Poor Excuse for Poetry

Бар под названием «Библиотека» находился в очаровательном старом английском здании в центре города. Напротив него располагался небольшой, но очень красивый парк, по которому всегда прогуливались парочки. Днём там всегда сидели группки студентов, потягивающие кофе и пишущие что-то в своих блокнотах. В «Библиотеке» около окна в ожидании друга сидел Саймон. Читая книгу, он иногда посматривал в окно: на шелестящие деревья, освещённые закатным солнцем, на проезжающих мимо велосипедистов, на припаркованные у бара машины. После сообщения Бретта «Уже бегу!» прошло уже почти двадцать минут, и в обычной ситуации Саймон начал бы нервничать, но он знал друга слишком хорошо. Спустя ещё примерно десять минут, в бар вошёл слегка запыхавшийся юноша в шикарной шифоновой рубашке. — Ты вампир или пират? — спросил Саймон и заключил Бретта в свои объятия, — Или просто гей? — Я это я, а ты придурок, — шутливо ответил ему Бретт. — Я тоже очень скучал по тебе, Бретт. Друзья заказали пару напитков и начали рассказывать друг другу последние новости. Саймон рассказал, что на своей старой работе познакомился с американцем по имени Альберт, и тот, узнав, что Саймон музыкант, позвал его к себе на работу в магазин инструментов. «Красивое личико и осведомлённость о товаре — в тебе есть оба эти качества», — сказал Бретту Саймон, максимально пародируя американский акцент. — К счастью или к сожалению, он, вроде как только по девушкам. — Он буквально сказал, что у тебя «красивое личико», — Бретт сделал кавычки пальцами. — Я бы не стал заводить отношения с боссом, знаешь ли. Как там у тебя успехи в работе? — Всё отлично, сейчас я получаю достаточно заказов, чтоб покупать и музыку, и еду. — Невероятно. Как сейчас помню, когда раньше приходил к тебе в гости, у тебя всегда была новая книга или пластинка, а из еды только пачка макарон и горчица. — Неправда, ещё всегда была бутылка водки. — Которую ты скрывал ото всех на чёрный день, да. Было же время, — мечтательно вздохнул Саймон и допил содержимое своего стакана, — Возьмём ещё? — Ты меня споить хочешь? — Единственный способ затащить тебя в постель, — Саймон чмокнул Бретта в щёку и пошёл к барной стойке. Бретт закатил глаза. В начале знакомства у них с Саймоном была какая-то романтическая симпатия, но потом она сошла на нет. За столько лет они даже ни разу не целовались, даже по пьяни. Зато дружеский шутливый флирт присутствовал всегда, поэтому незнакомые люди часто думали, что они пара. Дружба с Саймоном спасла Бретта от попадания в ловушку внутренней гомофобии, когда рядом с тобой есть кто-то, кто в два раза гомосексуальнее тебя, ты не чувствуешь себя каким-то неправильным и видишь, что не один. Однако, за все годы понимания своей бисексуальности, Бретт ни разу серьёзно не влюблялся в парней. Бывали лёгкие непонятные чувства в зачаточном состоянии, как с Саймоном, но ничего полноценного. Он никогда даже не целовал другого молодого человека, по крайней мере, он такого не помнил, но мало ли что взбредёт в нетрезвую голову. И сейчас в эту нетрезвую голову пришла мысль о Бернарде. Бретт закрыл глаза и начал представлять, как он бы сейчас целовал его красные мягкие губы, постепенно опускаясь всё ниже, оставляя красные отметины на шее и плечах. Он непроизвольно издал лёгкий стон и, надеясь, что никто не слышал, открыл глаза. — Приветики-приветики, пупсик, — весело сказал Саймон и поставил на стол четыре стакана «Отвёртки», — Не соскучился без своего любимого? — Почему четыре? — О, у них, оказывается, по пятницам два по цене одного на все напитки на основе водки. — Это просто ужасно. Тебе придётся тащить меня до дома, ты же понимаешь? — сказал Бретт и взял один из стаканов. — Всё ещё некого попросить тебя забрать? — Бретт замешкался с ответом, — О, боже, рассказывай мне всё. — Ну, эм, эээ… — Я твой лучший друг, ты же знаешь, что можешь доверить мне всё? Если не готов пока рассказывать о своей новой девчонке… — Не девчонке, — прервал Бретт. — Ууу, добро пожаловать в клуб. Кто он? Как давно вы вместе? — Мы не вместе, — грустно сообщил Бретт, — Он даже не знает, что нравится мне. Я бы и сам предпочёл не знать. — Эй, эй, всё в порядке, — Саймон передвинул свой стул поближе к Бретту, — Давай-ка всё с самого начала. Бретт рассказал, что зовут его тайную пассию Бернард, что познакомились они в музыкальном магазине и что недавно слушали вместе у Бретта дома музыку. Он рассказал, какой Бернард красивый и умный, как они похожи и как им вместе было