Сдать экстерном, или Мой репетитор

Хорошо чувствуешь себя в своей шкуре, пока есть человек, который эту шкуру гладит, согревает её своим теплом. «Ангел-хранитель» Франсуаза Саган ©.

       День 4.       Ближе к вечеру Фран стал значительно лучше себя чувствовать. Два с половиной дня были позади, в которые он почти не вставал, и в которые за ним непрестанно ухаживал Мукуро. С помощью чего, собственно, Кёнэ и стало лучше. Конечно, температура была около тридцати девять с половиной, но это был пока что лучший результат за эти несколько дней. По крайней мере, зеленоволосый мог уже вставать с кровати, не заботясь о том, что голова может закружиться. Что он, в общем-то, и сделал, когда долгое время рядом не было его репетитора. Вообще, все эти дни, Рокудо, сидя рядом со своим заболевшим учеником, чтобы хоть как-то обрадовать его, рассказывал что-нибудь; всё это казалось Франу весьма интересным, хотя помнил он из того сравнительно немного. Теперь же Кёнэ направился искать своего учителя, дабы послушать ещё чего-нибудь, если тот, конечно, настроен рассказывать.       Парень даже не стал бродить по комнатам — просто знал, что если Мукуро ушёл, значит, на своё любимое место. То есть, на балкон. Фран, оказавшись в гостиной, через которую можно было попасть на тот самый балкон, увидел, что комната озарена лучиками солнца. Неужели наконец прошли дожди? Кёнэ был рад безумно, ведь все прошлые дни только и были, что один дождь да серые облака. Теперь же виден закат. Зеленоволосый быстро добрался до балкона. Конечно, тепла от солнца было не так много, поэтому парень мгновенно почувствовал прохладу. Шаги его услышал Рокудо и обернулся в его сторону.       — Фран, ты как? — Мукуро встал и оглядел его.       — Более или менее, — Кёнэ кивнул в ответ.       — Здесь прохладно, думаю, тебе не стоит задерживаться… — начал было синеволосый, но его прервал парень:       — Ну Мукуро-сенсей, я хочу посидеть здесь, мне надоело лежать в кровати, — жалобно произнёс Кёнэ, сам не ожидавший от себя такого просящего голоса.       Рокудо некоторое время смотрел на него, а потом, улыбнувшись, кивнул:       — Ну ладно-ладно! Только подожди секунду… — И ушёл куда-то. Фран же, радостный, сел в кресло, прижав колени к себе. Тут он почувствовал, что на его плечи опустилось что-то тёплое и мягкое. То был плед. Парень благодарно кивнул своему учителю. Тот сел в кресло рядом. Несколько минут они просто молчали, наблюдая за закатом. А тот был, действительно, красив и необычен сегодня. А может, просто от того, что они долго не видели солнца?       Едва тёплые лучики угасающего светила приятно касались кожи, пытаясь обманчиво одарить теплом. Дома впереди отбрасывали длинные тени, их крыши были залиты светом так, что казалось, будто они были сделаны из золота. Небо было тёмным уже сверху, в то время как на западе оно ещё переливалось всеми оттенками красного, оранжевого, жёлтого…       — Знаешь, а ведь ты нарисовал тогда действительно похоже, — проговорил вдруг Мукуро.       — Спасибо, — Фран едва заметно улыбнулся. — Как думаете, будут ещё в Италии солнечные деньки или уже нет?       — Как знать… Каждый год по-разному, если честно. Да и я здесь не часто бывал, так что не могу знать точно. Но ты-то здесь давно живёшь. Тебе должно быть виднее.       — Мм… наверное, вы всё-таки правы — каждый год по-разному, — повторил он за своим учителем и на секунду призадумался. Потом вдруг выдал: — Учитель, я давно хотел спросить, да забывал. Почему у вас имя на японском?       