеленоволосый принялся отыскивать нужное задание. Как только нашёл, сразу прочитал. И ещё раз прочитал. И ещё… Но толку от этого всего было ноль. Конечно, сам смысл был ему смутно понятен, но вот решение… Это оставалось тайной, покрытой мраком. Надо было найти какой-то «икс», однако как?       — Ты должен воспользоваться той формулой, о которой я тебе говорил, и решить все буквы от, а до е. Даю тебе на это… — Мукуро взглянул на свои наручные часы, — Ты быстро всё решаешь, так что максимум — восемь минут. Но думаю, ты сделаешь это намного быстрее.       Так думал только Рокудо. Но никак не Фран. Впервые в своей жизни он понимал, что ничего не знает, и прослушал всё, что говорил ему учитель. Это было плохо. Но скрепя сердце парень принялся за задания; синеволосый в это время отошёл к окну, разглядывая пейзаж за ним. А там было действительно красиво — утреннее солнышко светило прямо в окно к Кёнэ, заливая позолотой крыши домов и пол в комнате. Такая атмосфера скорее расслабляла, чем настраивала на рабочий лад.       Наконец прошло восемь минут, за которые зеленоволосый лишь кое-как закончил первый пример. Соображалось на удивление туго. Он не заметил, как Мукуро подошёл к нему сзади и внимательно посмотрел в тетрадь. Почти что над самым ухом Франа раздался тихий голос:       — Ты что, решил только первое? — он был очень удивлён. — Ну и каков твой ответ?       — Икс равен двум с половиной, — проговорил Кёнэ плод своих решений. Сзади послышался разочарованный вздох.       — Неправильно, Фран, — Рокудо разогнулся и теперь возвышался над своим учеником. — Скажи честно, ты меня вообще слушал или тот полный мечтательности взгляд мне лишь только показался?       Мукуро не был зол или что-то подобное, он просто спокойно спросил. Но даже от этого зеленоволосому было очень неловко и стыдно, но оно, наверное, так и должно было быть. Наказание за невнимательность.       — Нет, Мукуро-сенсей, вам не показалось… — тихо ответил Кёнэ, опустив голову. Он чувствовал на себе взгляд репетитора. Но то чувство было даже приятным.       — Хм… Знаешь, Фран, странно всё это. Вроде, и не весна, чтобы было обострение. Наверняка о девчонках думаешь… — в голосе слышалась насмешка.       — Да не о девчонках я думаю! — действительно, такая дурь редко бывала в голове у Кёнэ.       — Оу, так неужели о мальчишках?..       — Ну перестаньте, Мукуро-сенсей! — парень развернулся к Рокудо, начиная понемногу злиться. Вот всегда этот чёртов репетитор начинал говорить что-то такое, что очень задевало Франа! Синеволосый, тихонько засмеявшись, ответил:       — Ладно-ладно, не злись, Франни, — нежно потрепал его по голове. И всю злость парня словно рукой сняло. Ну не мог он долго сердиться на него!       — Я вообще ни о чём не думаю, просто так получилось… — оправдание было глупым, Кёнэ это понимал. Но что можно ещё сказать в таком случае?       — Хорошо, давай с тобой вместе разберём это уравнение. Разворачивайся! — скомандовал мужчина, и его ученик повернулся, вновь оказавшись за столом. Мукуро нагнулся к нему почти что вплотную, чтобы видеть всё как можно ближе, ведь зеленоволосый писал очень мелко. Его правая рука упиралась в стол рядом с рукой Франа, а лицо было очень близко с щекой парня, так что тот буквально чувствовал, как дыхание учителя иногда колыхало ему волосы. Такое положение весьма смущало Кёнэ, ведь когда Рокудо был очень близко, какое-то приятное чувство начинало теплиться в его душе. Это, безусловно, нравилось парню, но всё-таки, как казалось ему самому потом, было немного ненормально.       — Смотри, ты ошибся, начиная уже с третьей строчки, — ручкой Мукуро указал на писанину своего ученика и, перечеркнув всё остальное, поставил точку рядом. — Продолжай здесь. Давай посмотрим ту формулу, про которую я тебе говорил.       Также, ни на йоту не отстранясь от Франа, синеволосый пододвинул учебник и, пролистав до нужной страницы, указал на правило в рамочке. Конечно, такая близость к учителю немного сбивала, но тем не менее Кёнэ, прочитав то, на что указал ему Рокудо, начинал всё немного понимать.       — Значит, нужно вот так? — зеленоволосый схватился за ручку и стал поспешно писать, но его руку накрыла ладонь учителя, а шёпот раздался рядом с ухом, опаляя горячим дыханием его кожу:       — Не спеши, Фран. Ты забыл сделать самое важное — раскрыть скобки, — Мукуро взял руку своего ученика и сам ею начал выводить цифры. Парень же почувствовал, что становилось тепло… да что там тепло, безумно жарко, хотя в квартире и было прохладно, ведь отопительный сезон начинался чуть позже. Прикосновения Рокудо, который что-то там выводил на листке бумаги, его дыхание, что, хочешь не хочешь, а сводило с ума, да и вообще понимание, что такой человек, как он, сейчас настолько близко, — всё это заставляло зеленоволосого ощущать нечто новое для себя. Такое приятное и одновременно… запретное? Но Франу было на то всё равно — если нравится, то почему бы и не наслаждаться этим?       — Дальше сам, — вот и блаженству парня настал конец, ведь мужчина отстранился и отошёл к краю стола. Он остановился и, опираясь о столешницу, стал смотреть на своего ученика, как будто, кажется, желая проследить за каждым его движением. В таком положении Франу было неудобно работать, но он всё же продолжил, ведь теперь полностью вник в суть задания. За несколько минут все примеры были решены, и они перешли к следующим заданиям и темам. С тех пор парень стал внимательно слушать Мукуро, постоянно отбрасывая свои мысли в сторону. Кёнэ больше не хотел расстраивать Рокудо, ведь отчего-то, в одно мгновение, ему стали понятны чувства репетитора. Наверное, всякий учитель, рассказывая новый материал своим ученикам, тратит много сил и буквально вкладывает душу в рассказ; потом же, давая тест или контрольную и видя, что кто-то показал весьма плохие результаты, он расстраивается. Наверняка очень сильно. Учителям обидно, так считал Фран. Поэтому больше не хотел обижать своего… не только репетитора, но и друга.       Ведь толком-то он ничего и не делал, как думал сам зеленоволосый. В том смысле, что как друг, парень считал, что ровным счётом не сделал ничего. В отличие от Мукуро, который только и делал, что-то спасал своего ученика от безумного принца, то заботился о нём во время болезни, то уберёг от гнева директора. И ещё много чего, просто это были самые важные моменты. И, Кёнэ был уверен, что тот сделает ещё много добрых дел. Однако когда же настанет очередь зеленоволосого показать свою если не дружбу, то хотя бы благодарность?       Но вот день подошёл к концу. Точнее, занятия, на улице же было пока ещё светло. Но для Франа день всегда заканчивался тогда, когда Рокудо уходил. Каждый его уход оставлял после себя ощущение чего-то тоскливого, бескрайне печального; парню казалось, будто он отрывал от себя какую-то частичку души, пуская её куда-то далеко. Да и пустынный дом становился ему противнее в несколько раз, ведь там было скучно и совершенно нечего делать. Поэтому-то зеленоволосый и любил чуть подольше задерживать Мукуро у себя под разными предлогами, типа поужинать, попить чай или что-нибудь рассказать. Но во всём этом был, конечно же, скрытый смысл. И даже порой многозначительные взгляды синеволосого давали Франу понять, что тот… знал. Но стоило ли такие вещи говорить