Все, что у нас осталось

      Несколько дней спустя Дерек созвал стаю. — Знаешь, зачем он нас позвал? — спросил Айзек у Стайлза, когда они, Эрика, Бойд и Лидия вышли из школы. Скотт последовал за ними, держась на расстоянии нескольких метров. — Нет. Почему ты думаешь, что я должен знать? — Просто подумал, раз ты проводишь с Питером столько времени, то больше знаешь о том, что они с Дереком делают, — Стайлзу не понравилась ухмылка на его лице. Да и вид Эрики ему тоже не нравился. — Хреново вы чувства контролируете, ребят, — обвинил Стайлз. — Трудно не учуять его запах, — сказала Эрика, сморщив нос.       Стилински закатил глаза. — Заткнись. — Угу, держу пари, вы двое...       Стайлз подскочил к Лейхи и гневно рявкнул: — Я сказал «отвяньте».       Глаза Айзека вспыхнули, и Стайлз шлепнул его по плечу, быстро прикрыв его лицо папкой бумаг. — Блин, прости, чувак, — смущенно произнес Стайлз. Беты ведут себя так, только когда их альфа срывается на них. Айзек никогда раньше, как сейчас при Стайлзе, не терял контроль над своими глазами, да и они оба и раньше ругались друг с другом. — Тебе лучше не становиться альфой, — прошипела Эрика, ткнув его в бок и бросая взгляд на Скотта, идущего позади. — Ты даже не оборотень. Это было бы нечестно. — Поверь, я ею быть не хочу, — заверил ее Стайлз.       Блестящий черный Camaro Дерека остановился перед ними, и мужчина вышел навстречу школьникам. — Здорово, Дерек, — поприветствовал Стайлз. Дерек сердито посмотрел на него и схватил за руку, оттаскивая от стаи и легонько подталкивая к машине до тех пор, пока Стайлз не наткнулся на нее, — Ладно. Давай выкладывай. Где я в этот раз проебался? — Сделал что-то с Питером, — проворчал Дерек себе под нос, впиваясь взглядом в проходящих мимо детей, и подошел еще ближе к Стайлзу, как будто это могло помочь. — Ты имеешь в виду случайное превращение в гибрид альфы-омеги? — спросил Стайлз. — Он сказал мне... — Дерек оборвал себя и свирепо глянул через плечо на стаю, стоящую позади и «совершенно беспалевно» подслушивающую их разговор. — Лезь в машину, — Дерек хотел было обойти автомобиль, чтобы сесть за руль, но Стайлз схватил его за руку. — Подожди... Он в порядке? — Да, он в порядке, — Дерек нахмурился. — Вроде.       Стайлз приподнял брови и поменялся с Дереком местами (потому, что мог), прижав мужчину к машине и встав перед ним. Поскольку Стилински стоял на бордюре, а Дерек нет, он оказался выше Хейла. Это было забавно. — Итак, Питер, — медленно сказал он. — Он в порядке, — ответил Дерек, на удивление позволив Стайлзу прижать себя к собственной машине... Ха. Может, Стайлз и впрямь становится альфой. Было бы круто. — Он в лофте. — Хммм, хорошо, — Стайлз похлопал его по щеке. — Ну, я на машине, так что ты дашь Эрике отогнать свою тачку к лофту с Айзеком и Бойдом, а сам поедешь со мной, — брови Дерека дернулись от очевидного приказа, а глаза вспыхнули алым, но он все же закрыл их и заставил потухнуть. Стайлз ликующе засмеялся. — Ой, только этого не хватало, мужик, — Стилински спрыгнул с бордюра и направился к своей машине. — Погнали, Дерек.

***

— Так чем же именно Питер напугал тебя? — спросил Стайлз по дороге в лофт. — Он сказал, что... любит меня, — Дерек выглядел встревоженным, абсурдность ситуации заставила Стайлза рассмеяться. — Стайлз, после пожара он ни разу не говорил, что любит меня. Еще он сказал, что простил меня, и хотел бы пережить эти последние несколько лет по-другому и... — Дерек, — Стайлз посмотрел на него, когда они стояли на светофоре. — Ты же в курсе, что после пожара он утратил способность чувствовать и не был собой? Да и после того, как вернулся к жизни? Только вот убивать он не очень стремился в этот раз. Он как бы... Исцелялся. Питер сказал, что последние несколько месяцев вновь стал что-то чувствовать. — Я не замечал. — Потому что он держал все в себе. И ему это хорошо удавалось... Ты же помнишь, каким он был под наркотой, да? Получается, вот такой он на самом деле. Ну то есть не такой поехавший. За всеми выстроенными стенами скрывается он настоящий, — светофор загорелся зеленым, и Стайлз вновь посмотрел на дорогу. — Он рассказывал мне истории о том, как впутывал тебя в неприятности, потому что... Ну он рассказал, что его сестра ссорилась с матерью и не всегда делала то, что ей говорили, и поэтому стала такой великой альфой. И он желал тебе того же. Поэтому он заставлял тебя поступать «плохо», чтобы ты почувствовал вкус свободы, вкус независимости. Чтобы научился видеть не только черное и белое, правильное и неправильное. Трудно сделать правильный выбор, если не видишь обратной стороны. Вот почему Скотт никогда не умел принимать хороших решений. А еще Питер сказал, что был хорошим дядей. Он сказал, что должен был быть рядом с тобой... Дядя, которого ты помнишь, просто пытался тебе помочь, потому что любит тебя. Дядя, которого ты помнишь... ну, он был здоров. А что этот Питер? Он прятался очень долго... Наверное, после того, как наркотики развязали ему язык, он понял, что зря все скрывал.       Дерек не проронил ни слова всю оставшуюся поездку.

