Сломанная стена

      Гэвин не мог представить, что когда-нибудь потянется спасать Коннора неосознанно. Машинально, наплевав на то, что преступник находится на расстоянии вытянутой руки. Наплевав на собственное благополучие, как если бы спасал... не человека, нет. Товарища. Напарника. Он знал, что андроиды не могут умереть буквально, но беспокойство за восьмисотого — осознал лейтенант, пряча лицо в ладонях, — далеко перешагнуло за ту планку, когда страх за его жалкое, казалось, существование в мире людей приравнялся к страху потерять Ричарда. Когда Коннор потерял равновесие и рухнул вниз, Гэвин, наконец, понял, что этот «сраный робот» в последний месяц стал значить для него больше, чем надоедливый пластик, который скрашивал его одиночество в отделе всякий раз, когда тому вдруг хотелось хандрить.       Он больше не мог закрыть глаза, иначе сознание всякий раз больно вырисовывало, как кошмар, тот самый перепуганный взгляд андроида, что ошибся с просчётами и переоценил свои возможности. Что на мгновение позабыл, что его система больше не отвечает ни задачам, ни модулям. Ослепил себя задачей взять обезумевшего RK900 на себя, несмотря на собственные серьёзные повреждения и льющийся из него тириум. Захотел выиграть время для раненого Гэвина: положился на него, а тот оплошал. Не Коннор подвёл его. «Я подвёл», — подумал Рид, цепляясь за волосы.       Это жалостливое лицо, которое больше не бесило лейтенанта, отпечаталось в памяти незатягивающимся шрамом.       Адреналин ударил воспоминаниями, как дубинкой по голове, когда Гэвин дёрнулся к Коннору и протянул руку, вместо того, чтобы в удобный момент напасть на Ричарда. Когда, поставив спасение андроида в приоритет, чудом не упал следом, нахлынули воспоминания с самого первого дня знакомства и до того, к каким отношениям они пришли в итоге.       Для лейтенанта RK800 стал частью того мирка, в который тостер однажды ворвался с ноги и сломал одну из его старательно выстроенных годами стен. Увидеть душу Гэвина было отнюдь непросто — особенно андроидам, — но этот человек, сам того не осознавая, пустил в неё двоих и теперь сомневался, сделал ли он правильный выбор, если сейчас, после случившегося, нутро требует крика в пустоту, чтобы выразить мучительно грызущие изнутри сожаление и вину.       Тогда, на крыше, андроид назвал его семьёй — возможно, это прозвучало для ушей Гэвина слишком быстро, слишком дико, чтобы поверить, но именно это и послужило триггером к осознанию того, что даже чёртов Коннор после того, как Гэвин глумился над ним и всячески портил размеренную жизнь — если её можно было таковой назвать, — увидел в нём человека. Не в том понимании, в каком привыкли представлять это слово. Не просто человека, состоящего из живой плоти и крови. Человека, ядовитого на слово, но ранимого на душу. Жестокого на поведение, но человечного на действия.       Андроиды — невероятные. Воистину, раз двое из них точно смогли занять особое место в душе Рида. Гэвин понимал, что именно им он позволил видеть себя любым: пьяным, рассерженным, буйным, глупым и, возможно, порой мягкотелым и слишком добросердечным, — но перед ними единственными ему не приходилось ощущать стыд, показывая своё настоящее «я». И, что самое смешное, лейтенант со временем начал осознавать, что его истинное лицо ему импонирует.       Ну и комплект он себе собрал: любовника, друга, и кто следующий?       Больно. Его передёрнуло от боли, и он зашипел, приложив пальцы к вискам: Ричард прилично приложил его голову об асфальт — постарался, сукин сын. Конечно, это никаким образом не шло в сравнение с тем, что пережил Коннор: он мог легко оказаться на месте андроида. Только таким образом Ричард выписал бы ему прямой билет на ту сторону. Ему вновь повезло.       «Тебе повезло. Жутко повезло, Гэвин!» — следом за физической болью последовала боль моральная, стоило ему услышать нравоучительный тон напарника в тот самый вечер, ставший для них отправной точкой. Наверное, Рид сошёл с ума или слишком стукнулся, раз в голове теперь проворачиваются все тёплые воспоминания, связанные с этими двумя. Он сощурился и тяжело выдохнул.       «Лейтенант, вы ещё не ушли? Мы ведь закончили, время за полночь. Плохой сон негативно скажется на нашей с вами продуктивной работе», — сказал ему тостер месяцем ранее и покосился перед тем, как выключить рабочую лампу над своим рабочим столом. Тогда Рида это позабавило: будто ему нужен был свет, чтобы работать.       Гэвин прекрасно слышал, но не отвечал, полностью погружённый в сверхурочную работу, стараясь таким образом отвлечь себя от мыслей о сбоящем Ричарде и о том, как в нём ковыряются чужие руки, пытаясь выявить неполадки.       Андроид игнорирование не оценил. Вместо того, чтобы повторить вопрос, он волком подкрался сзади и, замахнувшись, смачно хлопнул ладонью по спине лейтенанта. Тот, до этого агрессивно смотрящий в терминал, как ошпаренный, вскочил со стула и тут же принял боевую стойку. Он бы точно ударил обнаглевшего напарника, если бы Коннор в следующую секунду не засмеялся, предварительно проследив за реакцией. Так… по-человечески. Так живо и искренне, что Гэвин остановился, чтобы полюбоваться этим редким явлением подольше, и расслабил плечи. Он в принципе не помнил, чтобы RK800 смеялся, а в последнее время андроид выглядел таким угрюмым из-за состояния Хэнка, что к нему было не подойти на пушечный выстрел.       