вслух? Верно, нет. Поэтому они оба молчали, просто наслаждаясь моментами. Хотя на самом деле им было что сказать друг другу…       Как только Рокудо ушёл, Кёнэ, чтобы хоть как-то отвлечь себя, решил порисовать. Достал чистый лист бумаги и поставил его на мольберт. Образ синеволосого, ушедшего всего пять минут назад, был как будто ещё перед глазами и настолько живым, что Фран понял: нужно начать именно сейчас. Да и вдохновение сегодня, как чувствовал парень, было на высоте, так что пора! Сразу зеленоволосый красками не начал — с пейзажем всё было просто, ведь чаще всего там было мало мелких деталей, но вот потрет… В своей жизни Кёнэ только лишь два раза изображал лица людей: первый раз — традиционно, по теме в художке, кого-то из семьи, то есть, маму, а второй — парень сам нарисовал какого-то странного человека, чьи черты вроде и были видны, но их невозможно было понять точно; словно тот мужчина был в тумане, который скрывал его лицо. До сих пор сам Фран дивился этой картине, ведь человек тот отчего-то смутно напоминал ему… Мукуро. И это было ещё до встречи с репетитором! Такие же синие, с фиолетовым отливом волосы, обрамляющие красивый овал лица; глаза, выражающие какой-то двойной смысл — всё это немного походило на его учителя.       Однако ту работу зеленоволосый не собирался дарить Рокудо. Слишком мало схожего. Поэтому сейчас, взяв в руки простой, хорошо заточенный карандаш, Фран принялся делать набросок. Ежеминутно, сожмурив глаза чуть ли не до боли, парень воспроизводил образ своего учителя в голове и пытался перенести это на лист. Через некоторое время Кёнэ угрюмо поглядывал на истёртую до дыр бумагу и ластик, от которого осталась лишь половина. Ему ничего не нравилось: то овал лица был неправильным, то губы были искажены в какой-то уродской усмешке, то разрез глаз казался не таким. Хотя вроде и нормально получалось, но сам парень хотел, чтобы получилось «идеально», а не «нормально». Просто такому человеку, как Мукуро, он хотел вручить что-то стоящее. Что-то настолько идеальное, как и он сам. На что синеволосый, каждый раз поглядывая, будет произносить: «Великолепно!». Вот таким должен быть подарок.       Поэтому Фран, применяя всё свое умение, начал усердно работать, взяв другой лист. Он не давал себе поблажек — просто хотел закончить работу в короткие сроки. На самом деле Кёнэ показалось рисование портрета намного сложнее, чем просто пейзажа. Ведь, рисуя лицо человека, художник обязан передать не только свойственные тому человеку черты, но и чувства, эмоции, которые испытывает он. Это было не так просто… Шестое чувство заставляло парня торопиться, будто бы говоря о том, что когда-то может стать просто поздно… И даже когда часы показали два ночи, зеленоволосый не лёг спать. Но через час, уже засыпая на ходу, он всё же заставил себя лечь в постель. Перед тем убрал свою зарисовку. Получилось очень даже хорошо — он всё-таки набросал черты своего учителя, пока не прорисовывая подробности. Но в общем, остался довольным. Мягкая и тёплая кровать так и манила провалиться в сон, что и сделал в скором времени Фран.       Утром парень неохотно проснулся от приятного прикосновения. Кто-то нежно тряс его за плечо. Хотя совершенно было понятно, кто это… С трудом разлепив глаза, он заметил над собой нависающего учителя.       — Франни, ну ты и соня! Десять часов уже! — мужчина отошёл к столу, начиная доставать книги, сборники и тому подобное и раскладывать на столе. — Поздно лёг что ли?       Зеленоволосый присел на кровати и, ещё мало чего соображая, ответил слегка хрипловатым голосом:       — Есть такое дело.       