***

      Встреча была странной. В основном потому, что Скотт в итоге появился, а Дерек положил руку ему на плечо и заявил стае: «Я беру Скотта своей бетой». А потом до конца встречи никто не сказал друг другу ни слова.       Очень странно.       После того, как Дерек закончил говорить, что им всем придется следить за новой группой охотников, которые связались с Крисом, сказав, что они здесь просто «проездом», стая разошлась кто куда и начала заниматься своими делами: Эрика и Айзек работали над школьным проектом, Лидия и Бойд занимались своими сами по себе; Скотт уселся в углу, дуясь и пялясь в мобильник. Стайлз подошел к Питеру, скрывающемуся в тени, и улыбнулся, отбив кулачок.       Они стояли, прижавшись друг к другу, в молчании, глядя в окно. Затем Питер подтолкнул Стайлза и кивнул в сторону стаи: Скотт подошел к Айзеку и Эрике, те пристально с напряжением глядели на него, но все же подвинулись и уступили место. — Вчера он извинился передо мной, — тихо сказал Питер Стайлзу. — Правда? А ты ему голову не оторвал? — Был близок.       Стайлз засмеялся и улыбнулся ему, а Питер улыбнулся в ответ.

***

      Несколько ночей спустя Питер появился в его окне. Стайлз встал и впустил его, быстро нырнув обратно под одеяло, потому что, хоть и было слишком жарко для пижамы, если оборотень собирался делить с тобой постель, в комнате было слишком холодно. — Миленькие цветочки, — поддразнил Питер, снимая туфли и куртку. — Э, прошу прощенья, это фейерверк, — фыркнул Стайлз. — Эта пижама была на распродаже. — Даже не знаю, почему.       Стайлз рассмеялся. — Заткнись и ложись. Я замерзаю.       Стайлз смотрел, как мужчина подбирает обувь, чтобы переложить в другое место, и заметил, как Питер кривится и мнет шею. — Что, опять? — Да. Все еще болит. — Эй, если ты помнишь, как был под кайфом, ты должен помнить и то, как хорошо я делаю массаж, — Стайлз пошевелил пальцами и с нежностью улыбнулся. — Я не против.       Питер закатил глаза, но залез под одеяло и лег на живот. Стайлз приподнял одеяло так, чтобы подняться и оседлать поясницу Питера, затем накинул одеяло на плечи, сказав «бррр!» и стал снимать напряжение в шее оборотня. На этот раз мускулов было намного больше. — Какое-то время я убеждал себя, что никогда не признаюсь тебе, что помню все это, — пробормотал Питер через некоторое время. — Да? Что же заставило передумать? — спросил Стайлз. — Ты, — Стайлз улыбнулся и прижал ладони к чужой спине, толкаясь. — Я вспомнил, что могу доверять тебе. Вспомнил, что ты хотел, чтобы я знал, что тебе не все равно, — Питер перевернулся под Стайлзом и легонько положил руки ему на бедра. Затем самым сладким голосом произнес: — Я вспомнил ритм биения твоего сердца, когда ты сказал, что меня любят, — палец Питера равномерно постукивал по бедру Стайлза, и отчего-то это движение казалось самым душераздирающе ласковым, и на глаза Стилински навернулись глупые слезы.       Он не мог не вспомнить скручивающие внутренности рыдания, которые издавал Питер: «Я убил ее! Господи, я убил свою малышку!» Он не мог не видеть в человеке, лежащим под ним, того, кем он был раньше: самого крутого дядю, который любил свою семью. И человека, которым он стал после пожара: равнодушного и израненного страданьями. И того человека, которым он является сейчас, того, кто прячется за стенами: того, кто утопает в тоске; того, кто скорее умрет, чем станет жить с нею.       Мужчина, лежащий под Стайлзом, был теперь всеми этими тремя людьми. Прошлое, настоящее... А что касается будущего... Ну, одно Стилински знает наверняка: он хочет быть рядом, чтобы прожить это будущее вместе с ним. Он хочет быть рядом, чтобы увидеть человека, которым он становится. — Тебя любят, — тихо проговорил Стайлз, положив руки на грудь Питера. Его пальцы вцепились в чужую футболку. Все, чего он хотел, это... наклониться и показать Питеру, как сильно он любит. — Я уже говорил тебе, — сказал Питер, протягивая руку к щеке Стайлза. — Я люблю тебя. Но не хочу делать тебе больно... Не думаю, что смогу жить, если причиню тебе боль, — вот так и сказал Питер. Слово в слово.       