Лейтенант отмер только тогда, когда заметил, что на щеках андроида выступила синева, а восьмисотый перестал хохотать, внимательно всматриваясь в его озадаченное лицо. Рид тряхнул головой и заставил себя произнести:       «В следующий раз сломаю тебе нос, ясно? А Хэнку скажу, что ты сам упал на мой кулак», — угроза, очевидно, не подействовала, потому что Коннор тогда с умным видом парировал:       «Адаптируюсь под ваше поведение», — и затем с лёгкой улыбкой пояснил, когда Гэвина сразило непонимание и одновременная злость. — «Вы часто по-дружески хлопаете офицера Чен, когда замечаете, что она вас игнорирует. Мне показалось это интересным».       Произнесённое заставило лейтенанта оторопеть. Что-что, а вот он бы ни за что не подумал, что Коннор решит копировать его действия, чтобы казаться человечнее. Но показалось ему более интересным то, что тостер таким образом захотел оказаться к нему ближе. Неужто тостер решил его в друзья записать, подумалось ему тогда с неприязнью, но свою мысль отчего-то решил не озвучивать. Однако заботу о своём сне он всё же оценил.       Лейтенант никогда бы не подумал, что восьмисотый начнёт заботиться о нём на уровне Ричарда.       Ричард. Ричард, чёрт возьми. В голове не укладывается, подумал Рид, оттянул волосы на затылке и понурил голову над металлическим столом. Мозги плавились, как лава, из-за удара зрение поплыло, не думая возвращаться в норму, как бы тот ни жмурился и ни тёр глаза. Кажется, отказаться от госпитализации, отдав предпочтение медикаментам из медпункта, было не самой лучшей идеей, осознал он и потянулся к свитеру, чтобы приподнять его и посмотреть на огромную гематому, стремительно окрасившую боковую сторону, под ребром. Гэвин дотронулся и болезненно застонал: отличный удар, подонок, — повезло, что ничего не сломано. Или, по крайней мере, ему так казалось.       Он не припомнил, чтобы Ричард бил так сильно. Возможно, не прикладывал всю силу, зная, что Рид, по сравнению с ним — букашка. Как благородно с его стороны, твою мать!       Гэвин одёрнул руку и повернул голову, чтобы взглянуть в собственное отражение в стекле Гезелла. Лицо у него не лучше: та ещё рождественская ёлка, ну ещё бы — он ведь несколько раз хорошенько проехался им по асфальту, жуя грязь, от которой могла теперь спасти только зубная паста. Даже прикасаться нет желания: антисептик продолжал жечь под слоями пластырей. Рид не удивится, если к шраму на переносице добавятся несколько других.       Потеха. Спросят его однажды: «А этот шрам откуда, Гэвс?», а он ответит: «Прощальный подарок напарничка». Гэвин раздражённо щёлкнул языком, представляя эту нелепость.       Что куда интереснее — почему он вообще оказался в допросной, как какой-то преступник, отброс, после всего, что он выложил прибывшим на место коллегам. Ему только позволили самому себе обработать раны, а затем его отправили сюда. У андроидов, агрессивно смирявших его взглядом у входа в медпункт, точно чесались руки грубо скрутить его, но, к счастью, им воспрепятствовали люди. Гэвин не стал сопротивляться. Оказаться в комнате допроса для него сейчас, вероятно, лучше, чем по ту сторону двери ловить кулаки Хэнка, что, Рид не сомневался, поднимает всех на уши, чтобы его пустили к нему. Ни о какой поездке в «Киберлайф» вместе с Коннором и речи не шло. Он был нужен здесь, и старик это прекрасно понимал.       Гэвин не видел ни то, как восьмисотого загружают в каталку, ни то, как погружают в машину и увозят. Он не мог смотреть в сотни глаз, устремлённые в тот момент на него, с трудом передвигающего ногами мимо медбратьев, предлагающих ему помощь, мимо Тины, что пыталась подхватить его под плечо, и мимо остальных коллег, конвоем провожающих его до участка. Он смотрел вниз затуманенным взглядом, чувствуя, как из носа брызжет кровь, но даже не пытаясь её остановить. Рид слышал эхо сирен, разговоров прохожих, благого мата Хэнка и отдалённые слова сотрудника «Киберлайф», дающие малую надежду: «Система запустила программу восстановления, а значит, вероятность, что удар повредил важные биокомпоненты, критически мала. Мы сделаем всё возможное». Но радостней никому от этого, конечно, не стало. Без курирующего Коннора, даже с лидером в лице Рида, дело определённо имело все шансы встать. Разговоры только и шли что об этом.       Радостней не стало и Гэвину, что слышал голоса андроидов, ударявших обожжённым кнутом в спину: «Этого следовало ожидать. Коннор зря на него полагался: он всегда был слишком доверчив по отношению к этому человеку», «Что же скажет Маркус? Неизвестно, когда Коннор придёт в норму», «В этом точно есть вина этого человека. Не удивлюсь, если он самолично его столкнул. Конечно, даже если это так, его в любом случае начнут защищать. Так всегда было среди людей».       Поток слов в сторону «этого человека» продолжал бить, пока Тина, прекрасно слышав пластиковых ублюдков, не потеряла терпение первой и не кинула в их сторону нелепое обещание, которое не могло сойти за угрозу для них: «Завалитесь, пока я не направила на вас рапорт! Унитазы будете чистить голыми руками, а не в полиции работать, вам ясно?!». Тишина и последовавший затем металлический скрежет вполне сошли за ответ, и девушка, отпустив гнев, сочувственно глянула на Гэвина.       А тот молчал, уже не улавливая возгласы, в ужасе глядя на свободную руку, с которой постепенно смывало тириум каплями дождя. Верно: он же теперь по локоть в чужой крови. Рид никогда бы не подумал, что после того, что он в ярости бесцеремонно творил с андроидами в битве за Детройт, голубая кровь будет его пугать.       