Рокудо, взглянув на него, тихонько засмеялся:       — У тебя такой сонный вид…       — Это настолько смешно? — спросил Фран, слезая с кровати и начиная отыскивать полотенце.       — Нет-нет, вовсе не смешно. Наоборот, как-то даже мило… — Мукуро склонил голову набок, в упор глядя на своего ученика. Тот уже собирался уходить, однако остановился, оглянувшись на синеволосого.       — М-да? — в ответ Рокудо кивнул. Зеленоволосый ушёл же в ванную, первым делом взглянув на себя в зеркало. И в каком месте там было мило? Просто не выспавшееся лицо с небольшими мешками под глазами, в разные стороны растрёпанные волосы и вообще ужасный вид. Усталость и головная боль в придачу — недосып сопровождался именно такими симптомами. Фран кое-как взбодрил себя холодной водой и, наконец закончив чистить зубы и умываться, вышел из ванны. Мукуро уже ждал его, а на столе были поставлены две чашки с кофе. Парень улыбнулся. «Ну вот всегда он так заботлив!» — пронеслось в мыслях у зеленоволосого. Он надеялся, что хоть немного взбодрится и сможет сегодня понять все темы нормально.       — Спасибо, — Кёнэ кивнул ему и открыл шкаф, доставая свою домашнюю одежду. — Может, всё-таки отвернётесь?       — А смысл? Я тебя уже видел почти что голым, — спокойно произнёс синеволосый, усмехнувшись, однако уселся боком к Франу и начал читать (или сделал вид того) какой-то учебник. Зеленоволосый принялся поспешно стягивать с себя одежду и надевать другую. Как назло, быстро это не получалось: парень уже разделся, а домашняя одежда оказалась не вывернутой на нужную сторону, пришлось её разворачивать, а времени это отбирало много. Почему-то Кёнэ казалось, что Мукуро успел уже десять раз на него взглянуть, но потом остановил себя на вопросе: «А зачем ему это делать?». Будь он девушкой с прекрасной фигурой, тогда да, всё понятно, но худощавое мальчишеское тело наверняка было не во вкусе учителя. Тогда об этом, действительно, волноваться нечего, если учесть, что в их первую встречу Рокудо успел увидеть всё, что только можно было. Без интимных подробностей, конечно…       Наконец он сел за стол рядом с синеволосым, и они принялись пить кофе. Дуя на ещё горячий напиток, парень спросил у репетитора:       — Что мы сегодня будем делать?       — Ну, для начала нужно разбудить тебя как следует. А потом — физика, — сказал Мукуро, отпивая немного. — Кстати, какие тесты у тебя впереди?       Кёнэ достал свой уже не слегка помятый листочек и прочитал вслух:       — Ближайшие тесты — двадцать шестого сентября. Предметы — физика, итальянский вместе с литературой и химия. Блин, ну почему физика? — немного недовольно спросил он, откладывая лист куда подальше.       — Ты ж её вроде чуть ли не на «отлично» знаешь? — удивился Рокудо.       — Знаю-то я знаю, но жутко не люблю. Эта «пятёрка» заработана лишь зазубриванием. Хотя я и не стремлюсь знать этот предмет, ведь не буду сдавать на экзамене.       И синеволосый это прекрасно понимал, ведь больший акцент они делали на тех четырёх предметах, что собирался сдавать Фран. Но тесты и контрольные никуда не денутся, их нужно будет писать. Так что занятие физикой сейчас было неизбежно. Но зеленоволосый ощущал, что чувствует себя просто ужасно. Порой он не улавливал даже суть разговора, понимая, что глаза медленно, но верно закрываются, и он проваливается в сон. Так учить не получится ничего, парень это прекрасно осознавал. Даже кофе, как назло, не помогало. Его специально стали делать таким не бодрящим?       — Н-да… — проговорил Мукуро, оценивающе глядя на Франа. — Так дело не пойдёт, мой ученик.       — Вы о чём вообще? — проснулся Кёнэ.       — Вот об этом самом, — вздохнул Рокудо. — Какая там физика, если ты даже не знаешь, о чём я говорил. Нельзя, чтобы так шло и дальше…       — И что нужно сделать? — спросил зеленоволосый, устало откинувшись на спинку стула. Его репетитор на минуту задумался, а потом выдал ответ:       — Я слышал, что прилив сил бывает, если сделать хороший массаж.       — Отлично! — с сарказмом произнёс парень, положив голову на стол. — Если так, то всё очень плохо! Где я возьму этот массаж?       — Ты настолько сомневаешься во мне? — улыбнувшись, спросил синеволосый, подперев рукой подбородок. Фран поднял голову и удивлённо взглянул на него. Хитрый взгляд Рокудо говорил только об одном — от массажа не отвертеться. Да и нужно ли? Кёнэ считал, что руки учителя должны быть очень тёплыми, а касания их — приятными. Поэтому и сам не заметил, как улёгся на кровать. Пока Мукуро подходил к нему, зеленоволосый понял, что ему почему-то интересно, как он это будет делать. Ну, точнее, не сами действия — парень был уверен, что массаж будет идеальным, а вот именно ощущения… Наверняка учитель делал это не впервые. И наверняка не просто массаж, к примеру, своей любимой девушке, а…       Мысли зеленоволосого улетучились, как только Мукуро стал осторожно приподнимать его толстовку вверх. Сам он опустил одно колено на кровать, а второй ногой упирался в пол, слегка наклонился над своим учеником и, наконец обнажив спину Франа, принялся за массаж. Сначала Кёнэ почувствовал лишь прохладные пальцы на своей коже, что было немного неожиданно. Через некоторое время ладони синеволосого должны были нагреться, но это только в будущем. Сейчас же приходилось довольствоваться лишь этим. Хотя в том была толика своеобразного наслаждения — прохлада немало бодрила. Рокудо нежно провёл сначала по всей спине, потом стал разминать плечи своему ученику. Движения не обладали какой-то лёгкостью, наоборот, были немного грубы, но так даже нравилось самому Франу. Приятные ощущения начали наполнять его; настолько это было хорошо, что парень не понимал своего дикого восторга по этому поводу. Он знал, что массаж порой бывает очень приятен, что после него остаётся лёгкое чувство невесомости и тому подобное, но чтобы вот так чуть ли не выгибаться под движениями учителя!.. Наверное, это было слишком… Но когда Рокудо нажимал на позвонки, разминая каждый, и спускался вниз, когда его руки массировали шею, плечи, а потом проводили по ним рукой, словно заглаживая иногда несильную боль, — когда всё это происходило, Фран понимал, что не мог реагировать как-то иначе. Особенно ему нравились прикосновения, когда ладонь репетитора так смело гладила его спину.       Пускай это был немного грубый, зато до одури приятный массаж. Фран чувствовал, что сильные руки Мукуро иногда вжимали его в постель; а иногда, на особо не массированных точках, хотелось даже… немного застонать. Кёнэ едва сдерживал себя, понимая, что это дико, поэтому сжимал зубы как можно плотнее, чтобы не вырвалось ни звука. Он слышал и своё дыхание, такое быстрое, и нечастые глубокие вздохи синеволосого. Такая атмосфера начинала ему нравиться. Безумно. Даже нечто тёплое стало разливаться не только по его спине, но и где-то в области живота. «Нет, это ненормально!» — думал Фран. И вот он уже не знал, каким образом сдерживать себя, как вдруг Мукуро, перестав массировать, начал лишь гладить. Но то было не лучше; как уже известно, Кёнэ больше нравилось именно это. В этих движениях больше чувствовалось грубого, чем нежного, ведь всё-таки Рокудо — взрослый мужчина. Зеленоволосый подавлял в себе желание выгнуться, однако то получилось непроизвольно. Конечно, не так заметно, но Кёнэ было за это стыдно. Он был уверен, что синеволосый это увидел (ага, проглядит он такое!). Наконец удовольствию Франа пришёл конец, Мукуро привстал с кровати и сказал:       — Я закончил.       