Mission for the Mandalorians: the Way

      Вооруженный конвой вел Тару и Дина в Изиз, единственный город на планете, с которой Тара хотела бы иметь как можно меньше общего. Человек, назвавший себя Лаксом Бонтери, всю дорогу смотрел на нее и подбирал слова, да так и не находил. Если бы им предоставили выбор, они бы ушли до выяснения всех отношений, но выбора не было.       Когда мужчина кинулся к Таре на той горе, Дин взвел курок и хотел уже выстрелить — и его бы обстреляли в ответ вооруженные республиканцы. Таре пришлось вмешаться, снова, и на этот раз заверить обе стороны, что никто ни на кого не собирается нападать и уж тем более убивать. Верно же? Дин кивнул только после сбивчивых объяснений, что незнакомый Таре человек хотел ее обнять.       Незнакомые Таре люди редко пытались наладить с ней такой тесный контакт сразу после встречи, и это, конечно, вызвало ряд вопросов. Как и блестящий взгляд человека, которого Тара впервые видела. Как и его восклицание: «Стила?» — и последующие за этим разговоры о матери Тары.       — Вы Лакс Бонтери, — кивала своим мыслям девушка, пока их вели к столице. Дин не вымолвил ни слова с тех пор, как они столкнулись на том пригорке, но его молчаливое присутствие рядом и не требовало пояснений: едва Бонтери заикнулся о мандалорце, тот красноречиво положил руку на торчащее у него за спиной копье. И вопросы как будто бы отпали сами собой.       Таре помогли снять наручники; Бонтери охнул, заметив ее рваные царапины от ржавых металлических душек. У Дина попытались забрать бластер — но сделали только шаг навстречу и тут же остановились. В итоге Таре снова пришлось объяснять, что оружие мандалорца останется при нем, как и он сам — при ней. Если Бонтери и заинтересовался их отношениями, спрашивать в открытую о них не стал.       Теперь они шли к Изизу, и Тара мысленно повторяла, как заведенная: «Он Лакс Бонтери. Он мой отец. Биологический отец!». Последнее она добавляла, лишь бы напомнить себе, что никаких родственных связей с этим человеком, кроме генетических, у нее не осталось — вернее, и не было, раз уж познакомиться друг с другом они, по рассказам Со, не успели. Дин шел по правую руку от Тары и изредка касался ее локтя спрятанными в кожаную перчатку пальцами. Тара едва ли его ощущала в своем коконе из ожидающего разрядки напряжения.       Как только их импровизированная делегация миновала главные ворота, сенатор дал знак идущим по обе стороны от Тары и Дина республиканским охранникам — те кивнули и разошлись. Один ушел вперед, направившись к высокому белому зданию впереди, похожему на дворец. Второй остался у ворот, а потом и вовсе скрылся за ними, забирая с собой еще пару человек. Тара покосилась на молчаливого Лакса Бонтери. Тот поймал ее взгляд и кивнул:       — Я вынужден отправить людей завершить начатое… И мне жаль, если среди сепаратистов есть ваши друзья, но вы должны понимать: они нарушают законный мир на Ондероне и грабят местных жителей.       Тара переглянулась с Дином, они резонно решили не встревать в конфликт, пока не будут знать, кто за какую силу выступает. По большому счету, они и находиться здесь не хотели: план заключался в том, что они сбегут от Паза Визслы, оставив его Дозору Смерти, и улетят на Вину вдвоем. Теперь же, не зная, насколько безопасен был Лакс Бонтери и его люди, они не могли рисковать.       К тому же, несмело думала Тара, когда-то их встреча должна была состояться — Сары Геррера и ее отца.       Их привели — под вынужденным конвоем — в здание Сената, тот самый белый дворец, где сенатора уже встречали. Выстроились в ряд служащие, вперед вышел медицинский дроид класса 2-1В. Тара отшатнулась от него, едва заметив, врезалась в Дина, который тут же вышел вперед и закрыл собой девушку.       — Что такое? — будто перепугался Бонтери. — Сара? Это мой личный дроид, я попросил подготовить его, чтобы он тебя осмотрел. Твои раны…       — Это имперская машина, — захрипела Тара, от долгого молчания и напряжения еле выдавливая слова. — Я помню таких, он…       — Нет-нет, это мой личный медик! — Бонтери всплеснул руками. Дроид замер. — Честное слово, Сара, я не пытаюсь… Ох, ты никогда не видела обычного дроида?..       Он не стал уговаривать ее, заметив, насколько Тару трясет — от всего напряжения этого дня, от усталости, от слишком ярких воспоминаний о 2-1В моффа Гидеона, которые пичкали ее таблетками, а потом пихали в гимер под слащавые уговоры доктора Эвазана.       Когда Дин говорил прежде, что дроидам верить нельзя, Тара соглашалась с ним. Каждый раз, каждый день, пока им не встретились простые механики с Татуина. Такие дроиды могут быть помощниками. Медики — нет.       — Он не причинит вреда, только осмотрит… — попытался смягчить возражения сенатор, и тут же получил красноречивый взгляд от Дина:       — Этот дроид к ней не подойдет и на шаг.       Лакс не стал настаивать. Покивал, даже особо не обижаясь. Тара выглянула из-за плеча Дина, чтобы посмотреть на мужчину — он выглядел только обеспокоенным, но не раздраженным. Понять бы, что творится у него в голове.       Похоже, он тем же самым вопросом задавался по отношению к Таре: смотрел на нее с тревогой во взгляде, стискивал руки — то ли от общего состояния всей их внезапной группы, то ли от действительного волнения. Выводы на его счет делать было слишком рано.       — Позволь обработать твои раны? — теряя надежду, спросил Бонтери и кивнул в сторону немногочисленных служащих, что собрались поприветствовать его во дворце Сената. Чуть вперед выступила невысокая битка, поклонилась сперва сенатору, потом, чуть помедлив, мандалорцу. Дин в удивлении переступил с ноги на ногу.       Тара поджимала губы до тех пор, пока Дин едва слышно не окликнул ее:       — Тебе нужна помощь. Соглашайся.       Сенатор облегченно вздохнул и повел их вглубь дворца. За ними следовали пара охранников из числа республиканских служащих, и та самая битка — семенила лапами, следуя за мандалорцем, чем изрядно его нервировала.       — Не обижайтесь на нее, — попросил Бонтери, поворачивая на углу длинного коридора к многочисленным дверям, дверям и дверям. — Биты на этой планете помнят помощь настоящих мандалорцев. Она испытывает к вам благодарность.       — Я ничего не сделал, — буркнул Дин. Тара покосилась на него и подавила улыбку, на которую он шикнул — не до твоих шуток сейчас!       Лакс Бонтери привел их в просторный зал с помостом, на котором возвышалась пустующая бакта-камера. Республиканские солдаты остановились в дверях и попытались остановить там же Дина, но он упрямо шагнул в зал, таща за собой на прицепе зацепившегося парня моложе себя раза в два. Тара замерла рядом, Лакс обернулся.       — Все в порядке. Он не причинит мне вреда. Верно же?       Дин обвел хмурым взглядом зал и только после этого кивнул.       — Нет, если и вы не станете чинить мне препятствий… впредь.       Тара думала, сенатор нахмурится, рассердится, решит выгнать их. Но он рассмеялся и одобрительно закивал.       Под пристальным наблюдением Дина и Лакса битка осмотрела руки Тары, обработала их бактой и забинтовала так туго, что сгибать пальцы в кулак стало невозможно. Следовательно, лихорадочно думала Тара, и за бластер не ухватиться, а уж копье и подавно не сжать. Плохая идея была сдаваться на попечение сенатору.       