Андроиды были правы, прошептал он Тине. Именно на нём лежала вина за падение Коннора. Лейтенант вечно бил себя в грудь и любил разглагольствовать на тему того, как должны работать напарники, а сам в итоге упал лицом в грязь.       Наконец что-то заставило Гэвина оторваться от разглядывания истерзанных, трясущихся от волнения воспоминаний рук. Он быстро перевёл затравленный взгляд на дверь, что с характерным скрежетом открылась и впустила в комнату мрачного, как тень, Джеффри. Рид мог бы обрадоваться, но капитан долго не поднимал взгляд, точно собираясь сообщить ему неприятнейшую новость. Обычно тот говорил сразу чётко и прямо, но сейчас он отчего-то мешкал. Лейтенант, конечно, понимал, чем объяснялось такое поведение: не каждый день осознаёшь, что твой подопечный затесался в преступную группировку. Он также прекрасно знал, о чём пойдёт речь, поэтому выпрямился и терпеливо выждал, пока Фаулер замрёт напротив него.       Ричард виновен, он в розыске, а ему как напарнику придётся разгребать это дерьмо — всё по классике. Это же так очевидно: в глазах Фаулера плясали чёртовы злобные угольки, — естественно, когда под твоим носом разгуливает крыса, а ты даже не подозреваешь, любой буквально сойдёт с ума, узнав правду. Если Гэвину уже удалось через силу принять этот факт, то капитану это явно давалось с трудом.       Дверь закрылась на замок, и Джеффри, хмурясь, осторожно, как укротитель в львиной клетке, подошёл к Риду. Когда он сел напротив него и привычно для себя свёл пальцы в замок, Гэвин уверенно, словно не ощущая того комка, что подступил к горлу, начал первый, решив поставить все точки над «i»:       — Я знаю, что ты сейчас скажешь. «Прости, Гэвин, но Ричард и впрямь съехал с катушек, попытался взломать архив, чуть не укокошил Коннора и сбежал». Я сам это видел, Джеффри. Зуб даю, поймаю этого засранца и лично выбью из него всё дерь...       — Ричард уже здесь, — прервал его капитан, отчего у Рида в мгновение отвисла челюсть. — Как ни странно, поймали на территории участка. Уже отсиживается в соседней допросной и ожидает процедуры допроса. Твердит, что невиновен — «в чём бы то ни было» — и требует пустить его к тебе. Пришлось приковать наручниками…       Джеффри, на удивление, спокойно указал на соседнюю стену, и Гэвин не верящими глазами покосился на неё. Его затрясло, и он, пробыв немного в немом шоке, взмахнул рукой, чтобы притормозить речь Фаулера.       — Погоди-погоди… Невиновен?       Глаза Рида заискрились надеждой и слабым огоньком удивления, но капитан никак не смог разделить нахлынувшие на него смешанные чувства. Вместо этого он поджал губы и аккуратно пояснил:       — По его словам, во время погони он находился во втором отделе — собирал информацию по той загадке, что вы откопали в шкафчике жертвы, но… Рид, камеры не зафиксировали его появление ни во втором отделе, ни в нашем, ни в архиве, — немного погодя, он перевёл дух и продолжил, уже глядя собеседнику в дикие глаза. — Ты сказал, что на нём была полицейская форма?       — Верно, — неуверенно кивнул тот, всё ещё непривычно для себя переживая панику. — Фуражку он сбросил ещё в переулке перед тем, как…       Тут речь Гэвина оборвалась, лейтенант закрыл рот и опустил озадаченный взгляд. Он хотел сказать: «Перед тем, как выстрелить», но вдруг вспомнил одну деталь, что перевернула всё его восприятие произошедшего. Лейтенант вскинул брови и, подняв голову, быстро заговорил, то повышая, то понижая тон:       — Нет… его целью не было моё убийство! Он возвёл ствол, его палец лежал на курке, но в последний момент что-то его остановило. Ричард... то есть, он опустил пистолет, а после на него кинулся Коннор.       — Ты уверен? — Фаулер глядел на Гэвина, как на безумца. Рид в ответ кивнул, и капитан поспешно поднялся с места и стал расхаживать по допросной, погружённый в размышления. Лейтенант и сам задумался, когда собеседник вдруг задал следующий вопрос. — Ричарда обнаружили в фирменной форме «Киберлайф», когда он спешил на место происшествия. Неужто единственная в своём роде модель вдруг обзавелась клоном?       В этот момент Гэвин пожалел, что не интересовался миром андроидов и устройством «Иерихона» ранее. Он всего лишь пожал плечами в ответ и помотал головой, чем вызвал недовольный выдох и напряжённое молчание. Нет, Рид не сомневался в том, что Ричард — уникальный RK, а о появлении ещё одного он бы точно узнал первый. Напарник, к счастью, посвятил его в некоторого рода вещи, касающиеся себя самого.       В одну из ночей у Гэвина вдруг возник вопрос перед тем, как он смог провалиться в сон:       «А другие модели линейки могут типа… коннектиться к тебе, считывать память и всё такое?» — Рид, конечно, переживал о том, как бы записи из оптического блока и диктофона, что Ричард, не скрывая, бесстыдно сохранял в память, не попали в чужие руки. Ричард же, польщённый проявленным интересом к своему существованию, усмехаясь, ответил:       «Моя усовершенствованная модель предполагает надёжный блок для всех, кто когда-нибудь нелегально захочет проникнуть в мою память. Более того, сейчас, ввиду нововведений касаемо неприкосновенности частной жизни андроидов, в неё не могут проникнуть даже сотрудники «Киберлайф» без согласия носителя. А что касается соединения — да, мы можем подключаться к памяти друг друга с условием обоюдного согласия, и, больше скажу, наша линейка связана общей сетью, что мы можем точно посчитать, сколько существует нам подобных в пределах Детройта. Если ты переживаешь обо мне, могу тебя успокоить: моя модель — уникальная».       