***
— Лейтенант Рид, у вас зрачки расширены. Вам следует употреблять меньше кофеина. Догадка Коннора как нельзя наивная, что Гэвин нервно посмеялся в кулак, отвёл взгляд и махнул рукой. У него была та ещё ночка, и она могла бы оказаться волшебно проведённой, если бы в самом процессе, под Ричардом, под давлением пара и горячей воды, он не стал терять сознание от перегрева и повышенного давления. Так и очнулся в спальне, ловя звёздочки над головой, пока напарник заботливо прикладывал к нему ледяное полотенце с лицом, выражающим желание убивать. Вместе с тем последовали внеплановая лекция о заботе о собственном здоровье и требование, чтобы Гэвин наконец избавился от злосчастного пакета. Так оно и было. Для Ричарда. На самом же деле лейтенант перепрятал самокрутки в место, куда RK точно не додумается сунуть свой механический нос. Никогда! Додумается, ещё как. Ричард давно знал, что кладовая является излюбленным местом любовника для того, чтобы прятать что-то от его любопытных глаз: начиная деталями мотоцикла и заканчивая эротическими журналами из дальних две тысячи десятых. Жаль, что тот так и не догадается, куда делся «клад», ведь андроид выглядит так невинно, стоит только спросить о чём-то подобном, что на его счёт не закрадывалось никакого сомнения. Холодя мокрым полотенцем кожу своего человека, который, на удивление, покорно себе лежал на постели, как на смертном одре, при этом умудряясь непонятно шевелить губами в попытках отшучиваться, в голове RK зародилась мысль о том, что люди действительно интересные существа. Не хрупкие — Гэвин выносливее любого другого офицера полиции. Это он понял ещё когда тот чудом остался жив после полученных травм в башне «Киберлайф». После того, как они съехались, и Ричард какое-то время должен был присматривать за своим «безруким» лейтенантом. После того, как Гэвин упрямо отвергал любую помощь и, при этом шипя от накатывающей боли (которую он к тому же всеми силами старался скрывать) к неокрепшим суставам, твердил о том, что он в полном порядке и он не нуждается в программе сиделки. Конечно, вскоре Рид привык к заботе Ричарда, а спустя пару месяцев и вовсе расслабился, отдавая себя в руки напарника без сопротивления. Да, люди далеко не хрупкие. Но интересные. Прекрасно понимая, что рискуют своим здоровьем, а куда хуже — жизнью, они всё равно лезут на передовую. Вперёд к саморазрушению через получение паруминутного кайфа, удовлетворение своих замыслов, упрямства, чувств. Рид — завсегдатай переделок и травм разной степени тяжести, но он никогда, никогда не говорил прямо, что ему больно. Ричард ориентировался на реакцию и уровень стресса, ведь страх причинить боль лейтенанту равносилен страху причинить боль себе. Любопытно, ведь андроиды не чувствуют боли. Рид сквозь пьяную пелену всё же мог рассмотреть, как напарник вгрызается опечаленным взглядом в его обнажённое, не идеальное потрёпанное тело. Ричард изучал каждый сантиметр его шрамов и анализировал, предполагал обстоятельства их получения. Пару из них он узнал точно и провёл оголённым пластиком по тёмным выступам так невесомо, словно боялся раскрыть их вновь. По плечу, от выстрела — тот, когда RK сломал свою стену, потерянный в новых пугающих ощущениях. Когда понял, что больше не под властью Аманды. Под рёбрами, по подрагивающим кубикам пресса и спокойно вздымающейся груди — следы от стекла, что впилось в кожу, когда лейтенанту пришлось противостоять Ричарду и Коннору, оказавшимся в плену вируса. Ричард до сих пор смотрел на них с сожалением, несмотря на то что осколки оказались меньшим, от чего тот тогда пострадал. RK скользнул ладонью к сердцу — билось бешено, но давление медленно приходило в норму, что облегчило переживания андроида. Но отнюдь не утешило беспокойство. Вплоть до того момента, пока Гэвин не поймал его пальцы своими и не сплёл их в замок. Рид улыбался — заметил Ричард и погладил человеческие фаланги своими. Тот кривил улыбку по-дурацки, ребячески, так легкомысленно, что хотелось скрутить и накричать за безответственность по отношению к собственному телу, которое тот не щадит, калечит в собственное удовольствие, словно желая наказать себя. Тириумный насос сжался — RK посмел подумать, что однажды жажда собственного наказания лейтенанта выйдет из-под контроля. Контроль. Из-под чьего контроля: Ричарда или Рида? Гэвин забеспокоился, беззаботная улыбка сползла с его лица, а разум в мгновение протрезвел: искусственное сердце андроида забилось настолько сильно, что стало просвечивать имитацию кожи, медленно мелькая голубым отсветом по синтетическим венам, точно сигнал тревоги. Диод в темноте угрожающе держал красный оттенок. Его напарник, с тех пор как вернулся, продолжал вести себя странно, а страннее бы было, если бы Рид это проигнорировал. И сейчас, кажется, самый подходящий момент, чтобы спросить: — Рич… Тихо позвал он RK, после чего нависла пауза. Ричард вздрогнул и озадаченно поморгал. Андроид осознал, что уже минут пять бездейственно пялится на партнёра в упор и решил возобновить движение полотенцем, которое уже успело впитать жар человеческого тела. Однако таким образом ему не получилось отвести от себя подозрения: Гэвин остановил его, накрыв руку своей. — Тебя словно подменили, — неуверенно начал лейтенант. — Словно не доверяешь мне. Ты уклоняешься от ответа, хотя обычно отвечаешь прямо, что и не заткнёшь. И это ещё куда не шло. Ты огрызаешься и, что удивительно, сквернословишь. — Таким образом я стараюсь быть ближе к тебе. Быть более