***
— О, кажется Сэм вернулся! — Дэдмен соскочил с места и понесся к двери, в которую кто-то тарабанил и, похоже, тарабанил обеими ногами. Мужчина понимал, что он пытается сбежать хоть на мгновение от Дайхардмена и его мрачного взгляда, который пробирал до костей. Казалось, президент Соединенных Городов придушит своего штатного врача за то, что тот знал, но скрывал местонахождение ворчливой иконы современной Америки. Фреджайл давно уже сбежала, разругавшись с представителем власти в пух и прах. Несмотря на то, что она чаще всего была более дипломатичной, чем Сэм, но фразы типа: «Он был нужен нам, но сбежал!» и «Он предал свою страну!» — вывели из себя даже ее. Девушка шипела, что Джон просто лицемерный кусок дерьма, который должен бы помнить о том, кто спас их планету от шестого вымирания. После гневной речи, от которой опешил даже Хартмэн, она подняла на руки Луизу и гордо удалилась в гостевое крыло дома, где еще часов восемь предавалась ворчанию и чтению жутких сказок Братьев Гримм. Хартмэн, в силу своей уникальной физиологии, частенько отходил отдохнуть, погулять по Берегам или проверить эксперименты, так что «развлекать» достопочтенного президента пришлось Дэдмену. Чему он не был рад от слова совсем. Увы, но оковы власти сильно сказались на и без того не слишком мягком Джоне Блейке Макклейне. И стук в дверь казался настоящим спасением. Дэдмен мчался вперед, надеясь выпроводить Сэма восвояси и спасти его таким образом от незавидной участи мальчика для битья, но когда он открыл дверь, то все заготовленные слова разом улетучились. Сэм выглядел кошмарно: у него было бледное, осунувшееся лицо с впалыми, как у мертвеца, глазами, встрепанные волосы слиплись от хиралия и крови, но страшнее всего выглядела грудь, поскольку, в районе солнечного сплетения даже сквозь плотный дорожный комбез сочилась кровь, пачкая руки. — Помоги мне, — Сэм облизнул пересохшие губы и практически рухнул в руки Дэдмену. — И попроси прощения у Фредж за то, что съел всех ее криптобиотов.***
— Как это возможно? — голос Хартмэна расползался в голове белым шумом. Тело мечтало отключиться, но Сэм всеми силами старался оставаться в сознании, наблюдая за тщетными попытками врача зашить кровоточащее отверстие. — На теле Сэма, до этого момента, не было отметин! Ну, точнее, все увечья заживали сами, после прохода через Шов. А тут… Целый рубец! Что же это за оружие, способное на такое? Да еще и нейлоновые нити оплавляются о края раны. Бриджес почему-то молчал, не желая говорить о том, что это с ним сотворил блуждающий по вселенной преступник мирового масштаба. Возможно, Сэм не хотел голословных обвинений. Возможно, ему показалось, что Монаган просто не знал, что произойдет, если он пырнет своего назойливого гостя клинком из хиралия. И еще сотни «возможно» крутились в голове у курьера. Впрочем, у него была возможность спросить про все это у Хиггса лично. Прикрыв глаза, Сэм, впервые, сам ухватился за зудящее чувство, что прочно поселилось между ребер. Сначала пальцы ощущали только прохладный, плотный воздух, но потом, по коже мазнула яркая и тонкая, словно гитарная струна, нить. Обившись вокруг запястья, она дернула и потащила Бриджеса вперед, сквозь пространство-время. Это было сродни процессу воскрешения, правда в легкие не набивался хиралий, что было несомненным плюсом. Связь заботливо выкинула его прямо на каменистую почву какой-то кометы, что распростерла над головой мужчины шлейф изо льда и газа. Сэм огляделся, не сразу понимая, куда запропал неугомонный демент, однако, цепкий взор все же зацепился за темный силуэт, притаившийся у одного из валунов. Подойдя ближе, курьер удивленно уставился на Монагана, который тихо посапывал, уткнувшись лицом в капюшон. Волосы у