Ну конечно, осенило Гэвина. Он подскочил со стула и уже был готов направиться на выход, но стоило ему приложить руку к сканеру, чтобы открыть дверь, уже и позабыв, что по ту сторону явно патрулируют андроиды, дисплей покраснел и угрожающе выдал: «Доступ запрещен». Он замер, теперь точно ощущая себя подозреваемым в совершении преступления. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом: баг системы или другая чертовщина после отключения электричества, успокаивал себя лейтенант, уже без былой уверенности в очередной раз протягивая руку.       Поняв после третьей попытки, что ничего не выйдет, он поднял растерянный взгляд на капитана и заподозрил неладное. Джеффри продолжал смотреть на него, как на смертника.       — Джеффри, мне нужно поговорить с Ричардом, — твёрдо сказал Гэвин. — У нас мало времени, ну?       Фаулер обогнул стол и с сожалением выдохнул, уже не выражая желания смотреть в глаза собеседнику. Рид присоединился к нему, чувствуя, как всё внутри вскипает злостью нетерпения.       — ФБР здесь, — сорвавшиеся с губ капитана слова заставили Гэвина оцепенеть, выпрямиться и испуганно попятиться. Его щёки тронул багряной румянец, выражающий полнейшее негодование и вместе с тем непонимание происходящего. — Знаю, что ты думаешь. Я тоже рассчитывал на то, что они прибудут только к понедельнику, но череда преступлений против андроидов заставила их приехать раньше. И прямо в тот момент, когда у нас произошла такая задница, чёрт возьми…       — То есть?..       — Они уже знают о случившемся, и поэтому ты здесь, Рид, — предложение за предложением выбивали мурашки по телу. Если раньше Гэвин беспокоился за то, к кому перейдёт дело, то сейчас его волновала только судьба Ричарда. Даже не своя. — У меня самого в голове не укладывается, что Ричард способен на такое… Но вы, парни, сейчас не в лучшем положении, поверь. Мы не можем подтвердить существование другой модели Ричарда, и твоё имя на записи…       — Ты серьёзно: ты сам-то хоть веришь в то, что я могу быть причастен к этому? — повысил голос Гэвин и склонился над капитаном. Выдохнув, пытаясь сохранить остатки самообладания, он добавил чуть тише. — Я, кажется, нашёл зацепку. Дай мне только поговорить с ним.       — Мне бы хотелось, чтобы это не оказалось правдой. Я тебя сколько лет знаю, по-твоему? Ещё молоко на губах не обсохло, когда ты к нам заявился. Ты, конечно, говнюк тот ещё, и каждый знает, с каким презрением ты относишься к андроидам, но твоя причастность? — Фаулер кисло усмехнулся. — Не думаю.       — Я рад, что ты это понимаешь. Так дай мне шанс.       — Прости, Рид. Они хотят говорить с тобой, а затем допросить Ричарда. Я выудил пару минут, чтобы поговорить с тобой лично, нас ничего не пишет, — капитан внимательно окинул взглядом комнату. Камеры отключены, аудиосистема — тоже. — Но теперь они вертят нами, как хотят. Я ничего не смогу сделать с этим. Они не позволят тебе и Ричарду…       — Джеффри, твою мать! — Гэвин ощутил себя ребёнком, стукнув по столу. Фаулер не отреагировал.       — Я пришёл сюда дать тебе совет, парень: делай то, что велят. Не препирайся, если хочешь выйти отсюда не в наручниках. Конечно, я не надеюсь, что ты послушаешь меня: ты ведь никогда не слушаешь! Но, Рид, ради своего блага, сиди и не высовывайся. Мы постараемся уладить этот вопрос. Если тебя и отстранили от дела, то за решётку упечь не удастся, обещаю.       Гэвин, хотел бы возразить, что его не волнует собственная свобода, но, пораскинув мозгами, всё-таки наконец понял, чего добивался капитан, и только после этого умерил пыл. Раскрывать дело за решёткой не так уж и просто.       «Сидеть тихо и не высовываться». Он с трудом представлял, что это такое, учитывая, что действовать лейтенант любит эффектно и быстро. Но, как-никак, Фаулер прав: ФБР — профессионалы своего дела, но засранцы ещё те: сунешь палец — руку откусят. Их методы допроса весьма специфичны: с одними они пытаются наладить дружеский контакт, с другими же обращаются жёстче.       Что же до Ричарда: Гэвин помнил слова Коннора об их своеобразном суде. Возможность, что девятисотого передадут «Иерихону» — крайне высока, а если учитывать нелюбовь собратьев к нему, то можно со смелостью заявить, что добром это не кончится.       Рид поёжился и, скрипя зубами, уселся обратно на стул, давая хотя бы надежду на то, что он поведёт себя достойно в общении с федералами. Капитана устроила и такая реакция: готовился он к худшему исходу.       Когда Джеффри скрылся за дверью, Гэвин не удержался от воя и стука по столу — их бы, наверное, Ричард сразу услышал, если бы помещение не предполагало звукоизолирующие стены. Истерзанная рука заныла от боли.       Ему бы хотелось увидеть эти серо-голубые глаза. Не потому, что соскучился. Затем, чтобы увидеть в них отблеск лжи: RK900 мастерски лгал, Рид запомнил эту черту, но именно сейчас ему хотелось вскрыть враньё, как давно затянувшийся шрам, с которым тот расследовал дело рука об руку вместе с ним.       