человечным и настоящим. Для тебя. Тебе ведь нравится. — Мне всегда нравилась твоя искренность… — Гэвин почувствовал через охрипший голос, как потихоньку закипает. — … в то время как твоя оставляет желать лучшего. Рид вспыхнул обидой на щенячий невинный взгляд Ричарда, однако стоило серебряной вспышке глаз попасть в его поле зрения, рычать в ответ не появлялось ни малейшего желания. Вместо этого он стиснул зубы, провёл рукой по щеке андроида и большим пальцем пригладил скулу. Раньше лейтенант был скуп на такие жесты, уже не говоря об откровенных разговорах. — Я бы не стал тебе врать. Никогда, я ведь дал тебе обещание. Как и ты мне. Ричард промолчал, а затем прижался губами к пальцам лейтенанта, посылая лёгкую вибрацию по кисти, к предплечью, затем к плечам и закончив на шее, что Гэвин дёрнулся. — Ты боишься смерти? — вдруг спросил он холодящим атмосферу голосом. — Страх перед смертью переоценён, — Рид ни разу не посчитал вопрос странным, решив, что его андроид начал разговор издалека. — Многие боятся, но не я. Ты же знаешь, что я ничего не боюсь. С губ RK900 сорвался несдержанный смешок, отчего тот поёжился и упрямо фыркнул. Что ему нравилось в его лейтенанте — так то, что тот совершенно не умел лгать в таких простых вещах. Ричард провёл с ним достаточно времени, чтобы понять его настоящие страхи, но тот продолжал упорно отнекиваться, притворяться героем, оправдываться опасениями вместо того, чтобы признать слабость. Да… андроид знал о страхах Гэвина, но никогда не спрашивал о таком явлении, как смерть, пока сам не задумался о ней. — Боишься ли ты моей смерти, Гэвин? Рид проследил, как губы Ричарда строго дрогнули под светом проехавшей мимо дома машины, а горячий взгляд Сахары сменился холодом Антарктиды. Лейтенант сглотнул ком, подступивший тревогой к горлу: по непонятной причине сложилось впечатление, что ему следует хорошенько подобрать слова для ответа, иначе придётся провести остаток ночи в больнице. Вопрос странный, словно с подвохом. Он боялся одиночества, боялся потерять андроида, который последние два года служил ему опорой во всём и который являлся одной из немногих причин, почему он всё ещё не пустил себе пулю в лоб. Но гордость никогда не позволяла признать. Потому он пару раз приоткрыл рот для ответа, и только на третий его голос ожил: — Ты ведь сам говорил, что не можешь умереть, Ричи. В тот момент Ричарда словно переклинило. Он пару раз непонимающе моргнул, а затем злобно опустил взгляд. И это было бы привычным для него, если бы он резко не отпрянул от лейтенанта, не схватил полотенце и не пошёл прочь из комнаты, оставляя за собой шквал вопросов. Гэвин протрезвел окончательно, окликнул напарника, но тот и пальцем не шевельнул. Закрыл за собой дверь, и так и не вернулся в постель. Оттого Гэвин, неудовлетворённый и раздражённый с самого утра, не настроенный ни на шутки, ни на перепалки, выжидал, нетерпеливо ёрзая на диване, зажатый между напарниками, в комнате ожидания судмедэксперта. Ричард не проронил ни слова с ночи, как с утра не последовало ни доброго утра, ни даже грубого толчка с кровати. Молчал, как послушная машина, изредка отвечая на вопросы Гэвина, отчего тот бесился, но не подавал виду. К делу прибавилась и вторая загадка: что он сказал не так, что RK теперь держится от него на расстоянии? Что за детский сад… Даже вкусный на этот раз кофе, что он успешно допил во время замечания Коннора, не сыграл роли в его настроении. А предвкушение гнетущей атмосферы центра судебно-медицинской экспертизы ни разу его не радовало. Он знал, что скрывается за светлой приёмной с вежливым администратором, стоящим за нежно-голубой стойкой, поэтому его не провести. Гэвин любил свою работу, он буквально жил ей, но, если бы кто спросил его о том, что же он ненавидит в ней больше всего, лейтенант без всякого сомнения ответил бы, что работу с трупами. Конечно, непосредственное участие в этом он не принимал, но сам вид того, как кто-то копошится в чужих внутренностях с полным равнодушием, заставлял его нервно сглатывать слюну и не представлять, что когда-нибудь, если ему посчастливится быть убитым при исполнении, в нём так же будут орудовать чьи-то кривые пальцы, облачённые в перчатки, и перебирать его органы. Некоторые говорят, у людей, тесно связанных с медициной и криминалистикой, напрочь отсутствует чувство юмора. Гэвин являлся одним из тех, кто так считает. Помимо антипатии к трупам, причиной его нелюбви к визитам в морг, являлось именно это. Кажется, центр являлся единственным местом, где лейтенант чувствовал себя максимально неуютно после сказанной невпопад шутки под руку. Рид часто шутил в стрессовых ситуациях, и даже если его специфический юмор не воспринимался присутствующими, ему было всё равно. Здесь же всё иначе. Лица судмедэкспертов всегда ему казались, как бы иронично ни звучало, мёртвыми и неприятными, лишёнными эмоций, что никогда не угадаешь, что у них на уме. Гэвин никогда не забудет, как однажды решил разрядить обстановку, пошутив про излишнюю тишину в лаборатории с двумя трупами на столах, над которыми нависли два стажёра со скальпелями. Они, чьи лица были наполовину прикрыты масками, посмотрели на него так, словно эти же скальпели должны были в следующую секунду оказаться в его черепе. Ещё страннее оказалось то, что один из парней бездушно сказал: «Смешно» и вернулся к работе, оставив лейтенанту вопрос, зашла ли им шутка или он просто решил его приободрить. Тина, которая с ним на тот момент работала, испытала, что