Настоящая сущность теистов

07.05.2023       Наутро мы вновь обнаружили проблему — водные запасы вновь иссякли. Да, да, да, опять! Но почти сразу же, через два часа, мы придумали решение. Просто копать, копать и копать. И докопаться до озера, а точнее двух. По размеру каждое из озёр, примерно, как целое прошлое. Но всё же пришлось пробуриться на где-то полтора километра от базы, а потом на восемь метров вверх! Однако всё это далось не так уж и просто.       Сперва, когда мы по поверхности пошли на поиски такого озера, которое было бы закрыто от чужой базы и в то же время находившееся бы недалеко от нас, увидели странную деревню, раньше не наблюдаемую ни нами, ни Храмовниками, по-видимому. Иначе бы вместо домов тут было бы или пепелище, или вовсе кратер от боеголовки. А странная, потому что стоит на сваях над обрывом. Сначала мы подумали, что это обычная вымершая деревня (как позже выяснилось, она называется Хинт), просто находящаяся в таком необычном месте. Кто знает, может, это специальное шахтёрское приспособление? Вышел из дома сразу на работу. Мы даже не стали в неё заходить сперва, на пути туда. Но всё же обратно решили, так и быть, зайти посмотреть, что да как. Но после более детального исследования мы были одновременно удивлены и озадачены... Там было девять живых людей. Ну, условно живых. Они еле держались на ногах, были тощие и немощные, рёбра, ключицы, таз обтягивала кожа, руки тряслись, ноги подкашивались и неясно, каким образом держали тело. Мы предложили пойти с нами, пообещали дать безопасный кров, защиту и пропитание. Сперва они долго отказывались, это было понятно по их лицам, полных неуверенности, страха, даже недоверия к незнакомцам, однако, увидев, что я достал из кармана хлебный мякиш, быстро изменили своё решение. Жители протянули собранные в горсть руки, как бы прося милостыню, а я аккуратно положил кусок в чью-то костлявую руку. Не успел я отпустить еду, как они начали буквально драться за неё, вырывая, отбирая друг у друга прямо изо рта и разрывая на куски, точно голуби на площади. Мы только слегка попятились назад и пристально наблюдали за происходившим, при этом не влезая. Через некоторое время, когда у всех было примерно одинаковое количество хлеба во рту, все успокоились и с удовлетворённой лыбой направились за нами строем, между тем медленно, нерасторопно, но очень жадно жуя. Прямо под их деревней произошёл раскол литосферных плит после взрыва и соответственная трещина. Они не ушли отсюда, так как просто физически не могли, да и не хотели. Всё настолько плохо. После того, как мы довели... Эм, донесли половину до убежища, они почему-то решили помочь нам, хоть мы и не просили и даже насильно отстраняли их от работы, ибо осознавали их положение. Однако и это не помогало, они всё равно лезли то относить камни, то копать, то освещать путь к источнику воды. Вследствие одержимой упрямости в трудолюбии, некоторые из жителей Хинта скончались или от переутомления, или от длительного голода, или от какой-то болезни, упав, часто дыша, на пол искусственной пещеры, — доподлинно неизвестно. Ах да, зовут погибших: Крок, Павел, Гриша, Михаил. А также с ними спаслись, но не умерли: Фёдор, Альберт, Глеб, Александр, Пётр.       Я так подумал, неплохо было бы рассказать вам, как выглядят эти люди. А то я только и делаю, что добавляю новых. По причине этого сейчас будет та информация о каждом, которую я смог расспросить у них лично.       Антон — высокий, голубоглазый (сапфировый), тощий, прыщеватый, бледный совершеннолетний подросток, носящий круглые очки, с чёрными прямыми короткими волосами, но с чёлкой, пущенной по лбу и виску до уха. Родился в Хинте, но жил в Иргазе, так как там нет роддомов, как я уже говорил. Очень скромен, закрыт, застенчив, не уверен. Одет в клетчатую красно-синюю рубашку, синие джинсы и сандалии. Что примечательно, постоянно заикается, хоть и так редко говорит и без надобности старается рот не открывать. Это вызвано не какой-то болезнью или расстройством, а просто излишней интроверсией. Всегда ходит пригибаясь, как бы строя из себя раба, почитая, тем самым он показывает, что ниже других по уровню. Ну, как сам считает.       Илья — среднего роста, кареглазый (ржавчина), спортивный двадцатичетырёхлетний мужчина с такими же короткими прямыми волосами, как и у Антона, но с «карамельной» косичкой до лопаток, одет в серые шорты с надписью «UFC» белыми буквами, белую футболку с изображением Хабиба Нурмагомедова и подделанные кроссовки «Adidas». Как и прочие, появился на свет в Правчановске, а дожил до взрыва уже в Хинте. Полная противоположность Антона — открытый, активный, всегда предлагает свою помощь. Обычно берёт всю ручную работу на себя и нередко, осознавая ситуацию, перекладывает на себя и ответственность Антона. Хоть Илья и двенадцать лет занимался боксом, но он не самый тупой человек, как, к примеру, Кличко, и спокойно способен поддержать беседу, даже интеллектуальную довольно-таки.       Армек — тридцатисемилетний женатый армянин, одного роста с Ильёй, кареглазый (коньяк), переехал к нам три года назад из Армении после Нагорно-Карабахского конфликта в 2020 г. В то время созывали на военные действия абсолютно всех работоспособных граждан. Армек не стал исключением. Но вот его страна проиграла, а он получил инвалидность второй группы из-за многооскольчатого перелома коленной чашечки со смещением, вследствие прострела из винтовки. После этого Армеку больше не захотелось жить в этой стране, чтобы такого снова не повторилось, и он благополучно уехал в нашу страну со своей женой и стал работать водителем маршрутки, так как это единственное, куда его взяли. Он первое время не мог передвигаться вовсе, врачи говорили, что перелом никогда не станет даже чуть-чуть приближённым к прежней здоровой кости, и единственный выход — установка протезов, стоящих баснословное состояние, однако через несколько месяцев Армек встал на ноги, правда, с костылями и с изуродованным неправильным срастанием коленом. Так он передвигается по сей день, но изредка способен наступать на неё, хоть и с болью. Он настолько приловчился, что не чувствует особого дискомфорта при перемещении. И Армек при переезде как в воду глядел — двенадцатого февраля этого года началась уже третья по счёту Арцахская война, или, как угодно, Третья Карабахская война, только со стороны Армении. Конфликт завершился спустя пятьдесят два дня — семнадцатого апреля 2023 г., после чего территория Нагорного Карабаха отошла нашей стране, во избежание подобного ещё раз. Это решение было принято по согласованию двух сторон конфликта: Азербайджана и Армении — а также президентом нашей страны, вопреки запрету ООН. Она хотела отдать территорию Турции, но мы быстрее. Хотя... Когда нас интересовало решение кого-либо?.. Поэтому у нас появился анклав.       Имеет угольно-чёрные, хаотично разбросанные волосы без какой-либо причёски, но не сказать, что обросший, и довольно длинную щетину, не подходящую под определение «борода», также ярко выраженные армянские черты лица и акцент. Уверен в себе, пылок, готов очень долго материть каждого, кто посмеётся над его акцентом или передразнит его, при этом переходя с армянских на наши ругательства.       