Другая Заранея

Шесть с половиной лет назад Черная атласная ткань дюйм за дюймом обнажала гладкую, чуть подсвеченную софитами кожу, следуя за плавно льющимся хрипловатым женским голосом и переливами саксофона – и за этим незамысловатым действом, не отрываясь, наблюдали несколько десятков демонов. Дюйм, и еще, и снова – и черная перчатка соскользнула с пальцев и одним мягким движением упала на пол – как и еще пять таких же. Мари развернулась к зрителям другой стороной, не забыв мягкой волной взметнуть светлые волосы, вытянула к ним пока облаченную в черную ткань руку и также медленно повторила процесс обнажения, который почему-то действовал на демонов невероятно притягательным образом. В воздухе разливался легкий шум голосов, звон бокалов, а сладкий аромат феромонов, алкоголя и курительных смесей дурманил, дурманил сидящих в одиночестве зрителей, туманил взгляды обнимающихся пар, заставлял демонов, пришедших сюда, чтобы в приятной обстановке обсудить важные деловые вопросы, возбужденно раздувать ноздри, и даже выступающих суккубов медленно, но неуклонно погружал в чувственную истому. Вторая перчатка проскользнула по ладони. Мари медленно изогнулась, посылая зрителям улыбку, вместо пленительной получавшуюся скорее натянутой – но все же будящую в демонах мысли, о которых ей совершенно не хотелось бы знать. В собственных мыслях Мари уже была дома, в гетто, и занималась подготовкой к настоящим выступлениям, расплачиваться за которые и приходилось вот такими вот «танцами», не дающими забыть о том, кто она, где ее место в мире – и что даже распоряжаться собственным телом она не всегда имеет право. Платье упало с последним аккордом и судорожным вдохом – и во второй раз это было… настолько же паршиво, как и в первый. ** Деньги были нужны неимоверно. Буквально – как магия Безымянному. Его семья поглощала все доступные средства с той же скоростью. За эту неделю Дэни нужно было собрать в школу, Ришу и Пайку оплатить сад, Эйли – найти няньку – и очень бюджетную! – если он, конечно, собирается работать, а он точно собирается. Его магазин, его проект, его маленький личный бизнес, в котором семья Идана, конечно, поддерживала – но только морально, – отнимал слишком много времени, а вот бюджет пополнял не очень успешно. Наняв продавца, он сможет заработать на стороне еще столько же. И тогда, наконец, получится отпустить на работу маму, в данный момент присматривающую за детьми, – и прикрыть ту бездну, в которую сливаются все с трудом добываемые деньги. Идан не понял, когда забота о финансах семьи легла на его плечи. Но это произошло, и теперь он расхлебывал последствия. В целом, они бы справились и без магазина – но вопрос в том, как. Понимание «хорошей жизни» у Идана и его родителей было чуть ли не противоположным: начиная с качества еды и одежды и заканчивая дополнительными уроками для Дэни и для подрастающих близнецов. Родители хорошей жизнью считали ту, в которой друг у друга были они сами и их многочисленные дети, которых они сначала с упоением делали, а потом растили. Это стало совершенно очевидно, когда Идан закончил школу и смог устроиться на полный день – а родители на радостях пополнили их семью румяной Эйли с очаровательными маленькими рожками, которую он безмерно любил, но… Родителей он не понимал. Не понимал, но молчал и пытался все сделать сам. – Так значит, мы будем с тобой часто видеться? – протянула девушка, накручивая светлый локон на палец. То, что девушка – Идан совершенно забыл ее имя – вряд ли решит его проблему с продавцом, стало понятно, как только она вошла, и в голове в который раз мелькнула мысль, что с продавцами его кто-то проклял. Найти сотрудника на замену было невероятно сложно: на такую мизерную зарплату идти никто не хотел – и он прекрасно понимал, почему. Вот только при более высокой оплате он просто не сможет покрыть семейный бюджет. Но на поиске трудности не заканчивались. Нанятые сотрудники уходили слишком быстро. Последняя продавщица проработала всего месяц, во время которого, как выяснилось позже, она безуспешно пыталась привлечь его внимание. Честно говоря, он и понял-то это, только когда пришел ее парень и потребовал ее рассчитать. Вернее, сначала он потребовал драки, но после продуктивного обсуждения проблем в баре на соседней улице они решили обойтись деньгами – а у Идана, кажется, появился деловой партнер, готовый помочь ему связаться с поставщиками более дешевой и востребованной в гетто продукции. Что, конечно, очень вдохновляет, но абсолютно бесполезно, если он не решит проблему с продавцом! И вот, похоже, история собиралась повториться. Эта девушка была пятой за неделю и – тоже не подходила. Плевать даже на отсутствие опыта – но у нее абсолютно отсутствовал рабочий настрой. А значит, даже если она устроится – долго не проработает и принесет одни проблемы. – Нет, скорее всего, привозить товары будет отец, а контролировать все – мать, – откровенно соврал Идан, ожидая совершенно определенной реакции. Девушка не подвела – и сразу поскучнела. Обвела взглядом полки с техникой и разнообразными хозяйственными предметами, зацепилась взглядом за красные ценники – Идан удовлетворенно отметил, что его задумка работает и красный цвет действительно привлекает внимание, – поджала губы. А потом снова подняла на него взгляд – и слегка прищурилась. – А может, мы встретимся