Сломанная стена

      — Гэвин!.. Гэвин, твою мать!       — Что?!       Лейтенант остановился буквально на полпути к допросной, где находился Ричард. Остановил его голос Тины, мимо которой он проскочил ураганом, стоило только приметить путь к отступлению. Он не слышал её, видел только свою цель, и намеревался достичь её в считанные секунды, ослеплённый пеленой ярости и непонимания, если бы не застыл и резко не повернулся к собеседнице. Рид прекрасно знал, что за ним теперь глаз да глаз. Он прекрасно осведомлён и о том, что его неповиновение может обернуться в лучшем случае решёткой, если не вскрытием правды о нём во время революции. Но он мчался, как безумец, и в глазах его горел тот самый дикий азарт, который заставил офицера Чен вздрогнуть и замереть самой: всяк знал, что Гэвина лучше оставить в покое в таком состоянии, если те не хотели получить пару синяков и испорченное настроение после разговора с ним.       Страх, разумеется, сковал девушку совсем ненадолго. Когда Тина поняла, что Рид немного остыл и с ним можно вести адекватный диалог, она осторожно начала:       — Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, Гэвин, и я знаю, что ты не остановишься ни перед чем, — офицер, точно переговорщик, с опаской выставила вперёд руки и взмахнула пару раз вниз, чтобы коллега умерил пыл. — Но с тобой хотят говорить.       — Со мной уже поговорили, Тина, — рыкнул тот и сжал кулаки. Он старался, чтобы голос не звучал слишком грубо: Чен не заслужила такого обращения. — Я не собираюсь оправдывать своё имя на записи перед всеми: практика показывает, что доказать свою невиновность можно только действиями. А теперь помоги мне пробраться к Ричарду: очевидно, блок на меня поставили и на его допросную, — он кивнул на злополучную дверь и демонстративно показал ладонь.       — Ни у меня, ни у Хэнка нет доступа к ней, — Тина изобразила сожаление, и её голос дрогнул, стоило Гэвину в ответ нахмуриться и отвести задумчивый взгляд. — Они утверждают, что к подозреваемому могут войти только лица, не имеющие с ним тесный контакт… Прошу, Гэвин, выслушай: это важно.       Лицо Тины побледнело, и девушка умоляюще взглянула на Рида, совершенно не рассчитывая на согласие. Тот, в свою очередь, сначала глянул на офицера, а затем снова на дверь. Чен просто не оставила ему выбора. Возможно, пойдя с ней, он смог бы заодно выяснить, как миновать идентификацию, поэтому Гэвину ничего не оставалось, кроме того, чтобы пойти за ней.       Кто же знал, что он пожалеет о своей покорности. Лейтенант перестал видеть смысл в их спонтанной вылазке в комнату отдыха сразу же после того, как ему стоило заметить двух ненавистных пластиковых уродов, что кучковались в углу под надзором Хэнка, когда пришельцы вошли. Гэвином овладели смешанные чувства — и все, как один, источали негатив.       Сначала он подумал о том, что ему сразу же прилетит в лицо кулак старика, и каково же было его удивление, когда вместо этого лейтенант Андерсон просто неодобрительно стиснул зубы в его сторону и поудобнее умостился на диване, отводя озлобленный взгляд. Рид краем глаза успел заметить не успевшие испариться пятна тириума на его и без того безобразной рубашке и отдал ему должное за его невероятную выдержку. Если бы Гэвин мог выразить скорбь по Коннору, он бы непременно это и сделал, но Хэнк бы вряд ли принял её за чистую монету, да и Рид не из тех, кто показывает слабости.       А затем его грозный взор скользнул по Оуэну и Карлу, что никоем образом не отличались друг от друга, по его мнению. Рид и не стремился их различать, отдавая предпочтение в принципе не называть их по именам. На лицах андроидов — таких одинаковых — выступила неподдельная мука совести, которой Гэвин поверил не сразу, когда те повернулись к нему и выпрямились. Не самый лучший момент вести с ними дружескую беседу, особенно после того, что эти говнюки говорили в его сторону изо дня в день и что сделали часом ранее. Лейтенант не желал идти на поводу у эмоций, решив оставить их на Ричарда, поэтому не выразил никакой эмоции, когда облокотился о стену и спокойно глянул на них исподлобья — на деле, конечно, хотелось рвать и метать, и скольких же усилий ему стоило сдерживать себя.       — У парней есть, что сказать тебе, — процедил Хэнк и махнул рукой на андроидов, показывая, что можно начинать. Тина, для подстраховки, встала между ними, чтобы в случае чего иметь возможность разнять их.       — Неужели? — с ехидством рявкнул Гэвин. — Их стали вдруг терзать угрызения совести за пиздёж, и они решили извиниться?       — Заткнись, Рид, и слушай.       — Нам плевать на тебя, скажу откровенно, — выступил один из андроидов вперёд, сразу же рубанув фактом. — Но мы хотим, чтобы ты знал, что наши действия обоснованы: Ричард представляет опасность для нас и нашего народа.       — Блядь, — шикнул Гэвин и скрестил руки на груди, пересиливая желание пустить в ход кулаки. — То есть, потому что вы и вам подобные питаете ненависть к Ричарду только из-за его поздней девиации, вы решили, что идеальным шансом убрать его будет преподнести агентам ФБР прекрасно подготовленную ложь?       — Оуэн не лжёт, — спокойно подхватил второй. — И мы можем доказать.       — Я не собираюсь провести неделю в ожидании записи вашего оптического блока, чтобы понять, что ваши обвинения в сторону Ричарда — пустой звук. И свои бумажки из «Киберлайф» можете засунуть себе в задницы, потому что любой дурак сможет их подделать. Особенно андроиды, которым это выгодно.       — Мы и не рассчитывали на то, что ты поверишь нам, поэтому…       Андроид выжидающе посмотрел на своего близнеца. На их лицах заиграла неприкрытая печаль, в глазах — диковинный страх и нежелание ввязываться в это. Их действия также не выражали никакого стремления идти человеку навстречу, но они вынуждены были закончить то, что начали. Оуэн выступил вперёд и нервно сглотнул, когда Тина и Хэнк приблизились к ним, чтобы чётко слышать. А все и вовсе вздрогнули, когда андроид стал проигрывать запись диктофона. Ранее существовало мнение, что этой функцией располагали только модели RK, но, похоже, в навороты PC входила обязательная неконтролируемая ими запись происходящего.       Они слышали всё. Разговор андроидов в тиши от посторонних ушей и глаз о том, как Гэвин некомпетентен на новой должности, как он пренебрегает значением «Иерихона» в настоящее время, как Ричард и Коннор беспричинно потакают ему, «врагу андроидов номер один», беспрекословно во всём, словно он имеет какое-то значение. Эти машины рассуждали о том, что Рид и так знал и проанализировал ещё двадцатью минутами ранее, но лейтенанту пришлось вспомнить эти колкие замечания вопреки желанию не опускать себя в глубины отчаяния вновь. Оуэн и Карл разглагольствовали о том, что ему-то, на самом деле, плевать на дело, и что для него чем больше андроидов поляжет, тем лучше. Гэвин сжал зубы, услышав наглую, но вполне объяснимую ложь, и тогда Тина жалостливо взглянула на него, а Хэнк выразил, казалось бы, сочувствие — радовало, что они являлись одними из немногих, кто имеет противоположную позицию на этот счёт, благодаря последнему масштабному делу. Риду бы не хотелось, чтобы его жалели, но их реакция значительно смягчила ситуацию, должен был он признать.       