Молька — низкий, 152-сантиметровый паренёк, кареглазый (каштан), шестнадцати лет, по его же словам, мне по диафрагму, обычного телосложения: ни тонкий, ни толстый. Волосы волнистые, густые, шоколадного цвета, чёлка пущена по голове спиралью до лба, подвешена на ухе и закреплена резинкой, то есть как бы начинает образовывать корону. Для своего, не в обиду ему, маленького возраста, да и роста, в принципе, он довольно вынослив, силён и трудолюбив. Хотя он никогда не упускает время для самоиронии, в основном про свою низкость. Это кардинально отличает его от Армека. Молька был рождён в довольно богатой городской семье француженки и мужчины из Селикáни, что вполне далеко отсюда, даже в другой области, где они работали и жили. Ему давали хорошее образование, он закончил девятый класс, шёл на золотую медаль, хотел стать фрилансером, пока не случился взрыв. И вот какое удачное совпадение: они приехали сюда на отдых на неделю по совету проживающих здесь знакомых и вот, как угадали...       Молька рассказал мне историю знакомства его родителей; она настолько трогательная, что просто не могу её не поведать. Его отец как-то в 2003 году поехал во Францию в поисках работы. И вот, сидя на террасе одного кафе и попивая карамельный фраппучино, он увидел необычайно красивую девушку, которая находилась за несколько столиков дальше от него. Эдуард (так звали отца Мольки) незамедлительно подошёл к ней, на ломаном французском кое-как познакомился и пригласил к себе на съёмную квартиру. Лоретта (именно она была той девушкой) мгновенно согласилась, что удивительно, даже ни на секунду не засомневалась. Впоследствии у них происходили ещё несколько таких свиданий, и параллельно Лоретта помогала найти работу Эдуарду, пока одно непредвиденное событие не перечеркнуло всё... Хотя, возможно, наоборот, оно ещё больше их сблизило... В один прекрасный день на телефон Эдуарда позвонили: это была его мама. Она уведомила сына, что врачи, к которым она обратилась из-за резкой боли в области живота, обнаружили у неё рак желудка, и нужна срочная операция. Эдуард, нисколько не мешкая, собрал все вещи первой необходимости и стал ждать прихода Лоретты к назначенному на тот день времени, ибо им было настолько хорошо вместе, что они не успели обменяться телефонами. И вот, через несколько часов, Лоретта объявилась. Эдуард к тому времени был уже на нервах. Он в спешке обрисовал ситуацию и предоставил ей выбор: либо ехать с ним, чтобы быть рядом всегда, либо дожидаться его тут. Лоретта с ходу выбрала, к удивлению, первый вариант, и они вместе отправились в аэропорт.       Перенесёмся на месяц вперёд. Эдуард с Лореттой прекрасно уживаются вместе, ни разу не ссорились за это время. Отец Мольки практически всегда был в апатии, однако Лоретта, которая хоть как-то пыталась выучить наш язык, помогала ему справиться с ней. Она говорила очень-очень коряво и с сильным французским акцентом: «Н-г-е в-о-л-н-г-у-й-с-я, Й-е-д, в-с-г-ё б-у-д-г-е-т х-о-р-о-ш-г-ё. Я в-с-г-е-г-д-а р-г-я-д-о-м». Это всегда заставляло улыбаться Эдуарда в такой непростой жизненной ситуации.       Но вот, момент истины, операция наконец прошла: пока собрали деньги, а так как работу найти не удалось, пришлось открывать кредит, что происходит не сразу, а только после изучения источника доходов, кредитной истории и конечного одобрения — прошёл как раз-таки месяц. Для положительного ответа пришлось даже брать паспорт бабушки Мольки, ибо у Эдуарда не было постоянного заработка. И операция удачно прошла. Её выписали, и Эдуард собирался поехать с Лореттой обратно во Францию, однако, на удивление, получил отказ. Оказалось, пока была вся эта вакханалия с операцией, Лоретта успела погулять по нашим улочкам, паркам, скверам, лугам, полям, городским дорогам, переулкам, посмотреть на природу, на красоты... Она поняла, что влюбилась не только в Эдуарда, но и в эту страну... Правда, честно сказать, не совсем понятно, за что... Но её выбор.       Итак, спустя четыре месяца совместной жизни в съёмной квартире и оплаты кредита на лечение, Эдуард с Лореттой поженились и с того момента навсегда остались у нас. Первый нашёл-таки работу в офисе начальником — старый был его дядя, который уволился, проработав до этого двенадцать лет, из-за колоссальной, неподъёмной нагрузки — а вторая открыла через ещё пять месяцев свой бутик на деньги, которые заработал Эдуард. Спустя же год после успешной операции бабушки Мольки, непосредственно, рождается и сам он. Изначально его родители никак не могли определиться с именем: Лоретта хотела французское и остановилась на псевдониме комедиографа семнадцатого века из Франции, Мольера, но Эдуард считал, что это очень экстравагантное и несоответствующее имя для наших реалий. Поэтому было принято компромиссное решение объединить начало имени с уменьшительно-ласкательным суффиксом. Точнее сказать, с того момента «Молькой» его стали окликать только родители и друзья, а во всех документах он значился как Мольер.       Александр — ростом с Антона, двадцать один год, глаза цвета зелёного леса, волосы цвета ольхи и целый массив с чёлкой залакирован на макушке головы с точными краями, выполненными в виде проборов с каждой стороны. Нельзя сказать точно, где именно жил Александр. Вроде и прописан в Правчановске, но и в Хинте жил половину жизни по выходным и каникулам, что-то типа дачи. Семья вела там огород, сад, занималась участком, личным домом, а не квартирой, жить где была их мечта, — было всё, кроме скота. Александр очень весёлый, всегда радуется и, что встречается довольно редко, может и сам поднять настроение другим. Но в бочке мёда не без ложки дёгтя. Несмотря на такую оптимистичную позицию к жизни и на умение развеселить, Александр может делать и наоборот: насмехаться в шутку, иронизировать над недостатками человека, давить на больное смеха ради, шутить некультурно, вульгарно, пошло. Но, признаю честно, есть в этом что-то потешное, забавное, да простят меня все, кто только можно. Возможно, это его особая подача повлияла, а может, мой моральный уровень настолько опустился за эти дни.       Однако такой юмор никогда не воспринимал ни только я, но и родители и учителя Александра, так как школа и дом не были препятствием для его остроумных шуток. Ну, учителя всегда спокойны и рассудительны, в большинстве своём, иначе можно было бы давно с ума сойти с такой работой. Есть только избранное исключение смешливых педагогов, и то, чаще всего, моложе тридцати, а тех, что на одной волне с учениками и понимают, как их заинтересовать, — ещё меньше. А вот родителей это особо не заботило, потому что их практически никогда не было дома, работа отнимала бо́льшую часть времени: семейный бизнес по производству бытовых и профессиональных инструментов — дело нелёгкое. Да, всё же он всегда жил в материальном достатке, чего не скажешь про эмоциональный: мама с папой заняты, друзей нет — все считали его мажором, обходили стороной, а те, кто сами тянулись к нему, быстро предавали, выкачав нужную выгоду. Так что вся эта роскошь, скорее, удручала, чем доставляла удовольствие. Посему единственное спокойствие Александр находил в новеньком флагманском телефоне, подаренном родителями на четырнадцатый день рождения, где сидел в различных социальных сетях и находил множество интересных людей, не знавших о его достатке, с которыми мог делиться эмоциями и впечатлениями, в полной мере общаться. Виртуальное общение компенсировало реальное.       