Настоящая сущность теистов

      Меня несли на руках двое мужчин, точно таких же, как и при первом знакомстве с тюрьмой. Мне было настолько плевать — со мной тут и не такое происходило плюс сонливость после пробуждения — что я даже не сопротивлялась. Хуже, чем было, вряд ли могло быть. Даже если бы они меня изнасиловали — всяко лучше бы жить стало. Биологическая потребность удовлетворена. Удовольствие, пусть и против воли, получено. Эндорфины +.       В полном безразличии я прибыла в блистательную комнату Симона и была привязана к тому же кожаному стулу. Его не было ещё несколько минут.       — Я... Я извиняюсь за... За свою непунктуальность, мне звонили... По очень важному вопросу из министерства... Я никак не мог перенести. Фух, — уведомил меня ворвавшийся в распахнутую дверь Симон, огромными шагами двигаясь в сторону своего стола, и сел в кресло, отдышавшись.              — Мудила, или как там тебя, можешь ответить мне на вопрос? — Симон рассмеялся, отведя глаза в пол.       — Ну давай, что у тебя там?       — Почему вы, дебилы, смогли уничтожить... Вернее, вы даже этого не смогли... Попытались уничтожить нас только спустя двадцать лет?       — Хах, замечательный вопрос. Я так и знал, что рано или поздно это кто-нибудь спросит, — Симон вышел изо стола, открыл единственную выдвижную полку в своём столе, откуда выложил на стол карту с большой надписью сверху «План отлова еретиков» и развернул на меня.       — Вот и ответ на все твои вопросы. Эта карта всех наших действий от начала и до конца захвата. На данный момент период «Отлова». Он заключается в поиске и переманивании на нашу сторону неверных еретиков, перевоспитании или просто работах на наше благо, а в особых случаях — убийство. Так и так они приносят пользу нам. До этого были этапы «Предварительная подготовка», «Взрыв» и «Очистка». На начальных стадиях по периметру взрывной волны была возведена стена, которую неофициально назвали «Колизей» вследствие её похожей формы. Сначала были построены северная, западная и восточная части, а южную пришлось доделывать второпях уже после взрыва, узнав, что кто-то ещё остался жив, оттого форма не такая правильная. Начало работ пришлось на февраль, то есть за три месяца до взрыва, когда уже точно было ясно, что всё готово и испытано — все двадцать один год проходили испытания, искались нужные вещества для лучшего эффекта — для стены в том числе, чтоб от взрывной волны не разлетелась — подготавливался план демагогии для граждан — отвлечение внимания и отговорки — обговаривался вопрос с более низкими чинами, чтобы те тоже следовали нашему плану и не откликались на просьбы и жалобы жителей, да и Зенова пришлось уговаривать немало, ведь эта идея была в большей степени моя.       — Что!? Так это идея была не Дениса Антоновича?       — Oui¹. Я много месяцев подговаривал его на эту затею. Ему-то это без надобности, ему главное побольше заработать, пока у власти. Зенов слишком мягкотел и малодушен, им легко манипулировать, чем я часто пользуюсь в своих целях. Но я вижу дальше и хочу большего...       — Например, целый кусок тайги с населёнными пунктами и огромным количеством людей?.. — и вновь я получила по щеке ладонью.       — Пусть и так, — продолжил он спустя несколько секунд с уже пропавшим настроением, — однако я имею в виду возможности власти; ресурс, которым можно покорить весь мир... Да что там, всю Вселенную. Вот знаешь, какое кардиальное различие между нами и вами? У вас нет власти, и мы правим вами. Причём, вы сами выбираете себе покровителя, сами лезете в узду. Рабское время прошло, но натура не выветрилась. На самом деле я бы мог уже давно взять инициативу по расчистке территории в свои руки, однако меня не выбрали в президенты. А что могут сделать президенту, главе государства? Ничего. За исключением гражданского негодования и государственного переворота, революции. Однако, вспоминая 2002, понимаем, что действительно ничего. Плебсы побастовали пару месяцев и забыли.       А если ж уж раскрывать все секреты, то резиденция — не первостепенная причина бомбардировки. Главная задача была — устранение моей малой родины — Кривчоллы. Мне настолько презренны жители этого безразличного, мерзкого городка, где никто не может помочь маленькому умирающему ребён... Я хотел сравнять с землёй это место, уничтожить его, я просто не мог больше смотреть на эту истязающую дыру, а потом пройтись по костям убитых тем ребёнком, которого чуть не убили все умершие своим безразличием. И только к ней прикреплялось желание покичиться новой разработкой перед другими странами, а заодно и припугнуть их, и отвести подозрения от силового захвата «исконно нашей земли». Хотя об основной цели он не знает... И пусть и дальше остаётся в неведении...       — Зачем ты говоришь это мне, тщеславный ублюдок!? Что ты хочешь этим добиться!? Показать, насколько мы беспомощны перед вами!? Или доказать, что мы не можем ничего решать!? Или то, что вы деспотично, политикански, своевольно распоряжаетесь делами государства в своих интересах!? — кричала я, яро и злобно вырываясь из кресла, пытаясь наброситься на Симона.       Симон, заметив это, резво выхватил электрошокер из кармана синих джинсов и ударил напряжением прямо в грудь, что откинуло меня обратно на спинку и на несколько секунд обездвижило.       — В частности, чтобы пробудить в вас хоть каплю самоуважения и гордости. Ну согласись, так даже неинтересно. Какой смысл владеть стадом баранов? Гораздо рациональнее иметь в подчинении интеллектуалов. Да, с одной стороны, такого отношения они просто не потерпят и свергнут, но с другой — с их помощью можно поработить более глупых. Но я что-то отвлёкся от темы... — Симон указал пальцем на карту, а я в это время подняла палец, имитируя поднятую руку, как в школе, чтобы мне дали слово и не дали пощёчину.       — В итоге после официально обговоренного плана вы оказались в такой ловушке, что не к кому было обратиться; все в одной большой группировке, каждый участник которой, к слову, получил определённую часть бюджета, ваших налогов, выделенную на постройку резиденции. И да, вам обещали, что ваша претензия принята к сведению... А на деле — просто смеялись с наивности жителей, которые один за одним прут жаловаться, не опираясь на неудачный опыт согражданина.       Итак, стена возведена, территория очищена: как в первый (бомбой), так и во второй (наработками из университетов городов нашей страны специально нанятыми людьми из народа за оплату) этап — чего же боле? Кстати сказать, такой способ расчистки был выбран не просто так. Во-первых, это очень быстро, нежели муторно и одинаково вырубать леса или жечь, выкорчёвывать пни, осушать болота, озёра, «выкупать» дома — вернее, просто «случайно» сжигать — раба... Ой, добровольцам, работающим за деньги, которые больше, чем их зарплата, по собственной воле, а так всё быстро и надёжно. Да и опять встаёт вопрос бунтов. Эта головная боль нам никак не нужна. Только и успевай сажать... А тут даже ничего сказать не успеет. Бац, и сразу некому бастовать. А как эпично это выглядит! Могу видео даже показать, снимал с персонального самолёта. Да и деньги им как-то не охота платить, а за еду работать не соглашаются, я проверял. Смешно, да? Рабы не хотят пахать за еду, хах. А насильно... Убьют же ненароком. И вновь я отошёл от темы... Столько информации, столько всего нужно рассказать. Я же готовился с тобой этим поделиться, но волнение взяло вверх. Так, ещё дубль. Внимание на карту, — Симон упёрся указательным пальцем в центр карты. — После всех манипуляций я решил поделить регионы «Колизея» на зоны влияния. Главный орган, заправляющий и распоряжающийся всем, — центральная тюрьма, то есть та, в которой ты сейчас находишься, Юля. Это же тюрьма отдаёт приказы более мелким, периферийным, коих всего 5. Те, в свою очередь, исполняющие и подчиняются воле верхов, моей воле. Периферийная тюрьма отлавливает наших противников и транспортирует сюда, чтобы я потом решил: оставлять ли в живых того или иного человека или нет, да и в какую тюрьму его определять. А зависит всё от тяжести совершённых преступлений. Смертью карается лишь убийство и нанесение тяжких ран моим адептам-верующим. Таковым, к слову, был и твой ненаглядный Алек... — Симон вытянул телефон из кармана, под прозрачным чехлом которого была бумажка с записями. — Сандр Даниилович Тришков, рождённый в деревне Хинт Правчановского района Би́льской области... — я вознегодовала, услышав имя до сих пор возлюбленного, и на этот раз в ярости встала прямо со стулом, начала приближаться к Симону. Он же, как и в тот раз, достал из другого кармана электрошокер, ударив разрядом в тазовую область, но на этот раз дольше.       — Слушай, в следующий раз уже будет полминуты, а это может быть чревато параличом, так что я бы на твоём месте подумал... А ещё всё же надо прикрутить кресло к полу и улучшить систему безопасности. Так вот, он убил нескольких моих прислужников, именно поэтому его было велено казнить на месте, а тебя же отыскать и доставить ко мне. Опять-таки распределение по тюрьмам происходит по тяжести преступлений; чем страшнее — тем ниже по номеру тюрьма. То есть здесь, в первой, в главной тюрьме сидят самые злостные преступники... И женщины. А вот девушек сюда привозят ко мне, я обожаю женщин, кроме «матери»... Они даже наказание получают меньшее. Я пытаюсь выбрать и влюбиться в лучшую из них. Я как хан, взявший государство и заставляющий платить дань в виде наложниц. Вот деньги у меня есть, но в любви несчастен. Так что таким образом думаю кого-нибудь да подыскать. Tinder XII века. Но, кажется, я ту самую уже отыскал... Но не суть... — тогда Симон остановился, что-то вспомнил и полез в полку в столе. — Я забыл выпить таблетки, поэтому так часто перескакиваю с темы на тему. Ты пока можешь что-нибудь спросить, пока я ищу эти ПРОКЛЯТЫЕ, МАТЬ ИХ, ТАБЛЕТКИ... Видимо, даже две...       Тогда я вспомнила, что уже несколько минут держу палец для вопроса, хоть этого никто и не заметил, я и сама запамятовала.       — Почему Храмовники не убили нас сразу, как мы убежали со старой базы? Не догадались?       Отпив половину бутылки воды, которую достал из шкафчика в столе, большими глотками и закрыв её, Симон решил ответить на давно волнующий меня вопрос:       — О, какой прекрасный вопрос, задаваемый мне столь часто. Что ж, на всё моя воля, мой азарт. Естественно, что адепты — кстати, мы себя величаем Иисубами, от «Иисус» и «раб» — заметили ваше «сверхсекретное» укрытие, однако я приказал им отпустить вас. Почему? Моё пристрастие к играм. Я обожаю давать фору более слабому оппоненту. Это меня забавит. Мне нравится наблюдать, как более слабый, отчаявшийся, изнеможённый пытается что-то противопоставить. Иногда это нечто и правда стоящее, но вследствие их ущемлённого положения, они не могут воспользоваться этим в полной мере. Согласись, похоже на типичного злодея Голливуда: дал отыграться, не поверил в силу врага и в конце проиграл. А если сражаться с детьми, то ты априори в привилегированном положении. Именно потому, как можно заметить, я жив и здоров... Хотя со вторым можно поспорить... Это можно счесть даже за эксперимент. Исследование поведения примитивных организмов в экстренных ситуациях. Однако я уже победил, ведь ты, последняя из Прозаповедщиков, в тюрьме, из которой едва ли удастся сбежать. Да тебе и не нужно — не даром же я собираю здесь отчаявшихся. Этим я и отличаюсь от этих клишейных, однотипных персонажей — я не проиграл. Это сделать весьма сложно, когда ты знаешь все ходы наперёд. Помнишь тех двух маргиналов, отделившихся от всего отряда, выслеживающих вас, как по клишейным канонам? А, чёрт, тебя тогда ещё не нашли... Так вот, прозвучит как «переобувание», это было запланировано заранее. В них на самом деле были установлены молекулярные маячки, прослеживающие и прослушивающие вас. Новейшая технология наших умов. Из-за этого мы были на шаг впереди. Да, риск изменения плана на ходу всегда присутствует, однако при тех обстоятельствах разумными решениями не изобиловало. А не умерли ещё в самом начале вы оттого, что, когда мы только пришли на ту зону, я решил дать вам шанс, заведомо зная о своей победе. Однако я не хотел этого в первый раз, что можно было заметить по наступлению... Провальному. И это поражение так же было задумано. Знаю, вот это точно уж звучит надуманно, но тут уж на доверие. Те двое сильно провинились — отдали заключённым еретикам свою порцию еды — поэтому в наказание были отправлены, как пушечное мясо, на «разведку», реальной целью которой была беспрерывная прослушка и слежка. Так сказать, пожертвовать ферзя, чтобы поставить мат.       О, зоны. Раз уж я заикнулся об этом... Не обессудь, таблетки должны подействовать через ПОЛТОРА ЧЁРТОВЫХ ЧАСА!.. В общем Колизей делится на округа — такие огромные куски, в которых может находиться до нескольких десятков баз; края — более мелкое деление, в которых обязательно присутствует тюрьма, она же всем и заправляет; зоны — мельчайшие участки земли; территория, прилегающая к одной базе. А что есть база? Будущая резиденция, принадлежащая в свою очередь верующему или моему приятелю сверху, депутату, министру. Каждое из делений обособленно друг от друга финансово, локально законодательно, методами и целями воздействия и прочим.       Когда я озвучил идею Зенову, многие эту инициативу подхватили и пожелали территорий. Ну я решил поступить не как жлоб, а как филантропный, подельчивый, великодушный эстет и выделил землю на всех при условии, что они самостоятельно её приведут в порядок и построят резиденцию.       Мы даже создали локальную организацию «Резидензенты» — в ней мы обсуждали все нюансы и детали плана освоения местности и расселения на ней. Были и те, кто не хотел земли, но идею поддерживал — такие спонсировали средствами.       