***
Наконец они подошли к нужному холму уже почти у заснеженного Шеви. Дин вынул из рюкзака GPS и, следуя его указаниям, они поднялись по склону. Сначала они шли быстро, бодро минуя таявшие сугробы и участки мокрой пушицы. Дин смотрел в экран GPS, а Кас осматривал землю впереди. Кас указал вперед. — Вон! Впереди виделось красное пятнышко, колеблющееся на ветру. Кас подошел к красному флажку, замедлив шаг. К этому времени они оба запыхались от подъема в гору. — Где-то здесь, прямо по курсу, в радиусе шести метров, — сказал Дин, еще раз сверившись с экраном GPS. Кас начал продвигаться медленно, внимательно изучая снег впереди, прежде чем сделать каждый следующий шаг. Дин продвигался за ним, точно по его следам. Свистящий крик сверху заставил их поднять головы: над ними кружила одна из золотистых ржанок. — Я здесь, только чтобы проверить гнездо! — крикнул ей Кас. Птицу это, похоже, ничуть не успокоило: она так и продолжала кружить над ними, издавая нескончаемые крики. Кас двинулся вперед, осматривая землю. — Вон, красное! — указал Дин. Впереди виднелось еще одно пятнышко красной ленты, привязанной низко у земли. Конец ленты торчал из участка снега. Кас кивнул, сделав еще один осторожный шаг вперед, — и Дин вздрогнул: из шарообразного бугорка снега рядом с красным флажком выскочила вторая птица. Она поковыляла в сторону, картинно волоча за собой крыло и издавая жалобные крики. — Ой черт, она ранена! — воскликнул Дин. Кас засмеялся, качая головой. — С ней все в порядке. Это просто спектакль. Она хочет, чтобы мы пошли за ней. Пытается увести нас от гнезда. — Господи… — пробормотал Дин, не спуская глаз с ржанки. Черно-золотистая птица размером с чайку выглядела так, словно была при смерти. Она беспомощно трепыхалась в снегу, волоча крыло, и издавала болезненные крики. — Ты уверен, что ей не больно? — спросил Дин. — Все с ней нормально, — ответил Кастиэль. Он наклонился к тому месту, откуда выскочила птица: бугорок снега в этом месте напоминал маленькую заснеженную юрту. Кас стряхнул снег, и стала видна перевернутая ивовая корзина с прорезанной сбоку дырой. Он осторожно ее поднял. Внутри обнаружились четыре пятнистых яйца, лежавшие острыми концами внутрь в приземистом плоском гнезде из мха и лишайника. Кас осторожно потрогал их. — Теплые, — доложил он. — Выжили! Ох, как я рад… Смотри, Дин, — потрогай яйцо. Только осторожно, не раздави, но легонько можно. Дин присел и осторожно положил палец на яйцо, беспокоясь, как бы не раздавить его даже кончиком пальца. От гладкой поверхности яйца исходил жар. — Ого, горячее! — воскликнул Дин. Кас кивнул. — Иногда им нужно немного подсобить, но в остальном родители прекрасно справляются. Дин встал и отступил на шаг, беспокоясь, как бы не наступить на гнездо. Кас добавил: — Все гнезда, конечно, я защитить не могу, но я всегда переживаю о птицах, которые строят гнезда близко к дороге: тут люди и… гм… не так спокойно… — (Дин поморщился, вспомнив свою стрельбу рядом.) — И на гнезда могут наступить, так что… не знаю, я просто стараюсь помогать им, когда есть возможность. — Кас зажал корзинку под мышкой. — Давай отойдем. Я пытался объяснить ржанкам, для чего была корзинка, но они все равно нервничают: большие существа рядом с гнездом всегда заставляют их нервничать, даже если настроены дружелюбно. Давай пойдем за матерью. Пусть порадуется, что мы купились на ее отвлекающий маневр. Вдвоем Кастиэль и Дин сделали несколько осторожных шагов прочь от гнезда и повернулись к птичке со сломанным крылом. Она ковыляла перед ними, трепыхаясь в снегу. Теперь она прямо-таки ползла по земле, подтягиваясь на здоровом крыле, глядя на них отчаянно встревоженными глазами и издавая жалостливый испуганный писк. — Ты уверен, что с ней все в порядке? — уточнил Дин, снова заволновавшись. — Она просто пытается отвести нас подальше от гнезда, — заверил его Кас. — Еще шагов трех будет достаточно. Раненная птичка проползла еще несколько футов, уведя их на несколько шагов в сторону. Потом она вдруг вскочила на лапки и взмыла в воздух: оба ее крыла оказались в полном порядке. — О… — опешил Дин. — Ну раз