называется, испанский стыд. Встречаться с судмедэкспертом для Гэвина было последним, чего бы он захотел в жизни после своего же опыта. У его бывшей, что, на счастье, перебралась в Сиэтл год назад, специфические вкусы касаемо свиданий и постельных утех. Нельзя всех под одну гребёнку — Гэвин это прекрасно понимал, но после всех мазохистских фантазий, что она преподносила, он ещё долго будет считать в таком ключе. Риду нравились жёсткие ролевые, но игры с ножами и другими острыми предметами, увы, он не ценил. А просьбу встретиться в морге, после чего девушка пыталась его соблазнить прямо там, он о сих пор вспоминает с дрожью в позвонках. Тот случай, кстати говоря, и сыграл толчком к тому, чтобы закончить их ненормальные отношения. Вдруг до его ушей донеслись всхлипы, и Гэвин неуверенно понурился в сторону. Буквально на соседнем диване покачивалась женщина, обняв себя руками. Её лицо, залитое слезами, что она вовсе не старалась скрыть, выражало усталость, будто та не сомкнула глаз ночью. Она изредка хлюпала носом и жмурилась, делала глубокие вдохи и выдохи, словно из последних сил пытаясь успокоиться и не начать плакать навзрыд. Вскидывала нос, кривила брови, распахивала ресницы и смотрела в потолок, бормоча молитвы. Её изнеможённое тело дрожало. Всё шло к догадке лейтенанта о том, что та потеряла близкого человека, и вот выжидает эксперта для вынесения вердикта, молится так, словно усопший мог воскреснуть и выйти из морга, будто ничего и не случилось. Рид видел такое, и не раз. Ещё с детства он помнил состояние матери после смерти отца. Он помнил этот тёмный период жизни так же хорошо, как то, что маленький Гэвин не выдавил из себя ни слезинки, несмотря на то что на душе царствовал сплошной мрак. Он не чувствовал ничего, несмотря на то что любил отца. Во время похорон в нём словно перегорел свет, оттеняя чувства и эмоции. Будучи беззащитным мальчиком, он отнюдь не принял его смерть быстро. Как любой ребёнок, на чьих глазах медленно угасла жизнь родного человека, он в глубине души винил себя. Как раз за свою беззащитность и неспособность оказать первую помощь. Винил за то, что не оказался опорой матери в такой тяжёлый момент. Как давно он не навещал отца, до сих пор стыдясь собственной беспомощности и боясь взглянуть на надгробие? Он не помнил. Его настроение теперь ещё хуже. Не от резко подступившей комом к горлу совести, а от безысходности. Женщина находилась в ожидании своего судмедэксперта отнюдь не потому, что дорогой ей человек умер естественной смертью. Гэвин не мог помочь всем, он не супермен. Обычный полицейский, которого поносят жертвы обстоятельств, потому что он не властен над такими вещами, как несчастные случаи и время. — Детективы, лейтенант, — спокойный голос, падая камнем на голову, вышел из коридора по направлению к нему и андроидам. — Прошу за мной. Рид отвернулся прежде, чем женщина, оторвав лицо от собственных ладоней, окинула всех троих жутким, пожирающим взглядом покрасневших от слёз глаз, но он буквально почувствовал всю его тяжесть спиной. Он не повернулся. Нет ничего удивительного в том, что ряды судмедэкспертов пополнялись всё большим количеством андроидов. За два года сфера экспертизы в принципе потерпела значительные изменения: если раньше «погибшие» жестянки сразу оказывались на столах «Киберлайф», то сейчас, будучи полноправными членами общества, они изначально вынуждены лежать под руками себе подобных, и только затем могли быть переданы в руки компании. Реформы в пользу андроидов позволяли им работать даже в таких сферах, но с условием, что делами роботов будут заниматься исключительно они, без вмешательства человека. Так им было спокойнее, а вот людям пришлось долго мириться с тем фактом, что те, кто ранее стоял подле них в случае необходимого ассистента под рукой, теперь могут оказаться на их месте. Не исключением оказалась и Кира, что шла впереди всех быстрым, неестественным андроидам шагом. Гэвин и Ричард поработали с ней достаточно, чтобы понять, что она тороплива, иногда даже излишне, словно у неё никогда не было и секунды времени, и дело не только в походке, но и в манере общения: из-за её стрекочущего голоса Риду приходилось не раз переспрашивать о положении дел с телами. Да что там, она никогда не здоровалась и не прощалась, будто лишние пять секунд могли сыграть свою роль в её карьере. Кира не совсем обычный девиант: в отличие от коллег лейтенанта, она терпелива по отношению к людям, но не менее строга — потому она всегда готова ответить на повторяющиеся вопросы. При разговоре сразу можно было понять, кому она больше симпатизирует, и Гэвин, увы, в этом деле проигрывал, несмотря на то что она ему действительно нравилась как профессионал своего дела. Троица с трудом поспевала за её широкой спиной, облачённой в белый халат. Даже Ричард и Коннор, что в данный момент впереди лейтенанта, еле догоняли. Когда они резко остановились напротив лаборатории, Гэвин тяжело задышал, словно только что пробежал целый марафон: чёртовы длинноногие жестянки, подумал он, хоть бы сжалились. Атмосфера места давила, запах чего-то заспиртованного вызывал рвотный рефлекс, бледно-зелёные оттенки коридора не улучшали ситуацию, а свет ламп никак не спасал. Не по себе только Гэвину, исходя из того, с каким безразличием андроиды надевали по просьбе эксперта аналогичные халаты. Рид, как обычно, заупрямился, но под убийственным взором Киры, что даже без мерцающего диода можно было понять, что ей некогда нянчиться с мелким человечишкой, ему