с тобой в нерабочее время? – протянула она игриво. – Вряд ли, у меня почти не бывает выходных. – Ну как же… – с выдохом девушка потеснила банку, наполненную леденцами, и практически легла на стойку, покрытую пленкой теплого зеленого цвета, который, как вычитал Идан, должна успокаивать демонов в психологически сложный момент расставания с деньгами. И легла очень удачно – во всей красе показывая свои… красоты. – Отдыхать нужно обязательно, говорят, если много работать – можно даже заболеть. Волновалась о его здоровье она очень убедительно. Наверное, медсестра из нее получилась бы неплохая – если бы суккубам разрешалось что-то подобное. Через десять минут одной кандидаткой в продавцы стало меньше, а в нагрудном кармане у Идана появилась обертка от леденца с адресом и временем получения «лекарства» от всех возможных болезней. Со смесью раздражения и предвкушения Идан проследил, как за девушкой закрылась дверь. Жаль, что такой энтузиазм нельзя пустить еще и в работу. Снова открывшаяся дверь, из-за которой появился новый покупатель, отвлекла его от мысли, что умение четко выражать свое мнение – неоспоримое достоинство для демонесс и не только. Вечер набирал обороты, покупатели шли один за другим, и привычные заботы и разговоры постепенно вытеснили беспокойство о том, сможет ли он успеть найти за неделю надежного сотрудника. – Да, это самые новые модели. Они практически одинаковые, отличаются только цветом, длиной шнура и комплектом щеток, – терпеливо проговорил Идан, мысленно заканчивая долгий и выразительный ругательный оборот, описывающий все его отношение к покупателю, который уже больше получаса не мог выбрать между двумя моделями пылесосов. Инкуб захаживал к нему в магазин почти каждую неделю словно на выставку и ничего при этом не покупал. И кажется, даже понимал, что это нехорошо, потому что каждый раз приходил в новом облике – вот только манера речи выдавала его с головой. Когда в магазин со звоном колокольчика и стекла ударившейся о стену двери ворвался Джер, открыв вид на темную улицу и уже такие же темные окна магазина напротив, Идан вздохнул с облегчением. – Бои! – возвестил друг. – Когда? – внешне спокойно спросил Идан. Отличная новость! Он сможет за вечер получить недельный заработок, и заодно попрощается с надоевшим посетителем, не нарушая собственных правил общения с клиентами. – Через час – я и сам только узнал. Сбор объявили сегодня утром – и вроде как ожидается новый боец. Сильный. – Кто-то знакомый? – Говорят, он подал заявку под личиной, – Джер пожал плечами, а потом понизил голос до шепота. – И выбил девяносто девять из ста на вступительном тесте. Больше девяноста выбивали лишь пять участников боев. Идан ощутил, что вместо обычного предвкушения от возможности подзаработать и сбросить пар его охватило раздражение: этот новый боец может нарушить привычный – и приятный – уклад таких вечеров. – О, когда я был молодым, тоже любил почесать рога, – мечтательно выдал покупатель, отвлекшись от пылесосов. – Уважаемый, мы закрываемся – вы что-то выбрали? – Идан с вежливой улыбкой повернулся к посетителю, мысленно желая почесать рога прямо здесь и сейчас. ** Ноги гудели, голова кружилась, а чужой облик так и норовил сползти. И в такие моменты я была благодарна маске, которая нещадно натирала кожу и слишком сильно сужала обзор в и без того полутемном зале – при всех ее недостатках она позволяла скрывать мою совершенно непозволительную слабость. Танцы я перестала считать после первого часа игры, и осознание того, что впереди еще, как минимум, три – и эта встреча явно затянется дальше полуночи – сил не добавляло. Весь предыдущий день был невероятно утомительным, предыдущая ночь – бессонной, а предыдущая неделя – сумасшедшей, и, честно говоря, самым сильным моим желанием было поскорее оказаться в постели и уснуть. Но у меня была ответственная роль во всем происходящем – ответственная и довольно опасная – а потому на остатках самообладания я проворачивалась и отклонялась почти до пола в объятьях Лашера среди еще нескольких танцующих пар. Воздух был душным, тяжелым и заполнен дымом и благовониями, от чего дышать хотелось как можно реже. Голова начинала кружиться на особо резких поворотах, от обилия запахов меня мутило – и очень хотелось распахнуть высокие двери и выйти на балкон, чтобы наполнить легкие прохладным вечерним воздухом. Но все это было лишь незначительными мелочами по сравнению с шаршемом, который витал в воздухе, прячась за яркими, бьющими по обонянию запахами, и раз за разом заставлял терять концентрацию, ошибаться в танце, менять облик. Зачем при наличии такой дозы седативного были нужны еще и мои феромоны – я совершенно не понимала. – Чуть-чуть, милая, добавь еще немного, – послышался еле различимый за взвившейся музыкой шепот, губы мягко коснулись моего уха и пустили волну мурашек, снова сбив концентрацию. И под скольжение по моей спине горячей ладони – слишком ярко чувствующейся из-за тонкой ткани вечернего платья – я ощутила, что внешность снова начал меняться. Проклятый шаршем! Я чуть отстранилась, концентрируясь на возвращении нужного облика, затем подняла голову и поймала внимательный взгляд из-за темной маски, закрывающей лицо. – Лаш… – Глаза, милая – опять сбился цвет. Я едва слышно выругалась и вернула радужкам яркую зелень. – Прости, это все шаршем, – пояснила