так… Кас засмеялся. — Они прекрасные актеры! Очень умные птички. — Ржанкам он крикнул: — Удачи вам! Надеюсь, у вас появится четверо здоровых птенцов! Они спустились обратно к подножью холма. Дин взглянул на Каса: тот немного притих и погрустнел. — Тяжело оставлять птиц? — спросил Дин. Кас кивнул. — Забавно, — заметил он, — изначально ведь я был сослан сюда против воли. Но за столько лет я привязался к тундре. И к ее живности. — Он огляделся кругом с тоской во взгляде и на секунду остановился на спуске, глядя вперед на отдаленные горы. Пики Брукса на юге были безупречно белыми, покрытыми свежим снегом, и ярко выделялись на фоне чистого голубого неба. Дина и Каса окружали низкие холмы тундры, где журчали ручейки и пели птицы. Две ржанки так и кружили в вышине, и кругом из-под таявшего снега постепенно появлялись миниатюрные цветы тундры. — Надеюсь, когда-нибудь я смогу вернуться сюда, — сказал Кастиэль тихо. — Но не знаю… — Будем решать проблемы по очереди, — пообещал Дин. Он подошел ближе и потрепал Каса по рюкзаку. Тот повернулся к нему с бледноватой улыбкой, и Дин скользнул рукой выше и пробрался пальцами под синий шарф, чтобы погладить его по шее. Он уже знал, что этот жест всегда приободрял Кастиэля. Видимо, какая-то ангельская особенность. (Кас наконец сознался, что это было что-то связанное с неспособностью приводить в порядок перья на собственном загривке.) Жест сработал: Кас с улыбкой повернулся к Дину и поцеловал его. — Черт, было бы у нас побольше времени… — прошептал Дин долгие мгновения спустя. — Потому что я только что придумал еще кое-что, что хочу попробовать. Прямо здесь, сейчас, под солнцем… — Мы вымокнем в ледяной воде, — заметил Кас. — Оно того стоит, — заверил Дин. — Я согласен, — ответил Кас. — Приступим? Однако отдаленный шум мотора разрушил чары. Дин обернулся к Грузовой трассе. Далеко за белым бугром занесенного снегом Шеви с дальнего холма спускалась большая снегоуборочная машина на гусеницах. Дин вздохнул. — Кажется, это за мной. — Тогда до завтра, — произнес Кастиэль. — Скоро увидимся. Завтра в полдень встречаемся на пинго-холме, так? Дин кивнул. — Только попробуй не явиться! Мне очень неуютно оттого, что у тебя больше нет рации. — Он похлопал по карману куртки, где теперь лежала рация. Кас пожал плечами. — Батарея все равно садится, ее не хватит даже до вечера. Лучше оставь рацию себе, пока не доберешься до лагеря, — и GPS тоже. Я хочу убедиться, что ты вернешься в лагерь в целости и сохранности. Я подожду здесь и посмотрю, пока не увижу, что ты сел в снегоуборочную машину. Кроме того, у меня останется желтая штуковина. — У тебя останется желтая штуковина, — согласился Дин. — Хоть что-то. Ладно. Тогда пока? Но он не мог не обнять Каса крепко на прощание. И Кас крепко стиснул его в ответ. Расстаться было тяжело. Дин даже невольно повернулся лицом в шею Каса, пытаясь зарыться носом ему в плечо и еще раз вдохнуть аромат перьев. — Господи, — проворчал он невнятно Касу в шарф. Ему самому стало смешно, и он с усмешкой добавил: — Я провел у тебя пять дней, а чувство такое, как будто расставание — это конец света. Кас вцепился в него так же крепко. Он с хрипотцой ответил: — Признаюсь, это были лучшие пять дней в моей жизни как минимум с 1973 года. Да и до этого тоже. Не говоря уже о том, что… гм… самые активные пять дней за долгое время. — Это только начало, — пообещал Дин с очередной усмешкой. — Очень на это надеюсь. Но в следующий раз давай пропустим ту часть, где ты чуть не умираешь от переохлаждения, ладно? — Договорились, — согласился Дин. Звук двигателя стал слышен ближе. Дин неохотно выпустил Каса и отступил, позволив руке соскользнуть по его рукаву и в конце взяв его за руку. Они смотрели друг на друга несколько долгих мгновений. Глаза Каса были ясно-голубыми, в тон бескрайнему небу вокруг. Горы позади, солнце на его лице, звуки птичьих трелей… Очень тяжело было отпустить его руку. Но Дин заставил себя это сделать, заставил себя повернуться и направиться к Грузовой трассе. Пятнадцать минут спустя он наконец забрался в тарахтящую снегоуборочную машину, где его поприветствовал веселый водитель, крайне обрадовавшийся появившейся компании. Дин обернулся на отдаленные холмы. Кас так и стоял там — снова лишь точка вдали, — подняв в знак прощания руку. Дин опустил стекло кабины и поднял руку в ответ. — Друг ваш? — спросил водитель. — Угу, — ответил Дин только.***