Что же касается «Армагеддона»... Зачем, как и почему я это сделал? Разработку нового атомного орудия поручил ещё в 2000-м году Зенов своему тогдашнему заместителю, однако серьёзно к этому вопросу решили подойти только через два года. Но в тот момент возникли некоторые трудности: то люди работать не хотели, то увольнялись, то материала не было нужного, а то рассчитать правильно не могут. Хоть и бомбы даже не было на чертежах, но Зенов уже решил оповестить правительство о своём плане. Именно этот момент запечатлён на видео, якобы случайно утёкшего в сеть. «Якобы», потому что слежка была установлена его бывшим премьер-министром в самый первый день прихода на должность поздним вечером как раз для таких моментов. А потом он самолично и залил на Ютуб, свалив вину на пресс-секретаря, которого позднее уволили и посадили по 137-й. К нему же доверие лишь возросло... Но камеры по его просьбе он так и не снял, а просто получше спрятал.       Единственное, что он отредактировал в видео, так это цель разработки бомбы. Изначально это запугивание, запугивание Украины в том случае, если она не захочет возвращать клочок земли в 27000 км под названием Крым или не проведёт референдум, ибо не было уверенности в отзывчивости и честности оппонента. «Не доставайся ты никому», проще говоря. При каких-либо трудностях полуостров могли воздать Посейдону. Вторая же цель, придуманная бывшим премьер-министром, — подготовка территории для резиденции. Это был тот кусок, что он во время монтажа вставил в ролик. То есть, да, эта запись отчасти правдивая. Даже здесь мы вас обвели вокруг пальца ноги, хах. Зенов не хотел вас просто пугать, чтобы вы не дай Бог не подняли протесты против него. Хотя они и так были... Но не в таком количестве, по крайней мере, как могли бы. Да и весь мир, я думаю, отрицательно на это отреагировал бы.       Наступил 2014. Зенов в первый раз заговорил о передаче Крыма с президентом Украины. Как знаешь, долго уговаривать не пришлось, и уже в марте полуостров вошёл в состав нашей страны. Получается, что оружие не пригодилось и можно сворачивать производство... Однако оно продолжилось, а то мало ли, что-то ещё понадобится будет вернуть.       Но вот и дорогой 2023, я взошёл на политическую должность. Бывший премьер-министр, которого за отличную работу и из-за смерти прошлого назначили на пост пресс-секретаря, поделился со мной всеми тонкостями нехитрого механизма, заодно рассказав о слежке. И та идея, что когда-то он придумал для отвлечения внимая, на полном серьёзе понравилась мне, ради чего я и решил использовать бомбы, договорившись с Зеновым предварительно. Я хотел резиденцию, в которой смог бы работать политическим фрилансером — заниматься делами государства удалённо из освежающего хвойного леса в домике с панорамными окнами — ведь все свои обязанности я способен исполнять через Дискорд... В их случае, через Скайп. Да и воздуха свежего мне нужно, я же с детства больной весь.       Повешенные камеры, кстати, пригождались не единожды. Например, я специально вывел его в зал обсуждений, где и ведётся слежка, чтоб заснять свои давления на Зенова. Я размышлял так: если граждане увидят, что главой нашего государства так легко манипулировать, то обязательно кто-нибудь, да всполошится. А я что? Я просто лишь слегка эксцентрично советовал поступить иначе. Не я же прогнулся...       Эта власть мне очень была и нужна. Я могу сделать намного больше современными видением и решениями. Эти старые зажравшиеся пенсионеры с разнообразнейшими заболеваниями позвоночника и мозга устали и просто физически не способны управлять государством; они выжали из себя всё, что только возможно и сейчас пытаются добыть хоть каплю воды из сухаря. Огромное количество нерешённых проблем, известных всем, — это, наверное, практически все аспекты жизни, которые, по задумке, должны приносить пользу гражданам — до которых никому нет дела уже десятилетиями. Есть только единая для всех цель — блеск выгоды в глазах и шелест купюр в кармане. Хотя, изменив кое-что, они могли бы зарабатывать ещё больше, чем уже, как государственный бюджет Боснии и Герцеговины. Но до этого им нет ни малейшего интереса. Не знаю, зачем они вообще создают иллюзию работы: посещают собрания, подписывают документы, выпускают законы, обсуждают какие-то темы — им же самим это без надобности, а жители нашей страны и так не взбунтовались бы; их всё устраивает, им хорошо. Я же, полностью пересобрав верхушку и сократив половину ненужных, мешающихся членов, смог бы возвести настоящую сверхдержаву, коей величают нашу яму в пропагандистских СМИ, помогущественнее США. Знаешь, патриотизм давно потерял первозданное значение; теперь это способность закрывать глаза на все проблемы и слепо оправдывать все недостатки своей страны. Однако же это умение решать проблемы и помогать достижению целей вместе со страной. Да, стоит уточнить, что и бывшее амплуа нашей страны повлияло на умы граждан, живущих и сейчас среди нас и составляющих если не большинство, то уж точно половину.       