ООООООО
Акено тоже сблизилась с Гарри, хотя и не так, как ей хотелось бы, и ни так, каким образом это произошло. Через неделю после того, как Гарри поговорил с Кибой, Риас проснулась, её разуму, как обычно, потребовалось несколько минут, чтобы перейти в онлайн из режима ожидания. Несмотря на то, что она должна была встать утром и действительно это сделала, наслаждаясь некоторыми привилегиями этого в последнее время, Риас всё же не была утренним человеком. Во время процесса пробуждения Риас осознала, что она не одна в своей постели, несмотря на то, что была такой вчера ночью. Исчезла подушка для тела, которую она использовала прошлым вечером, чтобы обнимать во сне. На её месте была Акено, которая, в свою очередь, крепко обнимала Риас. Она тоже была обнажённой, её большая грудь прижималась к груди Риас. Её соски, представляющие собой твёрдые маленькие бугорки светло-фиолетового цвета, легонько тёрлись о соски Риас. Ноги Акено были переплетены с ногами Риас, и вместе они были больше похожи на любовников, чем на друзей для кого-либо кто мог бы это увидеть. И хотя Риас действительно нравилось ощущение того, как её подруга прижимается к ней таким интимным образом, она знала, что присутствие Акено здесь было не по положительной причине. В самом деле, Риас чувствовала, как хватка Акено вокруг неё больше походила на хватку тонущей женщины, удерживающейся за спасательный круг, чем на подругу, ищущую комфорта у другой подруги. Это удивило бы даже большинство в клане Гремори, но Риас не всегда инициировала их совместный сон в детстве. Акено прожила очень тяжелую жизнь, также как Конеко и Киба, прежде чем она попала к ней в Свиту, спасаясь от семьи, которая желала казнить её за то, над чем Акено не имела власти. Она сбежала и какое-то время жила на улице, прежде чем её нашла Риас. И хотя она расцвела после того, как Риас привела её в свой дом, и под опекой леди Венеланы и лорда Зеотикуса, Акено иногда всё же мучили кошмары, которые не исчезли до сих пор. Зная, что Акено будет в уязвимом настроении в течение всего дня, Риас приготовила как завтрак, так и обед для всей своей Свиты, позволив Акено надолго засесть в ванной, а затем телепортировалась с ней в школу, чтобы избежать толпы их поклонников. «Хотя», – подумала Риас, когда они вдвоём вошли в школу, – «вставать в такую рань для меня уже не ново. Это примерно то время, когда я просыпалась, чтобы встретится с Гарри и Лили за завтраком. Забавно, как можно к чему-то привыкнуть, имея правильную мотивацию». Прогуливаясь по почти тихой школе, Акено и Риас были весьма удивлены, увидев, что Гарри был уже в классе, где у него будет его первый урок в этот день, переставляя парты. Они остановились в дверном проеме и смотрели на это, пока Гарри не обернулся, заметив их, после чего улыбнулся в знак приветствия. – Сегодня у нас будет небольшая дискуссия в младших классах, поэтому мне пришлось переставить парты, – пояснил для них он. Они оба кивнули, и глаза Гарри стали острее, когда он посмотрел на Акено, которая не выглядела такой собранной или безупречной, как обычно. Исчезла её обычная маленькая скрытная улыбка, её плечи были опушены, её фиолетовые глаза, которые обычно насмешливо сверкали, теперь были почти безразличными ко всему. «Хм, похоже, что кому-то ещё нужна определённая консультация». Покачав головой, Гарри указал двум девушкам на стулья возле двери, где они с ним будут видны снаружи, просто чтобы убедиться, что никто не подумал, что здесь происходит что-то неподобающее. – Подождите, я сейчас вернусь. Посмотрев друг на друга, Риас пожала плечами и помогла подруге приблизиться к одному из стульев, села рядом с ней и взяла руку Акено, слегка сжав её. Она знала, что Акено рано или поздно оправится от своего кошмара, она всегда это делала, но видя свою подругу такой, Риас всегда чувствовала себя такой беспомощной. Конеко и Кибе тоже время от времени снились кошмары, но у Акено, когда она просыпалась, они оставались намного дольше, чем у любого из них. Казалось, её беспокоили кошмары даже после того как она проснулась, и Риас так и не удалось заставить её раскрыться о том, что её так беспокоит. Гарри быстро вернулся, выставив перед ними две большие кружки чего-то дымящегося. – Горячий шоколад? – спросила Риас, благодарно принюхиваясь к своей кружке. – Пахнет чудесно, но на улице ведь не холодно. Акено тоже с благодарностью понюхала напиток и тихо сказала: – И мне всё равно нужно следить за своей талией. Гарри отошел от них, и на этот раз позволил своему взгляду скользить по их телам, на мгновение проявив удивительное желание. Обе девушки покраснели, Риас - от удовольствия, а Акено - от радостного удивления. Это был первый раз, когда она увидела такое выражение в глазах Гарри после того дня, когда он впервые пришел в школу. – Действительно? – сказал он и из его глаз пропало выражения желания, и появился намёк на невозмутимость. – Тебе нужно следить за своей талией? Мне кажется или меня обманывают мои собственные глаза? Риас широко улыбнулась на это и наклонила кружку к Гарри в знак одобрения, после чего сделала глоток. Акено сделала тоже самое, и это несколько помогло ей вернуть немного жизни в свои глаза. Это было лучшее, что Гарри мог сделать, учитывая нехватку времени до начала уроков, и не знающий, собственно с чего же начать. Вместо этого он попытался вовлечь Акено в светскую беседу с помощью Риас, но даже это не сильно помогло. Так что Акено оставалась почти такой же в течение всего дня. И когда она, казалось, пришла в норму, она сразу же начала флиртовать с Гарри во время урока. Она уронила ластик, когда он проходил возле её стола, и когда она наклонилась, широко расставив ноги, чтобы поднять его, она сверкнула ему своими трусиками. Когда он проходил вокруг, рассказывая что-то классу, она вытягивала руки над головой, выпячивая свою великолепную грудь. И когда он приблизился, она повернулась ровно настолько, чтобы позволить своей груди прижаться к нему, пока он проходил мимо неё. Она также постоянно смотрела ему в глаза, когда он обращал в её сторону