Но однажды случилось нечто ещё более странное и чуждое раннее для Александра — любовь. Он долго общался с одной девочкой, которая вскоре стала лучшей и единственной подругой, а затем и вовсе запала в самое сердце. Судя по фотографиям, присылаемыми ей, она маленькая, скромная, закрытая в себе из-за вечного физического насилия её и матери со стороны отчима девочка, социофобка, выплёскивавшая всю агрессию на мир, на людей, на жизнь в Интернете, Александру, в бо́льшей мере, с изумительными аниме-глазами и завитыми, покрашенными, платиновыми локонами до лопаток. Он постоянно успокаивал её от депрессий на различных почвах, отговаривал от вечных попыток суицида. И никогда, как сам признаётся, не было это в тягость, даже напротив, в радость, в радость за то, что он сделал что-то доброе для этого мира, предотвратил человеческую смерть. Изначально, как только это неописуемая совокупность гормональных чувств зародилась, Александр тщательно скрывал своё отношение к Мелиссе, а именно так звали его пассию. Однако позднее всё же пришлось вскрыть все карты, ибо желание высказаться, признаться брало вверх. Сделал он это спустя полтора года и вроде как получил аналогичный ответ. Идиллия, да и только. О чём ещё можно мечтать? Взаимные чувства двух людей. О близости. Расстояние — главная беда. Каждый день счастливые рассказывали друг другу о случившемся за день, разговаривали, делились скопившимся на душе, по выходных виделись по видеосвязи, даже пообещали свидеться на летних каникулах и погулять. Знали бы они тогда, что никаким мечтам, обещаниям не суждено будет воплотиться в жизнь...       В один день на телефон Александра пришло сообщение, текст которого гласил:       «Сашенька, прежде чем что-то говорить, прочитай полностью!!! Я уже долгое время в раздумьях, не знаю, как быть... Это расстояние между нами меня очень напрягает. Каждый раз, когда я вижу твоё личико на экране, эйфория просто растекается по всему телу, уходя прямо в кончики пальцев. Но это сразу же полностью разбивается о скалы после завершения звонка. Не было бы этого, если бы мы были рядом, хотя бы в одной области, было бы намного и намного проще. Проще пережить эту тоску... Ни пойми меня неправильно, я наслаждаюсь даже этим малым, и мои чувства ничуть не остыли, однако... Как бы тебе сказать... До лета ещё три месяца, а меня уже полностью поглотило отчаяние, тоска, печаль... Ожидание мучительно, хоть и радость после его окончания огромна и долговременна. Я не могу увидеть тебя, когда захочу, не могу обнять, когда плохо, не могу почувствовать твоё тепло, твой запах, не могу дотронуться до тела, волос... Мне очень сложно это сейчас писать, я чуть ли не захлёбываюсь слезами, я долго готовилась к этому, долго решалась, долго продумывала, долго анализировала, надо ли... Но я приняла решение, от которого нам всем будет лучше, поверь... В общем... Лучше нам снова опуститься на одну ступень взаимоотношений и стать просто друзьями... Прости, прости, прости и ещё раз ПРОСТИ... Мне самой непросто было это осознать, и прямо сейчас я напиваюсь собственными слезами, но поверь мне, это единственный верный вариант...».       Прочитав, в недоумении, в страхе Александр стал выяснять, в чём проблема, и можно ли всё как-то возобновить, ведь получал от Мелиссы такую радость, которую не давала ему вся жизнь за четырнадцать лет. Голос дрожал, когда он произносил текст сообщения шёпотом. Однако Мелисса ни капли не колебалась и твёрдо стояла на своём — жить вечной апатией, в ожидании и тревоге, не намерена. А после нескольких часов выяснений Мелисса и вовсе стала игнорировать его сообщения. Никакие извинения, клятвы приехать прямо сейчас, обещания не помогали. Вторая злополучная зелёная галочка так и не появлялась.       Прослушав всю суицидальную музыку в скачанных и проплакав часа два, Александр принял скоропалительное и зашкаливающе экстравагантное решение — сделать крошечный глоток из бутылочки уксуса. Ну, своего рода тоже вода. Прозрачный? Прозрачный. Таким образом он хотел забыться в больнице. Поняв после содеянного, что время лечения на это слишком короткое, Александр скинул себе на голень гирю в шестнадцать килограмм. Теперь был перелом и отравление. Вызвав самому себе скорую, он был доставлен в больницу. На все вопросы Александр отвечал: «Неудачное стечение обстоятельств». Никто особо и не расспрашивал.       Но вот промыли пищеварительный тракт, сделали рентген, наложили гипс и сказали, что срок реабилитации — три недели. Радости Александра не было предела; этого времени с лихвой хватит, чтобы попытаться забыть Мелиссу.       Однако здесь, в этой тишине и покое, также не обошлось без разочарований. Родители Александра пришли навестить сына только один раз, да и то одна мать. Всё, что она спросила, так это: «Что произошло?». Он, естественно, соврал, сказав: «Отключили воду, я перепутал воду с уксусом, а потом на меня случайно гиря упала с полки, когда полез за таблетками». Это вообще не походило на правду. Во-первых, для кого отдельный кран с питьевой водой? Во-вторых, как могла упасть гиря, лежавшая всё время под кроватью? В-третьих, как ему могли бы помочь таблетки при выжигающем отравлении? И либо ей было совершенно наплевать, либо она поняла, что Александр боится ей что-либо рассказывать, но мать ушла, оставив деньги на оплату той клиники, куда привезли его врачи, так как узнали известную местную знаменитость, предварительно взяв с него расписку на имя отца, хоть это и было не совсем законно.       Что касается интернет-друзей, то никто из них не спросил о состоянии Александра. Это был небольшой социальный эксперимент, проводимый им. Обычно всегда именно он первым начинал разговор и так решил проверить, может ли быть наоборот. Оказалось — нет. Как раньше Александр оставался инициатором общения, так и остался. Исходя из результатов этого эксперимента, было принято решение разорвать все коммуникации с этими людьми, которым он даже не интересен. В конечном итоге, остались только Мелисса, так и не вышедшая на связь, и родители, навестившие всего раз. Кстати говоря, пассия Александра через месяц после этого происшествия, когда она уже забылась, и чувства сменились разумом, отправилась туда же, куда и остальные псевдодрузья.       