Отцу, поправила она сама себя и поморщилась с непривычки. Глупая, какой он тебе отец. Так, человек, чей генетический материал стал основой для твоего развития из эмбриона в младенца человеческой расы. Со не утверждал этого, но Тара всегда подозревала, что она стала результатом очень случайной связи, нежелательным аспектом взрыва гормонов двух людей, едва перешагнувших подростковый возраст.       И по этому поводу Тара не испытывала ни сожалений, ни напрасных ожиданий, ни надежд на какое-либо счастливое воссоединение с семьей. У нее уже была семья. И фамилии Бонтери в ней не значилось.       Когда битка закончила с ее руками, а Дин осмотрел бинты на ладонях Тары и тоже кивнул, Лакс поднялся со своего кресла, куда уселся сам, а напротив усадил Тару с Дином, и — предложил им перекусить.       — Вы же наверняка голодны? Обед подадут в общий зал, это направо по коридору. А пока можешь расположиться в гостевой спальне в конце…       — Простите, — пресекла его Тара, тоже поднимаясь с кресла. — Мы вроде не договаривались о том, что останемся у вас погостить.       Лакс мгновенно изменился в лице — весь поник, опуская плечи, улыбка стекла с его губ до подбородка и затерялась в красивой ухоженной бороде, где сквозь жесткие темные волосы едва пробивались первые седые волосинки.       — Мне столько нужно узнать у тебя, Сара! — почти взмолился он. Тара не поморщилась только из-за крайнего удивления: она не думала, что сенатор целой планеты станет говорить с ней в подобном тоне, куда вероятнее он стал бы приказывать ей.       — Мы… не… — начала Тара и осеклась. Медленно повернулась к Дину. Что делать? Оставаться гостями в Изизе под весьма сомнительным покровительством сенатора не входило в их планы, равно как и сама встреча с сенатором, но теперь она терялась каждую секунду, пока пребывала здесь: хочет она остаться и узнать о Лакса Бонтери побольше о нем самом и о маме? Хочет ли знать этого человека и рассказывать о себе?       Она отринула прошлое, отрезала от себя вместе с Сарой Геррерой, но, похоже, Сара Геррера не была готова проститься и смиренно уйти на покой.       — Я понимаю, ты не доверяешь мне, — настаивал Бонтери, — но могу заверить, что в Изизе никто не причинит тебе вреда! Ты и твой… защитник, вы можете оставаться столько, сколько захотите. Отдыхать, набираться сил. Если хочешь, я выделю тебе ту комнату, какую сочтешь нужной, так будет меньше подозрений? Твой… защитник может осмотреть дворец, я не стану возражать — мне нечего прятать тут. Сара, пожалуйста.       От его напора — или голоса, конечно же, никто никогда не говорил с ней таким голосом! — захотелось плакать. Слезы вскипели в глазах внезапно, Тара не успела даже почувствовать их и была слишком ошарашена, чтобы вовремя стереть с век. Дин заметил это быстрее и потому, должно быть, опустил руку ей на плечо.       — Думаю, ничего не случится, если мы задержимся на день, — сказал он. Тара в неверии вскинула к нему голову, на уткнулась только в темное стекло визора в его блестящем шлеме. Дин кивнул ей, посмотрел на ожидающего вердикта Лакса Бонтери. — Только наш корабль остался где-то в горах Ондеронских возвышенностей. Я должен забрать его.       Лакс закивал, даже не делая попыток скрыть радость на лице и во всем теле. В самом деле, что ли, так рад присутствию Тары?..       — Мои люди могут привезти его, если не хотите оставлять Сару на мое попечение.       — Я не ребенок, — возразила Тара, смахивая с глаз слезы. Те и так высыхали — от жары на планете и от злости, внезапно заполнившей голову и делавшей ее тяжелой. Или это из-за усталости?..       Дин оглянулся на стоящих у дверей зала республиканцев и с сомнением покачал головой.       — Верну его сам. Позже.       Лакс согласно кивнул и пригласил их в следующий зал пообедать.