внимание, облизывая свои губы или показывая ему язык. Всё было настолько очевидно для окружающих, что Риас решила, что ей придется стереть память всему классу после того, как они уйдут, что она и сделала, во время перерыва на обед. Но для неё это было не так уж и плохо, так как раньше её подруга могла просто закрыться в себе на долгое время. Гарри не узнал о том, что делала Риас, потому что позвал Акено обратно в класс, чтобы попытаться разобраться с проблемой напрямую. – Химэдзима-сан, – серьезно сказал он, глядя на неё сверху вниз своим лучшим учительским взглядом. – Сегодня вы зашла слишком далеко со всем этим флиртом. Да, вы очень привлекательны, и да, я знаю это. Но я учитель. Вы не можете так флиртовать со мной посреди класса! – О, ах ~~! – произнесла Акено, злобно хихикнув, но это прозвучало как-то натянуто. – Означает ли это, что у меня есть разрешение флиртовать с вами вне класса? Что бы на это сказали другие учителя или ученики, ммм ~~? – Вы знаете, что я имел в виду, Химэдзима-сан. Вы хоть представляете, какие плохие слухи могут разойтись, если вы будете продолжать делать это? Вас могут перестать называть одной из «Великих Леди», и в лучшем случае вы станете известны как развязная девушка или в худшем случае вас даже могут назвать шлюхой. – Гарри сердито нахмурился. – Вы не такая девушка, Химэдзима-сан, поэтому, пожалуйста, не позволяйте тому, что вас так беспокоит, влиять на ваше поведение подобным образом! – Ара, значит ли это, что я наконец заслужила какое-то наказание? – спросила она, проигнорировав последние несколько предложений Гарри и смотря на него взглядом, который точно сказал ему, какого наказания она хотела бы. – Точно не то о котором ты подумала! – Кисло ответил Гарри, ломая себе голову, пытался придумать что-то, чтобы отговорить Акено от своего поведения. «Я полагаю, что могу позволить себя простить ей это, так как она чем-то сегодня очень обеспокоена, и Риас не выглядела слишком обеспокоенной за свою подругу, что может указывать на то, что это состояние не продлиться долгое время. Но даже в этом случае...» – Означает ли это, что порка запрещена? – спросила Акено, склонив голову набок и мило надулась. – Я могла бы даже назвать вас «папой», если хотите? – Хорошо… это было тревожно на многих уровнях. Но это также дало мне ключ к разгадке того, что с тобой сегодня не так. – торжествующе сказал Гарри, садясь на стол и вдумчиво уставился на Акено, с хмурым взглядом на лице. Акено моргнула на это, и Гарри продолжил. – Когда ты использовала слово «папа», твоё лицо всё мне сказало. Значит, у тебя проблемы с отцом? Или его просто нет? – спросил Гарри резким и суровым голосом, смотря на Акено. – Мне жаль, что вам пришлось это видеть, – сказала Акено, отвернувшись в сторону. – Не беспокойся, – мягко сказал Гарри. – В конце концов, я ваш куратор, и я хотел бы сказать, что также становлюсь и другом. Хотя, по общему признанию, как мужчина, который даже не встречал кого-то, кого можно было бы считать за образец для подражания, пока мне не исполнилось 14 лет, я не очень понимаю зачем он нужен. Хотя я и пытаюсь быть лучшим отцом для Лили. И не звучит ли это так, будто я пытаюсь убедить себя в этом? – Нет, – быстро ответила Акено. – Не хочешь поделиться со мной этим? Я мог бы дать тебе какой-нибудь совет. Знаешь, на прошлой неделе я пытался помочь Кибе с некоторыми его проблемами, и мне хотелось бы думать, что ему это помогло. – сказал Гарри. Акено замолчала, думая об этом. Киба в последнее время казалась немного более искренним, он был не столько идеальным рыцарем, сколько нормальным молодым человеком. На самом деле он даже начал давать отпор девушкам, которые слишком много флиртовали с ним, вместо того, чтобы просто относиться к ним доброжелательно, хотя и отстраненно. Его стандартное отношение, будто он какой-то принц, начало, время от времени исчезать, когда он выпускал язвительные комментарии о Извращенном Трио или о комментариях, которые Кирью делала о нём. Он также был замечен в обмене колкостями с Гарри после их спаррингов. Это измененное отношение вызвало некоторый шум среди женского населения, так как их идеальный рыцарь больше не действовал так же идеально. Однако он быстро утих, и действительно, многие из его поклонниц, думали, что это круто, что идеальный по внешнему виду рыцарь скрывает в себе немного плохого парня. И если это случилось из-за того, что Гарри дал ему какой-то совет, возможно... возможно, он мог бы и ей дать какой-то совет. – Просто хочу избавиться от кошмаров, – пробормотала она. – Мне не нужна фигура отца в моей жизни, я просто... у меня проблемы с тем, что произошло из-за него, и с тем, что случилось с моей матерью и мной из-за него. – Сказала она медленно. – И твой отец в центре всего этого? Я должен спросить… он, хмм, не так… причинял ли он вред тебе или твоей матери, в смысле, физический? «Неужели мы имеем дело здесь с жестокими отношениями?» – подумал Гарри. Он не заметил, как его рука так сильно сжала край стола, что оставила следы, пока Акено легонько не кашлянула. – Сэнсэй, ваша рука. Гарри посмотрел вниз на руку и моргнул, отпустив деревянный стол. Тем не менее, видя, как разозлился Гарри, от одной мысли о том, что её отец жестоко обращался с ней, на самом деле придал Акено немного смелости для того, чтобы поделиться с ним хотя бы частью своей истории. – Нет, не это, проблемы, которые он вызвал, были больше из-за его отсутствия, чем из-за присутствия. Понимаете, моя семья была очень традиционной, – сказала она, преуменьшая это. – На самом деле, если бы они знали, что я всё ещё ношу свою фамилию, они были бы на меня в ярости. Она не заметила, как при этом сузились глаза Гарри, когда он отметил её фамилию. Где-то в его голове прозвенел колокольчик, но секундой позже он полностью сосредоточился на её истории. – Мой отец происходил из группы, которая… скажем так, обычно не дружит с моей семьей. Но, очевидно, он и моя мать влюбились. Но он… он бросил нас по причинам, о которых я до сих пор не знаю. И моя мать… моя мать умерла, когда она пыталась защитить