Лейтенант хотел бы поинтересоваться, запустили ли андроиды запись с целью опустить его окончательно, но прикусил язык, когда диктофон стал проигрывать посторонний шум. Гэвин отлип от стены и сам приблизился к Оуэну, лицо которого приняло болезненный вид, словно он снова проносил через себя пережитые жуткие события.       Треск и стук — похоже на звук открывающейся железной двери — Рид его помнил, потому что крыша департамента стала его укромным местечком для того, чтобы провести обеденный перерыв, ещё с начала его службы. Скрежет стоял такой, будто дверь открыли с ноги: так вот, почему на ней покосились петли, осознал Гэвин, вспомнив свою последнюю вылазку наверх.       Роботы замолчали, и послышался стук каблуков. Агрессивный, уверенный широкий шаг, который Рид узнает везде. Сердце ушло в пятки, лейтенант затаил дыхание. Некто отмерил короткое расстояние и неожиданно остановился совсем рядом с андроидами. Замолчал. Мрачная тишина длилась с пару секунд, а после пронёсся треск и шорох одежды, заставив слушающих покоситься друг на друга. До ушей донёсся скрежет, механический лязг, адские крики — называть можно как угодно: это звучало страшно даже для слуха Гэвина, которому доводилось слышать многое. Рид тут же задался вопросом, почему никто не слышал ни удар двери о кирпичную кладку, ни борьбу, ни треск, если всё происходило буквально под носом полицейских. «Ричард, ты что творишь?! Пусти его!» — под фоновое мычание донёсся крик, совсем близко, как если бы его обладатель кричал в данный момент прямо над ухом слушателей. Спину окатило холодом, Тина закрыла рот и в ужасе тихо ахнула, а Хэнк, что до этого хмуро глядел в одну точку, прошептал какое-то ругательство и стиснул зубы — теперь и он понимал всю серьёзность, какую Коннор вкладывал в свои опасения. — «Об этом узнает «Иерихон», будь уверен!»       Троица определила, что Ричард сжалился над первой жертвой, когда послышался грохот о землю и мученические стоны, и на мгновение выдохнула, но не прошло и пары секунд, как руки андроида дошли до второй. Хруст, точно напоминающий перелом кости, вынудил присутствующих поёжиться, а последовавший за ним крик и звук падения — отвести взор вниз и зажмуриться, будто находясь рядом с местом происшествия, но не принимая в инциденте непосредственного участия.       «Отлично», — вдруг вставил RK900 в стенания и, Гэвину показалось, прыснул отвратительным смешком. Что ещё за реакция, спросил у себя лейтенант. Словно добивался того, чтобы пострадавшие непременно обратились к Маркусу. Чтобы его заметили, вынесли приговор. Рид уже ничего не понимал.       — Гэвин, это?..       Когда запись прекратилась, Тина подошла к Гэвину и протянула руку, чтобы в сопереживании сжать плечо, но тот молча отстранился в противоположную сторону, плюхнулся на диван и спрятал лицо в ладонях. Идей много, собрать их воедино никак не удавалось, но коллеги покорно ждали. Даже Андерсон, что остановил офицера Чен от того, чтобы приблизиться к Риду и сесть рядом. Гэвину бы хотелось верить, что запись подделана, а голос Ричарда всего лишь вырван из контекста других, но услышанное звучало слишком правдоподобно для того, чтобы быть ложью.       — После инцидента мы сразу же отправились в «Киберлайф»… — андроиды не стали разделять человеческие чувства и решили продолжить мысль, не дожидаясь, пока лейтенант придёт в чувство. Рид горько рассчитывал на то, что те в следующий момент скажут о том, что «Иерихон» уже в курсе произошедшего — ведь удачнее момента не найти, — но его глаза в удивлении округлились, когда показались из-за ладоней, в то время как один из них добавил:       — … но мы не стали информировать «Иерихон».       — Решив настучать об этом ФБР? — предположил Гэвин, не скрывая злости.       — Всё не так, как ты думаешь, — возразил тот, что с диктофоном. — Как мы и сказали, Ричард несомненно представляет опасность для нашего народа, но…       — Но в то же время мы не можем отрицать его большого вклада в наше развитие. Верно: мы планировали обратиться к Маркусу, но нас остановил Коннор. Он нам и напомнил, что «Иерихон» — место, где андроиды стоят друг за друга, вне зависимости от личной неприязни. Он убедил нас в том, что Ричарду нужна помощь, а не наказание: в его программе действительно что-то не так. Но когда до нас дошли вести, что Коннор… — речь андроида оборвалась, и он закусил губу.       — Мы испугались, — признался другой. — Испугались того, что Коннор ошибся.       — Чёрт, Коннор… грёбаная Мать Тереза, — зашипел Хэнк, и Гэвин мысленно поддержал старика.       — Боже… — подхватила Тина и съёжилась.       — Мы не знали, что делать — мы были в панике, — а когда агент Тейлор обратился к нам, то слова сами сорвались, — продолжил андроид, собрав волю в кулак. Он неловко переминулся с ноги на ногу. — Но потом вспомнили, что сказал Коннор.       — Мы не выдали запись ФБР, подумав, что лучшим решением будет известить о ней вас. Коннор верит вам, а мы продолжаем верить ему.       — Знаете, то, что вы скрыли половину правды от федералов, не делает ситуацию слишком обнадёживающей.       Съязвил Гэвин и подскочил с дивана так, что хлипкая лампочка над головами качнулась и заискрила. Пока Хэнк и Тина обменивались мыслями друг с другом, а андроиды в свою очередь сосредоточенно следили за движениями лейтенанта, он подошёл к столу, облокотился и уставился в одну точку. Слишком много мыслей. Радовало только то, что у жестяных банок хватило шестерёнок не выдавать ФБР информацию, которая могла бы усугубить положение Ричарда. Конечно, и речи не шло о том, что эти андроиды горели желанием втягивать в данный разговор его, потому что те взаимно на дух не переносили Рида. Но их искренность он оценил, хоть и не стремился показывать.       Крупица надежды, что напарник не сошёл с ума, разбилась вдребезги, стоило Гэвину услышать запись, но что-то всё равно не давало ему покоя. Первое — поведение Ричарда на крыше никак не клеится с делом об этих психопатах. Был бы он связан с каналом «Живой человек», то не стал бы тратить своё время на этих двух идиотов. Второе — допустим, RK900 действительно съехал с катушек: почему его миссия взломать архив закончилась провалом — Гэвин ни за что не поверит, что Ричард оступился неосознанно, да и у него точно мог быть доступ к архиву, не пришлось бы прибегать к взлому. Третье — ему подвернулся идеальный шанс застрелить Рида там, в переулке, но тот опустил пистолет, и более того: он демонстративно стянул фуражку, словно намеренно стараясь показать себя.       И тут Рид вздрогнул, когда ему в голову стукнула мысль.       «Вы ведь любите побеждать. Не так ли, лейтенант Рид?» — прямое обращение подонка воодушевило его.       «Отлично», — подхватила ехидная фраза Ричарда, сказанная Оуэну и Карлу. Этот тон — андроид, чёрт возьми, добивался того, чтобы эти двое обратились в «Иерихон»!       Ну конечно, осенило Гэвина, и он резко повернулся к андроидам.       — Эй, — окликнул он, обращая на себя взор всех присутствующих. — Вы сможете с помощью анализа оптического блока вытащить серийник того Ричарда с крыши и сопоставить его с тем, что сейчас в допросной?       — Что ты задумал, Рид? — беспокойно поинтересовался Хэнк.       — Хочу проверить теорию, — голос лейтенанта теперь звучал увереннее. Он твёрдо ступил в сторону переглядывающихся друг с другом андроидов и повторил. — Сможете? Мне нужно знать, совпадают ли цифры.       Оуэну и Карлу не нужно было повторять дважды. Сначала девианты не проявили особого желания сотрудничать, сморщившись на неоднозначную просьбу человека, но затем, словно те провели между собой телепатическое собрание для принятия решения, один из них слабо кивнул, попятился назад и закрыл глаза. Из-за отсутствия диодов нельзя было понять, когда закончится анализ, поэтому стойка напомнила что-то подобие транса. Оставалось только ждать. Тина с подозрением оглядела кусающего в нетерпении губы Гэвина, а затем и Хэнка, чей взгляд также выражал абсолютное непонимание происходящего. Возражать команда не стала: Риду часто приходили на ум безумные идеи, которые в конечном итоге могли иметь значимое место.       Когда железка резко распахнула глаза, все затаили дыхание. Напарник первого подкрался к нему и потрепал за плечо, чтобы тот собрался с мыслями и наконец выдал долгожданный результат, потому что андроид словно словил глюк, когда его отшатнуло в сторону. Гэвин подумал о том, что машины перед ним пострадали от вируса не в меньшей мере, чем Ричард и Коннор, поэтому ловят сбои время от времени. Оттого лейтенант не стал торопить, сам себя не узнавая: снисходительность, понимание и сожаление — не его стиль, явно не его.       — Серийные номера не совпадают, — объявил наконец PC и в изумлении быстро заморгал.       Гэвин победоносно вскричал и вскинул руки, расхаживая по комнате и лыбясь, как последний идиот. Собственно, когда он запустил ладони в волосы и обернулся на собеседников, Рид осознал, что со стороны действительно таким и казался. Тело Тины напряглось, а Хэнк опасливо отошёл на безопасное расстояние и мрачно свёл брови, чтобы после попросить:       — А теперь объясни, чему ты так радуешься, — Андерсон ещё хуже разбирался в устройстве андроидов, чем Рид, поэтому так бесился. Если второй хоть что-то понимал, если подробно объяснить раза три, то старику все эти новомодные навороты казались дикостью. Ещё перед тем, как ввести в обиход полицейских андроидов, Гэвин видел, как Хэнк морщится, глядя на информационное пособие, как на последнюю вещь, которую он бы хотел брать в руки. Коннор, конечно, не оставлял попытки приучить его к новизне, но у полицейского старой закалки всегда на этот счёт имелось своё мнение, особенно когда он не догонял, что хочет донести до него напарник.       — А я поясню, Хэнк, — оживился лейтенант, освобождая андроидов от ответственности говорить. Он махнул им рукой, а затем обратился к Хэнку. — У одной и той же модели не может быть одного и того же серийного номера. Следовательно, нападение на Оуэна и Карла, взлом архива, покушение на меня и Коннора — всему виной не Ричард, а ёбаный клон! Джеффри высказал правильную идею, когда говорил со мной, но он не учёл одну важную вещь: кому-то достался ещё один RK900 — очевидно, не девиант, — и этот кто-то решил убрать нас с Ричардом с шахматной доски, сам не показывая рожу. Иначе говоря, гениальная подстава!       — Бред, — сразу же возразил Андерсон и покачал головой. — Почему лже-Ричард не прикончил тебя, когда подвернулась возможность? Зачем этому психопату вообще высовываться, когда за ним ведётся охота по всему Детройту?       — Если только не... — округлила глаза Тина, но решила замолчать, чтобы дать Гэвину, чьи глаза искрились невероятной гордыней и азартом, закончить мысль.       — Я думаю, у него с нами личные счёты, — заявил Рид. — Он откуда-то прознал, что Ричард располагает дурной репутацией в «Иерихоне», поэтому не упустил возможность поднасрать. Мне повезло чуть больше, — удалось оправдать своё имя на записи. Видимо, обида подонка настолько сильна, что убить нас для него слишком легко.       — Это же смешно, — не унимался Хэнк. — То есть, ты думаешь, что резня, что он устроил по всему Детройту — исключительно из мести, чтобы вы его заметили? Рид, твоему самолюбию только позавидовать.       — Как ты и сказал: хотел бы убить — убил бы, — нахмурился Рид и почесал переносицу. Изнеможение сказывалось на его способности вести диалог. — И вспомни дело, когда тебе пришлось прятать Коннора по всему Детройту от какого-то психопата, который вдруг решил, что привлечь его внимание поджогом нескольких сотен домов будет отличной идеей.       В этот раз Хэнк возражать не стал. Аргументы иссякли, и он, явно не восторженный догадкой Гэвина, должен был принять изложенную теорию. От дела «Языки пламени» у Андерсона до сих пор мурашки по коже, и старается вспоминать он его в исключительных случаях: слишком неприятные воспоминания. Одна его ошибка могла стоить ему Коннора, и до сих пор его гложет вина за собственную неосторожность. Рид запечатлел на лице Хэнка горечь, поэтому не стал ковырять старый шрам. Вместо этого он сжал зубы и вернулся к делу, когда понял, что противостоять ему никто не собирается.       — Есть и другая мысль, — начал он и дождался, пока присутствующие вслушаются в его речь. — Если он решил таким образом показать себя, значит, мы с Ричардом на верном пути.       — Придержи коней, ковбой — остановила его Тина. — Если мы и найдём способ пробраться к Ричарду, будет ли от этого толк? Ты отстранён, а за пределами участка теперь за тобой будет вестись неусыпный контроль. Как ты собрался продолжать дело…       — В одиночку, — добавил Хэнк, перебив, отчего офицер Чен изобразила глупую гримасу, глянув на него, как на самоубийцу. — Я с тобой, Рид. Но ты и так, наверное, знаешь, что я не останусь в стороне, когда Коннор одной ногой в… как они это называют? «Небытие»?       Гэвин оценил по достоинству стальные нервы Андерсона, поэтому слегка приподнял уголки губ и кивнул. Он прекрасно понимал, что тот делает это исключительно ради Коннора, не только из добрых побуждений, но напряжение, что до этого встало между ними огромной пропастью в начале обсуждения, ощущал Рид, характерно громко кануло в Лету. Он не сомневался, что Хэнк поддержит его, несмотря на грозный взор и зудящие, судя по всему, кулаки. Ещё год назад, казалось, их взаимоотношения перешли чуть выше планки «неприятели», и это не могло не удивлять и, как ни странно, радовать.       — Нас точно поуволняют взашей, — проворчала Тина и поправила фуражку. Хэнк и Гэвин хотели было разочароваться в храбрости девушки, но та в мгновение засияла, закатила глаза и лукаво усмехнулась. — Но чего не сделаешь ради наших робо-мальчиков?       — У тебя есть план, Рид? — фыркнул Хэнк на реакцию офицера Чен и обратился к лидеру.       — Вполне сносный, — подтвердил Гэвин, самовлюблённо выставил грудь вперёд, но затем вдруг одёрнул себя. Он сощурился и глянул в сторону андроидов, что сверлили их детским взглядом, как один. — Если, конечно, братья наши меньшие согласятся сотрудничать.       PC, до этого воспринимаемые как предмет мебели, не ожидали того, что к ним ещё обратятся. Они непонимающе вскинули брови и переглянулись между собой, наивно полагая, что в сотрудничество входит лишь держать рот на замке.