всё же пришлось последовать их примеру. С размером ему не повезло: пришлось закатить рукава. Кира убедилась, что её требования оказались соблюдены, и, повернувшись к панели, провела по ней ключ-картой, после чего дверь автоматически открылась и пустила посетителей в сине-зелёную навороченную лабораторию. Кажется, девушка была единственной, кто имел доступ ко всем новациям центра, сосредоточенным именно здесь. Она работала здесь с самого своего «рождения», поэтому легко ориентировалась в огромном пространстве: маячила из одного конца в другой, обнажая ширмы и в секунду запуская систему оборудования по лёгкому прикосновению синтетической руки. В делах с андроидами требовалось больше механики, больше навыков и сноровки, и Кира — одна из лучших экспертов в этом деле. Андроид обогнула интерактивный лабораторный стол протяжённостью с половину помещения и пару раз прикоснулась к сенсорам, ввела пароль. Комната тут же заверезжала электроникой, датчики запестрили голубыми и зелёными оттенками, и компьютеры, как один, произнесли запрограммированным вежливым голосом: «Добро пожаловать, Кира. Шумоизоляция работает исправно». Отнюдь, никого из присутствующих такие причуды технологии ни разу не напугали. Через пару секунд железная дверца, установленная в стену, автоматически открылась, неприятно зашипев, и по движущейся ленте прямо на стол механизм привёз подлежащее осмотру тело, накрытое серым покрывалом, что очерчивало линии туловища и черты отдельной от него головы. Гэвин, дабы не ощущать себя третьим лишним, протиснулся между Коннором и Ричардом и прошёл ближе в ожидании, пока Кира заговорит в обычной своей манере. Она подозрительно долго молчала, хмурилась пуще обычного. Когда девушка наконец нацепила на аккуратные руки перчатки, как полагалось, она открыла взору детективов жертву, чей скин предварительно оказался снят. — Если дело не окажется раскрыто, оно дойдёт до Маркуса, — заключила она, с досадой осматривая Эмму. — Поэтому мы здесь, — буркнул Гэвин и затем указал пальцем на напарников. — Эти двое предполагают, что в деле замешан один из ваших. — Так оно и есть, — кивнула Кира и вновь провела пальцем по экрану стола. Перед троицей тут же вспыхнул дисплей с деталями, до которых смогла докопаться эксперт. Панели вылетали перед глазами, как спам: только Коннор и Ричард могли успеть уловить всю полученную информацию в секунду. У Гэвина же от количества окон закружилась голова, и через пару мгновений он зажмурился от подступившей к глазам боли. — Слишком точные надрезы в шейном отделе, — Кира кликнула на одну из панелей, которая вспыхнула своеобразным рентгеном. Зона, указанная ей, заиграла красным цветом. — Ещё — тириумный насос не так просто вырвать, пришлось приложить усилие. — В школе не так уж и много подростков-андроидов, — вставил Гэвин. — Параметры YK не соответствуют травмам, полученным жертвой, — возразил Коннор. — Если тириумным насосом и занялся андроид, то явно не этой линейки. — Коннор, изучи персонал школы, — приказал со всей строгостью Рид. — Найти преступника — одно дело, лейтенант, — Кира многозначительно посмотрела на человека. — Другое — доказать. Кира демонстративно выставила вперёд ладонь и зашевелила пальцами, после чего всё встало на места. Гэвин с досадой хлопнул себя по лбу и, цыкнув, убрал мешающие обзору волосы. — У андроидов нет отпечатков, — он устало прикрыл глаза и выдохнул. — Блядь… Уже почти три года прошло с революции андроидов, и железки за это время отбили себе достаточно прав. Но, чёрт возьми, никто до сих пор не наладил систему отпечатков: правительство и «Иерихон» никак не могут прийти к единому соглашению ввиду того, что обе стороны предлагают разные условия. В связи с этим ловить преступников-андроидов всегда оказывалось тяжело. А доказать виновность ещё тяжелее. Данный факт только отягощает раскрытие дела. Хуже всего — отсутствие отпечатков не только андроида, но и людей, причастных к убийству. — Значит, и об андроиде придётся на время забыть, — с неохотой признался себе Гэвин. — Есть что-то на людей? — Немногое. Мне не удалось обнаружить частицы ДНК на теле, однако я попыталась залезть в память Эммы и провести реконструкцию событий. Однако она слишком расплывчата, потому что большая часть блока повреждена… — Говори, — Гэвин сложил руки на груди и принялся смотреть на дисплей, который следом стала описывать Кира. — В деле замешаны четверо людей и один андроид. Первый удар пришёлся Эмме в спину — она его не ожидала и упала на пол. Один из них заговорил с ней, и она стала отползать к двери уборной, когда был нанесён второй удар — в плечо. Она попыталась встать, но её схватили за волосы и оттащили внутрь комнаты. Там двое подростков держали жертву, чтобы не вырвалась, в то время как один другой наносил удары. После в дело вступил андроид и принялся за шею. Что интересно — тот, кто говорил с ней в коридоре, отказался нападать в последний момент. — Охренеть. Вот, кому принадлежит оставленный нож, — прищурился лейтенант. — Если тем ублюдкам ничего не стоило надругаться над андроидом, то в четвёртом вдруг проснулась совесть. — Или страх, — подхватил Коннор. — Должно быть, он испытал эмоциональный шок, потому что ему не приходилось раньше участвовать в издевательствах. В убийстве тем более. — Он знал Эмму лично. Возможно, был с ней в хороших отношениях, — вдруг подал голос Ричард. Все взгляды вдруг оказались обращены на него. — Иначе зачем ему говорить с жертвой? И о чём, собственно? — Ситуация лучше некуда. Хезер Харди не знакома лично с Эммой. Более того, она ни с кем близко не контактировала в тот день, кроме Кита — это подтверждают учителя и камеры, — что говорит о том, что её волос мог просто случайно упасть на преступника. Допрос охранника так же ничего не дал, — покачал головой Гэвин, а затем серьёзно надломил брови. — По показанию опекунов, Эмма — андроид нелюдимый, её круг знакомых чудовищно мал, однако... — Рида вдруг осенило, и он сжал кулаки. — Думаю, пора задать пару вопросов нашему юному наркобарону.***