тихо. – Ничего, постарайся продержаться еще немного, – шепнул Лашер, и я почувствовала себя чуть лучше. Мне остро не хватало его поддержки, даже несмотря на неизменно обнимающие руки, на постоянную близость в танцах и в отдыхе между ними. Но я не видела его лицо под маской, с трудом улавливала эмоции – и в ситуации, когда всё вокруг было настолько опасно и чуждо, я чувствовала себя слишком уязвимой. Словно нарочно каждый элемент вечера усугублял это ощущение, не давая ориентироваться ни на зрение, ни на слух. Все были в масках, половина присутствующих – еще и в париках. Другая половина решила, что прятать свою личность ни к чему, а может, просто качество париков было получше – так, что я не смогла рассмотреть. Но рога убрали все – и от этого создавалось ирреальное ощущение, что я то ли в другом мире, то ли во сне. Царил полумрак. Верхние массивные люстры отключили примерно тогда же, когда в воздухе запахло шаршемом, после чего зажгли тусклые настенные лампы, и теперь укрытые бархатом столы и сидящие за ним гости казались островками света в темном зале, по которому мы кружились. Музыка лилась поверх тихих разговоров, искажая, заглушая голоса, не давая точно уловить интонации, чтобы вовремя понять, что что-то пошло не так, не давая определить, кто есть кто хотя бы на слух. В итоге, с полной уверенностью я могла назвать только с десяток присутствующих, в число которых входили Лашер и хозяин вечера, к чьему столику мы периодически подходили, чтобы использовать феромоны и установки голосом в полную силу. И все это, вместе с дымом, благовониями и шаршемом, действующим не только на гостей, но и на меня – раздражало. Узкие прорези моей маски дополнительно сужали обзор, и я была вынуждена полагаться на Лашера в танце, мысленно проклиная владелицу маски, которая выдала мне ее с самым ехидным выражением лица. Из-за темноты, музыки, масок, шаршема невозможно было понять, как реагируют присутствующие, не заподозрил ли кто что-нибудь неладное. Использовать в такой ситуации феромоны было верхом безумия и противоречило всему, чему учил меня отчим и что подсказывал здравый смысл. Но Лашер был очень убедительным, уговаривая меня принять участие в этой афере. В итоге желание помочь ему – и заодно скрыть от отчима провал на последней работе и компенсировать двухмесячную зарплату за один вот такой вечер, который большинство сочтут хоть и не совсем законной, но забавной и никому не вредящей шуткой – перевесило. А потому – мы танцевали. Медленно, чуть покачиваясь, обходили темный задымленный зал, кричащий о богатстве владельцев всеми возможными способами: золотыми узорами на обоях в полоску, тяжелыми объемными золочеными люстрами, мягкими коврами у диванов, которые не убрали перед появлением гостей, показывая, что у них достаточно денег, чтобы все отчистить, и на которые теперь падал пепел и проливался алкоголь. – Да, так хорошо… – Прекрасный вечер… Мы кружились и вели бессмысленный диалог, половина фраз в котором предназначалась ничего не подозревающим – как я надеялась – гостям. Уже почти неосознанно я двигалась в руках Лашера, рассеивая вокруг феромоны и произносила заученные слова тщательно контролируемым голосом, который ни звуком не должен был напоминать суккубий. – Все замечательно, продолжаем... Игра возникла «спонтанно»: мужская часть участников бала-маскарада, что проходил тут же, в другом крыле особняка, будучи в изрядном подпитии и окрыленная совершенными сегодня добрыми делами, с радостью откликнулась на призыв провести внеплановую – и такую же маскарадную игру в карты. Когда в воздухе запахло шаршемом, благоразумная – и бедная – часть мужчин вернулась обратно к женам, невестам и любовницам, а остальные расселись на обитых потертым бархатом стульях, развалились на мягких диванах и приступили к крепкой выпивке, курению сигар, трубок и папирос, от которых комнаты заволокло едкой дымкой, к разговорам – громким и едва слышным, и – к игре. Лишь организаторы и самые наблюдательные участники знали, что игра планировалась почти месяц, и на ней собирались заработать хорошие деньги – за счет ставок, выигрыша определенных лиц и процентов, отходящих организатору. Такие игры проходили регулярно и на них собирался высший демонический свет. За перекидыванием карт, смакованием алкоголя и уединенными разговорами на балкончиках принимались важные решения – те самые, которые потом выносились на обсуждение в зиккурате, заключались сделки – законные и не очень. Правило подобных встреч было одно – никого постороннего. Слуги за посторонних, впрочем, не считались – но они были проверенным и работали в доме владельца не один год. Демонесс практически не было – жены не захотели сидеть и скучать в задымленном помещении, когда можно было сыграть в своей компании под бокал шерри с видом на вечерний сад, любовниц сюда не звали, так что сопровождающие дамы были редким исключением. Именно поэтому я танцевала в облике сестры распорядителя вечера, известной своим прогрессивным нравом, которую бы не смутило присутствие на таком вот чисто мужском сборище. Танцевала, старательно концентрируясь на музыке и движениях, чтобы не чувствовать усталости, раздражения, тошноты и чтобы не погружаться в мысли о том, насколько сильно напоминает неприятное прошлое все происходящие. Мысли, контролировать которые из-за шаршема было еще