***

      Коридор департамента, по которому Гэвин шагал почти что каждый день, на удивление, теперь нетипично душил своей серостью и мраком. Каждый шаг, каждый шорох одежды и каждый вздох лейтенант ощущал нутром, чувствуя, как к горлу подкатывает ком, а к груди подступает то жар, то холод, стабильно сменяя друг друга. Сжатые ладони вспотели, сердце сокращалось неритмично, отбивая неприятные нотки, заставляя дыхание частить. Его окутал страх, скрутило смятение, связало недоверие. Он не мог просто-напросто с этим бороться.       Не мог, но продолжал шагать вперёд, не подавая вида, что его тело терзала неуверенность, леденило волнение и с особым удовольствием жгла паника. Рида больше не мучила гематома в области ребра, не пытали и слои пластырей на лице. Физическую боль затмило душевное неравновесие, стоило сделать очередной шаг вперёд.       «У вас будет семь минут — на большее я не способен», — строго наказал один из андроидов, что взялся за временное отключение камер и отвлечение агентов ФБР, и остался позади. Парочка с превеликой неохотой согласилась подсобить — под осознанием угрозы войны, — но довольно быстро, что было, пусть и с удивлением, расценено по достоинству. В их же интересах действовать сообща с людьми, высказались они, и, не теряя ни минуты, приступили к операции, первыми же выйдя за пределы комнаты отдыха, оставляя троицу в недоверии. «Ты уверен, Рид?» — как бы намекая, уточнил Хэнк, когда они выходили следом. Тот оставил вопрос без ответа, потому что лейтенант никогда не отличался доверием касаемо андроидов. За редкими исключениями.       Семь минут — чертовски мало. Гэвину стоило бы тщательно обдумать список накопившихся вопросов, но клуб мыслей не позволял ему сосредоточиться ни на чём, кроме того, что за одной из дверей его ждёт Ричард.       Тот Ричард, что до последнего скрывал свою нестабильность, вешал лапшу на уши и заставлял верить. Убеждал, что всё хорошо. Доказывал, что Риду только кажется. Делал из него человека, слишком опекающего своего напарника.       Больше вранья лейтенанта бесила только манипуляция — вот она, человеческая слабость во всей красе, чего и боялся Гэвин. Ослеплённый радостью возвращения партнёра, он не замечал, что Ричарду действительно нужна профессиональная помощь. Втрескался в андроида и отключил мозги. Тот ещё удар по самолюбию. То ещё поражение. Будучи в неведении Рид подверг опасности не только окружающих, но и себя самого. Он вдруг задумался, посмел ли бы RK900 расправиться с ним, и задубел. Гэвин уже не знал, во что верить: в собственную интуицию или в факты.       Он боялся отнюдь не Ричарда. Он боялся вновь оступиться.       Хэнк, до этого шагающий впереди всех, остановился напротив сканера и убедился, что за ними нет хвоста. Несмотря на неуклюжесть старика, Рид признал, что хитрости ему не занимать. Команде несказанно повезло, что Андерсон находился в тёплых отношениях практически со всеми работниками участка, поэтому ему не составило труда стащить чужой бейдж, который также мог бы сойти за пропуск в допросную. Пока обладатель щёлкал клювом, он быстро схватил его и проскочил мимо ещё пары коллег, следом скрываясь за углом, что собеседник даже не успел заметить его исчезновения. Хэнк — мастер заговаривать зубы.       — Ты готов, Рид? — спросил старик и одёрнул руку от сканера: он колебался, видя, как Гэвин бледнеет с каждой минутой.       — Открывай эту чёртову дверь, — на выдохе произнёс тот. Нервы сдали, от волнения на лице вздулись вены, воздуха критически недоставало.       — Мы будем за стеклом, — предупредила Тина, прикоснулась к плечу Рида и затем осторожно отошла.       — Если что-то пойдёт не так, Оуэн свяжется со мной, — подхватил андроид и последовал примеру офицера Чен. — Мы постараемся стереть информацию о тех, кто входил в допросную, но ничего не обещаем. Функционал наших моделей куда скуднее.       Гэвин утверждающе кивнул, совсем слабо, уже не соображая, что видит перед глазами: сплошная пелена. Хэнку, как и всем остальным, не нравилась эта затея, но планы Рида имели свойство идти, как по маслу, а лишний риск всегда был в его стиле. Поэтому Андерсон неуверенно протянул руку с бейджем к сканеру, передал его Гэвину, и устройство пару раз пикнуло. Дверь открылась и впустила внутрь лейтенанта.       А дальше всё, как в тумане. Он не понимал, откуда этот страх. Лейтенант так боялся только в свой первый допрос. Помнил он его, как будто вчера: ладони вспотели, воротник форменной рубашки сжимал горло, что приходилось каждый раз раздражённо оттягивать его, а фуражка, что из-за размера всегда падала ему на лоб, заставляла беситься и пересиливать желание разорвать её в клочья. В тот день всё шло, как ему казалось, по наклонной. Юнец испытывал те же чувства, стоя, как вкопанный, напротив стола и сверлил подозреваемого затравленным взглядом. Не решался сделать шаг вперёд. Рид был не из пугливых парней, в академии его расценивали как крайне агрессивного, взбалмошного, наглого, неуправляемого курсанта, который по какой-то, наверное, счастливой случайности всегда оказывался в первой десятке по рейтингу успеваемости. Столкнувшись же с реальным преступником, он словно врос в землю. Может, причиной послужило то, что ему, чёрт возьми, новичку, подкинули, словно решив проучить за недавний инцидент в раздевалке, возможного серийного убийцу. Может, от неуверенности в собственных силах. Вероятнее всего, второе: Рид всегда сомневался в себе, на выходе, напротив, выставляя ярко выраженную заносчивость, от которой всех тошнило.       «Мелкий, чего застыл? Не труси, не укусит, он же в наручниках!»       «Не труси, Рид, он же в наручниках», — повторил себе лейтенант. Той малой доли уверенности и след простыл, стоило ему перешагнуть порог допросной и застыть на месте. Трепет достиг того пика, когда Рид не смог пошевелить и пальцем, увидев перед собой столь удручающую картину. Он вновь засомневался в себе и своей компетентности. Его слабость к напарнику убивает его профессионализм и хладнокровие. Эта слабость заставляет сомневаться в том, что лейтенант действительно сможет говорить с ним. Ричард невиновен, но его скрытая агрессия к окружающим, проводимые им манипуляции — всё это принуждало относиться к нему с опаской, недоверием, как если бы Гэвин вёл диалог с идеальным незнакомцем.       Рид не мог представить ранее Ричарда, сидящего в допросной за столом напротив, да и ещё закованного в наручники, в качестве потенциально опасного подозреваемого. Свет лампы мрачно падал на его макушку, отчего казалось, что он вырисовывал на острых чертах RK нескрываемую злобу. Лейтенант сглотнул, когда дверь закрылась за его спиной, а напарник резко поднял голову, будто почуяв знакомое присутствие. Спокойствие этих честных глаз в мгновение сменилось тревогой, когда веки распахнулись, стоило Ричарду сразу же проанализировать состояние Рида. Руки андроида сжались в кулаки, диод замельтешил красным, и RK наконец открыл рот.       — Гэвин! Что произошло?       Он, не в силах контролировать себя, вскочил было с места, но пристёгнутые к столу наручники не позволили ему полноценно встать. Цепь неприятно зазвенела, когда Гэвин обнажил кобуру и положил руку на пистолет, выставив вперёд свободную ладонь, безмолвно приказывая не совершать лишних движений — в этот момент он мысленно поблагодарил Томсона, что согласился вернуть ему оружие после выхода из допросной. Всё произошло быстро. Ричард увидел ужас и непонимание, и сам того не заметил, как похожие чувства стали овладевать и им. Он видел недоверие, некое разочарование, скрытое под холодным взором. Сейчас зелень дорогих ему глаз казалась совсем тусклой, без былого живого сияния. Его лейтенант смотрел на него, как на дикого зверя, а вёл себя так, словно оказался наедине в клетке со львом. Ричард не видел его прежде таким напуганным. Даже выражая тревогу или страх, Гэвин не показывал их столь остро.       Уровень стресса партнёра составлял шестьдесят девять и девять десятых процента.       Андроид выдержал паузу, понурил голову и послушно сел, и Рид наконец вспомнил, как дышать. RK900 ничего не стоило сломать цепь — лейтенант знал его чертовски хорошо: о его силе он помнил ещё с того момента, как самолично решил заковать напарника в наручники и пристегнуть к рулю, чтобы в очередной раз поиздеваться. Как результат: Гэвин остался без наручников и без руля, зато с открытым ртом и счётом на оплату ремонта служебной машины.       