Школьный коридор второго корпуса непривычно пуст и тих, оно и понятно: ученики уже давно разбежались по аудиториям, оставляя за собой свободный от конспектов и учебников воздух. Из пары кабинетов отдалённо слышались эхом голоса: учителя объясняют новый материал, проводят эксперименты, ученики отвечают изученный материал, пишут тесты, задают вопросы и иногда подшучивают — так, что гул от смеха разносится по стенам школы всего на пару секунд и сразу же затихает, что говорит о строгой дисциплине. Дисциплине, которая распространяется, конечно, далеко не на всех. Кит партизанским шагом направлялся вдоль стены, с которой старался слиться, если это можно так назвать: приседал, когда следовало пройти мимо двери аудитории, заглядывал за всевозможные углы — сохранял как нельзя осторожную осторожность! Его бдительности не мешала даже грохочущая в одном наушнике музыка: он двигался так ловко, словно не впервые прогуливает уроки. Далеко не впервые. Старшая школа Детройта не любит прогульщиков, а Кита и вовсе ненавидит. Мальчишке по боку: находится ли он на важном тесте мисс Кук или коротает (именно коротает) время, слушая новый материал мистера Хедсена по математическим формулам — всё равно от него толку никакого, а выслушивать лекцию от матери дома он всегда успеет — это входило в его рутину. Кит, после событий двухмесячной давности, вернулся в школу с неохотой: не то чтобы ему оставили выбор. Ему пришлось знатно попотеть, чтобы отбить свою свободу, и в этом, в какой-то степени, была заслуга Гэвина Рида — копа, «по доброте душевной» которого за парнем теперь приглядывает полиция. И который к тому же заставляет его шпионить за своими одноклассниками. Киту с трудом верилось, что лейтенант сыграл свою роль в помощи ему, но так твердили все: начиная от матери и заканчивая офицерами полиции в участке. «Тебе повезло, что старина Гэвин был в духе — это на него не похоже, конечно, — иначе закончил бы хуже, чем пацан, которого мы словили на прошлой неделе: у того до сих пор нервный тик от того, что Ричард его немного потряс». Ричард, как же. Два сапога пара: ещё причудливее, чем его напарничек. Жуткий тип, Кит старался не смотреть на него без лишней надобности, ибо тот, казалось, прошибал его насквозь своим сканером. Андроиды не пугали Кита, даже наоборот: он им симпатизировал. Но отчего-то именно RK900 вызывал у него трепет по позвонкам, несмотря на то что тот славно идёт на контакт, судя по тому, как он отреагировал на его шёпот в последний раз. Казалось, пронаблюдав, только сам Гэвин Рид его не боится: смотрит высокомерно в глаза, подшучивает, хлопает по плечам, да просто стоит рядом и тычет локтем в локоть, выбивая того из равновесия. Их взаимоотношения крепкие, сделал вывод Кит, когда лейтенант два месяца назад навис над деактивированным напарником и старался его растрясти. Андроиды — сложные в понимании существа, но интересные, и мальчишке самому бы хотелось поучиться социализации с ними. Эмма — одна из тех немногочисленных андроидов, которыми Кит интересовался. Они не общались так много, но девушка всегда была открыта к общению с ним, пусть их темы разговора и ограничивались биологией. Возможно, благодаря именно ей он, хоть и изредка, появлялся на занятиях, а иногда даже заслуживал похвалу учителей. И возможно, если бы он был рядом с ней в тот момент, когда класс биологии ринулся на выход из-за пожарной сигнализации, ей бы удалось спастись. Киту не импонировала идея работы с полицией, но если это будет полезно в том, чтобы найти тех ублюдков, то он послушно станет выполнять то, что ему скажут. Иногда. Не в его стиле быть послушной марионеткой в руках сотрудников правопорядка. Кит проскользнул мимо очередного кабинета и прибавил шаг. Он торопился на выход: заветная дверь, поблёскивающая от просачивающегося солнца аки ворота в рай, уже близко. Именно в этот момент мальчика сгребли в охапку, закрыли рот и спиной куда-то поволокли. Испугался Кит не на шутку: зная, что по школе спокойно разгуливают убийцы, каждый может подумать, что в следующий раз они придут по его душу. Конечно, он задёргался, как уж, забился локтями в удерживающее его сзади тело, попытался укусить пальцы, крепко вжавшиеся в губы, но, не успев совершить побег, его твёрдо прибили к стене за углом. Тело и лицо освободились от оков, поэтому теперь Кит мог выдохнуть и закричать, но не сделал ни то, ни другое. Увидев, кто является его псевдопохитителем, он ошарашенно раскрыл рот. Помяни чёрта, подумал он. — Я тебя напугал? — притворно заботливо поинтересовался голос, выдыхая запах сигарет прямо в лицо. — Да, — нахмурился парень, вынимая наушник из уха. — Я старался. Гэвин Рид, ядовито зубоскаля, навис над Китом, как груз ответственности за прогулы. Мальчишка украдкой раздражённо взглянул ему за спину и осмотрелся: его андроид, что тащился за ним, как преданный пёс, словно испарился. Второго андроида — RK800 — тоже не видать. Значит, лейтенант сам лично решил поговорить с ним. На самом деле