меня от некоторых из его врагов, которые напали на наш дом, когда он ушёл. И когда она умерла, её большая семья приняла меня, пока они не обнаружили моё… смешанное наследие. После этого, они выгнали меня на улицу. Конечно, они не просто выгнали её на улицу. Клан Химэдзима был семьей, которая гордилась своими техниками Джугондо. И поэтому, они ненавидели мысль о том, что один из них влюбился в какое-то сверхъестественное существо, не говоря уже о падшем ангеле. После её смерти они надеялись, что Акено родилась от кого-то, с кем её мать, Шури, была до того, как падший ангел Баракиэль «промыл ей мозги». Но когда она показала свое наследие падшего, они вышвырнули её на улицу, ожидая, что тогда едва ли десятилетний ребенок умрет без необходимости им самим пачкать руки. Однако Акено уже научилась достаточно магии, чтобы с помощью духов пробиться в мир. Клан Химэдзима начал преследовать её в тот момент, когда правительство Онмёдо сообщило о девочке, соответствующей её описанию, использовавшую их семейные техники, чтобы попытаться зарабатывать себе на жизнь на улицах, хотя тот факт, что это именно японское магическое правительство, сообщил им об Акено, никто, кроме других членов клана Химэдзимы, не знал. И только своевременное вмешательство Риас и её отца спасло Акено от ужасной смерти. – Просто кажется, что всё плохое в моей жизни можно проследить до него и его... группы. Я ненавижу их… Я ненавижу их всех. – сказала Акено «и я также ненавижу себя», – про себя подумала Акено. Она никогда не позволяла никому узнать этот аспект своей личности, даже Риас. – Понимаю. – На некоторое время Гарри замолчал, после чего вздохнул. Он мог провести некоторые параллели между Люпином и отцом Акено, но факт был в том, что, хотя и Люпин отказался от определенной ответственности за Гарри, но не было никакого сравнения между этим и тем, что описала Акено. – Я не собираюсь говорить, что есть какая-то причина, которая позволила бы мне оправдать такой поступок этого мужчины, который оставил свою жену и ребёнка. Горькая улыбка появилась на лице Акено, услышав, некоторые из её собственный рассуждений, подтвержденных словами Гарри. Он продолжил: – Тем не менее, есть разница между ненавистью к действиям, которые совершил один человек, и тем, чтобы позволить себе ненавидеть всю группу, которую он представляет, не зная всех причин. Ты не можешь позволить своей ненависти окрасить всех остальных чужаков в тот же цвет, что и твоего отца. Лицо Акено слегка нахмурилось, осознав, что Гарри истолковал её упоминание о группе как указание на расовое разделение. И она не могла придумать способа объяснить настоящие различия между её семьей и падшими, таким как её отец, так что пока она решила не заострять на этом внимание. – В конце концов, если вспоминать, я ведь тоже чужак? – закончил Гарри, язвительно улыбнувшись. – Мы все индивидуальны, и ты должна воспринимать всех как отдельных личностей. Акено могла бы протестовать против такого чрезмерного упрощения, если она снова смогла бы придумать способ объяснить всё правильно, но Гарри опередил её, не дав сказать ни слова. И когда он это сделал, его слова ударили, как скальпель, обойдя все её защиты с почти хирургической точностью. – Но кошмары снятся тебе не из-за этого, – мягко сказал Гарри. – Твои кошмары о другом. «Это я заставила своего отца уйти? Это я стала причиной смерти матери?» Я ведь прав? – мягко спросил её Гарри. Акено онемела, она не могла понять, как Гарри так легко её прочитал, но Гарри знал, что был прав в этом, ещё до того, как заговорил. Это была разница между ненавистью к кому-то и ненавистью к себе: это было то, что Гарри увидел в Акено сегодня утром, не ненависть к кому-то другому, а ненависть к себе. Рассказ о её отце? Хотя это и было актуально, это было только частью того, что Гарри увидел в Акено. – Ты… не… виновата… в чьих-либо… действиях. – Сказал он, подчеркивая эти слова, постукиванием по столу, за которым сидела Акено. – Действия твоего отца не имеют к тебе никакого отношения. Действия твоей семьи не имеют к тебе никакого отношения, только их собственное искаженное восприятие того, что правильно. И это отражается на них, а не на тебе. – Откуда вам знать!? – закричала Акено, резко вставая, её самообладание сильно ослабло из-за того, как легко Гарри видел её насквозь. – Потому что! – в свою очередь закричал Гарри, отталкиваясь от стола, к которому прислонился. – Ни один ребенок не может нести ответственность за действия своих родителей! Существование - не преступление! И саморазрушение ничему не поможет! Мгновение они просто стояли, Акено смотрела куда угодно, только не на Гарри, а Гарри стоял, смотря на неё, желая, чтобы она поняла. «Возможно, пришло время для другой истории», – подумал Гарри, внутренне хихикая. – Позволь мне рассказать тебя небольшую историю, Химэдзима-сан. Акено повернулась и недоверчиво посмотрела на Гарри, но тот лишь невесело усмехнулся и начал свой рассказ: – Когда-то жил маленький мальчик, который рос с ужасно огромным титулом, который давил на него. Видишь ли, его назвали Мальчик-Который-Выжил, заглавные буквы и всё такое. – Понимаешь ли, десятилетие, до рождения мальчика, всю страну терроризировал Тёмный Лорд и его приспешники. Я полагаю, мог бы назвать его как-нибудь иначе, но всё же не назвал, – сказал Гарри в ответ на то, как Акено подняла брови, выражение её лица было где-то между весельем и пренебрежение к попыткам Гарри пролить свет на вещи. Но, несмотря на этот взгляд, Гарри спокойно продолжил. – Потому что во многих отношениях он был тем, кем я его назвал. Он был Тёмным Лордом. Он, оскорблял, издевался, пытал и убивал людей и, в конце концов, был искажён своими собственными действиями. Его последователи насиловали и убивали от его имени, и он сам был худшим из них всех, находя удовольствие в пытках и убийствах, вызывая всевозможный террор, чтобы взять под свой контроль страну. – Я… Я никогда не слышала о таком террористе, действующем в Великобритании, – прервала его Акено, она была несколько обеспокоена, потому что не смогла обнаружить