сложнее. Музыка, наконец, закончилась. Игравший на тарелках демон начал разминать руки и плечи. Распорядитель вечера подошел к музыкантам – и что-то тихо проговорил. Саксофонист начал с ним спорить. И хотя в любой другой ситуации я бы постаралась подойти поближе и узнать, что происходит, сейчас мне было не интересно. В этот короткий перерыв мне хотелось исключительно свежего воздуха, присесть – и выпить бокал чего-нибудь, что выгонит из головы неприятные ассоциации. – Кай ждет, – шепнул Лашер из-за спины. Я тяжело вздохнула – передышки все же не будет. Кай, он же Кайлус – друг Лашера и хозяин текущего приема, и задумал всю операцию. Игроком он был хорошим, но полагаться лишь на удачу среди элиты всегда считалось сомнительным достоинством. Поэтому, когда к нему перешло состояние, распоряжаться которым он не имел права, а ежемесячная сумма, которую ранее выделял почивший родственник, была отменена, он разработал план. По этому плану Кайлус сегодня собрал самых богатых и не самых осторожных демонов, накачал их шаршемом с их молчаливого согласия, подав это под соусом «хорошего настроения», и играл, а мы с Лашером – танцевали и пробуждали в игроках азарт. И время от времени подходили к хозяину вечера, чтобы воздействовать точечно: убедить его партнеров по игре сдаться, или повысить ставки – в зависимости от того, какой знак подал Кайлус. Сейчас нужно было как раз последнее. Мы медленно приблизились к укрытому зеленью бархата столу, на который свет падал от настенного плафона, а все за пределами стульев утопало в сумраке. За столом напряженно – даже несмотря на вьющийся в воздухе наркотик – играли четверо. Я окинула их взглядом и поняла, что не знаю никого, кроме Кайлуса – игроки снова сменились. И теперь невозможно угадать, насколько они поддаются воздействию суккубов. Придется быть очень осторожной. Горло сжималось от волнения, ладони потели. Не помогало даже то, что все фразы были отрепетированы заранее – и ни одна не должна была вызвать подозрение в процессе ни сейчас, у тех, кто не поддается влиянию, ни впоследствии, когда игроки будут анализировать стиль игры. Но нарушать закон в непосредственной близости от демонов, возле которых таким как я вообще голос подавать не положено… Я плотнее прижалась к Лашеру, еще раз пробегаясь внутренним ощущением по собственному облику. Все в порядке. – Ну что, дружище, как игра? – Лашер хлопнул Кая по плечу. – Пришла твоя группа поддержки, Кай? – хохотнул массивный демон, сидящий за тем же столом. – Кажется, без них ты совсем не справляешься. – Сомневаешься в моих способностях? – лениво отозвался Кай. – Я всегда готова сыграть с тобой один на один. – Он дождался раздраженного маха рукой и повернулся к нам. – Ноги еще не оттоптал, Лашер? Присоединяйся, поиграй с нами. Дай сестрице отдохнуть, – произнес он заранее отрепетированную фразу. – Простите господа, но я обещал этот вечер моей даме, – с улыбкой проговорил Лашер. – Ох уж эта любовь, – протянул здоровяк. – Романтическая чушь. Ничего, это скоро закончится – наслаждайся, пока можешь. – Надеюсь, и вам вскоре повезет насладиться этим чувством, господа, – я улыбнулась как можно очаровательнее. – А пока желаю получить удовольствие хотя бы от приятной и увлекательной игры, – произнесла я мелодичным голосом, в пределах диапазона девушки, чтобы не вызвать подозрений, одновременно наполняя воздух феромонами. – Пусть она будет такой даже без моего кавалера, Здоровяк, очевидно, устойчивый к воздействию, фыркнул. – Увы, приятная она пока только для вашего дружка. Знаете, что? – он сбросил карты. – Чувствую, мне надо ненадолго прерваться… И получить свою порцию любви. Ты сказал, нас ждут прекрасные дамы, Кай? – тот кивнул. – Эх... жаль вчерашних девушек не пригласил – они были хороши, – разочарованно протянул. – Они работают немного по другой специальности, Гайриш, – лениво ответил Кай. Его сосед – тоже высокий и широкоплечий, с короткой темной стрижкой и темной же маской – посмотрел на него, кажется, настороженно. – Хотя полностью с тобой согласен, не отказался бы провести вечер с той белокурой малышкой… – Зацепила, скажи? А голос какой… с ума просто сводит, – Гайриш поднялся. – Они всего лишь суккубы – неужели ты не нашел, что им предложить, чтобы они составили нам компанию на сегодня? Сердце пропустило удар. – Увы, – Кайлус развел руками. – Я пробовал, но их… управляющий сказал – «смотреть, сколько хочу, но руками не трогать». – В чем смысл нашего положения, если нельзя воздействовать на какого-то там управляющего? – раздраженно фыркнул здоровяк. – Чую, у тебя там личный интерес, Кай, – он прищурился, глядя на хозяина вечера. – А если и так? – усмехнулся демон. – Понятно... – протянул Гайриш. – Самое лучшее наследник Фостроттов, как всегда, забирает себе. Ладно, пойду посмотрю, что ты там для дорогих гостей приготовил. Я провожала его взглядом, чувствуя, как немеет, холодеет что-то внутри. – Там… суккубы? – шепнула на ухо Лашеру, все еще обнимающему меня за талию Он взглянул на меня, не отвечая несколько томительных секунд. – Да, – тихо выдохнул. – Это… обычная практика. Образы прошлого – сначала едва заметные, потом все более и более яркие, настойчивые – заполнили сознание. Все стало слишком: слишком остро чувствующимся, слишком душным, слишком громким, слишком похожим. Образы прошлого и настоящего плыли и наслаивались друг на друга: подавляющая роскошь зала и вульгарные тесные покои, запах шаршема и феромонов тогда и сейчас, тихие голоса, шепот, полумрак… ** «…слишком большая доза – нужно было проверить…» На мягком красном ковре, который я всегда предпочитала слишком скользкому дивану, спит женщина. Ее длинные волосы, меняющие цвет с золотистого на более темный – как мой – укрывают ковер пятнистым покрывалом, прячут лицо. Бледные руки протянуты вдаль, к двери. «...