Покоряя Олимп

На полпути к Фессалии Арес преграждает Асклепию путь. Тот опирается на посох, глядя на бога удивленно: Арес скалится во все тридцать два, словно рассекающая его грудь кровоточащая рана — всего лишь царапина. — С сестренкой повздорил, — отвечает он на вопросительный взгляд Асклепия. — Страшна в гневе. Подлатаешь? — Садись, — отвечает Асклепий, преодолев секундное замешательство, а сам принимается доставать из дорожного мешка все необходимое. Его жизнь — в ремесле, и потому все нужное у него всегда собой: мази, бинты, лекарства, нитки, игла. Арес разваливается на пыльной земле, щурясь на залитое солнцем небо, и ни один его лицевой мускул не выдаёт сдерживаемой боли. Асклепий осторожно снимает с него в клочья разорванный панцирь, стараясь не задеть рану. — У вас же есть свой врач на Олимпе. Почему ты пришёл ко мне? — спрашивает он. Арес морщится, будто нет на свете вопроса глупее. — Как ты себе это представляешь, человек? Ещё не хватало, чтобы кто-то узнал, что Афина снова разделалась со мной как с немощным ребёнком. Да и потом, разве ты не лучший врач во всей Элладе, а, Асклепий? Асклепий не отвечает, промывая рану Ареса водой из фляги, запас которой был необходим, чтобы добраться до Фессалии живым. Тяжёлый взгляд бога войны скользит по его сосредоточенному лицу, въедаясь в каждую черточку, следит за движением колдующих над раной рук. — Говорят, ты и мёртвых воскрешать умеешь, — подает он голос снова, и Асклепий на мгновение замирает, не поднимая глаз. Арес сверлит его любопытным взглядом настойчиво, но Асклепий не отвечает, продолжая молча зашивать рану, и это сердит бога войны — никто не смеет игнорировать его вопросы. Острие его клинка поблескивает у горла Асклепия солнечным росчерком, вынуждая поднять глаза. Асклепий хмурится сердито, пряча затрепыхавшийся бабочкой страх. Улыбка Ареса острая, как клинок, а глаза холодные, насмешливые. Он слышит зачастившее сердцебиение Асклепия, и мысль об этом заставляет последнего напрячься. — Умеешь, человек? — Давай позволю тебе умереть и проверим? — предлагает Асклепий, наплевав на инстинкт самосохранения. Играть с богом войны — не лучшая идея, если ты не бессмертный. Асклепий — точно нет. Но признавать свою слабость унизительно, и он смотрит ему в глаза прямо, бросая вызов. Арес гневно раздувает ноздри, раздумывая, стоит ли обезглавить человека за дерзость, но все же опускает клинок. Асклепий на миг прикрывает глаза, чувствуя накатившее облегчение. — Делай свое дело, человек, — говорит Арес. — Тебе повезло, что ты мне нужен сегодня. Но не думай, что в следующий раз это сойдет тебе с рук. — Следующий раз? — переспрашивает Асклепий, вернувшись к врачеванию. — Я надеялся, что мы больше не увидимся. Арес насмешливо фыркает. — У глупого человека глупые надежды. — Какой интересный способ сказать, что ты не справишься без меня. — Нарываешься, смертный. Асклепий улыбается. «Глупый бог, — думает он. — Глупые угрозы». Перерезает остаток нитки и убирает свои врачебные принадлежности обратно в мешок. Рана зашита, но Арес не спешит уходить. И Асклепий не спешит тоже.