лжи или даже преувеличения в голосе Гарри, когда он говорил. – Что заставило тебя думать, что подавляющее большинство британцев даже знало об этой войне? – спросил Гарри его лицо стало хмурым, Акено могла только догадываться почему. Он пристально посмотрел на неё, и она медленно кивнула. – Война между магами. – Такое событие, столкновение между гильдиями магов, вряд ли было чем-то неслыханным, хотя то, что рассказывал Гарри звучало особенно плохо. – Вообще-то волшебниками, – сказал Гарри, не осознавая значения такой другой формы обращения для магических пользователей. К счастью, Акено тоже, и даже если бы знала, сейчас ей было бы всё равно, потому что она была слишком поглощена в историю Гарри. – Как бы то ни было, он был Тёмным Лордом, чье имя стало синонимом страха и ужаса. Это было настолько плохо, что никто больше не мог использовать его имя, как будто его использование призвало бы его, потому что в каком-то смысле так и было. Вместо этого все стали называть его: «Сами-Знаете-Кто» Акено закатила глаза, и Гарри легонько улыбнулся. – Да, это было довольно глупо с их стороны. Но что мы можем поделать? Иногда люди очень глупы и предпочитают, чтобы их проблемы решил кто-нибудь другой. – Отсюда и «Мальчик-Который-Выжил». Хотя люди и не знали этого в то время, появилось пророчество, что родится мальчик, который будет отмечен Тёмным Лордом как равный себе, и будет единственным, кто сможет его убить, так называемый Избранный. Я всегда был не согласен с толкованием этого пророчества, я думаю, что оно было скорее самореализующимся. Однако мальчик всё же был отмечен. Но только после того, как оба его родителя погибли, пытаясь защитить его от Тёмного Лорда. Акено, резко села, когда поняла, к чему Гарри рассказывает эту историю. Гарри продолжил, поняв, что Акено наконец понимает, зачем он делится своей историей. – Мальчик часто думал об этом, когда был один: «Мои родители не просто умерли за меня, они стали мишенью из-за меня», «Они умерли из-за меня», «Я тот, кто убил их». Гарри пожал плечами. – Ну, это, конечно, полная чушь. Мальчик не нажимал курок, и он определенно не имел права голоса в действиях Тёмного Лорда, который действовал задолго до его зачатия. Но мальчик не всегда был самым рациональным из людей и иногда испытывал сильную хандру из-за этой ситуации, гадая, мог ли мир быть лучше, если бы он никогда не родился, и его родители были бы живы. – Но на самом деле, Тёмный Лорд, нацеливался и на другие семьи тоже. Это была вина Тёмного Лорда, а не мальчика, в том, что его семья умерла. Ненависть к себе, ничем никому не поможет, она сделает жизнь только хуже. Гарри осторожно протянул руку и схватил Акено за плечо. – Так что не позволяй ненависти к себе поглотить тебя, Химэдзима-сан. Не вини себя за действия других. Не вини себя за то, что случилось с твоей матерью или за отца, который оставил вас, или за действия твоей большой семьи. Ни в чем из этого нет твоей вины, и никогда не было. Некоторое время Акено просто смотрела на него, после чего медленно кивнула, на её глазах выступили слезы, она была тронутая сочувствием и пониманием, которое она увидела на лице Гарри. Она быстро смахнула слезы, а затем, осмотрелась, заметив время, покачала головой. – Я… я должна идти, класс… я имею в виду, что у нас обоих есть классы, и у меня другой класс, и… спасибо, – сказала она, медленно успокаиваясь, вытирая слезы. – Спасибо, за этот разговор, я приму ваши слова близко к сердцу. Я не знаю, смогу ли я так легко перестать ненавидеть себя, но вы правы, их действия были их собственными, так что... ещё раз спасибо. С этими словами она двинулась вперед и обняла Гарри. В этом не было ничего чувственного. Это была просто молодая женщина, ищущая утешения у кого-то, кто только что дал ей очень хороший совет, который показал ей, что не только она одна сталкивалась с проблемами, и так долго боролась с ними. Гарри ответил ей, обняв за плечи. Через пару секунд одна из её рук, которая была вокруг его талии, внезапно опустилась. Эта рука сжала его зад, и Гарри с некоторым облегчением понял, смотря в язвительно мерцающие глаза Акено, что она возвращается в нормальное состояние. Возможно, именно поэтому он отреагировал не так как должен был, увидев её такую ранимую сторону, которую Акено так хорошо прятала, ведя себя как обычно. И вместо того, чтобы быстро разомкнуть объятия, как следовало бы сделать, Гарри позволил своим рукам опуститься на её спину, прижимав её к себе достаточно сильно, чтобы она начала немного задыхаться, после чего через пару секунд быстро отступил. – Как я уже говорил, когда-нибудь ты зайдёшь слишком далеко. – Ты говоришь так, будто кто-то из нас пожалеет об этом, – сказала Акено почти шепотом, провокационно потирая бёдра, прежде чем потянуться к столу за Гарри, чтобы забрать пустую коробку для завтрака и книги. То, что она смогла сжать его, было просто бонусом. Она рассмеялась, когда Гарри издал легкий стон, после чего поспешно направилась к двери.Глава 3. Часть 3. Женские проблемы и новые возможности
14 марта 2021 г. в 11:00
В течение следующего месяца Гарри и Лили продолжали привыкать к своей новой жизни, а дьяволы и падшие продолжали свои дела.
Распорядок дня падших был самым простым. Он состоял из того, что Донасик рассказывал о прогрессе, которого он добился, собирая изгнанных экзорцистов на их сторону. Калаварнер спала, читала или гуляла по городу. Рейналь ходила в школу, для прикрытия. Миттельт либо смотрела телевизор, либо ходила с Калаварнер. У остальных больших игроков в городе было больше событий...
Благодаря решению Риас максимально интенсивно тренироваться, она и её Свита добавили тренировки в свой распорядок дня в первые выходные после официального представления Гарри клубу. Для Риас, Конеко и Акено это было совершенно в новинку. Единственным среди дьяволов, у кого когда-либо был какой-нибудь график тренировок, был Киба. Даже у Конеко не было ежедневного режима тренировок, и до этого она тренировались только по выходным просто потому, что все остальные были слишком заняты другими делами.