***

      Они долго сидели за большим столом в зале, украшенном резными колоннами, люстрами и обнесенном камнем такого цвета, что казалось, будто они пребывали в вечернем полумраке, хотя за высокими окнами был еще яркий день. Перед Тарой на столе громоздились блюда с мясом, овощами и фруктами, но она не знала, что из этого можно положить себе в тарелку и съесть без опаски быть отравленной. Да, сенатор был прав: она была параноик, она не доверяла ему — но была в своем праве, ведь они фактически не знакомы.       Лакс наблюдал за ней, не делая попыток предлагать еду. Он спокойно ел, выбирая куски мяса из блюд ближе к Таре. У Тары бурчало в животе — она не ела со вчерашнего вечера, и от жары ей стало душно и болела голова.       Дин молча положил ей в тарелку побольше мяса с блюда, которое незаметно указал Бонтери, и подставил кувшин с напитком поближе.       — Там алкоголь? — спросил он у сенатора. Бонтери покачал головой.       — Нет, сок. Охлажденный, выпейте. Станет легче. Понимаю, здешняя атмосфера… немного давит, да?       Дин и сенатор переговаривались поверх склоненной к столу головы Тары, которая перестала понимать, отчего мандалорец чувствует себя свободнее, чем она. Дин подвинул тарелку с мясом поближе к краю стола.       — Поешь.       И только тогда Тара начала есть.       Лакс не торопил ее. Жевал медленно, пил медленно, передавал Дину тот же кувшин, из которого только что налил себе в бокал, и все это выглядело, как немая игра в доверие, правил которой Таре не пояснили. Она отключилась от посторонних мыслей в тот момент, когда поняла, насколько мясо вкусное и насколько она голодна. Последним всплеском утекающего от удовольствия рассудка отметила, что Дин тоже не ел со вчерашнего дня, и ему тоже нужно поесть…       — …и некоторое время входил в ряды Дозора Смерти, пока не понял, какие бесчинства они творят, прикрываясь мандалорскими идеями о возрождении племени.       Тара закашлялась, расплескивая холодный сок по столу и уже пустой тарелке. Дин покосился на нее и со вздохом протянул ей салфетку.       — Вы были что? — переспросила Тара. Думая, что ослышалась. Лакс Бонтери смущенно — это ведь смущение? — повел плечом, поморщился точь-в-точь, как она сама.       — Да, это… Не самый благородный отрезок моей биографии, — Лакс почесал шею и вздохнул. — Моя мать, твоя бабушка, умерла при скверных обстоятельствах, пытаясь примирить враждующие стороны во время войн клонов. Утверждали, что ее убила Республика — мы тогда занимали сторону сепаратистов, и моя мать, твоя бабушка, хотела примирить нас и начать объединение. Я выяснил, что ее убили люди графа Дуку, хотел отомстить. Законным путем сделать это было невозможно, и я присоединился к Дозору Смерти. Я был молод, импульсивен и своим поведением подвергал риску не только себя, но и людей, которые согласились помогать мне в моей миссии.       — Вы знали, что Дозор Смерти убивает невинных? — спросил Дин.       — Да, сам стал свидетелем, — кивнул Бонтери. — Я примкнул к ним, чтобы вычислить Дуку, но оказался в ловушке. Их предводитель, Пре Визсла, обещал мне мирное урегулирование вопросов, но на моих же глазах выжег целое поселение, хотя те заключали с Дозором мир.       Тара нахмурилась — она не успела расспросить Дина о Дозоре, пока они находились под постоянным наблюдением Паза Визслы, и теперь подозрения на их счет сходились с тем, что говорил сенатор. Паз Визсла был родственником того Визслы? Тара не удивилась бы.       — Они готовили переворот на Мандалоре, — продолжал Бонтери. — Считали, что правящая в те времена герцогиня Крайз вела слишком мирную политику. Говорили, что это не Путь Мандалора. — Тара хмыкнула, и сенатор обратил на нее внимание, но ничего не сказал. — Конечно же, у них были более масштабные цели, чем завоевание родной планеты и следование якобы истинной религии. Ты знаешь о Крайз?       