бывшего террориста растрепались, на щеке остался след от долгого лежания на одном боку, а босые ноги так и хотелось завернуть в полу плаща. Отринув последнее желание как недостойное, Сэм присел на корточки и осторожно потряс спящего за плечо. — М-м-м? — Хиггс открыл один глаз, и, увидев кто его потревожил, крепко зажмурился. — Сэмми, сгинь отсюда хоть на десять минут, а? Я такой сон не досмотрел! В нем я ехал на зефирном динозавре по вафельному королевству, дабы спасти принцессу Пепперони. А ты мне все похерил… Я так и не попробовал ее тянущийся сыр. — Я по делу, — Бриджес поджал губы, понимая, что дурацкая болтовня сонного преступника вызывает неосознанное желание улыбнуться. — Ну и что там у тебя? — мужчина сел и с хрустом потянулся. От лежания на твёрдой поверхности у него затекли все мышцы, причем и те, о которых даже его дядюшка вряд ли знал. — Понос? Золотуха? Половой герпес? Я ведь тебя предупреждал, что трахаться с Фреджайл опасно? Хм… Кажется предупреждал. В любом случае… Сэм поспешил прервать поток болтовни, задрав майку и обнажая грудь. Поначалу на лице у Хиггса сверкнула похабная улыбка, и он готов был вывалить на братишку Амелии весь свой трехтомник сырных шуток, написанный в процессе слежки за этим угрюмым национальным достоянием, но потом он увидел рану. — Что это? — бывший глава Дементов мгновенно переключился с шутливого тона на серьезный. — Это я у тебя хотел спросить, — Сэм поморщился, когда тонкие, прохладные пальцы осторожно коснулись воспаленных краев отверстия, из которого все еще сочилась кровь. Однако, несмотря на небольшую боль, прикосновение Хиггса вызывало меньше дискомфорта чем, например, руки Локни или Дайхардмэна. Он будто привык к их текстуре и давлению, как это произошло с Лу, Дэдменом или Хартмэном. — Когда я прошел через Шов, то порез от хирального кинжала не зажил, как это бывает с обычными повреждениями. — Ты серьезно? — Монаган недоуменно уставился на собеседника. — Я был уверен, что твоя шкурка всегда заживает нормально. Или у тебя гарантийный талон на воскрешение закончился? — Значит ты не в курсе, что со мной происходит? — Сэм раздраженно хмыкнул и отступил на шаг назад. — В таком случае, я пойду. Врачи Бриджес разберутся с этим. — Стоять! — Хиггс оказался очень близко к собеседнику, обдавая того дыханием с легким металлическим запахом, как обычно пахнет хиралий. — Дилетанты из Бриджес не способны даже разобраться почему их пучит по утрам! Не рыпайся и дай мне подумать! Сэм усмехнулся, но присел на ближайший камень, наблюдая за тем, как парень нарезает круги по каменистой пустоши. Он достал из кармана кинжал и вертел его и так и эдак, что-то бормотал себе под нос и нервно зарывался пальцами в волосы. Бриджес будто безразлично очерчивал взглядом крупный, острый нос своего вынужденного знакомца, легкую небритость, светлые волосы и яркие глаза, в которых будто остался кусочек весеннего неба. Что забавно, но Сэм четко видел стрелки гусиных лапок, разбегающиеся по светлой коже, видел заломы от крыльев носа, что тянулись к уголкам рта, даже на лбу, среди формул, притаилась пара морщинок, которые рассказывали о прошлом. О том, что когда-то этот человек много улыбался. Возможно, эти улыбки были широкими и искренними, такими, от которых забавно морщится нос, заставляя еле заметные веснушки бросаться врассыпную. Наверное, когда-то его вполне можно было называть красивым. Да и сейчас… — Болван! — Хиггс хлопнул себя по лбу и обернулся к Сэму. — Ты в праве думать о том, что я пытался тебя убить, поскольку, так это, в общем-то и было, правда я не думал, что у моего первого в жизни альтруистического поступка будет такой неприятный побочный эффект. Этот клинок немного модифицирован. В нем, помимо хиралия, моя