«Бразилия», — думал Дин следующим утром, вернувшись в свою комнату общежития на Купалуке и упаковывая одежду. Он изучил вопрос в интернете, как и обещал Касу, и придумал несколько вариантов, где им с Касом можно было затаиться. «Можем направиться в Бразилию». Или в Канаду. На востоке Канады были варианты: Новая Шотландия или даже остров Принца Эдуарда. Или, может быть, они могли бы спрятаться в каком-нибудь селе на Аляске. Может быть, даже не нужно было ехать в основную часть страны: может быть, можно было устроить Каса где-то в избушке в бесконечной полосе северного леса к югу от Колдфута. Но нет, даже необъятная южная Аляска казалось слишком близкой к лагерю Каса у горы Топаз, куда уж точно явятся таинственные «архангелы». Лучше вообще уехать из штата. Дин собирал бумаги, и ему на глаза попалась распечатка его рейсов в Канзас. Эти рейсы были давно упущены, конечно, но Дин невольно замер, когда его взгляд упал на пункт назначения на сложенном листе бумаги: Канзас-Сити. Ему в голову вдруг пришла свежая идея — даже слишком простая идея: а почему не Канзас? Конечно, Канзас был для Каса запретным местом, но ведь эти приказы теперь не имели значения. И Дин только что понял, что как раз в Канзасе у него было безопасное убежище. Нет, конечно не в Канзас-Сити и даже не в Лоренсе — в Лебаноне. Кас мог спрятаться на той бесполезной старой ферме в Лебаноне! На ферме в малюсеньком глухом городишке у границы с Небраской, которую много лет назад купил отец. Никто про эту ферму не знал! Вообще никто, кроме Бобби, даже не знал, что Дин и Сэм владели этой землей, не говоря уже о ее местоположении. Они об этом не распространялись. Отец заключил эту сделку через такой причудливый набор подставных лиц и сделок черным налом, что у Сэма и Дина годы ушли только на то, чтобы восстановить цепочку владельцев, уже после того, как они эту землю унаследовали. Впечатление было такое, будто отец зачем-то пытался скрыть, кто теперь владел этой землей. Даже ее границы не были до конца ясны: Дин наконец пригласил областного замерщика обмерить участок прошедшей зимой — чтобы хоть понять, где находились границы их владения. Никто не знал о той ферме. Бобби никому не сказал: Дин попросил его не распространяться об этом, так как братья пока толком и сами не понимали, что именно унаследовали. Дин тоже никому об этом не говорил (все это было неприятным напоминанием о том, как отец погряз в собственных одержимостях в печальные годы после смерти мамы). И Сэм никому не говорил (если предположить, что он не сказал Руби… но ему не с чего было бы рассказывать ей). Лебанон. Это будет долгий перегон. Но когда они доберутся туда, место выйдет идеальное. Значит, в Канзас. Дин продолжил перепаковывать сумку, добавляя одежду на более длительную поездку. Это был куда менее простой сбор вещей, чем к его предыдущему отъезду. На этот раз он собирался в долгое наземное путешествие, а не в перелет. И, хотя жители лагеря полагали, что он вернется через неделю, в реальности он мог не вернуться вообще. Значит, больше одежды. Больше белья, больше носков. Больше теплых вещей, на случай если придется по пути разбить лагерь в северной Канаде. Книга «В дороге» также отправилась в сумку, вместе с аккуратно вложенными в нее вырванными страницами. Кас попросил взять ее с собой: он не закончил ее читать. Даже если они будут в бегах, в сумке было место для нескольких мелких личных вещей. Вообще говоря… Дин взял из кучки личных вещей зуб мамонта и медвежий коготь… Коготь отправился глубоко в сумку. А зуб… Дин смотрел на него, взвешивая его в руке. Потом выглянул из окна комнаты на горы, сиявшие белизной на фоне голубого неба, и вспомнил тот день с лагерными учеными у источника Купалука, когда он нашел этот зуб. Так же, как Касу тяжело было оставить своих птиц, Дину оказалось на удивление