кто-нибудь, уведите ее отсюда…» «…Йори, малышка, пойдем со мной…» Меня берут за руку и тянут прочь, но я не могу оторвать взгляд от пальцев лежащей на ковре женщины в легком, почти прозрачном красном платье с золотой вышивкой, которую окружили взволнованные, нервно переступающие с ноги на ногу, хватающие друг друга за руки женщины в таких же платьях. Длинные ногти уменьшаются, пальцы меняют форму, и я замечаю знакомое пятнышко под большим пальцем – и спотыкаюсь, вырываю руку, подбегаю обратно и отвожу волосы с лица спящей. ** Я не могла вздохнуть, мир перед глазами кружился, все выпитое за этот вечер резко захотело вырваться наружу, но все эти ощущения отступили на второй план, когда я осознала, что облик снова начал меняться – прямо здесь, на глазах у всех. – Ты в порядке? Это не проблема? – царапающим по оголенными нервам шепотом спросил Лашер. – Мне нужно на воздух, – еле прошептала я, пряча за спиной трансформированные пальцы, которые не в силах была вернуть в нужное состояние. Короткий вздох, который я почти и не услышала, – и рука крепче сжала талию. – Конечно. Лашер вел меня, почти не видящую, не слышащую, концентрирующуюся только на том, чтобы не измениться окончательно прямо здесь – и образы стоящих, сидящих, курящих, разговаривающих демонов плыли, мельтешили, сливались, усиливая тошноту. И запахи, везде были запахи. – Эй, Лашер! – окликнул кто-то, вырвав меня из тумана дурноты. Мы резко повернулись, от чего снова закружилась голова, – и меня обдали перегаром из-под маски. Я чуть не выругалась вслух от осознания, что придется задержаться. Туфли стали слишком свободными. – Ты когда успел так набраться, Торн? – Лашер поглаживал мою руку, его голос был ленивым и спокойным, но угрожающие нотки я расслышала отчетливо. – Да ты чего, я прекрасно себя чувствую! Все идет по плану? – ухмыляясь, шепотом – я не представляла, что это возможно – спросил Торн, наклонившись, почему-то, ко мне. Света было недостаточно, но в прорезях темной маски мне мерещились насмехающиеся темные глаза. – Если не будешь мешать, то да, – Лашер твердой рукой отстранил его. В какой-то миг мне послышался знакомый голос. Фай?.. Я обернулась в поисках светлой шевелюры – и зажмурилась, пережидая приступ тошноты от резкого разворота, и снова пытаясь вернуть нужный облик. «Бред какой-то – что отчиму тут делать?» Я открыла глаза. Лашер продолжал что-то говорить, а мой взгляд заметался по сидящим за столами и на диванах гостям – но никого, напоминающего Фая, найти не удалось. Показалось. Лашер потянул меня за собой, я повернулась и обнаружила, что пьяный собеседник уже ушел. Уже через минуту мы оказались на балконе, и я с облегчением вдохнула прохладный свежий воздух. Затем снова сконцентрировалась – в этот раз тело поддалось, возвращая правильную внешность. – Ты как? – обеспокоенно спросил Лашер, пытаясь что-то рассмотреть через разделяющие нас маски. – Этот… тоже имеет какое-то отношение к плану? – спросила я первое, что пришло в голову, пытаясь понять, как вернуть самообладание. Как сделать так, чтобы Лашер ничего не понял. – Ты про Торна? – он хмыкнул и от непринужденности в его голосе болезненный узел внутри начал разжиматься. – Это другое, малышка. Есть у нас задумка поставить одного зарвавшегося сопляка на место – но, глядя на Торна, я не уверен, что он в состоянии. Сопляк? Кто вообще такой этот Торн? Нет, сейчас это не важно. Какой вопрос будет смотреться естественно?.. – Почему ты не сказал раньше? – я пыталась контролировать голос, но он все же дрогнул. Лашер вздохнул. – Мне показалось, тебе будет неприятно. А если не узнаешь – то и волноваться не будешь, – он взъерошил волосы на затылке. – Нужно было сказать? Нужно ли? Если бы я знала – это бы что-то поменяло? Я размеренно дышала и прохладный воздух с каждым вдохом и выдохом очищал сознание. Гимнастика работала всегда. Если бы я знала – я бы, наверное, не стала участвовать. Но если бы все же решилась, я бы смогла подготовиться заранее. – Стоило, – выдохнула я. – Не скрывай такого больше. Он аккуратно меня обнял. – Прости. Хочешь уйти? Очень хочу. Но не могу: если уж взялась, дело нужно довести до конца. – Это же важно для тебя, да? И мне тоже важно, – я увидела, как расслабилась линия его губ. – Вернемся через минутку. Мне просто нужно подышать воздухом. Он прижал меня к себе. – Спасибо, милая, я очень благодарен тебе за помощь. Я прижималась щекой к его груди, ощущая вдохи и выдохи, слушая, как бьется сердце. Его пиджак и рубашка насквозь пропахли благовониями и шаршемом. Но я все равно почувствовала себя лучше. ** Мари уже успела переодеться, смыть косметику и начать собирать вещи, когда в комнату постучали. Шер – суккуб, выступавшая вместе с ней и делившая с ней гримерку, оглянулась, дождалась кивка, с лязгом провернула ключ в замке и открыла металлическую дверь. За дверью были цветы. Огромный