Слезы на глазах у Стайлза навернулись с новой силой, и он в ответ произнес: — Ты никогда не причинишь мне вреда, — он покачал головой. — Пока ты хочешь быть со мной, я всегда буду рядом. С тобой.       Теперь слезы заблестели и в глазах Питера. — Я боюсь чувствовать, — Стайлз обхватил его щеку и наклонился. — Ты все, что у меня осталось, — прошептал он, и Стайлз опустился достаточно низко, чтобы почувствовать его дыхание на своем лице. — У тебя есть я, — прошептал в ответ парень, почти соприкасаясь губами с чужими. — У тебя есть я, Питер. Я здесь, — Стайлз обхватил другую щеку и покачал головой, но вместо того, чтобы сказать словами, он использовал губы.       Слезы текли по его щекам, когда он целовал Питера, и он стер их большими пальцами Хейла. Мужчина под ним затрясся и обнял мальчишку, прижимая к себе, а их рты в это время говорили все, что они никогда не могли.       Когда они оторвались друг от друга, Питер уткнулся лицом в шею Стайлза и вдохнул его запах. — Между прочим, ты ошибаешься, — тихо сказал Стайлз, гладя Питера по волосам. — Я — это не все, что у тебя осталось. У тебя есть семья. Может быть, не та, которую ты выбирал или которую обратил, — возможно, даже не та, которая выбирала тебя, — но это наша семья. Тебе нужно лишь дать им шанс увидеть тебя настоящего, а не ту холодную маску, которую ты надеваешь. — Хотел бы я остаться бесчувственным, — сказал Питер. — Это было намного проще. Притворяться намного труднее, когда… — он засмеялся в шею Стайлзу, содрогаясь еще сильнее. — Я так привык к тому, что мне на все плевать. Но я заметил шрам на спине Айзека в тот первый месяц, когда все ко мне стало возвращаться, и услышал, как он говорил о своем отце и обо мне... До этого мне было все равно, но... Сочувствие и гнев были настолько сильны, что мне пришлось уйти. Когда я снова увидел его... Я избивал детей, которые обижали Дерека. А потом брал ему мороженое и забывал обо всем. Потом, в конце дня, я его обнимал.       Питер откинулся назад и взглянул на Стайлза слезящимися глазами. — Мне хотелось обнять его, Стайлз, — Стайлз почувствовал, как по лицу скатилась слеза. Питер хохотнул, вытирая глаза. — Блять, как же приятно сказать это вслух. Черт.       На мгновение Стайлз увидел «обдолбанного» Питера. Неостановимый поток слов и эмоций, стремление освободиться после столь долгого пребывания в ловушке собственных чувств. И тогда Стайлз понял наверняка: это настоящий Питер.       Он не смог удержаться от того, чтобы схватить Питера за волосы и снова поцеловать его. Страстно и, черт возьми, даже немного грубо. — Питер, — выдохнул Стайлз между поцелуями. Он отстранился на мгновение и заглянул в его ледяные голубые глаза. — Питер, я люблю тебя. Все. Все твои версии. Я люблю тебя. Я люблю тебя. — Ты даже не представляешь, как я рад это слышать, — сказал Питер, вновь вовлекая Стайлза в поцелуй. — Потому что, кажется, твой отец только что открыл дверь.       Стайлз вздрогнул и посмотрел в сторону двери, очень надеясь, что Питер пошутил, но... встретился взглядом с ошеломленным отцом. — Эм... Я могу объясниться? — Ты и с Дереком?! — НЕТ! Нет, только с Питером! — О боже, — отец потер лицо. — Мне нужно выпить. — Вы-выпить! Да, очень тебя понимаю... — Нет, оставайся здесь! Просто... Просто продолжай целовать своего тридцатилетнего парня-оборотня-убийцу, все в порядке! О боже. О господи, жизнь моя! Что не так с моей жизнью?! — кричал шериф, сбегая вниз по лестнице. Это прозвучало подозрительно, будто шериф Стилински начинал свой путь к экзистенциальному кризисному срыву. Экзистенциальный кризисный срыв, с которым впоследствии придется возиться Стайлзу. — Ты мог бы предупредить меня, — прошипел Стайлз Питеру, который в ответ лишь робко усмехнулся.