тяжело оставить вот так, в середине сезона, Купалук. Ведь это был его лагерь, его люди. Место, которое он должен был защищать. Так было уже почти четырнадцать лет. И как бы он ни хотел помочь Касу избавиться от садистов-архангелов, казалось очень странным, даже неправильным, бросать Райана, Шелли и остальных. Конечно, это была «просто работа», и все же Дин чувствовал ответственность за это место. Он помог выстроить его таким, каким оно стало ныне. Дин даже надеялся, что сможет возвращаться на Купалук временами на смену-другую, когда устроит Каса, но начинало казаться, что это случится в лучшем случае в отдаленном будущем. Конечно, с Купалуком ничего не произойдет. Лагерь работал годами до появления Дина и продолжит работать после его исчезновения. Они даже в шторм прекрасно справились без Дина. Райан сделал все по протоколу, и все прошло хорошо. (Он даже покормил юнко.) И Шелли теперь тоже была здесь: она наконец добралась из Дэдхорса предыдущим вечером, как только открылась дорога с севера. Шелли была опытным и надеждым комендантом. И Райан мог взять на себя смену Дина во время отпусков Шелли. Райан в этом году отлично себя показывал: у него был уже сезон опыта на счету, и ошибки его теперь по большей части сводились к мелочам вроде путаницы с длиной досок. Он справится. Может быть, Дин сможет временами звонить (с какого-нибудь телефона, который невозможно выследить) и проверять, все ли в порядке и не нужен ли совет. Но все равно оставлять Купалук казалось как-то неправильно. Однако решение Дин принял твердо. Кас должен был уехать, и Дин должен был ему помочь. «Подрезать крылья ангелу — это грех, — подумал Дин. В этой мысли была какая-то ясность. — Подрезать крылья ангелу — это грех, и мне все равно, если это сделал архангел. Это грех». Он никогда толком не размышлял о «грехах», но он знал — он откуда-то знал, — что случившееся с Кастиэлем было глубоко, ужасно неправильно. И Дин должен был ему помочь. «Я знаю его всего несколько недель», — попытался напомнить он себе. И все равно почему-то казалось, что они знакомы уже годы. И как бы он ни напоминал себе сохранять спокойствие и скептицизм, не терять рассудок, не влюбляться в кого-то, с кем он спал всего неделю, Дин понимал, что все уже было решено — во всяком случае, в его сердце. Он мог говорить себе что угодно, но правда заключалась в том, что он влюбился в Каса без памяти. И дело было не только в сексе. Секс был офигенным — даже больше того, — но это было не главное. Важно было, что Кас был хорошим. Кас был чутким. Он думал о людях на Купалуке, думал о Сэме и о его душе, думал о каждой маленькой птичке и о каждом маленьком гнезде. Он даже выбежал в метель, чтобы укрыть кучку пятнистых яиц! Он давал советы заблудшему юнко — одной из миллиона заблудших маленьких птичек, что, должно быть, каждый год погибали тут. И несмотря на то, что много юнко погибло до этого и много погибнет после, Кас думал о том юнко, которого повстречал, и пытался ему помочь. Ему небезразличны были и люди, и животные; и Сэм, и Дин. И вообще вся планета. Кас был хорошим. Хорошим до самых своих ангельских костей. И вся его провинность заключалась в том, что он заглянул в Иллинойс десять лет назад и занял там «сосуд». Кому это нанесло вред? И за этот малюсенький, незначительный проступок его сослали в Арктику на сорок с лишним лет! Отправили так далеко от человечества, как только можно было… а было совершенно ясно, что Кастиэлю, хоть он и был ангелом, нужна была человеческая компания. Дин уже днями размышлял об истории Каса и до сих пор внутренне содрогался при мысли о том, насколько одинок он, должно быть, был. Конечно, он выжил: он был умен и находчив. Но было совершенно ясно (во всяком случае, Дину), что при этом он был одинок. Отчаянно, болезненно одинок. Изгнан своими же сородичами и изолирован от человечества. И все эти годы он носил на себе свои покалеченные крылья, напоминавшие ему на каждом шагу, кем он когда-то был и кем уже никогда не будет. Напоминавшие ему обо всем, что он потерял. Но все ли было потеряно? Если только Дин сможет спрятать его от архангелов… Что, если