А парень чувствовал себя значительно лучше. Да и как после такого заснёшь?       — Спасибо, — он натянул на себя толстовку и посмотрел на учителя. Тот казался довольным и, лучезарно улыбаясь, спросил:       — Понравилось?       — Конечно. Тут вариантов-то быть не может… — Фран отвёл взгляд в сторону, прислушиваясь к себе. Кажется, приятная теплота на спине стала немного убывать, но вот что творилось в животе. А может, и не в нём, а… чуть ниже? Кёнэ встряхнул головой, отбрасывая от себя всякую дурость. С каких пор он такой чувствительный?       — Ну, раз так, значит, займёмся физикой, — проговорил Мукуро, садясь на стул. Зеленоволосый последовал его примеру. До обеда только и занимались уроками, после него сходили в кафе, а далее был итальянский язык. Весь день Кёнэ чувствовал себя замечательно и не раз благодарил своего учителя за это. Наверное, Фран, как считал он сам, был счастливчиком, ведь наткнулся, по его мнению, на удивительного человека. Создавалось ощущение, что он умел всё!       За вечерним чаем они вновь завели беседу обо всём. Тут синеволосый решил поинтересоваться:       — Слушай, Фран, а когда у тебя день рождения?       — Весной, — ответил Кёнэ, немного удивляясь про себя такому вопросу. Обычно никто и никогда не спрашивал его о том. Вообще, он не любил дни рождения. Но об этом чуть позже…       — А когда именно? — Парень назвал число. — Хм… ясно.       — А зачем вам? — наклонив голову чуть вбок, спросил зеленоволосый.       — Ну как зачем? Поздравлю тебя, подарю что-нибудь, — Рокудо улыбнулся. — Ты так удивлён?       — Не то чтобы… — начал Фран, отведя взгляд в сторону. — Просто мне никто, кроме мамы, не дарил никогда подарков… Да и вообще, скучные они, эти дни рождения. Это просто обычный день, не больше…       Кёнэ вздохнул, вспоминая себя каждый год. Вроде и весна, и хорошо, и природа просыпается, а всё равно именно на его день небо затягивалось хмурыми тучами, и лил дождь; приходилось весь день сидеть дома, занимаясь самыми обыкновенными делами, ничего особенного. Хотя раньше, в детстве, он надеялся, что следующий день рождения обязательно должен стать лучше. «Как это было наивно…».       — Я разуверю тебя в этом, обещаю, — Фран ощутил на своём плече руку, а его взгляд столкнулся с доверительным выражением лица. Обещал. Значит, должен выполнить. Но Кёнэ понимал, что не обидеться даже в том случае, если тот этого не сделает.       — А у вас когда? — решил поинтересоваться Кёнэ.       — Девятого июня. Хочешь мне что-то подарить? — усмехнувшись, спросил Мукуро, убрав синюю прядь с лица.       — Посмотрю на ваше поведение, — буркнул в ответ парень, дунув на горячий чай. Тот упорно не хотел остывать. Повисло молчание. То самое неловкое и неприятное. Которое вроде и хочется заполнить, да нечем. Фран искоса посмотрел на своего учителя и только сейчас заметил одну деталь…       — Мукуро-сенсей, а почему вы перестали носить галстук? Вам идёт, — он кивком указал на рубашку, несколько пуговиц которой были расстёгнуты и виднелась светлая кожа на ключице.       — Да? — Рокудо усмехнулся. — Ну спасибо. Да если честно, я и сам не знаю. Раньше мне Хроме завязывала перед выходом, а теперь некому…       — А-а… я понял! — хитро произнёс зеленоволосый. — Да вы просто не умеете завязывать галстуки, вот и всё!       