дела обстояли несколько по-другому. Верно: он разделился с напарниками, отправив одного на общение с учителями, а второго — на беседу с директором. Гэвин отвык работать один, он привык, чтобы Ричард ошивался где-то рядом и глаголил что-то умное, когда нужно и когда не нужно, оттого действительно испытывал некий дискомфорт. Но в этот раз ситуация иная: лучшим вариантом было дать RK900 остыть, отстранив его от себя ненадолго, потому как ни Рид, ни кто-либо другой не выдержал бы этого непривычного злобного взгляда, сменившего учтивый и заботливый. Гэвин не рассчитывал на то, что, изучив расписание, успеет выцепить Кита до того, как тот успеет сбежать из школы, но не прогадал, когда решил срезать путь ко второму корпусу через аллею. Не сказать, что ему по душе читать нравоучения подобным соплякам: он далеко не педагог, детей не любит, да и сам в таком возрасте редко слушал чьи-либо наказы по поводу прогулов, зевая и всем видом показывая, как ему наплевать — в точности как сейчас на него смотрит мальчишка. Рид словно посмотрел в отражение себя и, сам не понимая почему, вдруг сказал: — Если нападают со спины, не дёргайся, как осьминог при варке, а включай голову. У тебя были свободны руки: мог схватить за пах. Мог ударить затылком. И это не весь список того, по чему ты мог бы нанести удар, — он гордо скрестил руки на груди и выдохнул так, словно объяснял это всё трёхлетнему ребёнку, от которого ожидал большего. Кит опешил и взглянул на свои руки: и правда, он запаниковал вместо того, чтобы попытаться выбраться. Но удивил его не столько тот факт, что он оказался небрежен в уроках самообороны, а то, что эти уроки вдруг стал заботливо давать Гэвин. Именно поэтому парень в следующую секунду вопросительно вскинул бровь и рыкнул: — Чего ты хочешь? — Миллион долларов, собственную виллу на Мальдивах и титул «Мистер Вселенная». Претворить мои мечты в жизнь ты, увы, не сможешь, но спасибо, что спросил. Рид сделал вид, что не заметил, как Кит закатил глаза, прижался спиной к стене рядом с ним и выдержал паузу. Именно в этот момент прозвенел звонок, заставляя мальчишку вздрогнуть, и через пару секунд в коридор из дверей стали вываливаться волны учеников. Когда помещение заполнилось детишками, лейтенант увидел, как напрягся школьник: опустил взгляд, при этом натянув на голову капюшон, прикусил нижнюю губу, сжал кулаки и прижался к стене так, словно вот-вот нагрянет кто-то типа школьной старосты и даст ему нагоняй. Значит, мелкий не из драчливых: Рид в школьные годы такие вопросы решал методом применения грубой силы. — Но вот мои желания более приземлённые, — продолжил он, подвинувшись ближе — так, чтобы Кит точно слышал его шёпот. Шум только сыграл на руку от лишних ушей. — Мне нужна информация на каждого, кто был в одном классе с Эммой Скиттер. Кто как относился к ней, как о ней говорили, кто что из себя представляет. Работа под прикрытием — вот, чего я хочу от тебя. — Информация на каждого ученика есть в архиве. — Меня не интересует успеваемость, — прошипел Гэвин и на мгновение замолчал: подождал, пока группа школьников промчится мимо. — И уж тем более не интересует фальш, записанная в личных качествах учащихся в карточках. Мне нужна реальная картина: не то, как их видят учителя, а то, как их видит обычный старшеклассник вроде тебя. Если хочешь помочь своей покойной подружке… — Она не моя подружка! — Но ты бы хотел ей помочь. Да, я вижу вину в твоих глазах, малой. Хочешь искупиться? Я даю тебе шанс. Кажется, именно сейчас ты должен был посещать класс биологии. Вон, кстати, и его контингент. Ну, я жду? Из кабинета гуськом стали выдвигаться школьники: друг на друга не похожи, все с разными характерами и повадками, что никогда не угадаешь, что на самом деле у них в головах. Возможно, кто-то, держащий в руках тетрадь с наклейками с розовыми пони, по ночам топит котят, а тот, кто, имея типичный вид школьного хулигана, напротив, работает в ночную смену в клинике для животных. Кит, натянув капюшон посильнее, стал быстро шептать, указывая по очереди на каждого из выходящих учеников: — Рита Галлахар — что-то типа «элиты» этой школы. На самом деле считает так только она, а таскаются за ней потому, что она всего лишь лучшая в классе. А лучшая она, потому что списывает у своей напарницы по лабораторным. Вон, под руку идут — Энни Лит. С Эммой, кажется, они никогда и не говорили: они сами по себе, у них своя атмосфера. Хит Роджерс — участник футбольной команды, отличный парень, душа компании, всегда говорил с андроидами на равных, часто советовался с Эммой и мной. Думаю, причина того, что он выбрал биологию — его девушка, с которой он сидит, ибо больше догадок, почему такой тугодум без желания изучать этот предмет вообще присоединился к классу, у меня нет. Дина Смит — приятная девчонка, часто устраивает вечеринки и приглашает присоединиться даже меня. Между ней и Эммой никогда не возникало конфликтов. Джек Хаббилтон — несмотря на то что умён, мудак редкостный. Ещё больший мудак, чем его сосед по парте — Эрик Килтон. Вечно доставали нас с Эммой, словно припёрлись в этот класс чисто ради этого. Не знаю, что у них на уме. — Вот с этого и надо было начинать, — нахмурился Рид. — Вот и первые подозреваемые. Названные Джек и Эрик походили на типичных представителей школьных задир: кому, как не Гэвину знать, как с такими общаться, ведь Рид в свои молодые годы относил себя именно к их типажу и очень хорохорился по этому поводу. Поговорить с этими двумя не составит никакого