Потому-то покладистость партнёра его немного успокоила. Гэвин спрятал глок за курткой, ещё раз глубоко вздохнул и подошёл ближе. Пока не рискуя садиться за стол.       — Скажу лишь то, что ФБР вновь скручивают нас по рукам и ногам, поэтому у нас мало времени, — перешёл к делу он, собирая остатки распавшейся воли в кулак. Лейтенант решил оставить вопросы личного характера напоследок. — Чтобы вытащить тебя отсюда, мне нужно задать тебе пару вопросов. Ты готов ответить?       — Почему я здесь? — на лице Ричарда заиграл гнев, а в голосе — обида. Прежде всего он хотел услышать ответ на свой первый вопрос, но последующие сами рвались наружу. — Меня перехватили на обратном пути из второго отдела, когда я услышал, что ты и Коннор…       — Ричард, — Гэвин сделал ударение, чтобы склонить упрямого собеседника к разговору по существу. Андроид дал молчок, пару раз недоумевающе моргнув, и лейтенант смягчился. — Я отвечу на все твои вопросы, если ты сейчас поможешь мне. Помнишь, мы говорили об общей сети, где вы можете отследить появление новых андроидов вашей линейки? Ты сможешь провести диагностику сейчас?       Ричард одарил его несвойственным ему глупым взглядом, но спорить впредь не стал. Он совсем по-человечески сощурился, уголок его губ коротко дрогнул, и андроид под воздействием мрачного озлобленного взгляда закрыл глаза и выпрямился. Мерцающий жёлтым диод дал понять, что RK900 перебирает свою базу в поисках ответа, что могло длиться некоторое время. Гэвин, не зная, чем себя занять, закусил щеку и уставился на своё отражение в стекле. Он помнил, что за ним наблюдают, и отчего-то в этот раз ему неприятно это осознавать. Словно бы незнакомцы наблюдают в окно его квартиры за их перепалкой с Ричардом.       А затем лейтенант подумал об угрозе провала его плана и беспокойно почесал затылок, оттягивая прядь за ухом. Он не мог быть уверен в преданности Оуэна и Карла, не мог быть уверен в исправности их системы после пережитого вируса. Операция могла с лёгкостью пойти псу под хвост, и одним отстранением уже не отделаться. Он снова втягивает остальных в неприятности, снова рискует всем.       — Странно, — заговорил вдруг Ричард, и Гэвин оставил волосы в покое и повернулся. RK900 медленно открыл веки, после того как диод характерно пискнул и пришёл в привычное голубое сияние. — Я думал, моя модель — уникальная. Но в базе появился ещё один сигнал... странно, — повторил он и нахмурился. Андроид старался не смотреть лейтенанту в глаза.       — Ты можешь отследить его? — Рид решился присесть за один стол с напарником.       — Сигнал слишком слабый, — покачал головой девятисотый. — Я не могу вычислить даже дату его активации, уже не говоря о серийном номере.       Гэвин тяжело выдохнул, не в силах ругаться благим матом, выражая негодование об отсутствии улик, и затем решил перейти к следующему вопросу:       — Джеффри сказал, что ты искал материал по связке слов, на которую ты наткнулся в шкафчике Эммы, во втором отделе. Нашёл что-нибудь?       — Да, — подтвердил Ричард, чей голос теперь звучал живее. — Вместе со словами «Эмма» и «ключ» складывается загадка: «Я слеп, я нем, я глух, но я всегда говорю правду».       — Зеркало? — приподнял бровь Гэвин. — Эту загадку знает каждый дурак.       — В загадке были заложены те два слова, поэтому смею считать, что внутри зеркала находится «ключ» к разгадке, — спокойнее продолжил Ричард.       — Если брать в счёт Эмму, то у нас их два: то, что в её комнате — навесное, за ним ничего не было — и то, что на её шкатулке...       — Стекло на ней приклеено неравномерно. И за ним я обнаружил углубление внутри самой шкатулки.       — Думаешь, Эмма хранила записи в таком ненадёжном месте? — с недоверием покосился Гэвин, задавая вопрос скорее себе, чем Ричарду.       — Порой то, что лежит на поверхности, сложнее найти, чем то, что надёжно спрятано.       Как ни крути, Ричард прав, подумал Гэвин и откинулся на спинку стула. Одной загадкой меньше, одной уликой больше — и это несказанно радовало. В голове стали складываться последующие действия, и Рид в раздумьях почесал щетину. Шкатулку следовало достать немедленно, но цель не вписывалась в то время, что лейтенант выделил для себя в рамках плана. Значит, команде нужно будет разделиться.       Пока Рид прокручивал в голове последовательность действий, Ричард внимательно наблюдал за ним и ждал, пока появится возможность задать интересующие его вопросы вновь. Что-то его волновало, что-то отталкивало андроида от напарника. Гэвин в одно мгновение стал для него таким недосягаемым, невыносимо отдалённым, что RK900 внутренне затрепетал. Его раздражало неведение, раздражали эти серые стены и раздражало это странное отношение партнёра. Можно было бы предположить, что Рид всё ещё злится на него за инцидент в раздевалке школы, но это слишком глупо. Даже такой обидчивый человек, как Гэвин, не стал бы таить зло так долго.       Ричард проследил за торопливыми движениями грудной клетки, эмоциями, за которыми скрывались огорчение, ярость и сосредоточенность — и этот ядерный коктейль заставил андроида сорваться.       — Гэвин, что произошло? — повторил вопрос он, стараясь звучать не слишком угрожающе.       Рид наконец обратил на него внимание и посмотрел исподлобья, без намёка на улыбку или усмешку, что совершенно несвойственно для лейтенанта, когда они наедине. Гэвин всегда отшучивался, переводил серьёзный разговор в клоунаду, но в этот раз у него не было настроения язвить. Ричард испугался, что его голос мог напугать его, но после напарник всё-таки сухо ответил:       — Коннор упал с высоты пяти этажей, спасая меня от тебя.       — Что?.. — тихо изумился RK900 и натурально вскинул брови. К корпусу подступил холод — он почувствовал его наяву.       — Фактически, он спас меня от твоего новоиспечённого братишки — его сигнал ты и обнаружил, — лейтенант постарался вложить суровость в голос, чтобы не дрожать от обиды. На деле же он звучал слишком мягко, слишком неровно. — Но находишься ты здесь, потому что ФБР подозревают именно тебя. И, поверь, у них имеются все основания, и это касается не вашей внешней схожести. Догадаешься, почему?       Ричард замолк, свёл брови и опустил взгляд. Рид прекрасно знал, что делает. Ему бы хотелось, чтобы напарник сам признал ложь, сам сознался ему. Возможно, он делал это с целью, чтобы самому не испытывать такую боль, как если бы RK900 настаивал на своём и оправдывался. Узнав правду лично от напарника не было бы так мучительно, чем осознав, что тот бессовестно врал всё это время.       Андроида захлестнуло волной тревоги. Его жесты и мимика не могли скрывать того, что Ричард отчаянно старается скрыть правду. Одна его часть говорила о честности, другая — о благе всех. Ни то ни другое не смело относиться ко всеобщему благополучию. Ложь защищала их отношения, но губительно воздействовала на других.       Ричард вспомнил последнюю перепалку с Коннором и поймал себя на мысль, что тогда, из-за вспышки агрессии, допустил возможность причинить ему вред, если бы он как-то вмешался в их с Гэвином отношения. Но он был в своём уме. Ведь восьмисотый приходился ему другом, названым братом, у настоящего Ричарда никогда бы не поднялась рука. Кидая угрозы, бросаясь резкими фразами в его сторону, он бы никогда не совершил нечто подобное.       А затем его накрыло воспоминанием о крыше и Оуэне и Карле. RK900 сглотнул: разговаривая с Коннором, он помнил, что видел всё словно не своими глазами, действовал словно не своими руками. Имея информацию о своём из неоткуда появившемся двойнике, можно было со смелостью заявить, что данные об этом отрывке оказались смешаны с данными самозванца — вполне вероятно, намеренно, не по его воле. Ричард не отрицал свою неприязнь к этим двум, но у него бы никогда не хватило духа всерьёз повредить их.       Или хватило бы? RK уже не понимал, какая сторона говорит и действует за него, осознал он и спрятал лицо в ладонях. Все нити ведут к Оуэну и Карлу — вот, почему он здесь. Вот, к чему Гэвин подводит его.       