Нет. Ричард всё-таки не мог, убедил себя Гэвин, в раздумьях скрестил руки на груди и уставился в стол. Во-первых, он бы не смог за пару секунд сменить шмотьё. Во-вторых, пройти незамеченным ему тоже бы не удалось, но факт того, что камеры не засекли его, всё, конечно, портит. В-третьих, общая сеть — ключ ко всему. Вот только Фаулер ясно дал понять, что, в прибавок к отстранению от дела, ФБР не пустит его к напарнику ни при каком раскладе. Коннор единственный мог доказать невиновность Ричарда, если бы дал согласие на обработку данных в диагностическом центре, но неизвестно, когда он придёт в себя и придёт ли вообще, не переживая последствий.       Что Гэвин имеет? Немногое. Рид поблагодарил свою смекалку, которая верно служила ему долгие годы. Именно она поможет сбежать из-под конвоя федералов и пробраться к Ричарду. Как — будет импровизировать. Как обычно. Никаких сомнений, что Рид и не думал оставлять это дело ФБР. Это касалось уже не его эго, а невиновности партнёра.       А вот имя в видеозаписи заставляло задавать слишком много вопросов. Эти ублюдки смеялись над полицией, как над назойливыми блошками. Хуже того, смеялись над Гэвином лично. Бросили ему вызов, наглым образом подставили! Этот главный сектант знает его — откуда? Рид мог бы — с малой долей вероятности — вспомнить, если бы ему дали доступ к записи ещё раз, но все условия предполагали только то, что лейтенант будет отсиживаться в допросной ещё час, как минимум. И это когда каждая минута на счету.       — Добрый вечер, лейтенант Рид.       Когда дверь открылась и в косяке замер молоденький щегол — Гэвин уже не сомневался, что его, наконец, решили почтить своим присутствием федералы. Слегка порадовало, что в кои-то веки его звание произнесли правильно. Пускай и таким нарочито вежливым голосом.       Для Рида все ФБР являлись на одно лицо, и на каждом он представлял для себя яркую надпись: «Осторожно. Мудак!» и старался держаться от таких людей подальше. И Ричарду бы лучше не знать, с кем из них Гэвин в прошлом крутил служебный роман, основанный на обоюдном обожании и вместе с тем взаимной ненависти.       — Не могу сказать того же, — лейтенант не успел придержать язык: слова сами полезли из рта. На его счастье, пришелец никак не отреагировал на нахальный тон.       Этого он видел впервые: слишком молодой, но показательно напыщенный. Кого бы Гэвин ни встречал — все агенты ФБР выглядели для него холёными красавчиками, — но вошедший, отнюдь, кардинально отличался от всех. Хоть и одетый в идеально выглаженный костюм — как и полагалось, — было что-то в его крупном лице отталкивающее. Его походка, с которой он подходил к столу, напоминала рысий шаг, а манеры — лисий оскал. Когда неизвестный, повертев в руках какую-то потрёпанную папку в руках, умостился, как у себя дома, напротив Рида, он придирчиво осмотрел его — по ощущениям будто провёл вдоль металлоискателем.       Наконец агент заговорил:       — Ну и ночка, да? — спокойно начал он, указывая на руки собеседника, словно пришёл, чтобы вести светские беседы. Затем новичок, не дожидаясь ответа, решил представиться. — Агент Тейлор. Гордон Тейлор.       — А может перейдём к делу? Я весьма занятой человек, — зашипел Гэвин, отмахиваясь от мужчины, как от комара. — Дома жена ждёт, дети.       — Охотно! Только у вас нет ни жены, ни тем более детей, лейтенант, — заметил Тейлор, и его губы тронула хитрая улыбка, когда перед Ридом по столу хлопнула та самая выцветшая папка. Гэвин понял намёк, когда присмотрелся к ней и злобно поморщился: его личное дело служило козырем новоиспечённого собеседника. Ему, без сомнения, захотелось размазать эту возникшую ухмылочку, но лейтенант разумно решил промолчать, отдавая диалог в руки федерала. — Такой впечатляющий послужной список за пятнадцать лет... Спасение Детройта от угрозы гражданской войны год назад... Вы прямо-таки народный герой. Должно быть, это к лучшему, что «Иерихон» не знает о тех событиях, в которых вы лично принимали участие во время революции. Вам повезло, что департамент в вас души не чает, согласитесь?       Рид правда старался держать невозмутимое выражение лица, но то, с каким тоном этот мудак предоставлял ему факты из личного дела, заставляло песчинки терпения с чаши весов стремительно осыпаться. Лейтенант продолжал молчать, мысленно уже разукрасив агенту лицо.       — Со сколькими андроидами вам довелось расправиться в ту ночь? — нагло спросил Тейлор после недолгого молчания. Тон звучал мрачно, наводя страшные тучи.       — К чему ты клонишь, Гордон? — Рид, решивший развеять тьму, без капли заинтересованности перешёл на фамильярности, как он обычно делал с теми, кто ему неприятен. Агент действовал на нервы. Он начал бесить с того момента, как вошёл, а теперь и вовсе заставлял внутренне рвать и метать только из-за того, что тот полез в его личное дело и накопал на него то, что Гэвин хотел бы скрыть от других. Всю подноготную отрыл. За это Рид, кстати, тоже не любил федералов и именно по этой причине у него не сложилось с одним из них.       Собеседник оказался сбит с толку тем, что угрозы на того не подействовали, но совсем ненадолго. Он вновь улыбнулся.       — Ввиду изложенного, вам самому не кажется странным, что мир вновь на грани межвидовой войны, а преступник знает вас лично?       — Знаешь, да, — лейтенант приблизился к Гордону. — Но возможно этот подонок следил за мной ещё до того, как дело дошло до полиции. Я бы давно выяснил, что за засранец бросил мне вызов, если бы не сидел здесь и не трепался с тобой. И ещё: ты мог бы и не стараться запугать меня этим дерьмом. Если ты клонишь к тому, чтобы я сотрудничал с ФБР, спешу тебя обрадовать: охотно!       