букет красных роз, который скрывал – судя по видневшимся снизу синим форменным брюкам – курьера. Шер ахнула и оглянулась с игривой улыбкой. – Всего второе выступление, а уже поклонник завелся, – шепнула она. – Доставка для «Прелестницы Мари», – звонко произнес выглянувший из-за букета вихрастый парень с маленькими рожками. – Это она, – танцовщица указала на Мари, которая никак не отреагировала, лишь поморщилась из-за глупого сценического псевдонима, выбранного без ее ведома и согласия. Курьер кивнул и протянул вперед планшет с расчерченным листом. – Нужно расписаться вот здесь, – произнес он, все так же стоя за дверью. – Не нужно, верните обратно, – тихо проговорила Мари, отворачиваясь к зеркалу. – Мари, ты что? – всплеснула руками Шер. – Такой шикарный букет! Отправитель явно очень высоко тебя ценит. «Скорее, приценивается». – Может, все же примете? – жалобно простонал курьер. – Мне не оплатят заказ, если придется вернуть. Мари повернула голову, снова взглянула на букет, который в этот момент показался ей чуть ли не ядовитым, а запах роз, заполнявший гримерку – удушающим. Принимать этот знак внимания ей точно не хотелось. Подарок за подобные выступления выглядел насмешкой над ее чувствами и мечтами. Но если отослать обратно, курьер может устроить здесь концерт и привлечь ненужное внимание. Или отправитель обмолвится Жерару – и тот будет сильно недоволен. А она только получила это место… Несколько мгновений Мари пыталась выбрать между двумя вариантами, ни один из которых не был правильным и каждый из которых вел к своим безрадостным последствиям. Третьего варианта не было и не предвиделось. Мари вздохнула, ощутив невероятную усталость. «Это просто цветы! Смогла выступить – сможешь и принять их. А потом – хоть выкидывай». Она повернулась на высоком крутящемся табурете, встала и прошлась необутыми ногами по голому бетонному полу – шаги ее были тяжелы настолько, будто к ней привязали с десяток гирь. Будь здесь деревянный пол как у «Ламы», он бы несомненно скрипел под каждым движением стоп. Подойдя к курьеру, она непроизвольно задержала дыхание, чтобы не чувствовать запах роз, и расписалась в списке получателей. Огромный, одуряюще пахнущий, щекочущий листьями и колющий шипами букет перекочевал к ней на руки. Когда за курьером с лязгом закрылась дверь, Шер шагнула ближе и вдохнула аромат цветов. – Какая красота, – восхищенно выдохнула танцовщица. Красный букет алел на руках пылающим символом преступления перед собственными принципами. – Нравится? – Мари, сглотнула, чувствуя, как накатывает дурнота. – Забирай. Она втиснула цветы в руки Шер. Та ошеломленно захлопала ресницами. – Ты что, это же твой подарок – и такой дорогой! Но Мари уже отошла в другой уголок гримерки и склонилась над сумкой в поисках обуви. – Я его просто выкину. Если жалко – забирай себе. Шер какое-то время постояла молча, потом прошла к своему столику и уложила цветы. – И возьму, – недовольно прошептала она, а затем повысила голос. – Неужели тебе неинтересно хотя бы узнать, от кого он? – она сунула пальцы внутрь букета и достал карточку – белую с золотой вязью. – Тут есть имя. Карточка сияла в свете небольших лампочек, обрамляющих зеркало, на всю комнату заявляя о богатстве желающего познакомиться поклонника. Мари поморщилась. «Неприятности такого масштаба мне точно не нужны». – Держи, – Шер протянула кусочек блестящего картона. Мари аккуратно взяла карточку за уголок – будто что-то крайне опасное и неприятное – и кинула ее в ведро, не глядя. Только и блеснуло золото букв под светом ламп. ** Танцы сливались в бесконечном круговороте, шум, голоса, редкие вскрики и смех сплетались воедино в равномерный убаюкивающий гул. После возвращения неприятные воспоминания больше не беспокоили, и я только чувствовала себя совершенно опустошенной и невероятно уставшей. Я танцевала – и уже практически засыпала в надежных объятьях Лашера. Изредка из общего гула вырывались фразы, проходя лишь по краю сознания. Я и прислушивалась-то не специально, просто… по привычке. – Акции Торхайма падают. – …хотят ввести новые меры борьбы с контрабандой. – …да, вроде там что-то нашли – гетто заблокируют на две недели. Я споткнулась, но Лашер осторожно поддержал и повел дальше. – Гетто… – Я слышал. Я умоляюще посмотрела него и Лашер кивнул, чуть сжав губы. – Сейчас закончим и попробую что-нибудь выяснить. Танец еще никогда не длился так долго. Кружась, я мысленно отчитывала секунды, ругала музыкантов и прислушивалась к голосам – но ничего полезного больше не услышала. Когда музыка – наконец-то! – перестала играть, мы направились сквозь окончательно задымленный зал к гостям, расположившимся возле дверей на балкон. Увидев нас, из-за одного из столов поднялся седовласый демон, а за ним и два других игрока: молодой, со светлыми волосами, и постарше – кажется, в парике: его темные волосы смотрелись слегка неестественно. И весь его облик чем-то… царапал. Седовласый неотрывно следил за нашим приближением. – Наконец-то ты почтил нас своим вниманием, – раздраженно протянул он, глядя на Лашера, когда мы подошли. – Развлеки девушку, – он кивнул молодому демону и тот сделал шаг вперед. – Это дед, попробую узнать у него насчет гетто, – шепнул мне на ухо Лашер. – Будь осторожна, пока меня не будет, следи за внешностью. Я проследила за уходящей на балкон троицей – тот, в парике, тоже пошел с ними. Дед, значит? Внезапно я осознала, что это первый родственник, которого показал мне Лашер. – Потанцуем? – улыбка блондина была столь же приветливой, сколь и фальшивой. В голове в единый миг пронеслось множество мыслей. Танцевать – опасно: слишком близкий контакт, слишком велика вероятность потерять концентрацию. Да и не хотелось танцевать ни с кем, кроме Лашера. Но и грубить или вызывать подозрения нельзя: пусть я в чужом облике, но когда-нибудь Лашер обо мне расскажет – и за мной не должно числиться подобных… эпизодов. А этот демон, видимо, как-то близок к главе семьи. – Честно говоря, я очень устала. Может, лучше что-нибудь выпьем? – я постаралась улыбнуться. Демон кивнул и подал руку. Но стоило мне вложить ладонь, как по телу пробежала теплая волна, и я почувствовала, что мой облик – тает. Шааршем! Я замерла, испуганно глядя на демона и невероятными усилиями пытаясь обратить изменения вспять. И потому увидела, как он так же ошеломлённо смотрит на меня, а прядь его волос меняет цвет на темный – и снова становится в один тон с остальными волосами. Инкуб. Он тоже инкуб. И он совершенно точно понял, кто я. Я вырвала ладонь и осмотрелась по сторонам, чтобы понять, заметили ли что-нибудь окружающие. И выдохнула с облегчением, поняв, что все были заняты игрой и разговорами. Я медленно повернулась к инкубу и наткнулась на холодный оценивающий взгляд. Откуда здесь инкуб?.. Нет, не то. Надо срочно предупредить Лашера: известие о сговоре с суккубом сильно ударит по его репутации – и по делам его семьи. – Какая неожиданная встреча, – протянул демон, перебив придумывание плана отступления. – Что ж, как я понимаю, причин не танцевать у вас больше нет? Он снова взял меня за руку – и не успела я сообразить, что происходит, как мы уже влились в круговорот танцующих под музыку пар. – Не расскажете, что вы здесь делаете? – спросил инкуб, рассматривая меня. – Уступлю вам право объясниться первым, – ответила я, пытаясь совладать с дрожью волнения в голосе. Инкуб хмыкнул. А затем склонился к моему уху и прошептал: – Вы ведь знаете, что у Силии зеленые глаза? Ваш цвет, безусловно, красив, но не слишком подходит к наряду, не так ли? Я даже не почувствовала! Проклятый шаршем! Проклятый вечер! Я сконцентрировалась, чтобы вернуть нужный цвет глаз, а затем снова взглянула на внезапного помощника. – Благодарю. Он отстранился, кивнул. Какое-то время мы танцевали молча – под аккомпанемент музыки, снедающий меня тревоги и крутящихся в голове вопросов. Что мне делать? Если он сказал про глаза – значит, выдавать не собирается? По крайней мере не громко и не сейчас?.. Вдруг я поняла, что встретить здесь, в общем зале, инкуба… волнующе. Словно мы соучастники одного преступления, только в отличие от Лашера, он мог чувствовать то же, что и я. Глупости! Он может быть здесь вполне официально – если у него нет желез. И это не волнующе – это опасно. В первую очередь мне нужно понять, как убедить его молчать. Музыка набрала темп, и от волнения я – как и в половине случаев с подобным элементом – перепутала постановку ног. Лашер… Инкуб быстро подхватил меня за талию и прижал чуть крепче, поведя в танце дальше. И только теперь я заметила, что танцует он хорошо, очень хорошо – так же хорошо, как Лашер. Я регулярно ошибалась, так как начала учиться танцевать недавно, и во время нашего танца уже успела сделать несколько не столь явных промахов – но он скрыл это совершенно незаметно даже для меня. Кто он? Еще один вопрос добавился к круговороту мыслей, с которыми я отчаянно пыталась совладать, но на меня слишком сильно действовали усталость, шаршем и адреналин, выплеснувшийся в кровь после нашего, сдавшего обоих, знакомства, заставляющий обостренно чувствовать все происходящее. Обрывки фраз, в которых я со страхом ожидала услышать весть о том, что меня все же раскрыли, скользящая по шелку горячая ладонь, прижимающая сильнее на поворотах, и вторая – сжимающая мою ладонь, чуть влажная шея, напрягающаяся под моими пальцами, ощущение столь близкого чужого присутствия и пристального рассматривающего взгляда – все это слишком отвлекало, не давая сосредоточиться и решить, что делать. – И много вам за это заплатят? – вдруг спросил инкуб, наклоняя голову. – Заплатят? – я вынырнула из собственных мыслей и ощущений, пытаясь понять, о чем он. Он же не может знать про игру?.. – Ну, – он усмехнулся, чуть обхватывая меня за талию и поворачивая в танце к себе спиной. – Вы же не делаете это бесплатно, – прошептал он на ухо. – Ходить тут в чужом обличье, дурманить несчастных демонов феромонами – это противозаконно. Что вам пообещали за это? Ну конечно. Если бы Лашер не попросил меня – он бы просто заплатил за помощь какой-нибудь отчаявшейся девушке из гетто… Но почему он спрашивает именно это? Тянет время? – Ответ за ответ вас устроит? – в конце концов, что я потеряю, попробовав просто спросить? Демон крутанул меня, поворачивая к себе лицом – и его губы растянулись в довольной улыбке. – Зависит от вопроса – но я согласен. – Ответ на ваш вопрос – достаточно, – я решила притвориться тем, кем он меня посчитал. Взгляд вновь стал оценивающим. Инкуб наклонился и прошептал: – И снова ваши глаза стали цвета темного шоколада… Неужели вы соврали? Такие ответы не засчитываются. Я отстранилась – это было слишком близко, слишком