кровь, трупный яд и ДНК Амелии. Только не спрашивай, откуда я наковырял ее ДНК! — парень подмигнул побледневшему собеседнику. — Такая смесь не дает затянуться ткани пространства. А я, Pasteurella pestis, умудрился этим пырнуть тебя! Благо ты возвращенец, а то скорее всего ты бы просто аннигилировался! Однако, ты вполне осязаемый, так что тебя можно заштопать! Пусть наш припадочный доктор добудет волокно с хиралием и твоей кровью. Это поможет ране не вскрываться. К тому же, у тебя ведь ДУМ, так что заражение хиралием тебе особо не страшно! Все, — мужчина потянул своего гостя за руку, — топ-топ! Время деньги! Чем быстрее ты очнешься, тем быстрее тебе заткнут лишнее отверстие. Оно тебе ни к чему. Ты и имеющимися не особо пользуешься! Сэм фыркнул и готов был уже нырнуть темноту, как до него донесся тихий голос Монагана: — В следующий раз пусть будет уже нормальная попытка вернуть меня домой. С оружием и угрозами. А дружеские посиделки… херня это все. И постарайся не сдохнуть. Хиггс взмахнул кинжалом и обрезал золотую нить, которая лопнула с натужным звоном, ударяя курьера по рукам.***
— Нам необходимо найти способ вернуть Хиггса на место и закрыть брешь! У нас очень мало времени! — Дайхардмэн стукнул кулаком по столу, на котором жалобно звякнули чашки с чаем. — Мало, но ведь Сэм только очнулся, — Дэдмен потер переносицу. Он был морально вымотан за последние пару дней. Сначала у Сэма пропал пульс. Они пытались откачать его больше двух часов. Хартмэн пару раз проклял свою необычную особенность, поскольку даже эти злополучные три минуты — целая вечность для того, кто умер сорок-пятьдесят-сто двадцать минут назад. Фреджайл стояла около дверей, пока за стеклом маленького окошка двое врачей безуспешно пытались воскресить отца малышки Луизы, которая отказывалась уходить от двери лазарета. Никто не знал, какие патологии в развитии могут возникнуть у выжившего ББ, однако Лу, пусть и была болезненной и росла медленнее нормальных детей, никогда не проявляла никаких странностей в поведении, но в данный момент она будто видела кого-то в комнате. Она будто наблюдала за кем-то и тянула к призрачному гостю ручки. Фреджайл лишь надеялась, что это Ка Сэма возвращается обратно. Когда Кевин констатировал биологическую смерть, сердце девушки рухнуло куда-то вниз, а в груди растекся могильный холод. Это все походило на фантасмагорию. Как мог умереть возвращенец? Почему? Неужели Амелия решила вернуть себе душу возлюбленного брата? Конечно, ровно через полминуты после того, как выключились все приборы, Сэм распахнул глаза, цепляясь пальцами за грудь, буркнул что-то про хираливые нити, а потом снова потерял сознание. Но эти страшные пол минуты Сэм был мертв для всех и это было очень страшно. Через день от Локни пришли нужные инструменты и хиралиевый нейлон, через день Бриджеса прооперировали, а двадцать минут назад он с трудом открыл глаза. — Активность Теней увеличивается! Они действуют иначе, чем в прошлый раз! Они растекаются по землям Америки ядовитым пятном! Мы должны в кратчайшие сроки прекратить это! — Я не спорю! — Фреджайл вскочила на ноги, сжимая руки в кулаки. — Ведь это мои люди погибают там, снаружи, доставляя грузы! Но Сэм еще слаб! Когда Хартмэн найдет способ добраться до Хиггса он должен быть в форме! — Мне нужны результаты! — Макклейн сорвал с лица маску и швырнул ее на диван. — Мы знаем, — Дэдмен, до этого пытавшийся слиться с диваном, подал голос, — что Хиггс пытается добраться до иного Берега. Жилого Берега. — Что? — Берег, хм-м, это не только перевалочный пункт между жизнью и смертью. Иногда он сливается в нечто иное. Например, у Клиффорда Унгера, — при имени старого друга в глазах Джона мелькнула боль, — Берег сцепился с берегами многих