Действительно, их новый график тренировок отнимал у них время, которое они использовали ранее для привлечения новых или исполняя старые дьявольские контракты, которые они заключали с местными людьми. Подобные контракты позволяли дьяволам с низким и даже средним рангом увеличивать свою силу, выкачивая небольшую, крошечную долю жизненной энергии у людей, с которыми они заключали контракты. Считалось, что это было более эффективным методом, чем просто самостоятельные тренировки.
Но Риас была непреклонна: она была полна решимости тренировать всех членов своей Свиты как можно больше, чтобы у каждого из них были какие-то уловки в рукаве, чтобы кто-то, считавший их только стандартными фигурами Свиты, мог быть неприятно удивлён. И в равной степени она была полна решимости придумать новые способы использования своих собственных Сил Разрушения и обучению своей Свиты групповой тактике, хотя последнее требовало времени, чтобы разобраться.
Для Гарри, близость с Клубом Оккультных Исследований была во многих отношениях приятной, и ему особенно нравился тот факт, что Конеко и Лили стали такими хорошими друзьями, но у Гарри действительно были причины сомневаться в этом, по крайней мере, два или три раза в неделю из-за влияния на его самоконтроль. Тем не менее, он не сожалел об этом. С другой стороны, для Риас и её Свиты Гарри Поттер превратился из загадки в друга и во всё более важную часть их жизни, когда они всё лучше узнавали его в должности их куратора.
Конеко была самой простой. И в классе, и во время их встреч в школе Гарри постоянно пытался заставить её снять свою мало-эмоциональную маску. Он также продолжил свой метод использования угощений для поощрения особенно хороших результатов в классах первокурсников, что, казалось, мотивировало Конеко даже больше, чем остальных учеников её класса.
Однажды Гарри забыл докупить конфет для урока и осознал это только тогда, когда пошёл, чтобы начать урок в классе Конеко. Не имея времени, чтобы пойти и докупить новых он придумал кое-что другое. Сначала Гарри извинился перед классом, затем похлопал девушек по голове и выдал им цветные листочки, на которых были написаны их имена и фраза: «Я должен вам одну конфету».
Его размашистый и необычный почерк на записях вызвал смех, и девушки всё поняли и согласились с его решением проблемы, за исключением Конеко, которая упала головой на свою парту, смотря на мир, как депрессивная кошка.
«Я знаю, что большинство не знает, кто такая Конеко, но, когда она выглядит вот так, как сейчас, то её кошачья натура становится довольно очевидной. Даже если её лицо - обычное и как всегда, ничего не выражающее».
– Не расстраивайся, Конеко, ты всё равно их получишь, если будешь стараться. Просто чуть позже. – Гарри похлопал её по голове, и начать массировать её голову, как если бы он делал это с Лили, когда она была чем-то недовольна, его тон был немного умоляющим. Пока Гарри успокаивал Конеко остальные ученики смотрели на них, хотя они не сказали бы это вслух, наблюдение за Гарри, уговаривающим обычно односложную и несколько сдержанную Конеко присоединиться к веселью уроков, было ярким событием для остальной части класса.
К удивлению Гарри, Конеко сильнее прислонилась к его руке, и почти сразу же от неё донесся какой-то глубокий рокот. Когда он отодвинуться, она чуть ли не потянулась, чтобы схватить его за руку обратно, но в последнюю секунду, вспомнила, где они были поэтому позволила ему уйти. После этого Конеко действительно сбросила своё унылое настроение из-за того, что не получила угощение сразу, и прочла свои строки с выражением, которого и ожидал Гарри от неё.
После окончания школьных занятий, Гарри с удивлением обнаружил, что Конеко стоит рядом с его столом в учительской, куда он пришёл, чтобы забрать домой кое-какие документы. Несколько других учителей, которые всё ещё вели занятия в школе (большинство учителей вернулись домой сразу же после последних уроков или ушли помогать своим клубам), также с удивлением смотрели на это.
– Могу ли я тебе с чем-то помочь, Конеко?
Беловолосая первокурсница, не замечая других учителей, подошла к нему так близко, что на мгновение Гарри испугался, что она собирается подражать Акено и тому, как она пыталась флиртовать с ним. Но, к его облегчению, Конеко просто наклонила голову, схватила его руку и положила себе на голову.
– Больше похлопываний по голове.
Гарри засмеялся, и стал массировать её голову, снова услышав то глубокое урчание, которое она издавала, тогда на уроке, и задался вопросом, как всё это выглядело для других учителей. Однако, к его удивлению, все они просто пожали плечами и вернулись к своей работе, оставив его спокойно гладить Конеко по голове.
– Маленький котенок хочет немного ласки? – он прошептал. Это могло было быть чувственно, но он сказал это певучим голосом, как это часто делают люди, разговаривая с животными.
Конеко мяукнула, сильнее прижимаясь к нему своей головой, и Гарри почти почувствовал, как маленькие бугорку её ушей выскакивают из-за того, что удерживало их от всеобщего показа.
– Ну, мне очень жаль, – продолжил он, хотя и не перестал гладить её, – но, мне нужно пойти и забрать Лили. Хмм, слушай, – с улыбкой сказал он. – Лили нужны новые кроссовки, её старые выглядят довольно потрепанными.
Конечно, Гарри мог легко использовать на них заклинание «Репаро», и, хотя во многих отношениях Лили и была пацанкой, но, когда дело касалось одежды, она была дочерью своей матери:
– Ты не можешь просто починить одежду, после того, как она изнашивается, папа, иногда ты должен покупать новую! – Так сказала Лили тем утром, и, поскольку у них не было причин экономить деньги, Гарри согласился, даже если он немного боялся делать покупки с любой женщиной, включая свою собственную дочь.
– Ты можешь пойти с нами, и можешь порекомендовать магазин и помочь ей найти новую пару обуви, и я снова похлопаю тебя по голове, и даже угощу тебя обедом, что думаешь? – спросил Гарри.
Голова Конеко качалась так быстро, казалось, что он превратилась в качающую головой игрушку, которую можно часто встретить в машинах или автобусах.
По контрасту с Кибой, Конеко была безусловно самой сложной, но, несмотря на это, она очень быстро сблизилась с Гарри, не считая Риас.
Через несколько дней после официального представления в клубной комнате, Гарри и Киба оказались лицом друг к другу на коврике для кендо. В тот момент Гарри думал, что такое количество защитного снаряжения было довольно глупым, но, опять же, это был спорт, поэтому он решил, что им нужно быть осторожными.