Вопрос был адресован Таре, хотя она поняла это не сразу. Вскинула голову, посмотрела в лицо сенатора.       — Знаю ее сестру, похоже. Мы сталкивались с ней… несколько раз.       — Бо-Катан? — переспросил Бонтери. Тара удивленно кивнула, Дин выпрямился. — Она была правой рукой Пре Визслы. Потом возглавляла свой элитный отряд мандалорцев. Боролась сперва с сестрой, потом с бывшим союзником, Дартом Молом.       — Ситхом, — уточнил Дин.       — Да, с ним. Дарт Мол казнил герцогиню Крайз, убил Пре Визслу за предательство — там у каждой стороны были свои интересы, войны клонов и так делили людей на группировки чаще, чем объединяли против общего зла, и никто не хотел подчиняться другому. Бо-Катан, думаю, тоже отказалась следовать за не-мандалорцем.       — Это почему-то не стало причиной, чтобы сложить оружие в борьбе против сестры, — едко заметила Тара. Подумать только, эта рыжая столько дел натворила в молодости! Зато теперь кичится своей наследственностью, будто единственная достойна владеть Темным мечом, будь тот неладен!.. Неудивительно, что она так рьяно цепляется за идею восстановить Мандалор — она же помогла сгубить свою сестру, законную правительницу.       Разве прошлые заслуги перед отечеством не являются достаточной причиной, чтобы упечь дамочку за решетку Новой Республики?       — А где были вы в это время? — спросила Тара.       Ее распирали вопросы другого толка, раз теперь им с Дином открылась правда о герцогине Крайз, но задавать их сенатору Ондерона ей показалось легкомысленно. Он накормил ее, помог, да, и он оставался ее отцом, о чем постоянно напоминала зудящая в мозгу мысль, но все это не делало его союзником в борьбе против назревающей фракции герцогини.       Лакс почесал бороду, отвлекаясь от лица Тары — он так подолгу и так упрямо смотрел на нее, что становилось неловко.       — Когда я понял, кто такие Дозор Смерти, я попытался сбежать. Пре Визсла убил вождя племени, которого я хотел защитить, схватил джедая, который помог мне… — на этих словах лицо сенатора просветлело, и он неожиданно улыбнулся. — Я выдал ее за свою невесту, чтобы вместе проникнуть в лагерь Дозора Смерти, а потом нам обоим пришлось делать оттуда ноги.       — Ее? — уточнила Тара. Ответ поразил ее окончательно:       — Асока Тано. Она прибыла на Ондерон вместе со своим учителем и его мастером, чтобы заставить меня принять предложение Республики. Ондерон тогда занимал позицию сепаратистов.       — Асока Тано? — не сдержалась Тара и переглянулась с Дином. — Вы знаете ее!       — Зн… Вы с ней знакомы? — Бонтери подался вперед, даже тяжелый стул под ним заскрипел по полу. — Я не видел ее лет тридцать!       Тара хмыкнула, почесав затылок. Поймав себя на том, что то ли повторяет, то ли ведет себя в точности, как не к месту смущенный сенатор, разозлилась на себя же и опустила руку под стол, где ее нашла рука Дина. Успокойся. Тебе никто не угрожает. Я проверил.       — Мы встречались однажды, — ответил за Тару Дин. — На Корвусе. Полгода назад.       Бонтери просиял, глаза посветлели. Создатель, как причудлива бывает судьба.       — Асока Тано, твоя мать и я вместе боролись против узурпаторской власти на Ондероне, — сказал сенатор, обращаясь к Таре.       Едва придя в себя от мысли о переплетениях судеб, Тара вновь погрузилась в смятение. Стоит ли ей побольше расспросить о матери, если все эти годы она ею не интересовалась?       Сейчас стало казаться кощунством ее равнодушие. Мама умерла, когда ей не было и месяца. Отец от нее отказался. По крайней мере, так говаривал Со, которому Сара Геррера безоговорочно верила лет до десяти, пока к ним в лагерь не привели Джин Эрсо. Потом верить дяде Сара перестала.       Тара стиснула пальцы Дина в своей руке, прежде чем вскинуть голову к Лаксу Бонтери.       — Со говорил, что я была тебе не нужна, — сказала она неожиданно для всех в зале. Бонтери разом стер с лица все намеки на улыбку. Тара вглядывалась в его потемневшие глаза, в морщины у носа и спрятанных под бородой губ. Он был молод, ее отец. Не тогда — сейчас. Он был молод для человека, у которого есть тридцатилетняя дочь.       — Это… — сенатор отвел взгляд, но быстро вернул его обратно Таре. — Это грубо, но я совру, если скажу, что он не был прав. Я был юн и не готов к воспитанию детей. И только что потерял Стиллу. Это разбило мне сердце, и я не знал, смогу ли воспитать тебя.       — Поэтому меня забрал Со? — уточнила Тара, не чувствуя ни грусти, ни разочарования от этой информации. Она всегда считала себя Геррерой, не Бонтери. И ничего нового Лакс не сказал. Под столом Дин притянул к себе руку Тары и положил себе на колено, накрыв своей ладонью.       — Да, — просто ответил Лакс. — Я просил его держать меня в курсе, присылать о тебе вести, но наступило время Империи, и все связи оборвались. Я пытался разузнать о тебе хоть что-то, но наткнулся только на известие о смерти Со. — Сенатор вскинул голову, посмотрел прямо на Тару, и она наконец-то поняла, что он выискивает в ее лице. Следы мамы. Следы Стилы Герреры. — Я считал тогда, ты погибла.       — У меня были не самые простые времена, — горько усмехнулась Тара. От осознания, что Лакс Бонтери ищет в ней мать, а не ее саму — вот от этого стало внезапно больно. Захотелось куда-то уйти, спрятаться ненадолго, как в детстве, когда она обижалась на Со.       — Знаю, это не оправдание, — договорил Лакс, не давая ей поводов пойти за своим настроением, — но я был глуп и считал, что с дядей тебе будет лучше. Я прошу прощения, Сара.       Тогда Тара не выдержала и поднялась с места. Дин встал следом.       — Слушайте, вы… — заговорила она, пытаясь подобрать слова правильнее того, что звучали у нее в голове. Лишние эмоции, лишняя грусть по тому, что не исправить и не вернуть. Кому оно нужно?.. — Вы не виноваты. Я вас не обвиняю. Со воспитал меня, как мог, и вот — я жива. Может быть, это действительно было лучшим решением, отдать меня ему.       Лакс, казалось, ей не поверил.       — Ты так считаешь? — переспросил он, и от его тона у Тары засвербело в носу. Ну зачем он спрашивает о вещах, которые она решила не трогать?       — Я… не знаю, — призналась она. — И не хочу знать. Я не искала встречи с вами тоже, хотя могла бы пытаться. Вы ничем мне не обязаны, я, надеюсь, вам тоже ничего не должна. Мы не обязаны играть в семью, если не чувствуем…       Она не заметила, как начала плакать. Зато заметил Дин. Мягко взял ее за руку, развернул к себе. Все это — на глазах у растерянного Лакса Бонтери, и если до этого сенатор Ондерона мог только гадать об отношениях между Тарой и мандалорцем, то теперь получал недвусмысленные сигналы для своих сомнений. Тара думала, они будут скрываться и от Бонтери, но Дин перечеркнул ее прежнее решение, стирая с лица дорожки от подсыхающих в духоте слез.       — Давай останемся ненадолго, — предложил вдруг он после общей заминки. Тара ахнула бы в голос, если бы не чувствовала, что горло сжалось от невысказанных слов — каких слов, что еще она хотела сказать отцу, которого знать не хотела?..       — Останьтесь, — подхватил Лакс, хотя и не так смело и настойчиво, как Дин. Тара обернулась к нему, всмотрелась в его лицо. он тоже поднялся с места и теперь пытался держать себя в руках, а не шагать к Таре с неуклюжими попытками примириться. — Можете занять любые комнаты. Здесь есть несколько смежных с внутренней дверью между ними, чтобы мандалорец мог тебя защитить, если потребуется.       — Я все проверю самостоятельно, — сказал Дин, и Лакс усиленно закивал.       — Конечно. Я предоставлю вам все условия, лишь бы вы убедились, что мне можно доверять. Сар… Тара, — он впервые обратился к ней по настоящему имени. — Пожалуйста, останься. Всего несколько дней. Я ведь только нашел тебя.       Тара вывернулась из обхвативших ее плечи рук Дина и выбежала из зала, пряча текущие по щекам слезы.       Дин кивнул сенатору и последовал за ней.