После выписки все вернулось на круги своя, только пришлось чуть-чуть залить тоску... Нет, на сей раз не уксусом... Музыкой. Через некоторое время, в шестнадцать лет, когда и вовсе забылся такой человек, как Мелисса, Александр окончил школу и поступил в лингвистический университет по профессии редактор, откуда планировал потом выпуститься с синим дипломом и устроиться на работу в типографию по специальности. Однако мечтам не пришлось сбыться.       На третьем курсе Александр с друзьями-однокурсниками договорились устроить у кого-нибудь на даче чисто мужскую вечеринку-пьянку. Конечно же, свою кандидатуру предложил он, ведь сейчас конец весны, май, родители на работе до воскресенья, а дом полностью в их распоряжении. Ну, если не считать непредвиденную и незапланированную встречу с бомбой. Но вот все приехали, привезли заранее обговоренную часть вечеринки: кто алкоголь, кто кальян, кто мангал, шашлык и угли. Однако самая интересная шоу-программа началась после, когда повсюду появлялись взрывы фейерверков, должно быть, и становилось тепло, как в июле. Что самое удивительное, так это то, что приезжало четыре, а остался один.       Глеб — низкий, сто пятьдесят семь сантиметров, зеленоглазый (изумруд), двадцать семь лет, с синими короткими вздыбленными волосами, будто через них разряд пропустили, с серьгой в левом ухе и пирсингом-кольцом в носу. Родился и живёт в Хинте. Работал на метеорологической станции. В свободное от работы время ведёт Ютуб-канал с различными физико-химическими экспериментами.       Пётр — высокий, сто девяносто пять сантиметров, двадцать один год, кареглазый (ржавчина), черноволосый мужчина с каре до скул. Родился в Хинте и жил там же. Хоть в школе и учился на два, зато всё свободное от неё время посвящал спортивным секциям: баскетболу, плаванию, футболу — которые позволили ему в четырнадцать лет выбиться в школу олимпийского резерва. Уже в пятнадцать он попробовал себя в областной олимпиаде по баскетболу, к шестнадцати занял второе место по футболу на межобластной, а в восемнадцать вошёл в тройку победителей на чемпионате нашей страны по футболу. Три года назад Петра хотели отправить на «Зимние Олимпийские игры 2020» в Токио, но из-за пандемии Коронавируса их проведение пришлось отменить. После такого заявления Пётр с нетерпением ждал 2024 года, однако вот так вот сложилось.       Альберт — по росту с Михаила, двадцать девять лет, глаза карего цвета (мёд), волосы — горького шоколада, образуют как бы «винтовую лестницу»; каре, которое с одной стороны нужного размера, а при переходе к другой плавно увеличивается, доходя до края подбородка. Из Хинта. Работал корреспондентом на главном канале нашей страны. Устроиться на работу туда было испытанием не из простых: сперва нужно было закончить университет с отличием и красным дипломом, затем устроиться на никому не нужный, непросматриваемый канал на сотых строчках в списке телеканалов одновременно и ведущим, и корреспондентом в две смены, подниматься так в статусе и ждать, пока тебя не перекупят менее неизвестные, чтобы таким «лифтом» добраться до верхов телевещания.       Фёдор — 192 см, тридцать один год, голубой (цвет глаз, то есть электрический), волосы покрашены в рыжий и подстрижены, вернее, не подстрижены, под отросшее каре: они доходят почти до плеч. Город рождения и проживания — Правчановск. Фёдор с самого детства, слушая наш и иностранный рок, изучая биографию любимых певцов, групп, мечтал стать гитаристом и создать свою группу. Всё началось с музыкальной школы в десять лет, а закончилось объединением части ансамбля в маленькую группу из восьми человек спустя пять лет, каждый из которых выполнял какую-либо роль: два человека играли на гитаре вместе с Фёдором, другой — на барабанах, второй писал слова, третий солировал, а двое занимались маркетингом: рассказывали знакомым, друзьям, родственникам, расклеивали объявления, приглашали прохожих. Впоследствии коллектив стал называться «Октаграмма», где каждая вершина фигуры — человек в группе.       Но настал день первого концерта. Пришло с пятьдесят человек. Все зрители находились на заднем дворе Фёдора, пока сама группа заседала в гараже с открытой дверью. Ну, вот все переглянулись друг с другом, и из казённых инструментов, выдаваемых каждому на дом от музыкальной школы, полились ноты сочинённых стихов-песен про любовь, войну и школу, написанных начинающим писателем, который и до этого написал множество фанфиков и самостоятельных произведений, даже в стихах. И пусть, вероятнее всего, все собравшиеся не считали это выступление чем-то серьёзным, скорее какой-то детской игрой, шалостью, в глазах же выступающих всё выглядело вполне по-настоящему, и они уже представляли будущее известных рок-звёзд сцены. Так или иначе, все зрители по окончании аплодировали, а за вход заплатили пятьдесят рублей, как первостепенный гонорар за исполнение. Казалось бы, всего какой-то полтинник, но стоит умножить на пятьдесят и поделить на восемь, как сумма сразу приобретает вну... Не очень внушительный характер, однако триста двенадцать рублей уже хватит на какую-нибудь булочку в столовой раз восемь взять.       Такое повторялось в конце каждой недели, в воскресенье, в пять вечера. С каждым разом людей становилось всё больше, поэтому потребность в рекламе как таковой исчезла, но кроме объявлений, а цена за вход понемногу дорожала, буквально на одну единицу каждый концерт. Не только юные музыканты, но и капиталисты.       Летом же всё стало ещё проще, можно было собираться каждый день, что, собственно, они и осуществляли, давая концерты каждый день. В итоге к началу учебной четверти удалось накопить около тридцати тысяч на улучшение условий и аппаратуры. Всё продолжалась удивительно гладко, и уже скоро был снят и полностью звукоизолирован ангар, куплены улучшенные, на этот раз, электрогитары, правда, только две. Теперь они стали приглашать гостей прямо в ангар, переоборудованный в подобие концертного зала.       В общем дело шло как нельзя лучше, настолько, что к концу старшей школы никто не пошёл в университеты, ведь всех всё удовлетворяло, не ушёл из «Октаграммы», и на полученные деньги удалось обновить весь инструментарий, сделать из ангара что-то максимально похожее на концертный зал и даже ещё сохранить в наличных. Да и само качество производства возросло вследствие увеличения опыта и мотивации гонораром. Песен вышло настолько много, что хватило бы на целый полноценный альбом, что и сделал Фёдор, выпустив первый альбом «Пентагон» (и это не здание министерства обороны США, это правильный пятиугольник, из чего частично состоит октаграмма [хотя штаб-квартира и была названа в честь фигуры, потому что имеет такую же форму]).       По прошествии ещё трёх месяцев Фёдора вместе с командой пригласили выступить в ГКЗ. На следующий день они дали там концерт в подчистую заполненном зале. «Октаграмма» произвела на всех фурор, все по окончании аплодировали стоя. Главный плюс был даже не в этом, а в том, что плата за билеты выросла в несколько раз из-за того, что сам театр занимался установкой цен. То есть и доход группы вырос.       