Глава 3
16 февраля 2021 г. в 22:23
Грозный Глаз Грюм отправился праздновать отъезд семейства Дурслей прямо из аэропорта, где он провожал их, чтобы удостовериться, что мелкое приставучее отродье — Дадли Дурсль — покинуло территорию страны. Где-то в начале февраля стерва Скитер смогла убедить пацана, что карьера журналиста не для него. То ли дело частный детектив или следователь. И намекнула, что Аластор — как раз следователь, и очень хороший. Признаться честно, последнее немного грело самолюбие, но последствия были катастрофическими.
Вся компания магглов не имела никакого чувства самосохранения. Никакой постоянной бдительности! Как только особняк Поттеров выпустил детей наружу, а лорд Розье был убит, все сразу забыли (или забили) и на поиски недобитого Петигрю, и Воландеморта, и других пожирателей. Даже не удосужились узнать, почему особняк вдруг открылся и что стало с тем чёрным неудачником. Ограничились нахождением могилы матери Питера, но ни магия крови, ни один из других способов поиска, который смогли припомнить, не сработали.
И Моргана с ними, старый аврор справился бы и сам. В конце концов, гражданские в расследовании только мешаются под ногами. Но только Аластор решил хорошенько тряхнуть Лютный переулок на предмет дополнительной информации, к нему прицепился Дадли. И не брать с собой мелкого манипулятора решительно не получалось. Каждый раз, когда Грюм пытался или скрываться от него, или аппарировать, или просто отказывался брать с собой, мелкий гадёныш мстил настолько изобретательно и изощрённо, что повторять попытки совершенно не хотелось. Аэрозоль, незаметно перекрасивший его мантию в кокетливую букетно-конфетную расцветку, которая довела до истерического хохота одного из информаторов из Лютного, был просто цветочками на фоне организации поздравления от местного маггловского подросткового клуба поддержки ветеранов войны. О чем написали потом в местной газете. О чем, в свою очередь, конечно же, написали в Пророке. Стерва Скитер.
Сил Аластора хватило на неделю, после чего Лютный для него оказался недоступен. Утром там все всё ещё спали, ночью туда соваться идеей было плохой даже для аврора, а всё остальное время у него на прицепе был Дадли. Не попрёшься же в какой-нибудь притон с ребёнком?
Приходилось придумывать что-то другое. Грюм старался больше работать с документами, чтобы пацану это наскучило, но не прокатило. Пацан с энтузиазмом выстригал газетные заголовки, прикалывал их на специально притащенную пробковую доску вместе с колдографиями, рисунками и мелкими записками, а потом соединял это всё разноцветными ниточками, периодически медитируя на получившуюся картину. Зачем это было нужно, Грюм не знал и знать не хотел. Главное, что в такие моменты пацан молчал. Потому что всё остальное время он дотошно выпытывал у Аластора, как правильно вести погоню, как обследовать место преступления, как проводить допрос, как искать улики, как готовить их для доказательств в суде (странный вопрос вообще-то, что там готовить: вот — преступник, вот — веритасерум), как заводить себе информаторов, как внедряться в стан врага, и ещё тысячи и тысячи вопросов. Причем, как только из Грюма вытаскивали хоть что-то полезное (и зачем этому отродью Морганы вообще учиться вести допросы, если он и так кого хочешь наизнанку вывернет?), это сразу же предлагали продемонстрировать. И он эти полгода работал моргановым театром морганова одного актёра. Не потащит же он семилетнего шкета на место преступления. Да и где он его возьмёт? Стоило ли вообще уходить из школы авроров, если он всё равно вернулся к преподаванию, да ещё и такому извращённому?
Больше всего раздражала необходимость тщательно замалчивать главный и наиболее действенный метод оперативной работы, который Грюм предпочитал всем прочим и которым он бы занимался, не будь этого несносного ребёнка на шее. Помахав же отлетающему самолёту платочком, Аластор нашёл укромный уголок, откуда сразу аппарировал в "Белую виверну". Ибо ничего эффективнее для собирания слухов и другой оперативной информации, чем распитие огневиски в сомнительных злачных местах, человечество ещё не придумало.