После того, как Киба объяснил правила, они оба подождали, пока Мураяма не даст сигнал о начале матча, а затем бросились вперед. Киба был намного быстрее, чем Гарри, но рефлексы Гарри были такими же быстрыми, даже если его тело не поспевало. Его работа ног и стойка также были немного неправильными для двуручного хвата на мече в атаке. Но с защитой это было не критично, как это и было показано, когда Гарри останавливался в кендо-клубе перед матчем. В конце концов, Киба победил, нанеся удар через защиту Гарри.
Отступив назад и направив лезвие деревянного меча в сторону, сигнализируя об окончании матча, Киба снял шлем и улыбнулся.
– Что ж, это было весело. У вас действительно невероятные рефлексы, но я могу сказать, что вам не хватает опыта в использовании меча против реального противника.
– Я знаю, – печально ответил Гарри, снимая свой шлем, в то время как девушки из клуба кендо поздравляли их двоих с хорошо проведенным поединком. Гарри хоть и не нанёс ни единого удара, но он продержался против Кибы дольше, чем любая их них, кроме разве, что капитана и вице-капитана команды клуба.
– Я никогда не говорил, что всё-таки закончил тренировку со своим старым инструктором по фехтованию, так что я знаю о работе ногами и защите намного больше, чем о чем-либо другом.
– Ээм, если вы не возражаете, что я так скажу, но, Сэнсэй, вы не похоже, на тех, кто останавливается на полпути, – сказала вице-капитан Катасэ. – Итак, ммм...
– Скажем так, мы начали ссориться по некоторым… социальным вопросам? – сказал Гарри. Он сохранял свой тон сухим, когда искал правильные слова, которые могли бы объяснить растущий клин, выросший между ним и Альбусом после возвращения Волан-де-Морта, не выдавая никакой реальной информации. – Ему не нравились любые перемены, и он хотел, как можно мягче справиться с социальными проблемами, от которых страдала та часть Великобритании. Я был категорически не согласен с ним. Мы никогда полностью не разрывали наше взаимодействия друг с другом, но это не скрашивало наше взаимоотношение…
Киба усмехнулся, поняв, что Гарри пытался одновременно и ответить, и отвлечь внимание. Желая помочь, он посмотрел на Мураяму.
– Ну, мы не можем просто стоять здесь весь день, капитан-сан, я думаю, пора кому-нибудь ещё занять наше место.
С этими словами Гарри и Киба отошли в сторону. Гарри сел рядом со своей дочерью, которую он забрал из школы, после чего и пришёл в клуб кендо на матч с Кибой.
Киба последовал за ним, тихо разговаривая с Гарри.
– Я заметил, что вы слегка сдерживаетесь, Сенсей, как будто пытались бороться с правилами и в то же время, сражаться со мной. Почему?
– Скажем так, стиль, которому меня учили, намного более свободен, чем кендо, – ответил Гарри, сидя рядом со своей дочерью. Поскольку остальная часть КОИ уже покинула школу, Гарри мог некоторое время наблюдать за клубом кендо, прежде чем отправиться домой.
– Звучит интересно. Хотели бы вы устроить матч в полную силу на днях? Скажем, когда все разойдутся по домам? – Как человек, гордившийся своим умением в фехтовании, Киба всегда стремился сражаться с разными противниками и учиться разным стилям. Как европеец, обученный другому стилю боя, и как оборотень, Гарри представлял и то, и другое.
Гарри посмотрел на него, печально покачав головой.
– Тебе просто хочешь отомстить мне за то, что я сказал тебе, что ты неправильно используешь английский сленг, да? Что бы сказали твои фанаты, если бы узнали, как ты издеваешься над своим слабым и старым сенсеем?
После этих слов Киба и Лили засмеялись, привлекая внимание остальных участников клуба кендо. Но, несмотря на свой слабый протест, Гарри всё же согласился, и уже на следующий день они снова встретились лицом к лицу, намного позже, после того, как остальная часть клуба кендо разошлась по домам. КОИ снова присматривал за Лили, и Риас помогала выполнять её домашнее задание вместе с Конеко.
Этот матч прошёл совсем не так, как их первый. Гарри держал тренировочный меч одной рукой, и причина этого стала очевидной в тот момент, когда Киба столкнулся с ним клинками: как оборотень, он был во много раз сильнее, чем нормальный человек, и даже сильнее, чем дьявол вроде Кибы. Он не смог бы одолеть ладью, которая специализируется на грубой силе, но Гарри оказался намного сильнее, чем от него ожидал Киба.
Он также верил в использование всего своего тела для борьбы, то есть, он легко мог использовать не только свою магию в бою, но и своё тело. Киба был настолько привычен сражаться мечом к мечу, что даже не заметил приближающегося удара, пока тот не врезался ему в подбородок, заставив его немного отступить.
– Если бы я нанёс удар сильнее, Киба, ты мог бы остаться без головы. – предостерегающе сказал Гарри.
– Ургх, а, я и не знал, что это полно-контактный матч, Сенсей. – Сказал Киба, морщась, разминая челюстью одной рукой.
– Не принимай меня за дурака, Киба, ты знаешь, кто я. На самом деле, если бы мы вели счет, Гремори-сан намного опередила бы меня в нашей маленькой игре, благодаря Конеко. – сказал Гарри. – А теперь отнесись к матчу серьезно. – О том, что это, в свою очередь, позволит Гарри лучше понять способности Кибы, и, соответственно, две группы под руководством Соны и Риас, было оставлено недосказанным.
Киба понимал это. И увидев разочарование на лице Гарри из-за того, как легко он смог пройти его оборону, Кибу перестала волновать игра, в которую играла его Король с этим человеком. Вместо этого Киба захотелось просто не сдерживаться с ним. Имея это в виду, он рванулся вперед со скоростью, превышающей человеческую, заставляя Гарри отступить назад.
– Будьте осторожны, когда просите о чём-то таком, Сенсей!
К концу боя Киба немного прихрамывал, у него было несколько больших синяков, которые медленно заживали. Гарри, напротив, был покрыт огромной массой синяков, которые начали медленно заживать, ещё даже того, как он начал снимать броню, единственную часть экипировки, которую они носили.
У них обоих были широчайшие ухмылки на лицах.