Ты скажешь, что я такой же — не спорю, отчасти. Я не доверяю никому и презираю всех. Каждого по своей причине. Получилось так, что я сумел побыть внутри и снаружи сразу двух огромнейших обществ и могу точно сказать, что каждое из них ненавидит друг друга. Сколько бы времени ни прошло, конфронтация между властью и народом незыблема, в условиях которой подлость, обман и лицемерие. И нет бы объединить интересы во имя общего блага... Однако меня отличает от этого циничного скота желание и возможность помогать, идеи, инновации... Но не этому народу; он не заслуживает хорошей жизни. Граждане терпилы, продажные распутники, слепые патриоты, поддакивающие приверженцы, домовые нацисты, расисты, гомофобы, равнодушные овощи, спокойно проходящие мимо маленького мальчика, привязанного цепью в −30°... А лучше делать для себя одного тут — целесообразности нет; все же пользоваться будут, как бы ты не запрещал. Именно для этого я и оборудовал эту территорию. Мне нужна власть, чтобы, как минимум, устранить беспредел на высших ступенях государства и выровнять уровень притеснений — на два фронта воюю одновременно всё-таки — да и перед душой искупиться. Для этого мне всего лишь нужно распустить совет полностью — причём по-настоящему, а не как Зенов показательно в 2020, оставив самых преданных и давних приятелей — может, у них бы появилось желание помогать таким отчаявшимся и обречённым подохнуть с комфортом, но я бы определённо не стал. А пока что я, хоть и занимаю политическую должность, бессилен, ведь есть тот, кто выше меня, и именно он правит и распоряжается. Без его разрешения я беспомощен. Я пробовал решать проблемы и при таких ограничениях — тщетно. Поддержка народа — полное вето, поддержка власти — солидарность и все нужные подписи. Конечно, это прекрасно, мне же лучше жить станет... Но опять-таки, я веду борьбу на два фронта, и все мои инициативы по улучшению условий жизни сброда загибались на самом зачатии.       Понимаешь, я ненавижу, просто ненавижу обе стороны. Я, скорее, балансирую на грани. Одну за их безразличность, терпеливость и угодничество, а других — за мерзкую, низкую грешность по отношению к первым. Хоть они и заслужили наказания за слепость и тупое безфактное доверие, но всё же как-то в глубине души их жалко: прошлая система такими воспитала всё-таки. Однако это их лишь частично прикрывает. Да и как-то обидно немного даже, я ж сам раньше в этом обществе созидал. Но, стоит отметить, фетиши, заработанные, в частности, благодаря «обществу овощей», так называемому, с лихвой нивелируют эту печаль.       Но вернёмся к теме... Вновь. Посмотрите на политическую карту мира, сказала классу учительница географии, и посчитайте на ней 197 стран... Так, таблетки оказались, по-видимому, с довольно сильными побочками... Не обессудь... Как видишь, все базы находятся по границам Колизея и между их краями нет ни единого прохода, даже маленькой дорожки. Почему — догадаться нетрудно. Для максимального выслеживания и отлова возможно выжившего беглого населения с помощью расставленных на каждом квадратном метре камер, квадрокоптеров, передающих информацию о местонахождении, а некоторые и обезвреживающие встроенным электрошокером, высокодальных спутников, обходов землевладельцев. Что касается последних, так это то, что они делали это не по моему приказу, а исключительно по своей инициативе. Их отлавливали или для личных рабов в возведении резиденции, или для того, чтобы перевоспитать их в тюрьмах, провести научные опыты во благо человечества. В общем оградить любыми способами от свободы, а то мешаться будут. Да и прошло то время, когда можно было что-то менять. Иначе говоря, стену, а соответственно, и выходы просто отрезали буфером.       Раз уж у нас сегодня день таких электрических ударов, то не смею её прерывать... — ухмыльнулся Симон после нескольких минут гробовых раздумий и молниеносно замкнул контакты прям под челюстью на шее.       