Отпраздновать свой первый день стажировки Джейн решила в небольшой кафешке, расположенной по соседству с Центральной больницей Каира. В отличие от Англии, здесь волшебная больница располагалась в том же здании, что и обычная. Точнее, не в том же здании, а это вообще было одно учереждение, где в дополнение к обычным отделениям дейстовало несколько специализированных волшебных.
Как и хотела Джейн, её приняли в отделение проклятий. Нельзя сказать, что у них там каждый день прибывало по толпе пострадавших, но минимум раз в неделю кто-нибудь или откапывал очередной проклятый древнеегипетский артефакт, или пытался исследовать очередную старую развалину, или просто неудачно сталкивался с конкурентами на ниве чёрной археологии. Часто в отделение попадали группами, вылечить старых пациентов до поступления новых практически никогда не удавалось. При этом, как всегда и бывает, по штату в отделении было положено только три целителя, чего катастрофически не хватало.
Выход из ситуации коллеги нашли в системе стажёрства. В любых других местах стажёру приходилось платить за своё обучение, здесь же нужно было только обеспечить себе еду и кров. Взамен же возможности расширить свои знания о проклятиях нужно было только проработать минимум три месяца. Времени заниматься стажёрами тут, конечно, ни у кого не было, зато практики — выше крыши. Поэтому и контингент стажёров тут был более чем специфический. Помимо Джейн, сейчас в стажёрах тут находился только мастер Сато, имевший свою собственную больницу в Киото. Регулярный участник и докладчик всех мировых конференций по проклятьям, он приехал сюда, исключительно чтобы поискать сложные случаи и поработать с новой для себя магической школой. Он, кстати, очень помог девушке сегодня.
Девушке принесли лучший десерт этого заведения, а она, смакуя каждую ложечку, пыталась обработать полученный сегодня опыт. Её пациент — довольно большой негр в смокинге, украшенном черепами — испытывал свою удачу в лабиринте под Гераклеополем. Взятые им с собой обычные люди сгинули в этом подземелье, а он, благодаря призванному в тело духу, смог всё-таки выбраться на поверхность. Расплатился незадачливый призыватель своей жизненной силой, что, судя по всему, ему было уже привычно. Впрочем, упадок жизненных сил проблемой вообще не был на фоне скарабеев, ползающих под кожей бедняги. Каждую отдельную тварь было относительно несложно уничтожить, но общее их количество (ровно двадцать один) от этого не менялось. Стоило одному из скарабеев погибнуть, как подцепленное проклятие тут же трансфигурировало из магии, жизненной силы и плоти жертвы ещё одного. Смертельной угрозы насекомые, как ни странно, не несли, и даже уровень болевых ощущений был не запредельным, но страху нагоняли на все сто. И что делать с этой жуткой смесью малефицистики, целительства и трансфигурации — идей не было.
Привычная для девушки школа магии предлагала очень широкий набор контрзаклятий практически на все случаи жизни. Если же точных чар противодействия не знали, пробовали наиболее похожие. Иногда их комбинировали или накладывали сериями.
Это заклинание тоже раскладывалось на составные: проклятие, очень похожее на спонтанную трансфигурацию живого, целительские чары анестезии и проклятие магического вампира. Последнее было особенно коварным, так как принуждало волшебника поддерживать какие-то другие заклинания. Чаще всего оно рассеивалось, когда связанные с ним чары разрушались. И развеять привязанные чары было проще, чем поддерживающего их вампира. Тут же все три компонента были связаны столь плотно, что попытка рассеять трансфигурацию или нечувствительность приводила к усилению проклятья-вампира, которое в свою очередь оживляло остальные части комплекса обратно.
Второй способ справиться с проклятьем — купировать его или запереть в какой-то части тела — тоже не подходил: чары держались на всём объёме крови пациента. И любая вливаемая кровь тоже заражалась.