труда, а если не получится, то у лейтенанта всегда есть план Б: подключить Ричарда, чьё обаяние при допросе заставляет преступников потом неделю его видеть в ночных кошмарах. Насилие над несовершеннолетними — незаконно и непедагогично, но разве Гэвин когда-нибудь действовал по закону и гуманно? Не успел Рид и представить, как будет проводить допрос с пристрастием, как вдруг его тронула чья-то настойчивая лёгкая рука. И лейтенант бы обязательно скинул её с себя и послал её обладателя куда подальше, если бы перед ним не предстала Мэддисон собственной персоной. Сегодня её волосы не выбивались в разные стороны, а пружинки были послушно уложены в пушистый хвост, придавая женщине ещё больший вид типичной учительницы, чем вчера. Когда Гэвин от неожиданности дёрнулся в сторону, она отпрянула и вылупилась на него, как на восьмое чудо света: — Гэвин! — Мэддисон! — Вы, что, знакомы?! — вдруг влез Кит, широко раскрыв рот. — Кит! Внимание мисс Кук переключилось на мальчишку, который, судя по виду, уже трижды пожалел о том, что вообще заголосил. Учительница подошла к нему и стала отчитывать за непосещение занятий, и её возмущение явно не соответствовало учительской этике. Естественно, вокруг собрались благодарные зрители, которым дай повод обсудить очередную экзекуцию бедолаги, как тарахтелкам, и Гэвин буквально прочувствовал весь тот стыд и неловкость, что испытывал в данный момент Кит, понуривший голову, как нашкодивший щенок. Когда парень поднял покрасневшее лицо и взглянул за спину Мэддисон, его лицо побледнело, а в потемневших глазах застыл страх. Он смотрел не на Гэвина, а на кого-то позади него: на кого — Рид не понял, не увидел в толпе определённого человека. Но Кит определённо кого-то старательно избегал. Ему вдруг стало жаль парня, который в ту же секунду стал прятать лицо и дёргаться, пытаясь провалиться сквозь землю. Совсем не в его характере кого-то жалеть или ставить себя на чьё-либо место, отчего он цыкнул. Затем же Гэвин, пересилив себя, вгляделся рысью в каждый смешок, который сразу же сполз с лиц учащихся, положил руку на плечо Мэддисон и строго заявил — так, чтобы всем было слышно: — Это я виноват, оставь мальца. Суматоха рассеялась, и в тот момент, пока женщина смотрела на Рида, он взглянул на Кита и кивнул в знак того, что он всё уладит. От парня же благодарности не дождёшься: он всего лишь фыркнул, скорчил презрительную гримасу и, поймав момент, по-быстрому смылся, расталкивая мешающихся на пути и ловя спинами издёвки одноклассников. Мэддисон, осознав, что беглец удрал с концами, выдохнула и, похлопав в ладоши, чтобы все разошлись, устало обратилась к Гэвину, провожая взглядом спину Кита: — Ну что за ребёнок... Ну, как тебе мой племянничек? Рид подавился слюной, что Мэддисон стала хлопать его по спине. Новость действительно неожиданная. Не менее неожиданная, чем факт того, что родственнички ни разу друг на друга не похожи. Не менее неожиданная, чем факт, что Рид буквально заставляет племянника своей хорошей одноклассницы плясать под его дудку. Когда Гэвин отдышался, Мэдди посмеялась и предупредила его вопрос: — Да, сперва и не скажешь. Зато кудри — наследственное! — она причудливо потянула за прядку и отпустила — заплясала спиралью. Затем, выдержав паузу, женщина почесала переносицу и строго заметила. — Невероятное благородство всегда было твоей исключительной чертой, но не стоило. — Что? — Гэвин потупил взгляд. — Я знала тебя сколько лет, по-твоему? Ты всегда прикрывал своих, даже если был не при чём. Видимо, не так уж ты и изменился. — Ну надо же, Шерлок! — по-доброму съязвил Рид, и Мэддисон это положительно оценила. Другой бы огрызнулся в ответ, но не она. Мэдди всегда понимала его сарказм и шутки. Гэвина пронзило чувством ностальгии. — Твоего напарника нигде не видно, — осмотрелась женщина, будто присутствие Ричарда оказывало на неё давление. После она ехидно поинтересовалась. — Значит, у нас есть время поболтать? — Я здесь по делу, Мэдди, — с сожалением выдохнул лейтенант. — Но буду рад, если ты мне поможешь.***
Уйти подальше от больно любознательных было отличной идеей. Особенно учитывая, что укромным уголком оказался пустующий класс музыки. В нос тут же ударил знакомый запах дерева и лака. В поле зрения показались знакомые Гэвину до одури инструменты: в какой-то момент он увлёкся музыкой и поэтому записался в музыкальный класс. С какого же момента он перестал любить музыку — он не помнил. Возможно, он вспомнит, но не сейчас, когда сердце трепещет от подступившего тёплого чувства к низу живота. Он и правда любил проводить здесь время, и Мэддисон явно притащила его сюда, прекрасно об этом зная. Шагая внутрь огромного зала, слыша эхо собственных шагов, Рид вдруг громко охнул, чтобы услышать собственный голос. Ничего не изменилось. Кроме ремонта, конечно же. — Эмма посещала мой литературный класс ранее, но после ей пришлось отказаться, потому что поняла, что биология ей больше по душе. Думаю, очень зря: она была способной девочкой. Не потому, что она андроид. Я не видела никого человечнее неё. Вероятно, на этой почве у неё часто возникали конфликты со сверстниками. Мэддисон нахмурилась и подошла к роялю. Опёрлась о крышку и скрестила руки на груди, выжидая, пока Рид подойдёт к ней. — Продолжай, — сказал он, послушно пристроившись рядом. — Она могла дать отпор любому, нельзя было подумать, что она одна из несчастных андроидов, которой нужна помощь. Однако за неделю до того, как произошло убийство, мне пришлось вмешаться в конфликт. Она