От этого вопроса Мукуро едва заметно вздрогнул. Зеленоволосый, ставший более чувствительным к своему репетитору, да и к людям вообще, сразу же добавил:       — Но если вам не хочется…       — Нет, я расскажу. Чего уж там? Ты же мне тогда доверился. Я думаю, что ты имеешь полное право это выслушать. Хотя там слушать-то особо и нечего, но… так уж и быть, расскажу.       Фран хотел что-то возразить, но решил просто промолчать. Он приготовился слушать, сев по-удобнее, и взглянул на синеволосого. Тот, вдохнув-выдохнув, начал:       — Да рассказывать, в общем-то, нечего, как я уже говорил ранее. Это история настолько банальна, что ты уж, верно, будешь знать наперёд, что я скажу. Так вот, моя мама была из очень бедной итальянской семьи. Её родители искали ей достойного жениха, но из богатой семьи, естественно. Моя мать же была красива. Во всяком случае, я её не помню, у меня осталась лишь фотография… Она же не хотела выходить замуж ни за кого другого, кроме моего будущего отца. Тот, по трагическим стечениям обстоятельств, не был из богатой семьи, а почти что из такой же, как и она. Но всё обернулось так, как того хотели родители мамы — она вышла замуж за богатого дядьку. Он был её старше чуть ли не в два раза, и, ясное дело, его полюбить она не смогла. В то время моя мама встречалась с будущим отцом тайно, ну, и одним из результатов таких встреч стал я. Об этом через некоторое время прознал тот самый богатый дядька и решил, сгоряча, избавиться от незаконнорождённого ребёнка, а мою мать наказать. Та всё это понимала, поэтому решила спрятать если не себя, то меня… Я, если честно, не могу знать точно, как она это сделала, но, видимо, заплатила много денег, и моё имя было изменено на Рокудо Мукуро, больше по звучанию походившее на японское. Соответственно, таким образом моя мама уберегла меня от преследователя. Потом же, вновь подкупив кого-то, она подстроила несчастный случай, в котором я, со своим старым именем, которого не знаю, конечно, погиб. Меня же мама отправила в детский дом. Что случилось с ней, я не знаю, ведь мне неизвестно даже её имени. Узнал я эту историю не так давно. Это всё было настолько в тайне… Вот, как-то так!       Мукуро взглянул на своего ученика. Фран всё то время, чуть ли не затаив дыхание, слушал его. По окончании рассказа у парня было много эмоций по этому поводу. Ну, конечно, для начала — было жаль Рокудо. Просто, искренне жаль. Но жалость любят не многие, поэтому после того приходило… уважение к репетитору, да. Именно это испытывал Кёнэ. Может, и прошло уже много лет, но синеволосый выдержал осознание того, что он один. Возможно, даже сирота.       Зеленоволосый не мог произнести и слова, просто вглядывался в лицо Мукуро. Ему отчего-то стало стыдно. Сам он точно не понимал, от чего… Хотя… Он подумал, что ведь сам практически воспитывался другими людьми, а не мамой. И вырос каким-то странным: эгоистом, грубым, с сарказмом. Никогда не понимал людей и не стремился с ними подружиться. Никогда не заботился и старался не принимать заботу от других. Но ведь Мукуро… Он совсем другой, хотя и обстоятельства у него похуже. Конечно, может и есть между ними кое-что общее, но если взглянуть с другой стороны… «Получается, я слабак, что не выдержал испытаний судьбы? Просто сделался чёрствым и холодным, тем самым облегчив себе задачу? Ужас…» — думал Фран, невидящим взором смотря перед собой.       Ответить что-либо зеленоволосый не мог, ведь «Ужасно» настолько банально, а что-нибудь другое, верно, будет звучать просто глупо.       Очнулся он только тогда, когда Рокудо, оказавшись перед ним, чуть присел, чтобы быть на одинаковой высоте с Кёнэ, и коснулся его руки своей.       — Фран… — тихо произнёс он, смотря своими разноцветными глазами на парня, — Ты чего?       — Да так, учитель, ничего. Всё в порядке, — проговорил он в ответ.       — Мне кажется, я знаю, о чём ты задумался… — Зеленоволосый взглянул на него. Глаза Мукуро сейчас почему-то выражали столько нежности… Кёнэ повернул голову чуть в сторону, пытаясь не смотреть на репетитора. Синеволосый, улыбнувшись, подобрался поближе к лицу своего ученика и прошептал ему что-то на ушко. Горячее дыхание и губы Рокудо иногда соприкасались с его кожей, заставляя Франа вздрагивать. Когда его учитель закончил, то, отстранившись на некоторое расстояние, сказал:       — Фран, ты чего-то снова красный стал. Неужели температура поднялась? — Но почему-то самому Кёнэ казалось, что это вовсе не от температуры…       — Так, всё, уходим отсюда. Не хватало тебе ещё раз полежать с высокой температурой!       Зеленоволосый покорно поднялся. Мукуро, взяв его за плечо, стал увлекать за собой в комнату, после закрыл балкон.       На часах было десять вечера. Как ни старался Фран уговорить учителя поговорить с ним ещё полчасика, так и не смог этого сделать. Мукуро был непреклонен, ссылаясь на то, что Кёнэ сейчас нужен режим, а иначе повторится та ситуация, когда парень не вставал с кровати целых два дня.       — Ещё раз я такого не выдержу, — закончил его репетитор, вздохнув и прикрыв Франа одеялом.       — Ладно, — сдался он. — Спокойной ночи, Мукуро-сенсей…       — Приятных снов, — Рокудо нежно потрепал его по волосам и вышел, закрыв за собою дверь. Кёнэ остался наедине со своими мыслями. Сна не было ни в одном глазу, да и, как всегда этот репетитор, умел так погладить по голове, что хотелось прыгать и танцевать. В прямом смысле, от счастья. Спросите, почему? Да Франу и самому было не очень понятно. Есть же нечто такое в жизни, что вот вроде и просто, но не объяснишь? Такая же ситуация, как казалось ему, происходила сейчас и с ним. Вроде, ну с каких таких радостей Франу так реагировать на простое прикосновение, но если взглянуть с другой стороны… Возможно, внимание такого классного, идеального (по его мнению) человека, который, к тому же, старше его на восемь лет (Кёнэ подсчитал уже давно) было вполне себе причиной для хорошего настроения. А ещё и то, что этот самый человек открылся тебе, то уж и подавно…       Ясное дело, что нормально и адекватно зеленоволосый это передать не мог бы, но просто чувствовал: грядут перемены. Он не знал, в какой области именно, но ощущал это. Парень до сих пор искренне верил в то, что учитель попал в его жизнь не просто так, хотя и этот вариант был вполне возможен. Он уже изменил многое, а в особенности, самого Франа. Пока, конечно, не так видно, но сам Кёнэ это прекрасно понимал. Просто ли так, спрашивается, Рокудо появился в его жизни?       Засыпая, парень вспомнил те слова, что сказал ему тогда репетитор шёпотом: «Я верю… я знаю… ты другой, не совсем такой, каким кажешься на первый взгляд…»       «Как бы я хотел верить в то, что вы правы, Мукуро-сенсей».       Что же будет дальше? Найдёт ли каждый из них то, что хотел?        День 5.       