ему никогда больше не подрежут крылья? Что, если все перья отрастут заново? Сможет ли Кас тогда восстановить могущество? И дело было даже не только в Касе — ведь это была не просто семейная неурядица. Это была проблема мирового масштаба. Масштаба всей человеческой истории. Кастиэль так легко обронил это слово: «апокалипсис»… Это может изменить все. Дин отвернулся от окна, завернул зуб мамонта в хлопковую бандану и убрал в карман. Он застегнул сумку, мысленно проходя по списку дел. «Последний список дел перед побегом от архангелов», — подумал он с грустью. Через полчаса начнется большое путешествие: большой побег. Готов ли он? Он посмотрел на свои упакованные вещи, уперев руки в бедра и перебирая в уме детали. С утра Дин уже проверил Шеви с десяток раз, преследуемый тревогой из-за последних поломок, — но все, казалось, было в порядке. Единственным изъяном было поцарапанное стекло (чертова каракуля Руби каким-то образом оказалась продавлена прямо в нем). И в кабинете коменданта нашелся не один, а целых четыре запасных ключа. Два теперь были у Дина в кармане (один он отдаст Касу, второй оставит себе), а еще два заново приклеены в надежных местах под передним и задним бамперами. Все было собрано. Дин посмотрел на часы: десять утра. Кас этим утром закрыл свою пещеру, собрал свои немногочисленные личные вещи и убрал на хранение остальные, и, наверное, уже шел к пинго-холму. Дин встретит его там в полдень. Они в последний раз посмотрят на окрестности: на обширное озеро, на гору Топаз, на желтоклювых гагар, на цветы тундры и певчих птичек Каса… И пойдут по настилу с холма через второй холм к ждущему их Шеви. Дин уже приготовил на сиденье стопку одеял, чтобы приподнять сиденье для Каса и обеспечить ему удобное место для крыльев. Дробовик и пистолет они возьмут с собой, а винтовка останется на Купалуке для защиты от медведей, пока Шелли не приобретет замену. Остальные вещи уже были сложены в машине, включая два спальных мешка (которые могли пристегиваться друг к другу, образуя один большой мешок на двоих), теплую одежду и коробки с провизией: консервированными супами, сушеной говядиной, инжирными батончиками, орешками и быстрорастворимой кашей. Дин обшарил столовую всего час назад, после завтрака, похватав оттуда дополнительных сухих закусок. (Тед заметил его, но ничего не сказал. Он даже ушел в кухню и через мгновение вернулся с последним пирогом — большим пирогом, который он молча упаковал и всучил Дину в руки.) Дин взял даже старый бинокль на случай, если Касу по дороге захочется посмотреть на птиц. Они сядут в машину. Дин доедет до поворота на Грузовую трассу, где они свернут на юг, к Бруксу. Они минуют перевал Атигун (который расчистили всего час назад) и поедут на юг через многие километры бесконечного черноелового леса. Они пересекут Полярный круг, и, когда наступит полночь, солнце наконец сядет позади них за горизонт. Они будут ехать до рассвета в сероватых арктических сумерках. Может быть, они даже увидят северное сияние. Они доберутся до Фэрбенкса рано утром и поспят в машине. Потом сделают дела: Дин выкупит машину и сменит номера, и они наколят себе татуировки в тату-салоне по рисунку, который имелся у Каса. После этого Дин снимет со своего банковского счета остаток денег. Их будет не так много, но им хватит. Хватит на бензин для Шеви, чтобы доехать до Юкона, потом до Британской Колумбии и до любого из американских штатов дальше. Хватит на еду. Хватит на боеприпасы и на новую винтовку. Они отправятся на восток и проедут всю ночь по знаменитому Алкану — шоссе с Аляски в Канаду. Оно доведет их до самого Сиэтла. Если ехать по шестнадцать часов в день без перерывов, до Канзаса можно добраться за неделю. Единственным недочетом в этом плане были архангелы. За последние несколько дней Кас попытался объяснить Дину, на что были способны архангелы, но все это оставалось каким-то туманным. (Отчасти потому, что объяснения Каса то и дело прерывались новыми и все более продолжительными эпизодами на ложе из мехов. И эпизодами у очага, и даже в снегу у входа в пещеру.) Но, независимо от деталей, Дин понял