ссорилась с другим андроидом — Сэмом Хэннемом. Чуть не дошло до рукоприкладства. Не поделили проект или вроде того. Я услышала, что Эмма говорила о человечности, в то время как Сэм кричал, что в ней это не заложено. «НЕ ЖИВЫЕ» — вдруг вспомнил Гэвин и решился задать вопрос: — Какой комплектации Сэм? Какой модели? — YK400. Он довольно рослый и сильный. Сэм нередко помогает при подготовке к фестивалю, когда приходится тащить что-то непосильное человеку. Он хороший парень, но его поведение в последний раз было странным. Сэм — сильный андроид, но модели YK не предназначены для ношения тяжестей — не сходится. Гэвин цыкнул и насупился. — Ты не интересовалась, почему он так выразился об Эмме? И что за проект? — Пыталась, но даже вызов к директору не дал никаких результатов. Оба молчали, как рыбы. С того конфликта я не видела, чтобы они общались. — Где я могу найти Сэма? — допросить андроида казалось Гэвину верным решением. — Он не появляется в школе уже три дня. Его опекуны утверждают, что Сэм проходит обследование в «Киберлайф». Что-то с модулями или вроде того. Он должен появиться завтра или послезавтра. Я предупрежу. Рид разочарованно выдохнул, и это без внимания Мэддисон не осталось. Она приложила руку к плечу старого друга и с улыбкой ободряюще огладила его. И это поглаживание, на удивление, сработало: лейтенант расслабился и улыбнулся в ответ. Отсутствие каких-либо зацепок, кроме трёх подозреваемых, которых следовало допросить, выбесило Гэвина. На секунду он подумал, что в деле замешаны явно не школьники, раз провернули такое под носом у всех, не оставив никаких улик, только догадки. Такое, что даже «андроиды, присланные из «Киберлайф» оказались в тупике. Унизительно, что какие-то сопляки обводили их вокруг пальца. — Скажи мне вот что, — вдруг просияла женщина и хищно усмехнулась. — Как так получилось, что человек, титулованный «головной болью» нашей школы стал лейтенантом департамента полиции Детройта? — Долгая история, — подмигнул Рид. — Расскажу как-нибудь за стаканчиком. — Замётано. Я свободна в субботу. Смех озарил помещение, но ненадолго, пока его не заменила весёлая тишина. И без того румяные щёки Мэддисон неожиданно покраснели, женщина подскочила и задорно провела пальцами по роялю. Гэвин проследил за её движениями с опаской. — Мистер Рид, не желаете сыграть? — она обошла инструмент, села на кушетку и приглашающим жестом открыла крышку. — Смеёшься? Я лет сто не прикасался к пианино. Хочешь поиздеваться? — Это рояль, Гэвс! — Какая разница, я никогда их не отличал! — Но ты отлично играл! — О боже… Произнёс он, прижав руку к лицу, когда Мэдди ребячливо размяла пальцы и на пробу проиграла короткую мелодию. Рида будто пронзило холодком, а волосы на затылке встали дыбом. Слишком знакомые нотки. Он провёл пальцами вдоль щеки и глянул на пианистку: та уже поспешила подвинуться, предоставляя возможность Гэвину сесть рядом. Приглашение сыграть в четыре руки. Как в старые добрые. Лейтенант слишком добрый сегодня, особенно под влиянием Мэдди. Ему ничего не оставалось делать, кроме как вздохнуть и сесть рядом. Подруга приняла его жест воодушевлённо и улыбнулась во все тридцать два белоснежных. Рид поёжился, когда оказался на месте, на котором не сидел уже порядка более десяти лет. Он подумал, осторожно приложив пальцы, что не помнил ни одной клавиши и ни одной мелодии, но Мэддисон пыталась приложить максимум усилий, чтобы друг вспомнил. Она стала играть, и звуки от её рук заполнили комнату, как сладкий аромат цветов. Эта мелодия принадлежала им. Они играли её часто, как раз в четыре руки. Щекочущее чувство пронзило его, расплываясь теплом от горла к груди, заставляя сердце трепетать. — «Here comes the sun, little darling… Here comes the sun, and I say…»* — вдруг заголосила Мэдди звонким голосом, и Гэвина передёрнуло. В приятном смысле, конечно. — Ну и старьё, — буркнул он с улыбкой, внимательно вслушиваясь в звуки, но подруга не остановилась: — «It’s alright…» — закончила она свою строчку и отстранилась от клавиш, всем видом демонстрируя, что пришла очередь Рида. Тот неуверенно протянул руки и проиграл мелодию грубыми, не предназначенными для музыкального инструмента пальцами — не совсем так, как нужно было, но и этим Мэддисон осталась довольна. Она посмеялась в кулак и присоединилась к игре. Спустя пару аккордов они сыгрались: так, что отрывистые звуки клавиш вылились в полноценную музыку. Гэвин впервые за долгое время искренне широко улыбнулся, и даже пропел пару строк — тут же, невпопад. Напарникам по игре понадобилась ещё пара секунд, чтобы уже покачиваться в такт музыке, прикасаясь плечом к плечу, ощущая дружественное тепло, которые они потеряли очень давно, будучи подростками. Ещё погодя, они оба запели в голос, и их голоса звучали радостнее любого голоса ребёнка. Рид, развеселившись, забыл о проблемах, забыл о конфликтах, забыл о прошлом — ему хотелось остаться вот так, играть в своё удовольствие мелодии прошлого века и просто наслаждаться музыкой, от которой по непонятным причинам отказался. На партнёров упал луч света — точно вызванный песней, и они прищурились, но не отрываясь от игры. Они смеялись, украдкой смотрели друг на друга и подшучивали, как малые дети. И это им обоим нравилось. Не нравилось это только Ричарду, что наблюдал всё это время за ними через оставленную открытой дверь. Он не подавал признаков жизни, смотрел в упор, не дышал и не моргал. Диод угрожающе мерцал красным. Гэвин солгал ему. Эта песня явно не из радио.