и многих других солдат. Из пути на ту сторону он стал ловушкой, на которой постоянно идут боевые действия. Одержимый поисками сына он просто не мог найти покоя, блуждая среди солдат Первой, Второй мировых войн, войны во Вьетнаме и на дальнем востоке. Но, мы полагаем, что помимо таких страшных ловушек существуют Берега, наполненные жизнью. — Такие места действительно есть, — Хартмэн тяжело поднялся с кушетки, нервно потирая руки. Дефибриллятор сработал чуть грубее обычного. — На моей памяти я был на двух таких до опечатывания берега Амелии. Всего на двух из двухсот восемнадцати тысяч пятьсот сорока девяти раз. Как Хиггс смог настроиться на такой мир — ума не приложу, учитывая, что он, несмотря на высочайший уровень ДУМа, был все-таки ограничен в перемещении по Берегам. — В любом случае, Сэм сможет найти Хиггса по их связи и тогда… — Не смогу. Все обернулись на голос. Бриджес стоял в дверях, тяжело опершись на косяк. Он был одет в штаны и майку, что означало лишь то, что он умудрился встать, вынуть из руки катетер, добраться до своей комнаты и подняться в зал, хотя Хартмэн ясно дал ему понять, что этого делать нельзя. — Хиггс оборвал связь. — Подожди, — Дэдмен подошел ближе, желая поддержать курьера за руку, но вовремя вспомнил об обострившейся гаптофобии, — почему он это сделал? — Я… Темнота была густой. Она разительно отличалась от космоса, по которому блуждал Монаган, или даже Берега. Он будто плыл в полной невесомости, слушая шум крови в голове и свои мысли, которые были просто оглушительными. В груди саднило, но в этом был хоть какой-то плюс. Значит, у него была-таки грудь, и он не был просто призраком. Сэм хотел было закричать, но голос тонул в непроглядной тьме. Он чувствовал себя еще более одиноким, чем тогда, когда пытался убежать от Бриджес и от воспоминаний о погибшей жене. Сейчас потеря связи казалась ему куда осязаемей, чем раньше, вызывая кучу совершенно неправильных, но до боли привычных мыслей. Он и Хиггс — две стороны одной монеты. Один страстно мечтал быть признанным гребаным обществом, второй от него бежал. Один хотел быть кем-то значимым, пусть даже и злодеем, а за Сэмом тянулась слава героя, которую он мечтал бы смыть в унитаз. Тактильный голод и гаптофобия, улыбки полные боли и хмурый взгляд исподлобья, гибкость и ум, против честности и упорства. Возможно, Амелия не просто так записала Хиггса в злодеи. Может, она действительно хотела всеми силами столкнуть их вместе, посмотреть на круговорот черного и белого, огня солнца и лунного света. Амелия никогда ничего не делала просто так, она знала куда больше, чем говорила. Сэм всегда думал, что он избавился от сожалений. Но образ Монагана, что возникал перед глазами, насмехался над его самонадеянностью. — Видимо Хиггс почувствовал, что мы близки к разгадке и хотел таким образом обезопасить себя. — Вот сукин сын! — Дайхардмен скрипнул зубами и отвернулся к окну. — Если я до него доберусь, то лично откручу ему башку. — И что теперь? — Фреджайл нервно повела плечами. — Это конец? — Сэм, — Кевин будто не слышал возмущенных комментариев присутствующих. Все его внимание было сконцентрировано на Бриджесе, — ты сказал, что он оборвал связь. Он сделал это насильно, так ведь? — Он обрезал нить хиралиевым лезвием. — Вот как, — на лице у ученого появилась мягкая с хитрецой улыбка. — А ты, Сэм. Ты сам хотел оборвать этот мост? Ты почувствовал облегчение и освобождение, когда связь исчезла. Только ответь правду. Сэм хотел бы оказаться где угодно, подальше от этого места и чтобы на него не смотрели с пристальным интересом четыре пары глаз, ожидая одного единственного ответа. — Нет. Не почувствовал. — Бинго! — в глазах Хартмена сверкнула задорная веселость. — Тогда не все потеряно.