одно: они с Касом катастрофически проигрывали архангелам в могуществе. По крайней мере, у них было некоторое преимущество в виде хитрости и внезапности. Если повезет, они смогут просто улизнуть. Дин осмотрел свою маленькую комнатку. Все было готово. Он взглянул на свои зимние штаны и сапоги, вполне годившиеся для того, чтобы дойти на встречу с Касом на пинго-холме в текущих условиях мокрого снега. Потом он похлопал по карманам, где лежал завернутый в бандану зуб мамонта. Медвежий коготь уже был упакован в сумку, но зуб Дин планировал подарить Кастиэлю. Касу придется оставить здесь собственные реликты мамонта — огромный череп с бивнями и мохнатую шкуру, — но, может быть, маленький фрагмент зуба будет напоминать ему о его древних друзьях. Дин набросил на плечо рюкзак, взял в руку сумку, проверил кобуру пистолета, перекинул через другое плечо футляр дробовика и пошел на улицу к Шеви. Он остановился на несколько мгновений, глядя на флаг Аляски, полоскавшийся на флагштоке над столовой. Это был один из самых красивых флагов американских штатов — уж точно самый простой в дизайне: только полярная звезда и ковш Большой медведицы в виде золотых звезд на темно-синем ночном небе. Сколько раз Кас видел над головой эти звезды долгими одинокими темными зимами здесь? Но флаг привлек внимание Дина и еще по одной причине: поднялся ветер. Сильнее, чем ожидался согласно прогнозу погоды. — Берешь оружие в поход? — спросил знакомый голос, прервавший мысли Дина. Дин обернулся: это был Райан. Выражение лица у Райана было беззаботным. Никто из персонала лагеря не знал, насколько катастрофичным было приключение Дина во время шторма, и никто не знал, куда он направлялся теперь. Они знали только, что его машина застряла в снегу, что он в итоге несколько дней «перекантовался у птицеведа» и что университет одобрил его проживание в общежитии еще несколько дней, пока дорогу не расчистят. Теперь, когда Грузовую трассу расчистили, Дин сказал, что отправляется на природу на последнюю неделю отпуска и вскоре вернется, чтобы помочь Шелли справиться с летним наплывом ученых. Конечно, вскоре они услышат, что у Дина возникли непредвиденные семейные обстоятельства и вернуться он не сможет. (Это будет байка о том, как у Бобби вдруг стало плохо с сердцем.) — Да, — сказал Дин. — Меня не будет несколько дней. У меня еще неделя отпуска, но теперь, когда снег на дороге стаял, университет начнет брать с меня дневную плату, так что мне пора валить. Ну а дробовик — просто на случай медведя. Райан кивнул. Туристы на Аляске обычно имели при себе оружие от медведей. — А куда поедешь? К Денали? — Еще не решил, — ответил Дин. — Сначала на север к Саг, я думаю. Снег уже практически весь стаял — ты заметил? Весна опять в разгаре. И комаров пока нет. Это золотая неделя. Райан усмехнулся: все ценили это время года, когда уже были цветы, но еще не было комаров. Дин добавил: — Может, направлюсь в Дэдхорс повидаться с братом. Рейс в Канзас я пропустил, но отдохнуть-то надо, верно? Врать Райану было неприятно, но Дин уже обзавелся навязчивой паранойей по поводу того, на что способны архангелы. Чем меньше Райан будет знать, тем лучше. Райан кивнул, улыбаясь: — Езжай, навести брата. Развлекитесь там! Наверняка он будет страшно рад тебя видеть — он очень волновался во время шторма. Увидимся через несколько дней, так? Дин кивнул, подавив внезапный порыв крепко обнять на прощание своего младшего помощника и этим выдать лишнее. Райан повернулся, собравшись уходить, но потом обернулся и пристально посмотрел на Дина, в шутку пригрозив ему пальцем: — И не забудьте отписаться на доске убытия, мистер Винчестер! Дин засмеялся. — Это ты с чего? — Меня хорошо вымуштровали, — ответил Райан. — Кроме того, один болван заставил меня давеча понервничать, когда написал, что едет на юг в пургу, а сам поехал на север. — Виноват, — согласился Дин, разведя руками. — Но я и правда сначала поехал на юг. — Судье расскажешь, — сказал Райан, но уже с улыбкой. — Но серьезно, не пугай меня так больше. Береги себя. — Обещаю, — ответил Дин, глядя ему вслед. Было немного неожиданно получить лекцию