– Это было весело! – сказал Гарри, а затем серьезно посмотрел на Кибу. – Сможешь ли ты быстро оправится от этих синяков?
– Да, хотя далеко и не так быстро, как с вашим собственный исцеляющим фактором, мое собственное… наследие… завтра приведёт меня в порядок. – Ответил Киба, в последний момент вспомнив, что Гарри не следует говорить, что они дьяволы. Он думал, что это было глупо, но Риас, казалось, получала чрезмерное удовольствие от этой игры, происходящей между ней и Гарри, и даже Акено в определенной степени получала удовольствие. Так что он был готов немного потерпеть.
– Надеюсь, я не слишком навредил вам? – спросил Киба насмешливо и немного заботливо. – Мне бы не хотелось думать, что мое избиение вас помешало бы вам учиться владеть мечом и дальше.
– Хааа… – протянул Гарри, покачав головой и взъерошив волосы парня. – Мечтай. Нет, нам определённо придется сделать это снова.
Так они и сделали. Большую часть времени, учитывая их несопоставимые графики, у них двоих было время только на короткие матчи, но иногда, раза два, в неделю или около того, они собрались вместе для настоящего спарринга. Их «нормальные» матчи стали чем-то вроде интересного шоу после занятий, когда Киба появился, чтобы немного помочь клубу кендо, а затем появился Гарри, после того, как закончил свою работу и забирал Лили. После чего подходила Конеко, чтобы забрать её, и они вдвоем делали домашнее задание с Риас, а Гарри тренировался с Кибой.
Киба получил многое из спаррингов благодаря наследию оборотня в Гарри. Киба мог вести себя с ним так же серьёзно, как и с Конеко, и Гарри на самом деле мог использовать меч против него, что было лучше для тренировок Кибы, чем против невысокой некоматы. Киба также начал уважать Гарри как способного бойца, до этого уважая его только как учителя, несмотря на увлечение своего Короля Гарри. Киба не обладал особыми чувствами, которыми обладали Акено или Риас как маги, и не обладал способностью Конеко чувствовать, что Гарри был оборотнем. Так что для него это стало настоящим открытием.
Несмотря на это, Киба и Гарри сблизились не из-за тренировок, а из-за одного разговора в мужской раздевалке. Закончив душ, Киба вышел из душевой и пошёл переодеваться, и был удивлен, обнаружив, что Гарри ждал его там.
– Ты действительно неплохо справляешься, знаешь, – просто сказал он.
– Спасибо, хотя не поздно ли уже делать комплимент моим навыкам фехтования? – сухо спросил его Киба.
– Сейчас, я говорю не об этом, – сказал Гарри с усмешкой, но его лицо было серьезным, что только что заметил Киба. – Я имел в виду то, как ты не показываешь, в своём поведении, с какими трудностями ты столкнулся в жизни.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду. – ответил Киба, его глаза сузились всего на секунду, и он понял, что этого было достаточно, чтобы признать свои слова ложью.
– У тебя взгляд взрослого человека, Киба, взгляд, который видел то, чего ему бы не следовало. Это видно только тогда, когда мы скрещиваем мечи по-настоящему, и тогда это становится вполне заметным. Когда мы сражаемся, ты видишь перед собой других людей как друзей, так и врагов. Я видел этот взгляд раньше. – Сириус, Муди, Шеклболт, даже Дамблдор имели такой взгляд, из всех людей, именно профессор Флитвик, научил распознавать Гарри, как замечать такие вещи и что они означали.
Киба замолчал, на мгновение отвернувшись, продолжая одеваться.
– Есть такая старая поговорка, о том, что, скрестив с кем-то клинки, легче узнать другого человека, чем каким-либо другим способом. Я не думал, что она такая правдивая, но полагаю, все мы узнаём что-то новое каждый день.
Он сохранял оптимизм в голосе, надеясь, что Гарри бросит эту тему. Но, как и любой хороший учитель, Гарри знал, когда нужно действовать.
– Требуется большая нужда и желание, чтобы стать таким же умелым, как ты, не только большая любовь к фехтованию, – сказал Гарри, протянув руку, чтобы схватить молодого человека за плечо и повернуть его так, чтобы Гарри мог смотреть ему в глаза. – Я не собираюсь спрашивать тебя, что ты видел или почему ты так хочешь хорошо владеть выбранным тобой искусстве. Вместо этого я хочу рассказать тебе историю.
– История? – спросил Киба.
Кивнув, Гарри отошёл, сев на скамейку между рядами шкафчиков. На мгновение показалось, что он взял себя в руки, и начал рассказывать историю:
– Когда-то, в далеком месте, жил мальчик. Он был нормальным мальчиком физически и психически. В нём не было ничего особенного, если не учитывать тот факт, что он жил с родственниками, которые абсолютно презирали его. Они ненавидели его по причине, которой он не знал тогда, называли его уродом, унижали и иногда даже избивали его, обвиняя в вещах, которые ему были неподвластны. В действительности, только в свой первый день в школе, который произошёл после того, как его родственники были вынуждены отправить его туда, чтобы не стать источником насмешек для своих соседей, он наконец узнал, что «урод» на самом деле не его имя.
Киба нахмурился, глядя на напряженное лицо Гарри и стиснутые руки. И тогда он понял, что всё, что было сказано, было историей прошлого Гарри, настоящее, а не выдуманное. Он также понял, что Гарри говорит ему это по секрету. На самом деле для Гарри было почти болезненно говорить обо всем этом с Кибой, и это было признаком того, что Гарри доверял ему. Так что Киба просто слушал, пообещав себе, что не расскажет об этом Риас.
– Позже выяснилось, что причина, по которой они его ненавидели, заключалась в том, что он абсолютно не мог контролировать. Но в то время ему было уже всё равно, потому что тогда, когда он узнал об этом, он начал общаться с другими людьми, такими же как и он. В конце концов, он узнал, что его родители умерли, оставив его с родственниками, больше для того, чтобы спрятать его, чем по какой-либо другой причине. Я не собираюсь вдаваться в подробности, было ли это правильным выбором, но причина смерти его родителей была в том, что у них были враги.
Глаза Кибы расширились, и Гарри продолжил.