хорошо. — Покажи-ка мне его, — попросил Саймон. Бретт дал ему телефон, — Чёрт, и правда милашка. Бретт, тебе не о чем беспокоиться, он точно не гетеро. — Что? Откуда ты знаешь? Саймон положил телефон на стол, чтоб Бретту тоже было видно. «Вот, смотри», — он открыл подписки Бернарда и, листая, указывал на некоторые группы. Бретт признался: «Я всё равно не понял, почему это должно меня успокоить» — Это группы для ЛГБТ людей, Бретт, ты правда никогда не пытался найти себе друзей или пару среди таких же, как ты? — Не-а… Да мне и тебя хватало. — А ещё он считает Райана Гослинга горячим. Ой, а вот это интересно… — Что? — Нет, ничего, показалось, — соврал Саймон. Среди многочисленных групп-фанклубов, страниц с мемами и сообществ на тематику однополых отношений Саймон заметил несколько отличающихся подписок. Это были группы для трансгендерных людей, преимущественно специфично для транс-парней: обмен вещами, поддержка, ответы на вопросы, просто юмористические страницы. На них в таких количествах очень редко подписывались те, кого эта тема не касается. Саймон сразу понял — Бретт не знает, и раз уж Бернард не раскрывал это, то не стоит даже упоминать об этом. «Наверняка он всё-таки расскажет Бретту о себе, когда они познакомятся поближе», — рассудил Саймон, — «К тому же, я ведь могу быть неправ». Услышав лёгкие всхлипы, он повернулся к Бретту. — Дружище, ты чего, — спросил он Бретта и приобнял его одной рукой. — Понимаешь, он ведь, — Бретт громко вдохнул, — Он никогда не полюбит меня, а я опять останусь с разбитым… сердцем… — Ты ничего не знаешь о том, что будет, но ведёшь себя так, будто видишь будущее. — Конечно же я знаю, я знаю, что меня невозможно любить, — Бретт вытер слёзы и перестал плакать. — Это не так. Не стоит решать за других, что им чувствовать. А если это всё-таки взаимно? Ты же так лишаешь себя шанса на счастье, — Бретт очень внимательно слушал, — Смотри. Если это безответно, тебе в любом случае будет очень больно… — Именно поэтому я и пытаюсь сделать так, чтоб разлюбить его, — отчаянно ответил Бретт. — Боже, дослушай меня, пожалуйста. А если взаимно, то больно тебе будет только если ты упустишь свой шанс. Понимаешь меня, дурья башка? — Отказ куда больнее… больнее, чем просто держать в себе… — Это тебя погубит. Сожжёт изнутри, понимаешь? Неужели ты и правда совсем не веришь, что у тебя есть с ним шанс? Бретт посмотрел прямо в глаза Саймону. В его взгляде явно читалось «Не верю». Саймон пробормотал себе под нос: «О, Бретт», и погладил его по щеке, после чего нежно поцеловал его в лоб. «Послушай меня хоть раз. Нет ничего хуже сожаления о том, чего ты не сделал. Если ты не дашь себя любить, то никто и не будет. Ты понимаешь?» — Бретт продолжал смотреть на Саймона тем же взглядом, — «Мы сейчас очень сильно пьяны, но, я надеюсь, ты всё-таки вспомнишь с утра этот разговор и поймёшь, что я, как и всегда прав. А теперь иди умойся, сможешь сам дойти?». Получив в ответ «угу», Саймон остался ждать своего несчастного друга. «Зачем я вообще ему это рассказал, я идиот. Самый настоящий идиот», — думал Бретт по пути в уборную. Плеснув на лицо прохладной воды, он посмотрел на себя в зеркало: сосуды в глазах потрескались, а на голове было нечто, похожее на причёску Роберта Смита . Уложив волосы, он достал телефон и сфотографировался. «Не зря же я надевал эту рубашку, а?» — думал он, выкладывая фото у себя на страничке. — О, я смотрю ты повеселел. Что ты там так долго делал, дрочил? — радуясь, что Бретту лучше, спросил Саймон. — Да, на тебя, дорогой, — пошутил в ответ Бретт, и они оба посмеялись. Они поболтали обо всяких мелочах: о работе, о музыке, о том, какая чудесная на улице погода и о том, что надо бы видеться почаще. Оставалось совсем немного до закрытия, и они оба решили, что пора бы заканчивать. — Бретт, прошу тебя, дай ему шанс, точнее, себе. С болью от отказа ты как-нибудь справишься, не впервой же, а вот боль от упущенного шанса… Это совсем другое. Такое намного сложнее отпустить, — напоследок сказал Саймон. — Я подумаю. — Друг, я всегда с тобой, если что. Друзья на то и нужны, чтоб слушать, как ты пьяный в баре рассказываешь о том, что влюбился, хоть и не очень-то хотел. Помяни моё слово, если ты откроешься, то не пожалеешь, и мы с тобой ещё нажрёмся у тебя на свадьбе. — Я дружу с идиотом, - усмехнулся Бретт и обнял Саймона, — Прости меня за сегодняшнее. Я подумаю над тем, что сказал. Уставший после длинного рабочего дня, Бернард ехал в электричке. Раньше это был отдельный город, но со