Мужчина лишь хмыкнул в ответ, всё равно не желая признавать себя поражённым. А парень был доволен тем, что раскусил учителя. Значит, и у него есть свои слабости! Однако отчего-то в душе у Кёнэ неприятно отозвалось имя бывшей девушки синеволосого. Ну не любил он, когда Мукуро её упоминал! Сам Фран даже не знал, откуда такая нелюбовь к этой Хроме. По идее, должно быть всё равно? А на деле… И тут зеленоволосому пришла в голову замечательная идея…       — Учитель, а у вас галстук с собой? — Мужчина кивнул. — Несите его сюда!       И Мукуро, как-то загадочно улыбаясь ему, словно давая понять, что примерно догадывается о том, что хотел сделать его ученик, встал и отправился в комнату, где и находился его кейс. Наверное, там был и галстук. Вскоре репетитор вернулся и положил вещь на стол перед Франом. Тот взял его в руки и привстал с дивана.       — Позвольте помочь вам, Мукуро-сенсей? — В ответ на то Рокудо кивнул, усаживаясь на стул. — Может, я и не ваша девушка, и затягивать галстук вам будут не красивые женские руки, а мои, но я надеюсь, что смогу тем самым… хоть чем-то быть полезным для вас.       Говоря всё это, Кёнэ осторожно подходил к нему и, оказавшись близко, насколько это позволяли колени сидящего мужчины, начал завязывать галстук. Как это делается, парень знал прекрасно. И получалось у него очень красиво и аккуратно. Но тем не менее, галстуки носить Фран не любил. Тут Мукуро немного разъединил ноги в стороны, чтобы зеленоволосому стало чуть поудобнее. Так как Фран почти что опирался на его колени, то чуть ли не упал на самого синеволосого, ведь то было так неожиданно.       Он чувствовал, что Мукуро наблюдает за ним, за каждым его действием. Но самое главное — это смотрит на лицо. Кёнэ не особо любил, когда на него долго и внимательно смотрели, но это стало каким-то исключением. А впрочем, как всегда. Лицо учителя было не так уж близко, но однако ж даже в том было что-то… приятное? запретное? Это немного успокаивало, порой зеленоволосый начинал путаться в своих действиях, но вот вскоре дело было сделано. Затянул напоследок и проговорил:       — Готово!       — А ты быстро, — Рокудо провёл рукой по галстуку. — Хм… очень даже хорошо получилось. Скажу честно, у Хроме то занимало куда больше времени, да и качество оставляло желать лучшего. Теперь я знаю, к кому буду обращаться.       — Конечно обращайтесь, — парень улыбнулся и вновь отошёл к своему дивану. — Я же ещё ничего толком для вас и не сделал.       — В каком смысле? — не понял Мукуро, внимательно взглянув на него.       — Ну… друзья же должны делать для друг друга что-то хорошее? Вы для меня уже сделали кучу всего, а я… всегда проблемы лишь доставляю, — на одном дыхании выговорил Фран, пытаясь смотреть больше в сторону, чем на репетитора. Почему-то ему казалось, что сейчас он выглядит очень глупо.       — Боже, Франни, ты так действительно думаешь? — синеволосый улыбался. — Глупый ученик… Друзья ничего не должны. Если ты чувствуешь симпатию к человеку, значит, забота о нём будет автоматической. Ты просто сам не понимаешь пока, как много ты для меня сделал…       Мужчина приутих, вздохнув и посмотрев куда-то в сторону, словно глубоко о чём-то задумываясь. Кёнэ с удивлением взглянул на него. Что мог сделать он такого, да ещё и в большом количестве, для своего учителя? Да чтобы тот ещё так и говорил? Самому парню с трудом в это верилось. Симпатия… Это ведь и есть то, что так нежно теплится в его душе? Отчего-то Франу казалось, что не совсем. Или… или… или… Зеленоволосый опять запутался. Да и надо ли разматывать то, что и так должно в скором времени стать явным? Парень думал, что нет. Ведь сейчас, как ему подсказывала интуиция, следовало лишь наслаждаться тем ощущением. Мало ли, что может случится в будущем?       — Мукуро-сенсей… — начал Фран, нервно теребя краешек толстовки. — А друзья дают обещание быть всегда вместе?       