Десять секунд. Двадцать. Тридцать... Время течёт всё медленнее, мои крики всё громче, а улыбка Симона всё шире. Глаза начинают медленно закрываться. Душа покидает тело и переходит в мир пустоты. Крики затихают. Глаза закрываются, и я, как атеист, перехожу в вечную темноту, где могу придумать себе всё, что угодно. Например, Сашу... Да...       Я очнулась в камере. Правда, не в своей. Это совершенно не ведомое ранее место. Она больше, чем прошлый закоулок. Это был чуть ли не номер в пятизвёздочном отеле: двухместная кровать (на которой я проснулась) с очень мягких матрасом, три лакированных резных стула из красного дерева за хрустальным столом, такие же деревянные тумбочки по обе стороны от кровати. Неторопливо встав с кровати, я почувствовала под ногами холодный «шахматный» паркет. Бледно-бежевые, приближённые к белому, нарочито шероховатые стены с деревянными орнаментами в углу наверху освещал стеклянный шар посередине, внутри которого по всей поверхности расставлены лампочки. Завернув налево, в коридор, ведущий к металлической шумоподавляющей двери со встроенным зеркалом, я решила зайти в ванную, которая находилась ещё левее. Однако я не успела, так как совершенно случайно взглянула на свои руки и ощутила... Отсутствие наручников. Неужто я и прям умерла и сейчас в раю?.. Но тут послышался звук поворота ключей в двери. Так, кто может открывать дверь в раю? Бог?       В комнату вошёл Симон с какой-то едой на подносе. Завидев его в щёлке приоткрывшейся двери, я испугалась и стала продумывать способ обороны. Но в панике я не нашла ничего лучше, как запереться в ванной на замок. Заодно и осмотрю.       «Чёрт, я бы могла разбить стекло, и осколком зарезать спесивого диктатора, и освободить не только себя, но и всю тюрьму от угнетения. А можно было и себя, чтобы не терпеть это всё, а умереть спокойной смертью», — пронеслось у меня в голове, пока я закрыла глаза, чтобы выдохнуть.       Снаружи послушались тихие поскрипывания паркета, будто пьяный сын шёл на цыпочках, пытаясь не разбудить маму в соседней комнате. Зайдя за угол, Симон смешливо догадался:       «В ванной, значит», — и продолжил продвигаться к кровати.       Тогда я наконец решила осмотреть ванную. Я встала и продвигалась вглубь комнаты. Меня встречали огромная квадратная белая ванна с джакузи и подсветкой, явно на две персоны (если потесниться, то и на четверых хватит), в левом дальнем углу; зеркало во всю длинную стену с разноцветным освещением; а посередине — чашеобразная, тщательно отполированная керамическая раковина бех квадратных контуров, где, наверное, можно было искупать грудного ребёнка полностью, под которой шкафчик со всевозможными импортными средствами для личной гигиены. Пройдясь по сверкающей плитке-майолике, образующей в целом лицо Моны Лизы, я подошла к двухэтажному стеллажу в полстены из всё того же резного красного дерева, миновав «белого принца». На ней стояли, видимо, не вместившиеся в полку под раковиной бытовые товары: мыла с десяток ароматов, шампуни, гели для душа, кондиционеры для тела, патчи, крема, лаки, дезодоранты, антиперсперанты и прочее. Под потолком красуется если не цельно, то уж точно позолоченная лепнина, точно в основной комнате, закрывающая угол между стеной из идеально белой плитки, будто у Симона в комнате, и блистающая в свете «ветвистой» лампы с несколькими стеклянными колпаками для лампочек, каждый из которых волнисто обмотан более тонкой драгоценной проволокой снаружи.       И тут в дверь начали осторожно стучаться с предложением выйти. Я постаралась максимально тихо забиться в дальний угол, забравшись в ванну.       «Юля, я же знаю, что ты тут. Другого варианта у тебя не могло быть, — обращался ко мне Симон. — Выйди хоть поешь, зря я что ли это всё тащил? Ну правда, — играющим и тоскливым тоном продолжил Симон, — выходи. Если хочешь — я выйду и закрою на ключ тебя одну до того момента, пока ты не поешь. Но потом мне по-любому надо будет поговорить, хоть из-за двери, ибо мне нужно объясниться. Если это поможет решиться — я могу себе руки связать, чтобы ты удостоверилась в моей безопасности. И, прошу тебя, — испуганно, учащая дыхание, продолжал добиваться моего выхода Симон, — Не тяни с раздумьями. Иначе, вопреки моему желанию, будет только хуже. Увы, но с этим ничего не сделаешь, как бы я ни пытался бороться. Насчёт этого и нужно поговорить! А в такой обстановке, — задумчиво протянул он, — Не очень удобно, так скажем».       Я была слегка заинтригована потенциальной информацией, которую мне могут раскрыть. Однако страх к этому человеку и презрение перекрывали желание выйти. К тому же он открытым текстом мне угрожал.       «Боже, пожалуйста, я... — Симон оборвался, упав и ударившись лбом о дверь (хотя ему не в первой кланяться), — Я прошу тебя... Беда... Беда... — он попытался подняться вновь, но не вышло, — Беда уже близко... Я чувствую её приближение... Пр... Рости меня заранее... Я... Не... Хотел... — завершил Симон мольбы и отрубился».       Я лишь затаила дыхание и не двигалась. Про какую беду говорил? Почему извинялся? Что он не может контролировать? Стремительно непонятно. Но между тем я погружалась в размышления. Однако, не успев рассмотреть даже какие-то возможные варианты, я услышала какие-то кряхтения за дверью. Неужели Симон не умер? Чёрт...       «Ох... Так, что я тут... А, да, Юля, мать твою, если ты сейчас не выйдешь — я применю силу! — кричал Симон. Куда-то пропало его прошлое заискивание, мольбы превратились в приказы, предупреждения вот-вот вступят в силу. — Я считаю до трёх: Один... Два...».       Я даже и не думала приближаться к двери. Я понимала, что тут нахожусь в условной безопасности. Хотя он отчаянный — мог и дверь вышибить. Но если он меня и убил бы, то всё равно к лучшему — не мучилась бы под пытками. Да и Симон сам хотел поговорить со мной, вряд ли передумал — сам же молил несколько минут до этого. Чёрт, о чём это я? Он же сумасшедший идиот. Кто его вообще поймёт?       Симон несколько минут копошился и что-то делал за дверью. Раздавались звоны, дребезжания, удары. В один момент раздался оглушительный свист, будто из баллона с высоким давлением выпускают газ. Сперва ничего не происходило, но через некоторое время в трубе отопления послышались шорохи, а перед ними — отток воды. Звук в отопительной трубе, что проходила напротив меня в ближнем углу, усиливался. Однако это нисколько меня не страшило. Я стояла бездыханно в углу. В один момент звук уравновесился с тем, что за дверью. А после стал и громче. И... Разрыв трубы. Металлические осколки впивались в противоположную стену, от чего на ней трескалась и обсыпалась плитка. Меня чудом не задело только потому, что я втиснулась в угол максимально. Пару секунд спустя меня начало клонить в сон. Глаза слипались всё больше и больше... И вот я съехала по стене на пол.       Я очнулась всё на той же удобной, мягкой кровати всё в той же комнате. Да что ж такое? Дайте спокойно умереть, суки. Или же я попала в цикл? В день сурка? Краем глаза я заметила стоящий на тумбочке слева поднос с едой. Неужели это та самая, что принёс Симон?.. Стоп, а сколько я тут пролежала? Я попыталась встать, но конечности были будто парализованы. Мать его, что со мной сделал Симон? А может быть, это просто сонный паралич? И это всё пройдёт? Ведь я даже не могу понять, сколько сейчас времени — ­­ ни окон, ни часов-то нет.       Аккуратное захлопывание двери. Симон на цыпочках вошёл в комнату.       — Ой... Ты уже проснулась... Знаешь, во сне ты очень милая... Тут должен быть твой крик и вполне заслуженные оскорбления. Но увы, галотан — усыпляющий газ, распространённо используемый при наркозе — будет действовать на тебя ещё некоторое время. Однако это точно пройдёт. Ну а пока ты не способна кричать и избивать меня, но очень даже можешь слушать, я должен поведать тебе кое-что, о чём больше не распространялся никому, — Симон выдержал паузу, олицетворяющую как бы переход на новый абзац. — На самом деле во мне живёт не одна личность... И даже не две... А целых три. Именно поэтому я веду себя так... Странно, экстравагантно; так часто меняю свои решения, мысли, убеждения, чувства; так резко меняю своё поведение, отношение. Это одно из последнего и самого страшного, что осталось у меня от моих родных родителей... Но об этом я пока не готов рассказать. Не уверен точно: можно ли тебе доверять. Оттого я и просил тебя поостеречься в ванной. Я чувствовал приближение одной из прочих личностей. Хочу принести извинения за прошедшие и ещё грядущие терроры моих неподконтрольных личностей. Что самое интересное — от них я не могу избавиться из-за них же. При малейшем упоминании их у врача, они блокируют мозг, не давая рассказать о проблеме или даже написать. В итоге все считают, что я умственно отсталый, потому что вечно сижу у психиатра обездвижено, лишь беззвучно открывая рот, как рыба. Потом отмираю, правда, когда перестаю хотеть рассказать о личностях. Такое ощущение, что они и есть мозг и при сигнале отключают его. Так, ладно, я тебе принёс покушать... Нормальной еды. За твой сон она остыла, так что я только подогрел её. Тут грибной суп-пюре, бараний стейк с овощами и стакан квасу. Свою, собственническую порцию отдал. А я отлучаюсь, пока ты онемевшая и не способная дать мне по лицу. Приятного аппетита!       