Решение подсказал мастер Сато — пересадить проклятие на кого-то другого. Из-за медицинской части комплекса перекинуть пакость просто на какое-нибудь животное было нельзя. Зато можно было попробовать алхимически разделить кровь на две части прямо в теле, перетянуть проклятие в одну из них, а потом проклятую кровь выпустить. К сожалению, с наскоку такую задачу было не решить. И если бы не навыки, переданные миссис Дурсль, эта задача для юной целительницы была бы вообще невозможна. Ах, как Джейн её сейчас не хватало! Но чего не было — того не было. Поэтому весь завтрашний день ей предстояло провести в лаборатории.
Наверное, посадку в самолёт нужно было бы как-то отпраздновать. Вот, кстати, как правильнее: «It’s a fucking great holiday!» или «It’s a great fucking holiday!»? В целом с английским у Рагху было хорошо, всё-таки он работал в международной компании британского происхождения, так что язык он часто использовал в рабочих переговорах. Но вот потребности потренироваться в использовании английского мата у него до встречи с этой стервой Кали не было.
Рагху удовлетворенно улыбнулся, так как богохульное обзывательство больше не вызывало вспышек боли. Всё-таки боги тоже поддаются приручению (от этой мысли очередная волна боли затопила всё тело). По крайней мере, в некоторых пределах.
Что в секте этих сумасшедших было хорошо, так это материальное положение. Рагху не хотелось даже думать, где и как они добыли все те украшения, золотые монеты и слитки, но богатства этого в сокровищнице лежало столько, что можно было сыграть в Скруджа МакДака. Где-то месяц ушёл на то, чтобы перевести эти сомнительные блестяшки, которые вызовут подозрение даже у скупщика краденого, в твёрдую валюту.
Февраль прошёл под знамёнами легализации всех двадцати четырёх тхагов под его командованием. Давать взятки было стыдно, но живительная волна боли от Кали стала отличной мотивацией, чтобы справиться с неловкостью. Сложнее было с работниками британского посольства, без общения с которыми нельзя было получить визу. Уже привыкший к взаимодействию с местными бюрократами Рагху попробовал предложить деньги и им, за что был изгнан с территории посольства. Попытка оформить документы по правилам предсказуемо закончилась провалом. Следующая попытка была возможна только через год, поэтому одного из своих подчиненных он отправил уничтожать посольский архив. Буквально через месяц вызволив исполнителя из тюрьмы, собрал второй набор документов с учётом предыдущих ошибок.
Неделя, когда его подчиненные проходили собеседования в посольстве, будет являться ему в кошмарах. К счастью, через бывших коллег он смог раздобыть спецоборудование, позволявшее ему слышать вопросы и надиктовывать ответы. К сожалению (в первую очередь, к сожалению стервы Кали), во время одного из интервью оборудование отказало. Второй раз, наученный предыдущим опытом, Рагху вытащил подчиненного из тюрьмы уже быстрее. Слишком поздно джемадару пришла в голову мысль, что для проведения собеседования можно было бы нанять кого-то более адекватного. С другой стороны — он припомнил своих подчиненных — адекватных с такими или хотя бы похожими рожами не бывает.
Долго ли, коротко ли, но с бумажной волокитой было покончено. Пока ждали одобрение виз, Рагху как раз успел прикупить для них небольшой самолётик (речи о том, чтобы его сумасшедшие летели в одном салоне с нормальными людьми, не шло). Видимо, стерва Кали могла как-то влиять не только на своих сектантов, но и ещё на что-то. Другого объяснения, почему им одобрили визу, у Рагху не было. Тем не менее буквально на исходе мая они-таки погрузились в самолёт.
Впереди было несколько часов полёта, думать о проблемах не хотелось. Да и что там оставалось-то? Всего лишь поселить где-то группу сумасшедших сектантов, выглядящих, как ячейка террористической организации, найти причину смерти и — главное — неправильного упокоения ещё одного такого же фанатика, проникшего в страну без единого документа, и отомстить. Фигня вопрос. Любой бы справился.