Навязчивый голос доктора Хартли пугал его, тон уже не казался успокаивающим. Скорее, зловещим:       «Твои нейросети просто не выдержат».       «Ошибка».       «Нельзя контролировать стихию, Ричард. Один неверный шаг может стоить тебе разума».       «Ошибка. Ошибка».       «Не пытайся взять всё под свой контроль».       «Ошибка. Ошибка. Ошибка».       — Гэвин, я… Всё не так, как ты думаешь, — тихий голос девятисотого звучал отрывисто, словно его обладатель вот-вот разрыдается или закричит, дёргаясь в истерике. Скажет правду — их взаимоотношениям конец. Оправдываться не имело смысла. — Я ведь уже говорил, что мои сбои...       — Теперь, когда тебя прижали к стенке, твой голос уже не звучит так уверенно, — перебил его лейтенант, поднимаясь с места. — Если ты намерен и дальше вешать мне лапшу на уши, то, думаю, разговор может быть закончен.       Риду в иной ситуации хотелось бы обнять Ричарда — он никогда прежде не видел его таким беспомощным, открытым и беззащитным. Но шестое чувство и обида подсказали, что всё это — лишь уловка манипуляции, как все разговоры в последнюю неделю. Чувства, рвущиеся наружу, вдруг оказались задушены собственной осторожностью и заперты в клетке хладнокровия.       Когда Гэвин направился в сторону двери, за спиной задребезжала цепь. Он резко повернулся и обнаружил, что Ричард безмолвно стоит и смотрит ему вслед: дрожа, не в состоянии двинуться не то из-за скованности движений, не то из-за охватившего его ужаса. Трепет его бледных губ говорил о том, что тот не может произнести ни слова, словно потеряв голос. На лице Рида теперь не дрогнул ни один мускул.       — Гэвин... не уходи.       Но то, как тот нежно произнёс его имя на выдохе, словно в лихорадке, словно в мольбе, заставило лейтенанта остановиться. Осознать, что попал в ловушку. Понять, что загнал себя в угол, вогнал в зависимость от этого андроида. Вернуться на место и дождаться, пока Ричард не сядет и не продолжит, немного погодя и собравшись с мыслями.       — Меня словно разрывает на части, Гэвин. Порой мои слова и поведение будто не зависят от меня… Будто говорю и действую не я, — почти шёпотом произнёс он так, словно что-то препятствовало работе голосового модуля. Механические нотки пробуждали мурашки по телу. — Я убеждал себя, убеждал тебя, убеждал Коннора в том, что я в порядке. Думал, что справлюсь с этим, разберусь. «Киберлайф» утверждают, что подобные сбои — следствие пережитого вируса, но с каждый разом мне всё больше кажется, что за этим стоит нечто другое.       Гэвин не мог долго наблюдать за тем, как Ричард мучается, выворачивая душу наизнанку. На лице напарника играл набор самых разных негативных эмоций: злость, тоска, печаль, тревога и паника — и это далеко не весь список. Его взгляд опущен вниз, когда обычно тот смотрит прямо на него, руки сведены в замок, перебирая пальцами. Он сутулится — совсем по-человечески, — словно стремясь слиться с интерьером, спрятаться, как перепуганный до смерти ребёнок.       — Почему ты врал мне?       Вопрос прозвучал грозно. Андроид вздрогнул и впервые задержал на нём долгий взгляд влажных глаз, в которых теперь плескались печаль и сожаление. Ему страшно или стыдно — Рид не мог понять.       — Я ведь не человек, Гэвин, — Ричард пару раз моргнул и ненадолго сжал губы. — Я вижу твою радость, грусть, злость... — эмоции, что ты испытываешь изо дня в день, и завидую другим людям, с которыми ты взаимодействуешь. Терзаю себя за то, что не могу разделить твои переживания. Беспокоюсь о том, что малейшая оплошность может всё разрушить. Я лгал самому себе. Потому что боюсь, Гэвин. Всегда боялся того, что ты предпочтёшь человека мне.       Грудь андроида тяжело вздымалась, словно тот нагрелся до такой степени, что можно обжечься. На деле же его пронзал лёд, и казалось, что его тело вот-вот застынет, что в последствии не отогреешь. Гэвин, пронаблюдав за этим, хмуро фыркнул:       — А ещё меня обвинял в неискренности... — поймав озадаченный взгляд, он прочистил горло и продолжил. — Год назад я бы тебе по роже въехал, что же ты со мной делаешь, а?       — Прости меня.       Хоть извинение и было произнесено тихо, но казалось, что эхо слов разнеслось по всей комнате и, более того, ушло за её пределы. Рид замолчал, наблюдая, как Ричард поднимает виноватые глаза и убирает руки из замка. Как ладонь тянется к нему и постепенно теряет скин. Гэвин понял, к чему он призывает, но не торопился тянуться в ответ. Лейтенант посмотрел на напарника так, как если бы перед ним сидел настоящий преступник: с недоверием и неким презрением, — что Ричард счёл бы отказом, но нет. Андроид покорно ждал, осознавая сложности, через которые сейчас приходится проходить партнёру.       Лейтенант сжал зубы и неуверенно, мучительно медленно протянул руку, отдалённо чувствуя теплоту аккуратных пальцев.       Ссоры этих двоих обычно проходили громко: летала посуда, мебель, кошки, — но всегда заканчивались одинаково. Гэвин просто не мог противостоять тяге к ласковым прикосновениям, к которым успел привыкнуть, точно одомашненный зверь. Прикасаясь друг к другу ладонями, по телу проходила приятная вибрация, которая необъяснимо успокаивала внутренний пыл и вырывающуюся ярость. Именно этот жест прижился в отношениях как их личный ритуал, обряд примирения, как белый флаг.       «Я снова поддался, да?» — недовольно произносил Рид, ощущая, как волосы на затылке обдаёт смешком, когда Ричард чувственно прижимал его к себе.       — Гэвин, у нас три минуты, чтобы убраться отсюда.       Голос Тины заставил парочку вздрогнуть, а Рида резко оттянуть ладонь назад, так и не прикоснувшись к синтетической коже. Ричард разочарованно надломил брови и согнул пальцы в кулак, когда Гэвин, не сказав ни слова, сорвался к выходу. Лейтенант вытянул бейдж из куртки и привстал, когда RK900 вдруг вспомнил и, схватив его за рукав, чуть повысил надломленный голос:       — Гэвин!.. — напарник повернулся на его возглас, и затем Ричард заговорил намного твёрже. — Я думаю, мисс Кук как-то связана с нашим делом.       — Ричард, твою мать, ты серьёзно? — грубо отозвался Рид и, разочарованно выдохнув, закатил глаза. Вся мягкость в его глазах, что минутой назад ласкала взор RK900, мгновенно растворилась. Он рассчитывал на то, что Ричард поймёт свою ошибку, но и тут оплошал.       — Мне удалось ещё раз проанализировать воспоминания Сэмюеля о жертве. Я обнаружил, что Эмма с подозрением относилась к мисс Кук. Я видел этот взгляд, Гэвин, — настоял тот, пытаясь игнорировать упрямство напарника, выражаемое в опасно сжатых кулаках и покрасневшем лице. — Так смотрят только на врага. И ещё...       — Подросткам свойственно смотреть на взрослых свысока, Ричард. Не думаю, что андроиды — исключение.       — Свидетельство о расторжении брака не совпадает с той датой, которую она упомянула в разговоре с тобой. Она обманула тебя... нас.       — Ты что, подслушивал?! О, чёрт... — Рид вырвал кулак и склонился над столом. — Ричард, я готов принять то, что она тебе не понравилась с самой вашей первой встречи, но это не повод обвинять её в причастности к преступлению! Это даже на тебя непохоже... Я знаю Мэдди очень хорошо, и у неё, очевидно, были свои причины скрыть факт развода! Блядь, и почему ты вообще...       — Гэвин, две минуты! — до допросной дошёл голос Хэнка, выражающий злобное нетерпение. Он и перебил Ричарда, когда тот открыл рот.       — Я понял! — резко отрезал Гэвин, обращаясь к громкоговорителю, а затем, склонив голову к напарнику, он с горечью на языке прошипел напоследок: — Ричи… Год назад я перестал видеть в тебе бездушную вещь. Перестал относиться, как к пустому месту. Объекту, не имеющему своего мнения, не имеющему свободы. Потому что увидел в тебе ту самую крупицу человечности, что я не вижу и в половине тех людей, которых встречаю каждый божий день. Так ответь мне… почему теперь ты относишься ко мне, как к своей собственности?       — Гэвин!.. — Ричард не успел сказать ничего в ответ. Испуганным взглядом он проводил спину партнёра, молниеносно скрывшуюся за дверью, и затих. Затем андроид кинул озабоченный взгляд на ладонь и проследил, как белые пластины затягиваются скином. В то мгновение он осознал, что лейтенант его не простил. Что в этот раз ссора не закончилась благополучно. — Гэвин...