После перехода на новый уровень прошёл уже год. Я напомню, теперь участникам группы по девятнадцать-двадцать лет. В столь юном возрасте на голову свалилась популярность. Был выпущен ещё один альбом под названием «Isotri» (что является адаптацией «isosceles triangle», в переводе — «равнобедренный треугольник» [вторая составляющая октаграммы]). В этот же момент начались первые разногласия в «Октаграмме»: один из маркетологов не был доволен своим заработком, так как он был меньше других. Тогда Фёдор объяснил, что тот уже давно не занимается рекламой в полной мере, как раньше, то есть он часто не приходил на репетиции, концерты, не выходил из дома, а деньги капали, это Фёдор простил, но рекламщик покинул группу, сломав символичность названия. Однако его менять не стали. И именно на этом этапе началось глобальное покорение сердец тысяч людей: было принято решение устроить турне по нашей стране, тем более, что им давно уже предлагали эту идею фанаты.       Кстати, насчёт фанатов: «Октаграмма» стала невероятно популярной не только в Правчановске, но и за пределами в нашей стране, поэтому поклонники основали огромное количество тематических групп и сайтов, написали огромное количество фанфиков, сняли огромное количество роликов про историю и интересные факты об участниках.       Итак, турне началось. Для поездки на первый раз было выбрано двадцать пять крупных городов нашей страны. Сперва, в первых одиннадцати городах, всё шло отменно: полные залы, аплодисменты, гонорары, признания, слава, лавры. Но вот затем просто обрубилось.       Один из гитаристов, выходя на сцену, не увидел оголённый провод, который еле виднелся на месте контакта с инструментом, у запасной гитары — у старой порвалась струна на репетиции прямо за несколько минут до выхода — которую нарочно повредил ушедший маркетолог. На активном припеве игрок случайно докоснулся до неизолированного провода и от длительного контакта где-то секунд в тридцать, прежде чем заметили, практически сразу скончался. Врачи, сидевшие в зале, даже не успели толком оказать помощь.       Концерты в остальных городах, естественно, пришлось отменить, и тогда занегодовали все: псевдофанаты, не понимающие, что в группе произошла трагедия, коллектив, отказавшийся отныне работать с человеком, не уследившим за исправностью оборудования, хотя он тут ни при чём и не мог это контролировать, да и плюс проклинали его, говоря, что это из-за него они не получили образование, когда могли это сделать, и теперь нужно начинать сначала. Фёдор душевно умер. Мечта сломана на моменте развития, друзья ушли вслед за неблагодарным маркетологом, полив навозом с лихвой, да и никакого образования нет. Куда теперь пойдёшь? Хотя денег с гонораров хватало на безбедную жизнь месяцев так на пять. А дальше что? Однако их было ещё больше, намного, но меркантильные мелочные сволочи перед уходом заграбастали себе часть.       Фёдор от отчаянья начал пить и употреблять «веселящие вещества». Мало того, на него ещё написали заявление бывшие «коллеги». Суд признал Фёдора виновным по статье «Халатность» и приплёл туда ещё убийство человека, так как он даже не явился на заседание по причине алкогольного опьянения. Двух опьянений. Фёдора посадили на пять лет. Это был окончательный и бесповоротный конец в его даже не достигшей апогея карьере.       Думаю, не стоит рассказывать про время нахождения в тюрьме. Посмотрите любой фильм, в котором фигурирует заключение и быт при нём, и будет тоже самое. Факт в том, что в двадцать пять Фёдор был на свободе. И что ему оставалось? Усугублять здоровье и убивать жизнь ещё больше. А какой в ней вообще теперь был смысл? Фёдор решил оставить всё, отстраниться, хотел просто как можно быстрее закончить эту жизнь, сказал родным и друзьям ни при каких обстоятельствах не приезжать к нему, но попросил высылать деньги при возможности. В общем, на них он сперва снял случайную квартиру в кирпичной хрущёвке и продолжал спиваться и «веселиться», плюсом накинув курение. Однако какого было его удивление, когда после шестилетнего (хотя и после выхода он зашёл лишь в сообщения по номерам, чтобы оповестить знакомых и сразу же выключил снова) — из-за ненужности — отдыха телефон после включения и захода во все социальные сети показал около ста сообщений со словами поддержки и комплиментами от фанатов, родных, знакомых, которых никаким образом не подпускали к заключённому, первое из которых датировалось двадцать первым сентября 2012 г. (день суда) и отправлено было тем маркетологом и по совместительству младшим братом погибшего, что не покинул «Октаграмму». На него Фёдор был зол меньше всех, ведь тот понимал, что не он виноват в смерти брата, не упрекал в этом основателя группы и даже уходил — маркетолог просто поддался стадному эффекту и подумал, что группа всё равно распалась, так что зачем было оставаться — с наименьшим отвращением, не забрав денег вообще. Оказывается, брат покойного гитариста понимал, что виноват его бывший меркантильный коллега, поэтому он понимает непричастность Фёдора к этому, не писал заявление, зато засадил реального виновника на пять лет. Об этом знала полиция, пересмотрела дело, но, увы, «Халатность» никуда не делась, вычитаем три прибавленных и два отсиженных и получаем... Ещё надо три года, как, впрочем, и до пересмотра.       Но Фёдор решил-таки списаться с бывшим преданным маркетологом. Он был рад его ответу и предложил встречу, правда, не в Лисейнске, куда выпущенный на свободу хотел отправиться первым делом, пока его не настигла «тщетность бытия», а в деревню в пригороде. Как вы понимаете, это было наше всеми любимое место и не стоит говорить, что случилось после. Стоит только уточнить, что спасся только Фёдор, а его коллега — нет.       Михаил — низкий, стоптавшийся вследствие возраста шестидесятивосьмилетний старик, полностью седой, хрусталик помутнел, хотя еле-еле просматриваемый голубой цвет виден, который не спасал от ношения очков; белая борода до грудины. Михаилу всегда импонировала география, ещё со школы, поэтому при выборе профессии сперва склонился в сторону школьного учителя. Но так вышло, что ему не хватило вступительных баллов на экзамене в педагогическом институте и вследствие этого пришлось искать новый путь реализации. Таковым было выбрано предприятие по обработке металлов, из коих Кривчолла — его город, в котором он родился и жил всегда, — состоял на четверть, и так Михаил всю жизнь, с восемнадцати лет, проработал на металлургическом предприятии, в положенные пятьдесят пять лет выйдя на пенсию, хоть и привычки от первой мечты остались. Каждый день, приходя с вечерней прогулки, он с энтузиазмом садился в кресло, брал в руки многочисленные покупаемые на каждую пенсию атласы и скрупулёзно, под лупой, светом настольной лампы и с радио рассматривал.       Крок и Гриша — маленький пятилетний желтоволосый (светло-бежевый) кудрявый мальчик с небесно-голубыми глазами и низкий четырнадцатилетний черноволосый кудрявый мальчик с карими глазами (орех), соответственно. Братья. Крок ходил в детский сад, а Гриша в восьмой класс, когда произошло самое страшное и роковое событие в их жизни, после которого детство столь рано закончилось.       