Симон отошёл спиной назад, как от фараона, и завернул за угол, выйдя в дверной проём. Я была поражена от увиденного и услышанного, хоть и, по понятным причинам, этого не показывала. И больше не от того, чем он делился про личности (это и так можно было бы проследить), а от действий. Забота, сочувствие, предостережения, сострадание, вежливость, галантность... Точно ли это тот самый человек?.. И это всего лишь за какие-то считанные часы. Иногда психика и мозг действительно творят чудеса. О, неужто, я снова способна двигаться. Тогда, если еда не отравлена, я поем. А я не смогу узнать, отравлена она или нет, пока не попробую.       Потянувшись, я поставила поднос на живот и, прежде понюхав (как будто я бы смогла учуять каплю мышьяка, перемешанную с супом), приступила к поеданию.       Закончила я настолько быстро, что тарелки были ещё горячими от микроволновки. Сразу видно: в последний раз нормально ела до Взрыва. Затем, поставив поднос обратно на тумбочку, я вновь откинулась на подушки, подставив под голову руки, и задалась вопросом: «Сколько мне ещё находиться в этой комнате?». Мне она так понравилась — не хотелось из неё выезжать. Возможно, мой вкус испортили отвратительные условия апокалипсиса, и радость стали вызывать малейшие излишки, ранее бывшие обычными, однако у меня всё равно не было желания покидать этот номер гостиницы. Надо будет задать этот вопрос Симону.       От потока мыслей меня клонило в сон, и в итоге я задремала. И вновь через некоторое время меня пробудил хлопок дверью Симоном.       — Доброго дня! Надеюсь, ты успела выспаться. Кстати, как тебе еда? Всё понравилось? — я подняла руку для вопроса. — Д-да?..       — Да, благодарю, всё вкусно. Не то, что в камере... А долго ли я тут буду? Мне так не хочется отсюда выезжать... — с намёком протянула я.       «В камере не получалось нормально выспаться почему-то», — сказала я про себя.       — Хах, что ж, тебе и не придётся. Эти апартаменты как подарок за пытки и страдания. И кормление собственнической едой включительно. Да, я понимаю, что от этого никаким образом нельзя откупиться, но хоть сотую долю, надеюсь, получится компенсировать комфортом. И да, если тебе чего-то захочется — спрашивай без страха. Я всё сделаю. Вот тебе мой номер, — Симон приостановился, записывая цифры на бумажке для заметок, и протянул мне листок с телефоном, — для связи. Только сразу предупреждаю и извиняюсь за возможную грубость и агрессию. Часто я бываю «не в своём теле», так скажем. Ну, ты понимаешь о чём я. Однако бывают и те редкие моменты, когда всё вновь возвращается в норму. Тогда я могу ответить на просьбу, да и просто перезвонить, увидев пропущенный звонок. В обще... — посмотрев на листок ещё раз, Симон оборвался, вспомнил о том, что у меня нет плодов прогресса (свой телефон я ещё в самом начале выкинула в реку в каньоне).       — Ах, да... Вот, держи, не последней модели, но и не убитый в хлам, мой прошлый. Также буду тебя навещать лично, смотреть, чтобы не сбежала, чтобы комфортно было, чтобы не умерла ненароком... Кхе-кхе. Так, теперь точно всё. А теперь извольте покинуть вас! — Симон жизнерадостно поклонился, правой рукой держа грудь и вращая левой. Он начал потихонечку отходить к двери, как я в шутку задала интересующий меня вопрос:       — А ты всем такие подарки-компенсации делаешь? — усмехнувшись, поинтересовалась я.       — Хахах, честно сказать, только лучшим... Вообще-то, лишь тебе... Что-то такое меня именно в тебе привлекает... Необъяснимое чувство... Хочется дарить что-либо, радовать, делать счастливой... Так, ладно, неважно. Спокойной ночи, Юлия, — сухо сказал Симон и крупными шагами вышел из комнаты, захлопнув дверь.       Интересно, какое чувство он имел в виду? Мне кажется, это похоже на любовь. В меня влюбился садист-шизофреник, охренеть. Хотя это ещё не точно. Впрочем, мне абсолютно плевать.       Я опустила взор на листочек с номером, как только вспомнила о нём. +79542761826. Хм, этим, пожалуй, уже можно будет воспользоваться. Здесь прекрасно, но очень пусто и скучно — надо исправлять. Раз уж всё равно такую возможность дали.       Присев на кровать, я решила включить телефон, IPhone 7 Plus. Видимо, отформатированный, ведь никаких приложений, кроме системных, и файлов нет. Не то, чтобы я рылась в чужих телефонах... Но мне же его подарили. Я выставила местное время — часы показали 22:34 — и, главное, внесла Симона в контакты под именем «Шиз».       Так как было уже поздновато, и некая усталость давала о себе знать, я решила повторить попытку уснуть ещё раз. И на этот раз она была удачна.