Рассвет только занимался. Листва была покрыта росой, и красиво сверкала в первых робких лучах солнца. Пруд естественного происхождения с неровной кромкой берега встретил двух парней громкой какофонией в исполнении лягушек. Песня сразу прекратилась, стоило подойти поближе, раздались множественные всплески, а потом недовольное кваканье.
Цветочек придирчиво осмотрелся.
— Я не обещаю, что у меня получится, Гарри. Я никогда раньше этого не делал, только видел, как работают старейшины, — сказал Кларенс.
— Лучше попробовать и разочароваться, чем ничего не делать, — ответил Поттер. Он немного удивился, что Цветочка допускали на совершение ритуалов. Ведь как он рассказывал, кроме больших праздников, они были великим таинством, на которое допускались лишь избранные, в основном будущие старейшины. Но разузнать всё поподробнее он решил потом.
— Ну ладно. Начинаю.
Цветочек опустился на колени у самой воды, раскинул руки широко в сторону и склонил голову. Несколько раз глубоко вдохнул — выдохнул и начал читать:
— Ушедшие дорогой духов древние предки! Взываю! Сквозь пространство и время услышьте мою мольбу! Прошу помощи вашей не ради себя, а ради жизни человеческой! Жертва моя вам! Примите подношение, помогите спасти чужую душу! — он достал веер, надрезал обе ладони и прижал их к влажной земле, склонившись в низком поклоне. На висках, лбу, щеках и шее засияли магические знаки.
Гладь воды была неподвижна и похожа на темное зеркало. Тишина вокруг оглушала. Казалось сама природа замерла в ожидании ответа. Гарри стоял и практически не дышал. Тут ему на нос приземлилась бабочка. Он улыбнулся и попытался дотронуться до нее пальцем, но она сразу улетела. Парень проследил за её полётом взглядом и заметил, что то тут, то там прямо из земли поднимаются сотни ярких бабочек и кружат, взлетая всё выше. Невероятно красивое, но в то же время жутковатое зрелище. Казалось, что всё пространство заполнили трепещущие разноцветные крылышки.
— Гарри, подойди, — позвал Цветочек. Все символы на его лице начали кровоточить, и кровь стекающая вниз, капала на землю, начиная мерцать, как у единорога. — Тебе придётся поделиться кровью. Они хотят знаний о ней.
— А как я их передам? Как для думосбора? — Поттер подошёл и опустился рядом с Кларенсом.
— Нет, духи сами всё увидят.
Поттер взял предложенный веер, полоснул на ладони и прижал руку рядом с место, где была ладонь Цветочка. Голову повело, словно он долго кружился на карусели. А перед глазами замелькали воспоминания, где была Гермиона: вот первое знакомство в поезде, спасение в туалете от тролля, окаменевший взгляд и записка с подсказкой в девичьей ладони, полёт на гиппогрифе и спасение Сириуса, отчаянные объятия перед первым испытанием на Тремудром турнире. Всё быстрее проносились воспоминания, где была она. А оказывается, что Гермиона была везде. В самые трудные и самые приятные мгновения его жизни девушка была рядом.
«Благословение!» — услышали они в шелесте травы.
Перед Кларенсом в воде появился чудесный цветок лотоса. От удивления тот аж задохнулся.
— Лотос! Самое сильное, что вообще можно было от них получить!
«Ты забыл своих богов!» — внезапно раздалось обвинение. Голос казалось исходил отовсюду. Вода пошла рябью, трава заколыхалась.
«Ты предал себя, предал нас! Ты недостоин носить метки на своём теле! Ты осквернил свою веру своими поступками! Это последний раз, когда древние духи пришли на твой зов! Прощай дитя!»
Из глаз эльфа катились слёзы, падали на сжатые кулаки, а оттуда стекали на влажную землю.
— Эй! О чём речь? — растерялся Гарри. Плачущую девушку-то фиг знает, как успокаивать, а с плачущим парнем вообще засада. — Хватит сырость разводить. Тут и без тебя её достаточно! Лучше расскажи, что ты такого совершил, что тебя предателем назвали?
Цветочек вытер слёзы и встал:
— Бери цветок лотоса и пошли в дом. По дороге расскажу.
Они медленно шли вдоль сиреневой аллеи, и уже почти подходили к дому, когда Гарри не выдержал:
— Ты будешь рассказывать или нет?!