***

      Рид не мог определить, какие чувства он испытывал в момент побега из допросной. Это нельзя было назвать замешательством, озадаченностью или даже злостью. Скорее, лучше всего под это определение подходила горькая обида. Нож в спину, предательство — возможно. Неприятное чувство незаконченности, недосказанности — вполне вероятно. Покидая комнату, он не повернулся, потому что бежал не от преданных, блестящих от искусственной слезы, застланных дымкой глаз, нет. Он бежал от своей привязанности, которая в очередной раз вышла ему боком. Развившегося из-за совместной жизни с андроидом мягкосердечия, не позволяющего мыслить рационально. Похороненной гордыни, в которой он так нуждался именно тогда.       Но это отнюдь не ярость, нет.       Лейтенант старался не смотреть в глаза никому из тройки остальных, когда они направились из опасной зоны в сторону кафетерия. Никто из них, в свою очередь, не решался заговорить первым. Конечно, несмотря на это, Гэвин ощущал, как на него обращён взор внимательных любопытных глаз. Они всё видели, всё слышали. Теперь у них не закрадывалось ни капли сомнения, что между Ричардом и Ридом нечто большее, чем партнёрские, даже дружеские, отношения. Лейтенанта это мало волновало — факт бы рано или поздно всплыл наружу, учитывая, что девятисотый не особо-то и горел желанием скрывать статус их отношений. И опороченная честь теперь стало малым, что могло подкосить уверенность Гэвина.       Он ожидал шквала неуместных вопросов, подколов или упрёков, но, на его удивление, никто не проронил ни слова. Только краем глаза Рид, попивая кофе за одиноким столиком, заметил, что воссоединившиеся Оуэн и Карл теперь как-то странно косятся на него. Их единый взгляд никогда не скрывал презрения к нему, и всякий раз он провоцировал лейтенанта на очередную потасовку. Но теперь они глядели на него с интересом и благосклонностью. Занятно. Гэвин невольно задумался о том, скольких им довелось видеть подобных «ненормальных» парочек. Наверное, столько же, сколько и ему — оттого таращатся, как на пещерного человека.       Риду дали время прийти в себя, а затем скучковались вокруг него в ожидании изложения плана. На этот раз за неисправность устройств отвечал Карл, и выполнил он задание уже с большей охотой — андроиды замечательно влились в коллектив и отлично поддерживали рабочую тайную атмосферу: их былую строптивость как рукой сняло, что не могло не радовать.       В первую очередь, Гэвин распределил обязанности: Хэнк взял на себя поиск и изучение шкатулки, Оуэн — «Иерихон»: вполне вероятно, что самозванец затесался с теми «Коннорами», что Риду посчастливилось встретить в первый раз.       Задача Карла состояла в том, чтобы замаскироваться под Гэвина — андроид проберётся в квартиру Рида к утру через окно, переоденется и прыгнет в машину к Тине: цель девушки — вести ФБР за нос и не дать им догадаться, что всё — фарс. Комплектация Карла позволяла выдать его за лейтенанта, что и могло сыграть на руку.       За Гэвином осталась поездка в «Киберлайф» с целью выйти на лже-Ричарда и прибить его, как таракана.       — Тянет на плохой блокбастер, — осмелилась пошутить Тина и присвистнуть, когда план стал ясен.       — Очень плохой, — подхватил Хэнк и пустил смешком. — Но Рид всегда отличался своей любовью к кинематографу, не так ли?       Ехидное замечание заставило улыбнуться даже Гэвина. Андерсон помнил нелепую привычку юнца-Рида строить планы, основываясь на любимых боевиках. Он же даже названия им давал в честь них! Иногда воображал себя главным героем и лез на рожон, вставлял неуместные комментарии и всё ради того, чтобы выделиться, чтобы на него обратили внимание. И только после провала первой операции парня под ироничным названием «Миссия невыполнима», когда Гэвин в очередной раз был вызван на ковёр в кабинет шефа, замызгав пол томатной пастой, которой он оказался покрыт с головы до ног из-за неудачи на складе, он понял, что пора менять тактику. «Ты же не в грёбаном боевике, мелкий!» — крик капитана был слышен по всему отделу, как и поднятый смех по всему департаменту.       «Я отвезу тебя», — властный голос Хэнка не терпел возражений. Рид и не намерен был противостоять его воле, когда предложение прозвучало, скорее, как констатация факта. Его запас сил иссяк, ватные ноги несли его к машине Андерсона, казалось, вечность. Пару раз старик предложил довезти его до больницы, на что тот лишь махнул рукой: дело было не в полученных ранениях — повреждённые части тела онемели, уже не отдавая такой болью, как часом назад. Гэвин уверил, что домашняя аптечка забита обезболивающими, и что он сам сможет о себе позаботиться, но и тут соврал: в его аптечке, как и в холодильнике, повесилась мышь. Надеялся лейтенант только на то, что кошки сжалятся и лягут на больное место, но это уже что-то фантастическое.       Риду помнилось, что в машине Хэнка всегда играла душераздирающая тирада «Рыцарей смерти», которую слышно за два квартала. Сегодня в салоне необычайно тихо, как и на улицах: настало беспокойное время для жителей города. Детройт после полуночи обычно пах депрессией и сыростью в некоторых районах, как тот, что они проезжали, и даже цветастые баннеры не могли скрыть серость одинаковых зданий. Гэвин, ощущая дуновение ветра в волосах, прикрыл глаза и откинулся на спинку, давая себе возможность немного расслабиться. Вновь показать слабость, ведь в присутствии посторонних он всегда вёл себя, как на иголках. Сейчас у него уже не осталось сил даже притворяться.       На лицо легла капля-вторая — Рида пробудил срывающийся дождь, когда колымага скрипуче остановилась на перекрёстке. В глаза ударил красный свет, и лейтенант недовольно поморщился и отвернулся к интерактивным вывескам, демонстрирующим чудеса технологий. «Первые синтетические импланты человеческих органов успешно вошли в эксплуатацию и спасли уже две тысячи жизней», прочитал он и фыркнул. Скоро и люди превратятся в киборгов, Честер был прав насчёт прогресса: он неизбежен. Если пораскинуть, Гэвин был бы не против таковым стать. Чтобы не испытывать внутреннее жжение, которое продолжало мучить его всю дорогу.       — Так… — загадочно протянул вдруг Хэнк, привлекая к себе внимание скучающих усталых глаз. — Ты и Ричард, ну, как сказать… — на лице старика засветились неловкость и смущение, отчего он сжал руль и покрутил кулаками с характерным скрипом. Гэвин, повернувшись к нему, сдержанно скривился, ожидая, пока собеседник наконец выскажет свою мысль, хоть и прекрасно осознавая, о чём пойдёт речь: этот вопрос в любом случае всплыл бы на поверхность. Это же так очевидно. Конечно, спустя время ему надоело ждать, и лейтенант резко поставил перед фактом:       — Да, Хэнк, мы ебёмся. Ты это хотел услышать?       — Нет! — Андерсон мгновенно вспыхнул отчётливо виднеющимся пунцовым цветом, несмотря на царящий мрак. — Блядь, Рид, нет! Просто… а-а, чёрт.       Выдохнул старик и нажал на педаль газа, когда заметил спасательный зелёный цвет, который мог вывести его из всей неловкости ситуации. Он ненадолго замолчал. В иной ситуации Гэвин бы захохотал в голос, но в его состоянии лейтенант мог просто недовольно пялиться на него исподлобья до тех пор, пока Хэнк не захочет заговорить снова, переведя дух.       — Просто… теперь я понимаю, почему ты такой, — губы Андерсона вдруг тронула добрая улыбка.       — Какой ещё? — рыкнул лейтенант.       — Такой… не Гэвин Рид, — махнул рукой тот.       — Чушь не неси.       Старик повернул налево. Его голос звучал беззлобно, наставнически, но произнесённые им слова подкосили Гэвина. Рид вдруг почувствовал, что сон немного отступает, а любопытство одерживает верх. Чтобы не казаться уж слишком заинтересованным в мнении собеседника, он отвернул голову и уставился на капли, стекающие по стеклу окна. Всё же лейтенант не мог не согласиться: в последнее время он и сам замечал за собой кардинальные изменения, делающие его не тем, кого привыкли видеть люди департамента. И Хэнк, наверное, не единственный, кто заметил.       — Собираешься растрепать всему отделу? — как бы невзначай поинтересовался Гэвин, не отводя взгляд от собственного отражения.       — Нет. Но я и не вижу в этом ничего, чего стоило бы стыдиться, — пожал плечами Андерсон и косо глянул на лейтенанта. — Так волнует, что подумают другие?       — Плевать я хотел на чужое мнение, — прошипел Рид и вжался в кресло, скрестив руки на груди. Совсем как в юношестве. — Дело… в другом.       Хэнк словно читал его, как открытую книгу. Время от времени он поглядывал за его реакцией и делал соответствующие выводы, будто проходил через всё это самолично.       — Тебе идёт, — фыркнул он.       — Что?       — Не быть говнюком, — Андерсон еле сдержал смешок, чтобы добавить. — А обычным человеком, со своими пороками и слабостями. Так бесит, знаешь ли, когда ты строишь из себя крутого, а сам ноешь в подсобке во время обеденного перерыва и глотаешь сопли.       — Чего?! К твоему сведению, я никогда не рыдал.       — О, правда, м? — ухмыльнулся Хэнк. — На моей памяти, как минимум, пять случаев, когда мне удалось застукать тебя в кладовой. Тогда тебя как раз к нам и перевели, вроде бы.       Гэвин застыл от возмущения и раскрыл рот. Стыд окатил его кипятком: тот период его жизни казался ему сплошным кошмаром после выпуска из академии. Его преследовали провал за провалом, неудача за неудачей, заставляя запираться в подсобке и самостоятельно успокаивать свою тревогу, свой страх, свою неуверенность. Он помнит эти унизительные моменты детально: юнец сжимал значок офицера Честера, как талисман, и просто выпускал чувства наружу. Он понимал, что подводит наставника — своего второго отца — и самого себя. Понимал, что его никогда не примет семья и будущие коллеги, потому что сорванец в его лице останется сорванцом. «Плохие мальчишки всегда остаются плохими мальчишками», — как-то он услышал эту фразу от одного из офицеров, когда выяснилось, что рекрут — тот самый подопечный Честера, частый гость отдела. Его просто перестали воспринимать всерьёз до того момента, пока Хэнк не вмешался с просьбой дать ему шанс.       Хэнк. Точно. До Рида дошло, почему вдруг весь такой из себя неприступный Андерсон решил помочь ему засветиться. Старик видел его слёзы и слабость, когда к горлу подкатывало разочарование в самом себе. Старик не растрепал об этом остальным, не посмеялся. Он просто пошёл ему навстречу.       Гэвин сам того не заметил, как потянулся к значку и слабо потёр его в руках. Понурил голову от нахлынувших горьких воспоминаний.       — Знаешь, думаю, Джордж гордился бы тобой.       — Ты его знал? — тихо спросил Рид, не отрывая взгляд.       — Ещё бы. Джордж Честер… Классный мужик был. Сучья жизнь забирает действительно достойных людей. Пока всякие ублюдки цветут и пахнут, хорошие ребята гибнут от такой дряни, как рак — несправедливо.       Гэвин молча поддержал мысль Андерсона и просто кивнул. Хотелось рыдать, как мальчишка, от безысходности и усталости. Рид давно не вспоминал Честера, потому что боялся окунуться в омут тех гадостей, что он время от времени говорил ему. Тот никогда не обижался, зная характер парня, и просто посмеивался в ответ, но однажды одна фраза действительно буквально свалила его. Импульсивный мальчишка на эмоциях выпалил: «Ты мне не отец!», когда Джордж попытался в последний раз вернуть его на путь истинный. Оценки Гэвина скатились, он стал вновь часто прогуливать, потому что изо дня в день дома на него сыпались ехидные замечания сводного брата и недоверие матери. Парень совсем отчаялся, пошёл по наклонной, озлобленный на весь мир. Он не хотел обижать Честера, слова сами сорвались. Рид в первый и последний раз увидел на лице Джорджа немой шок, тоску и обиду, но всего лишь на мгновение. Губы офицера дрогнули в кислой улыбке, и старик ушёл. И больше не вернулся, так и не получив извинения.       — «Гордился бы», говоришь, — повторил Рид совсем хрипло. — Из-за меня пострадал Коннор, из-за моей слабости страдает Ричард, а теперь я подвергаю опасности всех вас. Не лучший повод для гордости.       — Я не виню тебя за падение Коннора, — быстро ответил Хэнк, совсем раскиснув. — Я верю, что ты сделал всё, что мог. Но не верю, конечно, что говорю это тебе.       Машина резко затормозила напротив родной многоэтажки, и собеседники дёрнулись. Разговор прошёл быстро и мирно, и Гэвин почувствовал, как со спины будто сошёл валун. Хэнк продолжал смирять его добросердечным взглядом, и лейтенант испугался, представив, как же выглядит на данный момент в его глазах: точно слабый, беспомощный ребёнок, которому нужны объятия. Стыдно! Быть человеком и впрямь сложно: скрываешь чувства — тебе плохо, открываешься — тебе неловко, — именно поэтому Рид не мог понять, что чувствовал в тот момент.       Лейтенант махнул рукой, открыл дверь и наполовину высунулся, когда Андерсон попрощался:       — Отдохни, Рид. На тебя больно смотреть.       — Будто я смогу уснуть после таких откровений… — непривычно для себя промямлил Гэвин и хлопнул дверью.       Ещё ступая на порог холла под лязг уезжающего автомобиля, Рида не покидало чувство, что его поджидает что-то неприятное, но переутомление явно побеждало в этой борьбе за превосходство над мозгами лейтенанта. Консьержка мисс Роуз, увидев задержавшегося на работе полицейского, сразу же одарила его самой что ни на есть милой улыбкой.       Эта старушка являлась одной из причин, почему Гэвин и Ричард выбрали квартиру именно в этом доме. Каждый раз возвращаясь, Рид попадал в тёплый уют светлых оттенков, запаха духов и выпечки и самых добрых глаз во всём Детройте.       — Гэви, милый, ты будто прошёл по минному полю, — хохотнула она, а затем разочарованно надула губы, глядя ему за спину. Для неё не была секретом опасная работа лейтенанта. — Ричи не с тобой?       — В какой-то степени так оно и было, мисс Роуз, — как мертвец, отозвался Рид и пошлёпал к лестнице. — Увы, у Ричарда забот полный рот. Я дезертировал.       Когда его рука прикоснулась к перилам, старушка вдруг громко подскочила и пискнула:       — Ой-ой! Пока не забыла. Тебе письмо! — мисс Роуз подхватила конверт и взмахнула им пару раз, прежде чем вручить Гэвину.       — Реклама? Мне неинтересно, мисс Роуз. Мне интересен душ и сон.       — Приходил молодой человек и просил вручить тебе лично в руки!       — Что?..       Рид с недоверием глянул на конверт, а затем на женщину, которая, не дожидаясь раскрытия, зашла за стойку и села на место. Он не припомнил, чтобы кто-то когда-нибудь присылал ему письма: это ведь так старомодно, есть же мессенджер. Лейтенант покрутил конверт в руках в поисках отправителя или марки, но ничего не обнаружил. Пальцы потянули за клапан и нетерпеливо разорвали бумагу. Внутри и правда оказалось письмо, и Гэвин бы не стал паниковать, если бы в нём не было выведено всего два слова красивым почерком:       «Игра началась».       Он широко раскрыл глаза и, пару раз моргнув, перевернул лист, но обратная сторона встретила его пустотой. Если бы не дело, то это письмо можно было бы посчитать чьей-то тупой шуткой, но обстоятельства заставили Рида внутренне затрепетать.       — Мисс Роуз… — окликнул он старушку. Когда та подняла на него голову, он быстро повернулся сам. — Как выглядел этот молодой человек?       — Ну… лица я его не видела: кепка, маска на пол-лица… глаза большие, голубые… Высокий, плечастый… как Ричи!       Гэвин сглотнул и опасливо глянул вверх, на лестничную клетку второго этажа. Сердце ушло в пятки. Этот ублюдок, чёрт возьми, пробил его адрес…