по безопасности от Райана. Из парнишки когда-нибудь выйдет хороший комендант. Когда-нибудь весьма скоро, если все пойдет по плану. Со вздохом Дин направился в свой кабинет, где ряд раций, лежавших на столе в зарядных станциях, вызвал у него еще один неожиданный приступ ностальгии. Он покачал головой. Не было смысла предаваться сантиментам: пора было выезжать. Дин включил компьютер, чтобы написать последнее письмо. У него ушло почти пятнадцать минут на то, чтобы сочинить первую часть: Привет, Сэм. Я ненадолго отправляюсь на юг. Беру увольнительную на Купалуке. Наверное, какое-то время от меня не будет вестей. Не волнуйся: ты знаешь, я могу о себе позаботиться. Просто хочу попутешествовать. Может, займусь наблюдением за птицами. Кстати, я полностью оплатил счета за твою учебу. Если повезет, ты так и не придумаешь, как мне за это отплатить. Кстати, помнишь тот год, когда мама все бредила на библейские темы? Когда она была уверена, что за ней охотятся демоны? Я немного изучил вопрос. В Библии я не силен, сам знаешь, но я начал думать, что не все в этом мире так просто. Всякое бывает. Жаль, я не прислушивался к ее словам внимательнее. Ладно, главное, ты береги душу. Бывай. Осторожнее там с этой Руби. Я знаю, она тебе нравится, но что-то в ней не дает мне покоя. Просто не теряй бдительность, ладно? Тут Дин прервался, перечитывая написанное в двадцатый раз. Он несколько раз исправил начало, пока не удовлетворился тем, как сформулировал легкий намек на то, что он может быть с Кастиэлем, и намеки на демонов. И даже после этого он не мог придумать, как закончить. Он сидел, держа пальцы над клавиатурой и борясь с фаталистичным чувством, что это прощание. А если это и правда было прощание… черт, сказать нужно было так много. Так много было того, о чем они так и не поговорили. Дину вдруг захотелось рассказать брату все. Все страшные тайны. Про крылья. Про то, что Кас — ангел. Про Князя Ада, который гуляет по земле, про безумные путешествия во времени, про животных из плейстоцена. Жуткую историю Каса про его одинокое трехдневное путешествие в Иллинойс и про сорокалетний ад в Арктике с изувеченными крыльями, на который он был обречен за это. Про отчаянную поездку, в которую они с Касом собирались. Сэм ни за что в это не поверит. И Дину-то сложно было поверить, даже имея крылья Каса перед глазами и будучи свидетелем его сверхъестественного общения с животными и починки лампочек. И все же это была правда — и крылья эти были настоящими. И кто бы ни были эти архангелы и демоны, на что бы они ни были способны, они тоже были настоящими. Но Сэм ни за что в это не поверит. И если он об этом узнает, он будет в опасности. Дин хотел сказать ему не только это, но и еще многое. О Касе, об их отношениях, о тайнах своей прошлой жизни на Грузовой трассе, в которых он никогда не сознавался. И дать ему советы как старший брат. Даже просто поговорить о житейских вещах: о работах, карьере, о новой жизни Сэма и о том, куда она его уведет. О том, как четырнадцать лет могут пролететь в мгновение ока. Как можно строить далеко идущие планы, иметь грандиозные мечты, а заниматься в итоге ремонтом машин, пока мимо, как вода, текут годы. Как, когда ты наконец нашел то, что всегда искал, нужно хвататься за это. Хвататься несмотря ни на что. «Не теряй бдительности, найди свою любовь, живи своей жизнью, — хотел сказать ему Дин. — И еще сделай-ка заодно вот эту татуировку». Но в конце концов Дин добавил только: Я был бы не прочь как-нибудь еще куда-то вместе съездить. Я буду на связи. Если не услышишь вестей от меня, присматривай за Бобби. И сам будь осторожен. Д Он нажал на кнопку «Отправить» и поймал себя на том, что пришлось вытереть глаза. Потом он выключил компьютер и в последний раз осмотрел кабинет. При виде индикатора силы ветра, висевшего на стене, он нахмурился: ветер усилился еще. В утреннем шестичасовом прогнозе погоды ничего не говорилось о сильных ветрах. Это даже встревожило Дина, и он проверил прогноз еще раз, но там совсем ничего не упоминалось ни о каком приближавшемся шторме. По крайней мере, на этот раз у Дина был с собой