В один день родители братьев ушли в гости к общей знакомой со школы, которая впервые за пять лет — с рождения Крока — приехала обратно в Лисейнск из-за границы повидаться. Грише было не привыкать: то родители на работе допоздна, то к кому-нибудь в гости уходят — однако перед уходом родители всё равно ещё раз сказали, что нужно сделать в их отсутствие.       И вот они уже идут на полпути к дому знакомой, как вдруг слышат где-то сзади выстрелы с последующим эхом. Хм, странно, ведь нигде на тёмной ночной улице, освещаемой фонарями, никого не видно. Тогда родители просто пошли дальше, не обратив особого внимания на это. Но это было колоссальной ошибкой... «Опять, небось, подростки петарды взрывают в переулке. Кто им вообще пиротехнику продаёт?» — думали они тогда. Пройдя ещё несколько метров, позади них выскочил сначала какой-то явный беженец, мигрант или гастарбайтер откуда-то из Передней или Средней Азии, а затем и другой мужчина, бежавший следом за ним, и, очевидно, агрессивно догонял первого. Те стремительно приближались в сторону родителей Крока и Гриши. Услышав быстрые шаги, они обернулись, тем самым замедлившись. И это стало уже второй недопустимой ошибкой. Тот беженец приблизился к ним, обогнал, растолкнув, а затем, резко развернувшись и стиснув их головы руками с двух сторон, пока они были в замешательстве, он приставил пистолет к голове матери братьев так, что если бы выпустил пулю, она бы пробила головы обоих родителей. Тогда преследовавший замер всё с той же агрессией. Бандит крикнул на ломаном русском: «Падади и ани умруд». На что последовал циничный и безжалостный ответ: «Мне плевать. Эти люди незнакомы мне». Обкраденный продолжил подходить. Пара уже тряслась от страха, дыхание участилось, отец Крока и Гриши онемел и терял сознание, а мать плакала. Один осторожный шаг. Два. Выстрел из пистолета. Насквозь. Сразу двое человек покинули этот мир. И ещё двое остались без родителей.       Крок с Гришей сидели дома. На третий день отсутствия родителей началась паника. «Они же обещали, что вернутся утром... Где их вообще носит!?». Знали бы они тогда, что на самом деле произошло, а не то, что мама с папой задержались подольше у знакомой, до которой даже не успели дойти. На следующий день Гриша решил пойти к той самой знакомой, дабы узнать, где сейчас родители. Но эта идея сразу рассыпалась, ведь он не знал ни адреса, ни даты отлёта. Возможно, её уже не было в городе. Тогда было решено обратиться в полицию, чтобы они объявили поиск и начали расследование дела. Однако и эта затея потерпела крах. Страх попасть в детдом манипулировал им. Посудите сами: родственников, помимо родителей, нет, восемнадцати лет также нет. А детдом, из медиа, всегда представлялся Грише как нечто ужасное: обитель дьявола, кладезь беспринципности и аморальности. Поэтому братья остались дома. Но тут возникла первая проблема — отсутствие денег. Гриша нигде не работал, а тех наличных, что нашлись дома, едва хватило на четыре дня. Но старший брат и не думал сдаваться. Он ни в какую не хотел идти просить помощи у соседей, ведь знал, что это в основном пенсионеры, и их крошечной пенсии еле-еле хватает на них самих, а тут ещё два ребёнка. Обведя взглядом квартиру, Гриша вновь придумал что-то воистину гениальное — продавать дорогие вещи из дома. Однако на рынке торговать не вышло бы, ибо в любой момент могла нагрянуть проверка, и тогда бы точно обратились в полицию, а этого никак не надо.       Процесс торговли пошёл после продажи первой вещи — деревянного советского шкафа с антресолью. Затем туда же отправились два ноутбука, компьютер, телефоны (домашний и мобильный), телевизор из комнаты братьев, беспроводные наушники, колонка, чайник, тостер, миксер, мультиварка, робот-пылесос, обычный пылесос, велосипеды, ролики, скейтборды, лыжи, все часы, всю мебель, все стулья со столами (даже кровать), ковры и даже рулоны обоев, которыми планировалось заменить старые в гостиной. В общем оставили только всё самое необходимое. Практически каждый день что-то да обменивалось на деньги. Параллельно Гриша пытался устроиться на работу, но всё тщетно — кому нужен работник, трудящийся всего лишь два с половиной часа в день, которому ещё и что-то платить надо, если можно чуть-чуть переплатить и взять обычного? Таким образом удалось прожить два с половиной месяца.       Причём продажа осуществлялась всегда по одному принципу: выставлялась фотография с телефона Крока (у него была очень старая модель Honor, чтобы просто научить пользоваться гаджетами), покупатель приходил домой, ему отдавалась вещь и говорилось: «Родителей сейчас нет дома, но они поручили мне отдать вам это», и вроде как успешно выходило.       Но вот все ненужные вещи проданы. Что же делать? Таким же вопросом задался Гриша, и сразу же нашёл на него ответ — аренда. Сдавать в аренду квартиру, также через Авито. И эта идея тоже началась удачно. Пришёл арендатор, прошёлся по комнатам, осмотрел. Ему всё понравилось, квартира хорошая. Но зачем-то всё равно задал этот ожидаемый проклятый вопрос: «А где же ваши родители?», на который прозвучал ответ: «Ну... Они отъехали... Далеко, на недельку, так что пока я тут за главного». И вроде он должен был отстать, но нет же, попался настырный, решивший оповестить об этом необычном поведении детей полиции, чтобы та начала разбирательство.       В итоге, спустя пару часов к квартире братьев подъехала полиция, она забрала всех троих в участок. Спустя несколько часов арендатора отпустили, а братьев отправили в специальную комнату до нахождения родителей. Естественно, после того, как полиция обнаружила тела мамы и папы Гриши и Крока, свершился самый худший финал в фантазиях старшего брата — распределение в детдом. Через пару минут братья в машине полиции направлялись в Лисе́йнский детдом.       Первое, что заметил Гриша по приезде, так это то, что все обсуждали некого Вову и очень гордились тем, каким человеком он стал, однако расспросить про него так и не решился. Всё время пребывания в «обители дьявола» братья вели себя максимально отстранённо — боялись всех мнимых угроз, которые навязывали СМИ — хотя многие пытались налаживать контакт. Если группу куда-то выводили, то Гриша с Кроком всегда шли и возвращались последние.       Однако через неделю у Гриши созрел план побега, хотя, по сути, ничего такого плохого и не случилось. Напротив, там было намного лучше, чем выживать на продаже вещей: и бесплатная еда была, и развлечения, и отдельная комната с Кроком, и одежду выдали. Вот, что значит аутосуггестия. Так как особой охраны за комнатами и детьми не велось, а окна в комнатах, если открыть и вторую часть, достаточно широкие, чтобы вылезти, было предпринято решение бежать именно таким способом.       На следующую же ночь братья выпрыгнули из окна, сперва убедившись, что охранник завернул за угол, быстро перелезли через забор из профильного прута и побежали куда глаза глядят. На ночь они забежали в какой-то случайный двор, в какой-то случайный подъезд и там переждали.       