временем соседний начал развиваться куда быстрее, и они слились в один. Его бабушка и дедушка когда-то жили в этом доме постоянно, но ездить оттуда каждый день на работу Бернарду не хотелось, поэтому он жил всё-таки в городе. В этом доме он провёл много времени, когда был ребёнком и потом был рад узнать, что он достаётся ему. Это было единственное, что осталось от некогда крепкой семьи. Дедушка покинул этот мир много лет назад, а вот бабушка умерла всего за пару месяцев до совершеннолетия и каминг-аута своего внука. Бернард был уверен, что она бы всё поняла. Он был им очень благодарен, не только за дом, но и за счастливые моменты в детстве, а также за прекрасные деревья, высаженные вокруг дома. Вишен у него не было, но были сирень, черёмуха, яблони и малина. Он подумал о том, что было бы здорово привезти Бретту, например, букетик сирени. Тут Бернард решил проверить, не написал ли ему кто-то, вдруг он не заметил. Первое, что он увидел в ленте — очень довольный собой Бретт в невероятно вычурной блузе. Полузакрытые глаза, мокрые волосы, приоткрытый рот. Бернард до этого не замечал столько похоти в Бретте, но ему это очень понравилось. Тут он подумал: «Вообще-то, он ведь всегда был таким, просто я как-то не обращал внимания». Он начал вспоминать все те взгляды, которыми смотрел на него Бретт, изгибы его тела, его запах… Похоть уже была не на фотографии Бретта. Бернард так хотел прикоснуться к нему, поцеловать, сделать приятно. В то же время, ему хотелось обладать Бреттом, слушать, как он стонет от его касаний, как извивается под его телом… Бернард пулей влетел в дом. Не успев отдышаться от пробежки, он принялся устранять созданную Бреттом проблему. Представляя, как он жарко целует Бретта, как впивается ногтями в его бёдра, как тот просит быстрее, жёстче, Бернард быстро довёл себя. На пике его губы сложились в аккуратное «о», и он издал сладчайший стон, который бы заставил кончить кого угодно. По его телу пробежались мурашки. Когда дрожь в коленях прошла, а дыхание восстановилось, Бернард как ни в чём не бывало продолжил готовиться ко сну. Выдавали его грязные мысли яркий румянец и довольная улыбка, но стесняться ему было некого. Придя домой уже почти трезвым, Бретт принял душ и заварил себе сладкий чай. Взяв телефон, он посмотрел, кто же поставил лайк его фотографии. «Саймон, когда он только успел? Мэт. Девочка из моего класса. Бернард». Бернард. Слова Саймона отдавали эхом в голове Бретта: «Если ты не дашь себя любить, то никто и не будет». Может быть он был прав? А вдруг нет, и Бретта просто невозможно полюбить? Тут даже Бретт понял, что единственный вариант узнать ответ — признаться в своих чувствах. Но он ведь вообще не хотел ничего чувствовать. Он ненавидел себя за то, что снова влюбился, ещё и в настолько невероятного человека. До этого основной причиной появления у Бретта чувств была внешность. Конечно, почти все его пассии были ещё и приятными, но далеко не самыми интересными личностями. Почти все, кроме одной, которую он полюбил не только за красоту, но и за потрясающий юмор, ум и очарование. А она ушла к его знакомому, разбив сердце Бретта так сильно, что он до сих пор не мог оправиться. Он написал про неё песню, а она даже не поняла, что это про неё. Она ему сказала напоследок: «Ты живёшь у себя в голове. Всё время читаешь книги, слушаешь музыку и рисуешь, а на тебя у меня нет времени. Нам с тобой даже не о чем говорить». Позже он узнал, что она с его другом уже давно ему изменяла. К счастью или к сожалению, с ним у неё тоже не сложилось, и где сейчас она была он не знал и знать не хотел. Бретт хотел верить, что Бернард бы всё понял. Ему хотелось быть любимым. Однако, страх снова испытать такую боль был слишком силён. Он вспоминал, как открылся ей, а она плюнула ему в душу. «Нехорошо так думать о Берни, он не сделал мне ничего плохого», — осознал Бретт, — «Он не должен страдать из-за моих проблем. По сути, я сейчас делаю его плохим человеком, хоть он прекрасный и не заслужил такого отношения к себе. Я отвратительный!». Бретт уже не мог плакать, поэтому просто всхлипнул. «Я ещё и испортил вечер Саймону. Чёрт, мне не следовало рассказывать об этом, я такой придурок», — продолжал корить себя Бретт, но он был уже слишком вымотан, чтоб о чём-то ещё думать сегодня. То ли Саймон защищал его дурную голову от кошмаров, то ли просто так совпало, но Бретту ничего не приснилось этой ночью. Он мирно спал, обнимая колени и замотавшись в одеяло, и ни один ужасной сон не потревожил его.