Учитель Кёнэ удивлённо посмотрел на него, видимо, никак не ожидая такого вопроса.       — Ну… как сказать? Почти. Скорее, такое обещание чаще всего дают друг другу влюблённые, а друзья… Пойми, они будут друзьями и на расстоянии. Та невидимая нить, что свяжет двоих людей, никогда не сможет порваться. Растянуться, запутаться, но никак не порваться. Это китайская пословица.       Рокудо как-то нежно улыбнулся, глядя на парня. Тот внимательно его слушал.       — Но если ты так хочешь… Я не против, — Зеленоволосый же радостно посмотрел на него.       — Конечно хочу, — однако сам Фран не знал, для чего ему это. Просто хотелось впервые раз в жизни почувствовать себя не одиноко. Знать, что человек не уйдёт, ведь всё-таки дал обещание. Хотя никто не отрицал, что он может это сделать, тихо и незаметно уйдя из жизни Кёнэ. Но почему-то с обещанием было бы легче. И не то, чтобы парень не доверял Рокудо, просто ему захотелось впервые в своей жизни дать кому-то обещание. И выполнить его. Может, таким образом доказать свою преданность, а может, что-то ещё? Сам Фран не знал точно.       — Хорошо, — Репетитор прокашлялся. — Я обещаю, Фран, что буду с тобой вместе настолько, насколько это представится возможным. Но даже если вдруг нам придётся расстаться, то… — Мукуро взял ладонь зеленоволосого и приложил к своей груди, где-то на уровне сердца. — Несмотря на расстояние, что будет нас разделять, ты всегда будешь здесь… в моём сердце…       А самого парня… тронули эти слова до глубины души! Впервые ему кто-то что-то обещал. Пока неясно, выполнит ли, но отчего-то хотелось верить, что да, во всяком случае, само осознание этого уже было приятным. А особенно то, что… Рокудо будет помнить о нём. Хранить воспоминания, как нечто самое дорогое. Нет, прекраснее этого момента в жизни Франа ещё не было ничего подобного.       Значит, он сам не такой уж и плохой, раз нашёлся и ему тот самый «свой человек»?       — Ну, а я… я обещаю тоже быть рядом. Собственно, куда я денусь? — спросил сам себя Кёнэ, пораскинув мозгами. Конечно, ему хотелось сказать намного больше, но видно, это уже судьба, забывать нужные слова на самых важных моментах. Синеволосый лишь улыбнулся и потрепал своего ученика по щеке, проговорив «Ну и славно».       С этого момента обязательно должно было что-то измениться.       Как только Фран проводил своего учителя, сразу принялся за рисование с двойной силой. Желание порадовать Рокудо было сильнее лени и усталости, поэтому плодотворная работа продолжалась аж до двенадцати ночи. Кёнэ, касаясь карандашом бумаги, вновь прорисовывая какую-нибудь деталь, представлял, что прикасается к своему репетитору. Да он и сам прекрасно понимал, что это немножко не нормально, зато рисунок получался более живым и реалистичным. Улыбочку парень сделал такую же, какая традиционно была на губах Мукуро. Самым же сложным оказались глаза. Зеленоволосый хотел, чтобы они выражали двойной смысл. Первый, который видели многие при первой встрече с Рокудо, это хитрый, но вот второй… то было выражение, понятное лишь самому художнику. Однако воссоединить их вместе получалось не так и легко… Есть, над чем поработать!       Не горя желанием быть завтра таким же сонным, Фран лёг раньше вчерашнего. Завтра будет новый день. А значит, как всегда, будет что-то другое, уже не похожее на вчерашние приключения. Теперь же есть ещё и обещание, которое должно повлиять на многое.       Однако так ли легко будет его сдержать?..       И будут ли бесконечны, как кажется сейчас, те светлые и беззаботные деньки, которыми так наслаждаются Мукуро и Фран? Вскоре это должно стать явным.