полный запас одежды на плохую погоду, несколько запасных ключей от машины, приклеенных в стратегических местах, и одет он был в подходящую одежду. Уж больше он ни шага не сделает из машины без теплой одежды и оружия. «Надо двигаться, пока погода не испортилась, — подумал Дин. — Не стоит повторять прошлую неделю». Он вышел из кабинета, взял маркер у доски убытия и написал на доске: Кто: Дин Куда: сауна, потом Дэдхорс (по пути кэмпинг у реки Саг) На чем: Малыш Время убытия: полдень Ожидаемое время возвращения: след. среда Опоздание: след. четверг Прикусив губу, Дин посмотрел на свою запись. В колонке «Куда» была абсолютная ложь, как и в колонках «Ожидаемое время возвращения» и «Опоздание». Он вздохнул, взглянув на часы. Времени было еще много. Может быть, он успеет еще принять душ и побриться напоследок… Из кабинета коменданта позади него послышалось резкое пищание. Оно было таким громким, что Дин вздрогнул, — и незнакомым тоже: резкий, тревожный механический писк. Пожарная сигнализация? Дин в недоумении вернулся обратно в кабинет. Это была не пожарная сигнализация. Звук шел от оборудования на длинном столе. Там было столько разных приборов: GPS, раций и прочих устройств, что Дин даже не сразу нашел, какой именно прибор пищал. Это была база, принимавшая сигнал от желтого спутникового маяка — передатчика для чрезвычайных ситуаций. Кто-то, должно быть, нажал на красную кнопку на ручном устройстве — на ту, что автоматически передавала широту и долготу на эту базу. Дин даже никогда не слышал ее сигнал. Порой они пользовались желтым передатчиком для отправки (дорогих) сообщений, как Дин сделал несколько дней назад, но никто в лагере никогда не пользовался красной кнопкой. От удивления Дин несколько секунд тупо смотрел на базу, потом схватил ее. В лагере желтыми передатчиками пользовалось несколько человек. Один был у Райана, один у Шелли, один у Фила и один у команды Корнелла. И еще один, конечно, у Каса. Кас видел, как Дин пользовался этим передатчиком всего несколько дней назад, когда тот посылал сообщение Райану. Дин тогда не нажимал красную кнопку, но Кас знал о ее наличии и знал, зачем она нужна. Дин схватил базу и вгляделся в маленький серый экранчик. СРОЧНОЕ СПУТНИКОВОЕ СООБЩЕНИЕ НАЧАЛО Дин, они пришли раньше. я окружен. не могу встретиться. прости. срочно уезжай далеко все равно не продлилось бы ни о чем не жалею рад знакомству к Ш/Д: 68° 44' 02.9112'' N / 149° 48' 33.2994'' W КОНЕЦ Дин уставился на сообщение. Долгое время он мог только перечитывать сообщение Каса снова и снова, но наконец его взгляд переместился на цифры «Ш/Д» в конце. «Ш/Д» означало «Широта/Долгота», а цифры были градусами, минутами и секундами местоположения Кастиэля, когда он нажал на красную кнопку. Широта — 68° 44' 02.9112'' к северу. Долгота — 149° 48' 33.2994'' к западу. Первые части этих цифр — градусы и минуты — оставались одними и теми же в окрестностях Купалука: важно было третье число. И Дин знал это «02.9» и знал «33.2».Он видел эти числа уже несколько раз. Видел только вчера, когда отыскивал с Касом занесенное снегом гнездо ржанок. Он схватил с зарядной станции GPS и с колотящимся сердцем вбил туда широту и долготу. На экране GPS появилась зеленая карта с черным маркером, обозначавшим местонахождение Каса. Дин увеличил масштаб карты. Кас нажал на красную кнопку на вершине горы Топаз. Они окружили Каса у горы Топаз. Каким-то образом он выбрался из своей пещеры и затем, наверное, сделал единственное, что мог: поднялся на гору. На самую вершину. Рации у него больше не было, но он сумел унести с собой желтый передатчик и вспомнил, как им пользоваться. И даже успел набрать несколько строк. Хотя похоже, уже очень спешил в конце. Дин бросился к двери. Он промчался мимо доски убытия, но что-то заставило его остановиться — внезапное воспоминание о взволнованном лице Райана. Дин схватил резинку, стер все, что написал на доске ранее и нацарапал вместо этого: Кто: Дин Куда: ТОПАЗ — НЕ ХОДИТЕ ЗА МНОЙ На чем: Время убытия: Ожидаемое время возвращения: Опоздание: Маркер со стуком упал на пол, когда Дин уже выскочил за дверь к Шеви.