Фран с самого утра чувствовал себя вполне хорошо, и даже градусник сегодня выдал ему новый рекорд — тридцать семь и пять. Достижение. Но вот день прошёл настолько скучно, насколько, казалось, мог быть вообще скучным день. То есть, совершенно ничего интересного. Не считая Мукуро, конечно. Теперь Кёнэ и сам не представлял, как болел один все свои шестнадцать лет. Если бы не Рокудо, то парень завыл бы от скуки. При чём в буквальном смысле. Сейчас же синеволосый, за чашечкой обеденного чая, вновь рассказывал своему ученику что-то. Тому нравилось слушать. Не только то, о чём говорил его учитель, но и как. Голос, взгляд, движения во время рассказа — всё это жадно ловил и запоминал Фран, сам, в общем-то, не понимая, для чего. Но разве кто-то отрицал тот факт, что Кёнэ, как художник, обожал любоваться чем-то красивым? И кем-то тоже. Для того, чтобы передать то самое изящество, граничащее, конечно, с реалистичностью, в своём будущем творчестве. У него уже давно созрел план нарисовать своего учителя и подарить тому картину. На память. Им ведь придётся разойтись, каждому по своему пути, и Франу хотелось, чтобы хоть что-то напоминало Мукуро о нём. Хотя нужны ли эти воспоминания учителю?       Кёнэ задумывался, но никак не находил ответа. Хотя по действиям и словам репетитора понимал, что… да, нужны. Но может, он ошибался в своих предположениях?       — Вот так вот, — закончил синеволосый, чарующе улыбнувшись.       — Всё это очень интересно, — только и смог ответить Фран, беря в руки горячую чашечку чая и отпивая немного. На некоторое время их разговор прекратился, настала тишина, нарушаемая лишь иногда прихлёбыванием чая. Зеленоволосый искоса поглядывал на Мукуро, пытаясь всё же не встречаться с ним взглядом. Парень не давал себе отчёта в том, что… ему действительно нравится разглядывать своего учителя, хотя он уже давно знал все мелочи. Но ведь Мукуро чертовски красив, и с этим спорить бессмысленно. Эти благородные черты лица, тонкие губы, глаза, что смотрят всегда немного хитро, необычного цвета волосы, — Кёнэ был готов любоваться всем этим вечно. При чём это началось уже давно. Возможно, уже даже с первой недели их знакомства. Фран, конечно, понимал, что это, наверное, не очень нормально, но, как и всегда вообще, ему однажды стало всё равно. Кому какое дело до того, любуется он или не любуется своим репетитором?! Это же, в конце концов, его репетитор! Ну, не совсем уж его…       Раньше Фран думал, что в Рокудо прекрасна только внешность. Но теперь, лишь немного позанимавшись с ним, он понял — это не такой простой человек… Невозможно понять всю многогранную личность Мукуро всего лишь за несколько месяцев. Это дело требует куда больше времени. Кёнэ надеялся, что за время их совместных занятий он всё-таки сможет узнать его намного больше. Для чего, спросите вы? Да парень и сам не знал…       Но, по крайней мере, ему безумно нравилось то, что сейчас он может вот так запросто разговаривать с учителем. Обо всём на свете. Просто понимать, что предмет его восхищения рядом и… почти друг Франу?..       — Мукуро-сенсей… — начал зеленоволосый, поднимая взгляд со стола на учителя. — А у вас были друзья?       Этот неожиданный вопрос очень удивил синеволосого. Усмехнувшись, он убрал нависшую челку и спросил:       — В каком именно смысле друзья?       — Ну, настоящие друзья. Или друг, к примеру.       — Хм… — Мукуро чуть призадумался. — У меня были знакомые, приятели, товарищи… Но чтоб вот такого близкого друга… Не-а, не было.       Рокудо смотрел прямо на своего ученика. Тот как будто бы хотел ещё что-то сказать, но отчего-то не мог. Однако вскоре Фран, собравшись, выдал:       — А у меня тоже не было друзей!       — Неудивительно, — произнёс синеволосый, улыбнувшись.       — Ну вот, опять вы издеваетесь!.. — проговорил парень, сложив руки на груди и отвернувшись. Но чувствовал, что не обижается. Просто не может. Ведь это же его репетитор.       — Да нет, чего ты… Но… знаешь, Фран, я кое-что хотел тебе сказать… — начал Рокудо, едва заметно замявшись. — Ты можешь, конечно, посмеяться надо мной, но я буду честным.       — Всё в порядке, учитель, я слушаю, — Кёнэ внимательно взглянул на него. Тот вздохнул и начал:       — Я сказал, что у меня не было близкого друга. Но это лишь в прошлом. Сейчас… у меня есть один человек, которого я могу назвать другом.       — Вау! И кто же это? — с нескрываемым интересом спросил Фран. Где-то в душе неприятно кольнуло. То ли зависть, то ли ревность… Кого же сейчас назовёт его учитель? Верно, какого-нибудь своего внезапно появившегося коллегу по работе, который, верно, весь такой милый, хороший и добрый, что аж прям тошнит от таких. Лично зеленоволосого — да.       — Этот человек сидит прямо передо мной. Ты.       Эти два коротких предложения Фран понял не сразу. Вроде, и простые, но Кёнэ ещё некоторое время не мог понять их суть. Он? Друг? Неужели в этом мире мечты всё-таки сбываются? Оказывается, да. Парень понял это прекрасно. Но достоин ли он того? Много вопросов копошилось в его голове, но ни один пока не нашёл своего ответа.       — Эй, ты чего рот открыл? — усмехнувшись, спросил синеволосый.       — А? Да это… Даже не знаю, как и сказать… — парень замялся.       — Ты, верно, узнав это, будешь издеваться надо мной…       — Нет! — Фран взглянул на Мукуро, даже привстав со стула, и опёрся руками на стол. — Наоборот, я польщён таким вниманием с вашей стороны. Вы… ну… для меня…       Зеленоволосый вновь притих, опустив взгляд. Ну и как это передать? Всё, что творится на душе? Всю ту благодарность и то восхищение? Ведь невозможно…       — Кто я для тебя? — Рокудо, подперев голову рукой, с вниманием глядел на парня. Тот чувствовал себя явно не в своей тарелке, но делать было нечего…       — Вы… идеальный… друг… — тихо ответил Фран, как-то странно улыбнувшись и взглянув на своего репетитора. Возможно, его глаза отражали сейчас нечто странное или что-то ещё, но по взгляду Мукуро Кёнэ осознал одно: синеволосый всё понял. Всё то, что не было высказано, то, что скрыто у парня где-то глубоко в сердце. То, что так важно именно для них двоих.       — Всё ясно, Франни… — мягко проговорил Рокудо. Тот вновь присел на стул, с которого так внезапно соскочил. Отчего-то сейчас было не так страшно смотреть в глаза учителю: видимо, что-то всё-таки изменилось. Фран прислушался к себе. Такое, конечно, было для него впервые, но он чувствовал тепло, спокойствие. То состояние, когда наконец понимаешь, что ты не один, что не надо будет волноваться о том, что в трудную минуту тебя никто не поддержит. Да, возможно, все мы одиноки, как твердит одно из направлений в психологии*, но ведь никто не отрицал того, что можно найти такого человека, с которым то одиночество будет не так заметно. Кёнэ понял одно — кажется, нашёл.        Друг… То слово было ещё непривычным для Франа, но уже вполне уместным. Оно грело душу, что было очень приятно зеленоволосому. Наверное, такому состоянию не нужны слова.       А в остальном день, как и говорилось выше, был достаточно скучен. Конечно, опять-таки, не считая Мукуро, который скрашивал его хотя бы просто своим присутствием. Вечером Фран стал чувствовать себя ещё лучше, температура спала до практически нормальной, поэтому завтра они с учителем хотели возобновить занятия.       Но Фран даже не догадывался, какое испытание подбросит судьба ему и его новоиспечённому другу в дальнейшем… _________________________________________________________________________________________________________ * — Экзистенциальное направление содержит четыре пункта: все мы смертны, одиноки, свободны, и жизнь не имеет смысла вообще (человек придумывает его сам). Каждый в своей жизни пройдёт сквозь эти этапы, рано или поздно.