– В частности, у них был один враг, который в конце концов пришёл за этим мальчиком. Этот человек во многих отношениях был похож на тёмное зеркальное отражение мальчика, и он был полон решимости забрать у мальчика всё, что он любит. Этот человек тоже вырос в жестокой обстановке, в приюте. Он также обладал теми же способностями, которые отделяли его от обычных людей. И либо из-за природы, либо из-за воспитания он стал таким злым человеком, который когда-либо ходил по земле. Он не заботился ни о ком и ни о чём, кроме силы, он хотел быть выше всех своих товарищей. Любой, кто вставал у него на пути, был врагом, а врагов он убивал.
– Мальчик мог бы стать таким же. Он мог бы движимый силой ненависти, отомстить за своё детство тем, кто поместил его туда, отомстить родственникам, которые превратили его жизнь в сущий ад. И раз или два он даже подумывал об этом. В частности, он думал об этом, когда узнал, что его родители были преданы кем-то, кого они считали своим другом.
К этому моменту Киба наклонился вперед, внимательно прислушиваясь, и Гарри мрачно улыбнулся, переведя взгляд со стены, на которую он смотрел во время своего рассказа, и снова посмотрел в глаза Кибы.
– Но он осознавал, что, сделав это, то падёт до уровня своего врага, и будет использовать всю свою ненависть, которую он испытывал к нему и его последователям, вместе с их же оружием, то этот враг победит. И мальчик отказывался позволить врагу одержать над ним победу.
– Я… Я понимаю вашу точку зрения. Но некоторые вещи… некоторые вещи просто нельзя простить! – сказал Киба, позволяя своему собственному фасаду на мгновение приоткрыться, позволив Гарри увидеть весь гнев внутри него, который Киба даже сейчас всё ещё иногда испытывает, когда вспоминает своё детство в рамках Проекта Святого Меча.
У Кибы было, пожалуй, самое травматичное детство из всех, кто был в Свите Риас. Он никогда не знал своего отца или мать, будучи сиротой, взятой католической церковью и приписанный вместе с другими детьми в проект «Святой меч», еретический проект, который после разгласки был запрещен Святой Церковью. Во рамках проекта Киба, которого тогда звали Исайя, подвергался жестоким экспериментам и обучению, только для того, чтобы все его друзья были убиты, когда человек, руководивший проектом, решил, что пришло время утилизировать свою неудачу. Киба сбежал, в то время как все его друзья погибли, и даже Киба выжил только благодаря тому, что Риас случайно нашла его.
– Я никогда не говорил, что это нужно. – На это Киба резко поднял глаза, и Гарри засмеялся. Это был не очень дружелюбный смех. – Я разве говорил, что простил своих родственников? – спросил он, отбросив в сторону вымысел, что его рассказ был о какой-то безымянной третьей стороне. – Нет. Я сказал, что никогда не мстил им. Иногда самая лучшая месть – просто жить счастливо. – Гарри ухмыльнулся. – Это, и я, конечно, разыграл их несколько раз.
– Это… это не то же самое. Я, мои друзья… они, все мы, – Киба какое-то время боролся, с желание рассказать о своём детстве кому-то, кто мог бы понять его, одновременно не желая ни с кем делиться. Даже остальные члены Свиты Риас не знали всех подробностей. Знала только Риас, и она никогда никому об этом ничего не рассказывала. – Я должен отомстить за других. За других, кто так и не смог выбраться из этого, – сказал он, и этого было вполне достаточно для Гарри.
Старший мужчина на мгновение задумчиво посмотрел на блондинистого парня, после чего грустно улыбнулся.
– Проблема в том, что ненависть и ярость в погоне, с самыми лучшими мотивами, может превратить тебя в берсерка, может превратить тебя в угрозу не только для тебя самого, но и для всех, кто тебя окружает. Однажды это случилось со мной, и я чуть было не потерял двух своих лучших друзей в погоне за тем, что в то время считал справедливостью.
– Говорят, что тот, кто ищет мести, роет могилу не только своему врагу, но и себе. На самом деле, – сказал Гарри, позволив себе на мгновение по-настоящему усмехнуться. – Я думаю, что это китайская поговорка, так что ты мог уже слышать её раньше.
Киба, слабо усмехнулся, слышав это поговорку от своего Короля раз или два, но затем Гарри продолжил ещё серьезнее.
– Однако, возможно, ты выкопаешь могилу не только для себя. Это может быть кто-то из твоих друзей, например, Акено, Риас или Конеко. Я ещё не знаю, кто вы такие, но я знаю, что вы все очень уважаете и даже любите Риас. Поэтому, как ты думаешь, кто-нибудь из них действительно позволил бы тебе уйти одному на какую-то подпитываемую местью миссию и не пойти за тобой? И что бы случилось с ней или другими, если из-за такого поступка вы все откусите больше, чем сможете проглотить?
Киба нахмурился, смотря в сторону, но Гарри мог сказать, что его слова попали прямо в точку, и он решил пока остановиться на этом. В конце концов, существует определенное количество серьезных мыслей, с которыми человек может справиться в определённый момент времени.
– Я не говорю тебе, что ты неправ, ненавидя и стремясь отомстить, но не позволяй этому контролировать себя, и никогда не делай ничего поспешного, не продумав все последствия этого. – С этими словами Гарри встал, хлопнув Кибу по плечу. – А знаешь ли ты, что есть несколько девушек, которые так сильно тебя обожают, что хотят попытаться украсть твоё нижнее белье? Когда я услышал об этом и рассказал об этом директору, это стало ещё одной причиной, которая смогла убедить директора и учителей внедрить систему трёх предупреждений.
Увидев ошеломленный взгляд Кибы, Гарри на секунду захохотал, как какой-то диснеевский злодей.
– Ах, ну что ж, я думаю, что это прекрасный пример использования двух сил для компенсации друг друга. Просто помни, что ты не слышал этого предложения от меня, окей? – Когда Киба осторожно кивнул, Гарри продолжил. – Пусть девушки узнают, какой шкафчик ты используешь, а затем выяснят, какие шкафчики используют трое извращенцев. Затем каждый день меняй шкафчики с одним из них. Так девушки получат то нижнее бельё, которое меньше всего в мире нужно им.
Молодой мечник на мгновение уставился на Гарри. Затем он начал смеяться, согнувшись от смеха.
– Это звучит как отличная идея, хотя мне, возможно, придется переехать в другую страну, если они когда-нибудь узнают, что я сделал это специально!
Примечания:
Следующая глава 17 марта