Утром их разбудили удары веником по лицу, ведь какая-то бабушка подумала, что они бомжи и пришли в подъезд жить. Выйдя, братья дошли до мостовой, откуда пришли на самую ближнюю остановку автобусов, которую только увидели, вошли в транспорт и поехали куда-то на конечную. Идти было не вариантом, так как могли засечь и отправить обратно. И, посадив Крока на колени, Гриша сел на заднее сидение и стал анализировать, что произошло буквально за три месяца. Событий больше, чем у некоторых пенсионеров, и всё за четверть года. Вспомнив об утрате родителей, захотелось плакать, но на публике как-то не решился. Как же хорошо, наверное, было в тот момент Кроку. Он ещё недостаточно взрослый, чтобы что-либо осознавать, живёт себе беззаботно и не тужит.       Автобус остановился где-то в сельской местности после многочасовой поездки, кажется, даже за городом. По закону они, несовершеннолетние, не обязаны были платить за проезд. С одной стороны широколиственные лесопосадки, с другой — поле, за которым виднеются одноэтажные частные дома. Крениск. Но братья тогда этого не знали, они только побежали в сторону ближнего дома. И, нет, их не смущало то, что владельцы дома, в задний двор которого они залезли, могли обратиться в полицию о сбежавших — во всех СМИ оповестили о «вопиющем» побеге — если что, они бы бежали подальше в деревню. Но как же им повезло, что бабушка, открывшая братьям заднюю дверь, оказалась вполне лояльна и не стала никуда обращаться. Более того, налила чаю, расспросила, что стало причиной побега, после ответа посоветовала Грише найти девушку, ведь это, в какой-то мере, компенсирует потерю родителей, а после предложила отдохнуть в соседней комнате, на диване.       Казалось бы, Happy end, не хватает только усыновления ею в конце, но как бы не так... Не будем забывать про наш злополучный «Армагеддон», разрушителя мечтаний и счастья, который приземлился именно в тот момент, как братья легли спать. Вследствие проживания на окраине, этот дом особо не пострадал, однако взрывной волной всё равно накрыло, и бабушка, в отличие от братьев, в силу возраста не смогла пережить падения обломков. А братьям же, после прощания со столь добродушной старушкой, оставалось только идти куда-нибудь в глубь деревни, ведь они после пробуждения подумали, что взрыв случился со стороны города. Чем дальше шли, тем реже становились объекты: будь то деревья, дома или люди — краснее становилась земля, да и сама земля переставала быть собой. Она теперь покрылась налётом. Грише это сразу показалось странным, но возвращаться назад не хотелось да и не было резона. Там их могут задержать, плюс идти всё равно некуда, так что без разницы. Так братья шагали, пока вдали не увидали людей в деревне над разломом. Это и был Хинт. Тогда, ни о чём не думая, братья побежали со склона к ним, где их встретили очень гостеприимно и радушно... Пока не закончилась еда.       Павел — ростом с Армека, семнадцать лет, карий цвет глаз (каштан), отросшие со всех сторон золотисто-русые волосы, закрывающие глаза, вроде завитые, но настолько слабо, что кажется, будто они просто волнятся, покрывают его голову. Очень закрытый, зажатый, боязливый, параноидный; отторгает и презирает людей, животных, в общем, всё живое; весь в порезах, синяках и ушибах из-за множественных попыток суицида и просто мазохизма. А всё связано с родителями и окружением. Этим очень напоминает Мелиссу. Всю свою жизнь Павла дискриминировали родители, а точнее мать и отчим: избивали до крови по любому поводу, называя это воспитанием (типичные родители прямиком из СССР), оскорбляли и даже не извинялись после этого, убивали стремления, мечты, опускали самооценку, отбирали и без того немногочисленные вещи, в которых он находил хоть какую-то радость, успокоение (укулеле, телефон, блокнот для рисования, острые предметы), запирали дома или в комнате, не давая попыток побега, совершавшихся до этого трижды, контролировали каждый шаг, каждое действие, не считали за личность. Ведь если ты не дорос до нашего возраста, то не можешь нас исправлять, учить, высказывать своё мнение по какому-либо поводу, спорить на равных. И пусть даже мы некомпетентны в этом вопросе, не понимаем чего-то или не задумывались вовсе — ты не имеешь права нам перечить, просто потому, что мы старше, а кто старше, тот и прав, ибо опыта больше. Якобы. Хотя бывают совершенно противоположные ситуации, где ребёнок в десяток раз умнее взрослых. Да и вообще, возраст — не показатель интеллекта.       А уж запрещать ребёнку вступать во взрослые разговоры и споры — так и вовсе абсурд. Кто вам сказал, что человек младше вас — глупее? Сейчас у каждого второго есть телефон с первого класса. Дети начинают намного раньше понимать какие-то сложные вещи, интересоваться тем, что их родители проходили на два года позже, а то и больше. Чем старше поколение, тем быстрее оно взрослеет. На это влияет не только ранний доступ к Интернету, где всякие блогеры рассказывают о трудных вещах детям, начинающие после этого самостоятельно изучать ту или иную интересующую их тему, где полно таких же ведающих любителей, но и другие факторы: продолжительность жизни увеличилась и, как я её называю, «быстрая эволюция».       С первым всё ясно: в каменный век люди жили лет двадцать, в Средневековье — тридцать пять, в Новое время — шестьдесят, а уже в наше время — семьдесят пять. С активным развитием науки, изучением гигиены и медицины продолжительность жизни начала стремительно расти, что позволило растянуть юность, зрелость, старость и детство. Однако сознание и развитие не изменились, а наоборот, стали прогрессировать ещё активнее с началом общедоступности образования, поэтому то, что раньше понималось, например, в пятнадцать-шестнадцать лет, теперь понимается в 10-12.       А вот что касается второго, то это нельзя назвать эволюцией. Этот термин придумал я. Согласно исследованиям учёных, регулы у девушек наступают всё раньше. И если в 1890 г. начинались в шестнадцать-восемнадцать лет, в 1940-х гг. — в четырнадцать-пятнадцать, то в наше время они уже появляются с десяти-двенадцати лет. Это означает то, что организм совершенствуется с каждым поколением в короткие временные рамки. В этом и различие от эволюции. То же и с пониманием сложных процессов в более юном возрасте.       Да, конечно, в Древней Руси пятилетние дети уже лес валили вместе с отцами, и кто-то назовёт это деградацией, однако тут уже другие факторы. Во-первых, иначе бы вся семья умерла с голоду. Не было другого выбора. Во-вторых, сейчас наступила реальная Эпоха гуманизма, в отличие от аналогичной четырнадцатых-шестнадцатых веков. Возрождённая Эпоха гуманизма. Нет, ну правда. Сейчас практически каждое угнетение человека, в том числе и моральное, преследуется по закону (что уж говорить, если ту же интеллектуальную собственность можно застраховать?); причинение вреда животным также преследуется по закону; да даже уничтожение определённых видов растений или грибов наказуемо. Чем не миролюбие?       