То, с каким лицом Гэвин передразнил собеседника, порадовало агента, что тот прыснул смешком. Лейтенант не шутил, когда согласился сотрудничать. Ему пришлось выдать всё, что им удалось выяснить — ну, или почти всё: про загадку из шкафчика он решил дать молчок, потому что это могло быть именно той зацепкой, которая и привела бы Рида к разгадке. Без Коннора с ней не разобраться — в этом сомнений нет, но, по словам капитана, Ричард во время вторжения в систему занимался именно ей. Если теперь можно было доверять этой консервной банке, конечно.       В любом случае, выбор у него невелик. Да и говоря о несвойственной Гэвину покорности, у него были свои причины подчиниться агенту Тейлору. Сыграть его же оружием: построить доверительные отношения и облапошить, оставив ни с чем. Он лишь надеялся, что его хитрый взгляд собеседник воспримет как особую черту поведения, а не заподозрит неладное. План идеальный, да и всю беседу Гордон не менялся в лице: сосредоточенно внимал всему, что говорил Рид, изредка вставляя словцо или вопрос. Как и все агенты ФБР или дотошные детективы, он следил за жестами и мимикой, пытаясь поймать толику вранья, но Гэвин превосходно играл свою роль послушного мальчика. И лейтенант к концу беседы уже не сомневался, что Тейлор даст ему добро поговорить с Ричардом, но стоило тому услышать просьбу, агент неестественно скривился, взял папку, раскрыл её и встал с места. Стал расхаживать по помещению, бросая взгляд внутрь и на Рида. Внутрь и снова на него, что Гэвина на мгновение прошиб холодный пот от волнения.       Лейтенант стиснул кулаки, готовясь потребовать, чтобы тот поторопился с решением, но ответ не заставил себя долго ждать. Гордон с самым педантичным видом спрятал папку позади себя и с гордо поднятым носом сказал:       — Я ценю ваше сотрудничество со мной, лейтенант Рид, но, боюсь, ваши близкие отношения с RK900 могут навредить положению дел. Его отсутствие алиби и ваше имя на устах преступника всё же заставляют задавать вопросы. Возможно, вы в сговоре, а так рисковать мы не можем.       — Да на кой чёрт Ричарду расправляться с ему подобными?! — Гэвин не выдержал и подскочил — да так, что стул позади него с характерным звуком грохнулся, распуская эхо. — На кой чёрт вредить Коннору?       Сморчок, должно быть, ожидал такой реакции. Он был явно доволен собой, осознав, что смог вывести Рида из равновесия, заставить отклониться от роли. Гордон немного помолчал и подошёл ближе.       — Это нам и предстоит узнать. К тому же, RK900, — спокойно начал он, с отвращением делая акцент на модели андроида так, словно указывая на то, что у машины не может быть имени. — Не раз применял насилие по отношению к коллегам-андроидам, ведь так? Это стало происходить после его возвращения из «Киберлайф»?       — Да что ты, блядь, несёшь?..       — Андроиды PC400 и PC200 отмечают в показаниях, что не так давно RK900 применил силу в отношении их во время возникшего конфликта. По их словам, из-за вас.       Гэвин уставился на него, как дикий кот на чужака, посмевшего позариться на его территорию. Его руки задрожали, и он сжал ими стол.       — Чушь собачья, — прорычал он. — Эти засранцы точат зуб что на меня, что на Ричарда, уже очень давно. А тут подвернулся отличный шанс, чтобы поднасрать.       — Едва ли, — возразил Гордон. — Как раз из-за драки они вынуждены были посетить диагностический центр. Травмы фаланг пальцев, шейного отдела и языка. Непохоже на травмы на производстве, согласитесь? Вы побледнели, лейтенант. Неужели не знали?       Тейлор предложил вызвать медиков, которых ФБР предусмотрительно попросили задержаться, но Гэвин уже не слышал его. Лейтенант, выдержав вдумчивый взгляд маленьких чёрных глаз, опустил голову. Побелевшие пальцы онемели о того, с какой силой он сжимал стол. На мгновение перехватило дыхание, но следом Рид быстро задышал.       Не знал. Он, чёрт возьми, не знал и отказывался верить в слова пластиковых мешков. Блефуют, чтобы им поверили, ведь Ричард бы никогда не опустился до такого. Гэвин ведь знал, что напарник горазд бросать ехидные замечания, но тот даже никогда не угрожал. Девятисотый всегда защищал тех, кто слабее, выставляя наружу крайне развитое чувство справедливости, и Рид не мог припомнить эпизода, чтобы мертвенно спокойный RK900, что применял силу только в отношении преступников, ломал кому-нибудь нос только из-за того, что тот ему чем-либо не угодил.       «Лейтенант Рид, меня беспокоит Ричард. Он не может себя контролировать. Боюсь, он может представлять для вас опасность, ведь вы — его напарник». Гэвин вздрогнул. Коннор. Вот, что он пытался донести ему всё это время. Его слова тут же подорвали уверенность Рида в непричастности напарника, но после он задался вопросом: почему Коннор скрыл реальное положение дел с теми андроидами? Ответ на заставил себя долго ждать, когда лейтенант заставил себя немного успокоиться и пошевелить мозгами: «Иерихон». Преступление против своего подлежало суду Маркуса, а уж полчища андроидов, которые считают, что Ричард до сих пор представляет для них угрозу, не могли согласиться с возможным решением отпустить ему эти грехи.       Коннор хотел защитить его, и поплатился за свой выбор.       — Применял ли он насилие по отношению к вам? — обратился агент, возвращая его из потока мыслей.       — Никогда, — быстро ответил Гэвин.       — Похоже, вы и правда не понимаете, о чём идёт речь.       Рид удивился, как напряжение, царящее в комнате, быстро спало, когда Гордон смягчился: как в речи, так и на лицо. Он даже понадеялся, что агент изменит своё решение и позволит ему поговорить с напарником, но тот как-то подозрительно отошёл подальше от него, отступил к двери и приложил руку к сканеру. Послышался знакомый скрежет, когда Тейлор продолжил речь:       — Я верю вам, лейтенант. Вас в скором времени выпустят отсюда, но за вами будут наблюдать, поэтому не советую противиться приказу не лезть теперь уже в дело ФБР. Простите: это необходимо. А ваше… — он кинул многозначительный взгляд на папку в своей руке, — прошлое… не дойдёт до «Иерихона», не беспокойтесь.       — А что с Ричардом? — Гэвин подступил к нему на шаг. Напряжение вновь наросло.       — Он нужен следствию, но необходимо согласование. По действующему закону, как вы знаете, допрос андроида может осуществляться только в присутствии представителя «Иерихона». RK900 потребовал присутствия RK800, который неизвестно когда вернётся из диагностического центра, — агент гадко усмехнулся. — Интересно, конечно, получается. Подозреваемый всеми силами старается отсрочить допрос, поэтому могу смело решить, что ему есть, что скрывать.       — Да он даже не в курсе произошедшего!       — Кто знает, — загадочно пожал плечами Гордон. — Его буйное поведение говорит об обратном.       — Вы намерены передать его суду Маркуса? — разъярённый голос Гэвина опустился до хрипа, когда лейтенант сделал ещё шаг.       — Даже если он не причастен к делу «Живой человек», RK900 применил насилие в отношении своего вида. Дело не сможет скрыть этот факт, если он окажется правдой. Поэтому, да.       — Гордон, дай мне поговорить с ним, — Рид зашипел и перешёл на уверенный шаг.       — Спасибо вам за сотрудничество, лейтенант Рид, но мне очень жаль…       — Гордон, сукин ты сын! Ебливый ублюдок!..       Лейтенант выкрикивал оскорбления за оскорблениями, когда прямо перед его носом захлопнулась дверь. Сначала он попытался ещё раз открыть дверь с помощью дисплея, но пара очередных отказов заставила его взвыть от злости и ударить по нему. Он бил, бил и кричал, пока боль в боку и костяшках не дали о себе знать. Гэвин стиснул зубы и отшатнулся, хватаясь за ребро. Растёр ноющую область и затем, пока не стал слышать только эхо собственного разгорячённого дыхания и учащённого сердцебиения, приложился взмокшим лбом к двери.       Псу понятно, что винить Тейлора в судьбе Ричарда смысла нет, тот всего лишь действует по протоколу, но как же внутри Рида всё кипело. От злости, подступившей температуры и обжигающей боли в мышцах. Дело дрянь. Если слежки со стороны ФБР можно было ожидать, то суд над Ричардом серьёзно поставил под сомнение успешность плана Гэвина. Коннор мог спасти положение, но, во-первых, его будут собирать по винтику чёрт знает сколько, а во-вторых, маловероятно, что тостера будут слушать на суде, учитывая его не слишком удобное положение в глазах Маркуса.       Меняем план, решил Гэвин и отлепился от двери. Первым делом, следовало выбраться: Гордон не уточнял, когда именно лейтенанта выпустят, поэтому он мог просидеть в допросной хоть до самого утра. Столько времени могло уйти просто впустую, поэтому Рид злобно повернулся к стеклу Гезелла, чтобы отчаянно произнести:       — Эй, похоже, мне нужна медицинская помощь.       Номер не сработал. В ответ его встретила тишина: похоже, по ту сторону никого не оказалось. Сначала Гэвин решил, что его просто игнорируют, поэтому поспешил нахально показать средний палец своему отражению, но и это не вызвало никакой реакции. Он выругался и со злости пнул лежащий на полу стул — стук явно мог обратить на себя внимание, но и это стало словно криком в пустоту. Именно в этот момент Рид услышал звонкий удар о пол и, бросив быстрый взгляд на источник звука, понял, что с его пояса сорвался значок. Немного помедлив, словно сомневаясь, что вещь принадлежит именно ему, он поднял его и аккуратно потёр.       Лейтенант прекрасно помнил, где взял этот значок. Он носил его с честью, как талисман, так рвясь занять желаемую должность в департаменте, что не обращал внимания на издёвки со стороны коллег. Никто не понимал, зачем, многие подшучивали по поводу разыгравшегося эго Гэвина, не имея ни малейшего понятия, какая история стоит за этим. Никто не знал, что Рид получил этот значок ещё задолго до того, как тот решил поступать в полицейскую академию.       «И зачем ты притащил меня сюда?» — упрямо заворчал он, будучи хилым, забитым подростком, сидящим посреди ночи в полицейской машине на переднем сидении, как самый что ни на есть почётный пассажир. Водитель поправил фуражку и усмехнулся, глядя на здоровенный фингал под глазом мальчишки. Парень в ответ на улыбку фыркнул, скрестил руки на груди и вжался в кресло.       «Затем», — начал старик, раздражённо поправляя чёлку мелкого, чтобы иметь возможность смотреть ему в глаза. Гэвин отмахнулся, чем вызвал смешок. — «Чтобы ты вновь не вляпался. А так от тебя хоть польза будет. Да и тебе не хочется возвращаться домой, сам говорил».       «Пф, польза…» — закатил глаза мальчик, гордо вспоминая, как в последний раз кинулся с голыми руками на вооружённого ножом карманника, выскочив из машины лейтенанта Честера в переулок. Тот так орал, чтобы от него убрали этого малолетнего маньяка, что готов был сам сдаться полиции. Так оно и было. Это уже не первая вылазка Гэвина и «напарника» в ночную смену, заканчивающаяся поимкой какого-нибудь мелкого преступника. — «Да ты без меня теперь не вывозишь, старик, признай это».       «Ну наглец», — фыркнул лейтенант Честер и дал ему щелбан. Рид взвыл и ухватился за лоб. Мужчина продолжил, не успел тот даже высказаться. — «Сам себя слышишь? Шестнадцать лет, а шнурки нормально даже завязать не можешь».       «Чего?» — Гэвин злобно стал осматривать замызганные кеды.       «Говорю, не доверяй никому: даже тем, кого, как тебе кажется, ты знаешь лучше себя. Детектив всегда должен сомневаться».       «Ха-ха-ха», — передразнил Рид, когда старик засмеялся в кулак с его наивности. Он решил не прерывать приступ смеха лейтенанта Честера, позволяя наслаждаться моментом, и отвернулся, глядя на огромный новостной баннер в центре улицы. Тогда произошла настоящая сенсация: с момента основания компании «Киберлайф» андроид впервые прошёл тест Тьюринга. Роботы были такой диковинкой, что идея об их внедрении в сферы жизни людей оставалась только вопросом времени. Гэвин прищурился и вдруг решил спросить: «Старик… что будет, если вас заменят андроиды?»       «А?» — лейтенант Честер отдышался и проследил за взглядом мальчишки. — «А… андроиды. Прогресс не стоит на месте. Очевидно, вскоре нас либо сместят, либо нам придётся работать с ними бок о бок. Жуткая переспективка. Но трястись и ждать худшего я бы не стал».       «Почему: вас же могут выпереть из департамента из-за этих кусков бесчувственного пластика? Каждый будет цепляться за своё место, начнётся самый настоящий ад?»       «Ну, тут ты прав. Но сместят или нет — это всё равно бы рано или поздно случилось, с андроидами или без. Люди гонятся за открытиями — этого у нас не отнять. Считаю, что это лучше, чем ничего. А что до работы — коснётся это только таких старпёров, как я. А такие, как ты, мелкий, департаменту нужны».       «Очень смешно».       «Я не шучу», — слова лейтенанта Честера прозвучали неправильно для ушей Гэвина, ведь его тон всегда отдавал ехидством и насмешкой. Тогда же его голос показался серьёзно страшным, поэтому мальчик насторожился и уставился на старика, как на последнего болвана, когда тот снял значок со своего пояса и показал ему. Впервые взглянув, Рид счёл его обычной, ничем не примечательной безделушкой, всего лишь дающей людям понять, кто перед ними находится. Никаких привилегий, просто знак отличия. А когда взял его в руки и впервые потёр, скривился и вопросительно глянул на лейтенанта, что следом продолжил мысль. — «В тебе есть боевой запал и дух, который, уж поверь, даже андроиды не смогут сломить. Если скажешь, что тебе ни разу не доставляет удовольствие всё то, что мы делаем, то могу счесть тебя законченным лжецом, парень».       Мальчишка задумался и вновь глянул на значок: так блестел, что отражающийся от фонаря свет агрессивно бил в глаза. Слова старика заставили его засомневаться в себе. Он ведь хулиган, малолетний бандит, «ночной кошмар школы» — у него было много титулов. Но тогда Гэвин вдруг осознал, что в последние две недели, что водится с Честером, он не совершил ни одного проступка. Вся его энергия уходила на ночные вылазки и помощь в поимке всякого сброда. Ему не нужна была специальная дрессировка, старик просто не имел желания диктовать ему, что делать. Он делал это по своему желанию и понимал, что ему действительно нравится восстанавливать справедливость.       Значок в его глазах стал ярче, и мальчик впервые улыбнулся в присутствии «напарника». Вдруг им начнут гордиться, вдруг он действительно может быть полезным людям, вдруг это и правда то самое, чему он может посвятить свою жизнь?       «Ты правда думаешь, что из меня выйдет коп?» — усмехнулся Гэвин и протянул значок обратно, но Честер не взял его. Улыбка сошла с лица мальчишки, и тогда следом растянулись губы лейтенанта.       «Я не думаю. Я знаю. А ещё ты хороший парень, Гэвин, просто немного заплутал, как и многие дети твоего возраста сейчас. Конечно, ты можешь пойти по иному пути: связаться с парочкой барыг, которые тебя кинут при первой возможности, отсидеть за них в тюрьме, выйти на свободу и так по кругу всю оставшуюся жизнь, пока не сдохнешь от передозировки. Не слишком позитивно, а?» — засмеялся он в лицо опешившему от будущего мальчишке, а затем бросил добрый взгляд на значок. — «Оставь себе. Пусть напоминает тебе о том, что однажды один безумец увидел в малолетнем хулигане нечто большее, чем он видит в себе сам».       Гэвин снова потёр значок, оправившись от горьких воспоминаний. Возможно, его старик ошибся, и Рид вовсе не такой герой, каким тот его видел. Дослужился до лейтенанта, но всё ещё не ощущал, что достоин этого значка. Он позволил пострадать напарнику, уйти возможному преступнику и, чего опасался старик, доверился тому, за кем нужен был глаз да глаз.       «Прости, Честер, что подвожу тебя», — произнёс он словно не своим осипшим голосом.       — Гэвин!       Голос Тины заставил его вздрогнуть и поднять взор. Девушка, точно святая спасительница, чей силуэт подсвечен позади яркими лампами, стояла в дверном проёме и ждала его.       И тогда Рид словно очнулся от кошмарного сна, будто подавленность вовсе не свалилась на него пяти минутами ранее. Он нацепил значок обратно на пояс и бросился наружу. Перед собой он видел только одну цель: заставить Ричарда говорить. И плевать он хотел на запрет ФБР.