— Буду, буду. Давай вон на лавочку хоть сядем. Итак. Я уже рассказывал, что на меня ополчились старейшины за то, что я был не таким, как все. Что слишком много предков благословили меня и даровали мне знаки, — он бессознательно коснулся виска. — Так вот это не совсем правда. Я сирота. Родные погибли от болезни, выкосившей половину населения, и я остался один. Помощи и защиты ждать неоткуда. И тогда, как-то своровав хлеб и убегая от хозяина булочной, я забился в заброшенный дом. О нём ходили слухи, что там живут призраки. Но на тот момент я не задумывался об этом. Забился в угол потемнее и пытался поскорее съесть весь хлеб. Я знал, что меня поймают, но тогда мне хотелось хоть умереть сытым. Я давился, помогал себе пальцами, заталкивая мякиш в рот, роняя крошки на грязный пыльный дощатый пол, но в итоге я смог, я съел этот хлеб целиком. И когда я успокоился, то услышал голоса за стеной. Удивился ещё, что булочник ещё кого-то взял, чтобы меня догнать. Неужели краюха хлеба была такой дорогой? Но подобравшись поближе к стене, я понял, что это не он. Это были два старейшины. Они обсуждали возможность получения благословения без подношения и ритуалов, и увеличения своей силы. Тут-то я и навострил уши, чтобы ничего не пропустить. Ну, не буду вдаваться в подробности, там ничего интересного. Но суть в том, что все эти символы на теле и лице я вырезал на себе сам. И решил-то совершенно случайно всё это сделать. Просто у молодого господина на рынке упал серебряный кинжальчик, я его очень удачно подобрал. И ночью не смог устоять перед искушением — лезвие словно манило меня. Сидя всё в той же развалюхе, на куче принесённого хлама, в лучах лунного света, я впервые смог причинить себе боль. Сначала я терпел, только зубы стискивал — я же мужчина. И вот первая руна на левой икре готова — в тринадцать лет. Это была руна «Пути», которую я подсмотрел в книге. Потом на правой икре я сделал ещё одну. Такую же, чтобы моя дорога всегда выводила меня, куда надо…
— Ты так нас вывел из Куба?
— Да. Ну, а потом сквозь боль, крики в зажатый зубами кусок жёсткой кожи, появились остальные руны. Всё, что я делал, я сделал, чтобы выжить. Сначала по незнанию, а потом просто не смог остановиться. Ведь с руной приходит сила. Благословение предков. Только я обошёл стороной традиции. А это карается законом. Крот тогда верно сказал, нас не за красивые глаза в тюрягу упекли. Я на самом деле стал слишком силён. Теперь я могу просто сделать так… — он провёл ладонью по своему чистому запястью и на нём мгновенно появился заковыристый символ, но выглядел он не как свежая рана, а словно был там уже много лет. — Они боялись, что я перейду черту и возомню себя богом. Но мне это не нужно. Я просто хочу жить, — Цветочек замолчал.
Они ещё немного посидели, а потом всё-таки направились домой.
***
На руках, сложенных на груди ладонями вверх, лежал цветок лотоса. Он находился там уже три дня, но не завял, не поник. Он переливался розовым перламутром, возвращая жизнь лежащей там девушки. Слабый румянец окрасил впалые щёки, дыхание стало глубже и заметнее, руки больше не были ледяными. Гермиона Грейнджер поправлялась. Гарри не отходил от неё ни на минуту, боясь, что пропустит момент её пробуждения. Изредка заходил Дрейк, но видя Поттера на том же стуле у стены, быстро уходил. Док тоже заглядывал, чтобы проверить состояние девушки и удостовериться, что она действительно идёт на поправку.
— Док, сколько она ещё пробудет без сознания? — спросил Гарри, когда лекарь зашёл ещё раз.
— Трудно сказать, — Док выписывал вензеля палочкой над Гермионой. — Её аура восстанавливается, почти все дыры затянулись, кроме двух — около лба и рук. Ну и психологическое состояние тоже может быть нестабильным. Вы бы пошли домой, молодой человек. Тут есть кому за ней присмотреть. А вам нужен отдых.
— Док, я хотел бы поговорить с вами. А точнее попросить об услуге.
— Что именно? — закончив манипуляции, Док повернулся к парню и заинтересованно посмотрел на него.
— Могли бы вы посмотреть одного человека?
— Посмотреть могу, на счёт помощи ничего не скажу без обследования…
— Я на это и надеялся, — улыбнулся Гарри. — У вас есть время сейчас? А после я перемещу вас обратно.
— Конечно.
***
— Вот, Док, пожалуйста, — Гарри указал на лежащего в постели Джорджа.
Тот так и спал, а Мендел периодически обновлял свои акупунктурные чары. Но все прекрасно понимали, что держать его вы таком состоянии долго нельзя. Лучше уж сразу убить — милосерднее будет.
— А, мистер выживший Уизли! Знаем, знаем, как же! Я и без диагностических чар скажу, что это так связь близнецов на него действует.
— Что ещё за связь?
— Это древняя магия, которой пользовались исключительно матери, родившие близнецов. На пятый день от рождения проводился ритуал связи. Мать наносила специальные руны на малышей своим грудным молоком, связывая их в единое целое. Эти дети на период детства становились словно один ребёнок. Отлично облегчало жизнь мамы, я вам скажу: если уж орут, то оба, но и успокаиваются сразу вместе, спят тоже одновременно. Обычно по достижении пяти лет эту связь разрывали, чтобы каждый из детей рос отдельной личностью. Но в нашем случае про это забыли. И теперь душа умершего брата тащит за собой душу живого.
— Как ему помочь?
— Мать могла бы провести ритуал отмены. Но, насколько я знаю, Молли Уизли сама находится на пороге смерти и она уже не может провести такой ритуал.
— И что же делать? Ждать, когда Фред сведёт его с ума и утащит в Ад? Сомневаюсь, что он в райских кущах сейчас прохлаждается, попивая амброзию, — перспектива хоронить Джорджа парня не прельщала.
— Ад, Ад… Ну, если только вы можете туда спуститься и вытащить душу близнеца для ритуала объединения… — задумчиво произнёс доктор.
— Знаете, Док, порой мне кажется, что только там меня и не было, в таких местах я побывал уже. Спуститься в Ад (Геркулес, етить тебя налево!)? Раз плюнуть! Или я не Избранный!