Все издевательства и принижения доходили до того, что родители Павла установили по всей квартире камеры видеонаблюдения и по воскресеньям их проверяли. Однажды даже дошло до того, что отчим запер Павла в полностью пустой комнате — даже в окно заварил два листа металла с двух сторон — на три дня без еды и с бутылкой воды на три литра после просмотренной камеры в ванной, на которой он резал маникюрными ножницами кожу вдоль от среднего пальца до предплечья с тыльной стороны. Таким образом он снимал накапливавшийся стресс. В этот роковой раз Павел забыл стереть компроматы на себя с даже не запароленного ноутбука отчима за это время. При этом он даже не вопил, видимо, предварительно выкрал обезболивающее.       Школа. В школе у Павла не было не то, что друзей, а даже хороших товарищей, с которыми можно было бы элементарно поговорить; все одноклассники только всячески глумились над ним только потому, что он такой застенчивый, робкий, с какой-то стороны даже наивный. Павел всегда стремился помогать людям, доставлять им счастье, несмотря на то, сколько какой-либо человек над ним издевался. Он вообще редко ненавидел людей, как бы далеко не заходили они в измывательствах. То есть если у кого-нибудь есть слабость, на неё надо надавить, использовать, ещё сильнее расширяя дыру неуверенности. Более того, даже учителя не то, что не пресекали попытки харассмента, а сами проявляли инициативу, называя: «идиотом», «необучаемым маргиналом», «будущим бомжом», «низшим слоем общества», «люмпеном» — только из-за того, что Павел не хотел изучать неинтересные и ненужные ему предметы, темы, хотя никому не мешал вести уроки: либо спал, либо рисовал в тетрадях, дневнике или блокноте.       Секции. Павел, естественно, по абсолютному желанию родителей, посещал секцию акватлона, подводной борьбы. Ему самому это было неинтересно, охотнее была актёрская школа, однако мать с отчимом заставляли, под предлогом того, что каждый мужчина должен быть спортивным и физически активным. Уговоры же записать его именно на секцию мечты на родителей не действовали, а пойти самому, столь стеснительному и пугливому, к директору театрального кружка в ДК — было невозможным испытанием.       Хотя зачем это прям каждому мужчине в современном мире? Ни мамонтов убивать не надо, ни деревянной мотыгой работать на своего хозяина, ни на заводе детали производить, чтобы не уволили за тунеядство. Конечно, хотя бы элементарная физическая нагрузка на тело должна быть, но её можно получать и дома, никуда не ходя, посредством обычной зарядки и упражнений. Да и кто сказал, что кто-то что-то кому-то должен? Если лицо не считает это потенциально нужным для себя, то пусть и не делает. Его выбор. И никто не вправе им помыкать. Мы живём в свободном обществе... Формально, это раз. Два, почему именно мужчина обязан это делать? Дискриминация по половому признаку, сексизм.       И мало того, что каждый поход туда был отдельной пыткой, так ещё и контингент, ходящий туда вместе с ним, ухудшал атмосферу ещё больше. Либо агрессивное быдло, создающее конфликты с ничего, либо спесивые «профессионалы», постоянно задевающие своим опытом, которые на самом деле просто ходят на несколько лет дольше.       Однажды даже произошла небольшая драка. Это был один из тех случаев, когда Павел решил не терпеть и дать отпор. Один юноша вечно задевал его вопросами по типу: «А почему ты постоянно прикрываешься? Стесняешься, да? Интересно, а из-за чего, ха-ха-хах?». Павел каждый раз игнорировал попытки провокации, иногда закрывая глаза, злобно вздыхая и отвечая: «От-ва-ли». Только в более грубой форме. Такое происходило перед и после каждой тренировки в раздевалке. В один момент каверзник зашёл слишком далеко: сорвал полотенце, с которым его жертва вышла из туалета, а затем попытался и нижнее бельё — Павел не выдержал и со всей силы ударил ластой обидчика по лицу. Тот же в свою очередь ответил полотенцем, выхваченным после этого Павлом и использованным с той же целью обратно. Нанеся ещё несколько ударов, Павел оставил его, выкинул «оружие» и отошёл собирать сумку. Но каверзник не собирался оставаться поверженным у всех на глазах и мысленно объявил о реванше. Подойдя со спины, он ударил Павла по голове (все находящиеся в комнате попытались его оттащить, чтобы конфликт не продолжался более), отчего тот развернулся и прижался в угол. Ещё несколько раз обидчик рассёк воздух вдоль, так и не попав по мишени, прежде, чем был обезоружен и побит своей же ластой, которая потом полетела в душевую комнату. Павел как можно быстрее собрался и вышел из этого недружелюбного места.       Оттого он единственный, кто умирал с улыбкой на лице. Возможно, он специально что-либо подстроил, чтобы поскорее покинуть этот тёмный мир мук.       К вечеру, когда я закончил перепись биографий товарищей, — какие-то пришлось завершать по памяти — пришла ещё одна смерть, на сей раз радостная. От чего-то погиб один из девяти Храмовников. Но самое важное то, что они не забрали его труп с вещами, а, должно быть, скинули его с базы без захоронения, и поэтому это сделали мы. Оказалось, они лишились ещё одного рюкзака, каких-то документов, паспорта с вырванной первой страницей, чеков... Да, всё же они оказались умнее и заранее выложили важное. Зато у нас есть плоть и одежда, пусть и без бронежилета. Это просто отличнейшая новость!       Теперь я придумал, как будет называться наша коалиция по противостоянию с Храмовниками — Прозаповедщики (от «про-» [«против»] и «заповедь»). Так будет короче и удобнее обобщать. И с этого момента мы объявляем официальный розыск «блуждающих» — тех, кто тоже потерял дом, работу, семью, близких и которые также пытаются выжить в условиях мёртвой радиоактивной пустыни. За счёт этого мы не только пополним ряды наших бойцов, но и просто спасём от голодной лучевой смерти неповинных граждан.       Кстати, мы как раз вовремя забрали жителей деревни Хинт. Так как буквально сегодня Храмовники разбомбили их деревню. Видимо, они обнаружили её и подумали, что лучше будет избавиться от очередных противников своей идеологии. Но, так как жители Хинта забрали всё самое необходимое с собой, они даже не проронили слезинки, наблюдая за уничтожением своего родного дома.       Завтра мы планируем совершить разорительный поход на Храмовников. Опять. В этот раз у нас, возможно, хоть что-нибудь получится. Ведь раньше нас было шесть, а теперь восемь!              Да, я понимаю, что этот поход — чистое самоубийство. Но а какой ещё выход? Бежать за помощью не выйдет — весь округ хорошо просматривается. Просто ждать? Более пацифично и пассивно, но рано или поздно они придут сами, когда надоест нас ждать. А умирать раньше или сейчас — абсолютно без разницы. Да и если мы хоть одного убьём, хоть раним — это будет огромным вкладом в общее дело, толчок на пути к освобождению.       В ночь с сегодня на завтра произошло ещё одно событие, поэтому с этого записи я начну восьмого числа.