некомфортно. – Вам не приходило в голову, что я просто могу нервничать? Условия для этого самые подходящие. Под маской расплылась ухмылка. Наклон – и он снова оказался близко-близко. – Значит, соврала. Что за интуиция такая?! – Чем докажете? Еще один смешок. Поворот. Горячее дыхание сзади на шее. – Зачем доказывать очевидное? Ты даже не стала возражать. Разворот – и снова взгляд глаза в глаза. – Мне вот интересно, какой у тебя настоящий цвет волос? – Ложь не доказана, так что сейчас моя очередь, – с милой улыбкой возразила я. И снова он улыбнулся – и его губы слегка дрогнули. – Ты активный инкуб? – я пристально ловила каждое движение его губ, глаз, пытаясь понять ответ хотя бы по мимике. – А ты сразу за рога хватаешь, да? – почему-то он продолжал улыбаться, не реагируя никак больше, лишь рассматривая меня в ответ. А затем снова развернул меня, едва дышавшую от сжавшей все внутри тревоги, к себе спиной и едва слышно выдохнул мне в волосы: – Я не сдам тебя. Меня затопила волна облегчения – совершенно иррациональная. Ничем не обоснованная. Разворот – и он продолжил громче, с улыбкой в голосе: – Если потанцуешь со мной еще – а потом выпьешь. – Пока не вернется Лашер, – я была согласна на что угодно. – И ответишь на предыдущий вопрос, – добавил он. Предыдущий?.. – Такой же, как и цвет глаз, – прошептала я. – Так и думал, – удовлетворенно вздохнул он. – Вот видишь, говорить правду – совсем не страшно. Он слегка отстранился и кинул взгляд мне за спину – на балконные двери. – Следующий танец – снова наш, – подытожил он. Музыка затихла, пары разошлись. Инкуб отпустил меня, отошел на шаг, чуть поклонился и снова вытянул руку. Я приняла её, чувствуя, как всё внутри переворачивается от непонятного предчувствия. – Итак, если не деньги – тогда почему ты здесь? – спросил он, кружа – и снова отпуская. – Может, лучше расскажешь о себе? – после его обещания я почувствовала себя гораздо непринужденнее. – Поверь, обо мне тебе лучше не знать ничего, – с непонятной улыбкой произнес он. – Итак, почему? – Из-за любви, – шутливо произнесла я в надежде, что правда будет воспринята ложью. И точно. Инкуб тихо засмеялся, но пришел в себе довольно быстро. Посмотрел на меня. Еще. И еще. – Ты не шутила, – вдруг удивленно произнес он. Вот же догадливая драконья задница! Я улыбнулась – так естественно, как смогла. – Ты правда его любишь? – голос стал почти шокированным. – Лашера? Его? – И что в этом странного? – мрачно осведомилась я. Его губы дрогнули. Он остановился – и затрясся. Сначала едва заметно, потом все сильнее, а потом закинул голову и расхохотался, разжав руки. На нас начали оборачиваться. Немыслимо. Так и рассказывать никому ничего не надо. – Думаю, с танцами мы закончили, – бросила я и направилась к столу с напитками – подальше от взглядов, перед которыми так легко невольно себя раскрыть. Хохот сзади прекратился. Спустя мгновение инкуб догнал меня и пошел рядом. Остановился, когда остановилась я. И перехватил черпак, которым слуга разливал горячие напитки. – И давно ты встречаешься с Лашером? – спросил он, наливая в бокал красную парящую жидкость, которая должна была пахнуть специями, но в дымной завесе она могла бы пахнуть хоть протухшими яйцами - я бы не ощутила разницы. – Это не твое дело. Он протянул мне наполненный бокал. Я сделала глоток и окончательно признала тщетность попыток насладиться изысканным вкусом и ароматом в подобном месте. – Пару месяцев? – он внимательно рассматривал меня. – Нет? Месяц? Пару недель? А может, – его голос чуть дрогнул, – это любовь с первого взгляда, и вы познакомились только сегодня? Злость на мгновение затмила разум - я поставила бокал слишком резко и расплескала часть красного напитка. – Полгода. Мы встречаемся полгода! – прошипела я, пытаясь найти взглядом салфетки, чтобы промокнуть скатерть. Тут же подошел слуга, потеснил нас – и начал исправлять мою оплошность. – Вон отсюда, – ледяным голосом произнес инкуб. Я во все глаза уставилась на него, но он обращался к слуге. – Извините, – пролепетал тот, склоняя голову. – Я хотел исправить все, пока пятно не въелось. – Тебя кто-то звал? – так же холодно осведомился демон. – Не мешай разговору. Я поежилась. – И тебя совсем не смущает, что он встречается с настоящей Силией? – как ни в чем ни бывало продолжил инкуб, когда слуга отошел. – Ты же не дура – могла бы догадаться, что с ней он ведёт себя так же, как сегодня - с тобой. Я схватила один из наполненных бокал и выпила целиком, чтобы подавить вспыхнувшие внутри отвратительные болезненные чувства. Лашер действительно «встречался» с Силией. Это было удобно для них обоих: ему – скрывать отношения со мной, Силии – для каких-то ее целей. Я не была в ее близком круге, чтобы знать о таких вещах. Но для прикрытия они действительно делали на виду много такого, от чего ревность когтями рвала сердце. Мы разговаривали об этом, наверное, тысячу раз. И я – смирилась. Не до конца, но приняла. И мне совершенно точно не хотелось обсуждать это с кем-то вроде него. Я посмотрела на двери балкона – они все еще были закрыты. – Ладно, будем считать, что я не спрашивал, – инкуб взял со столика два бокала и протянул один мне. Я приняла и выпила без раздумий. И снова посмотрела на двери. – Они еще не освободились, – хмыкнул он. – Когда глава отчитывает Лашера – это затягивается надолго. – Ты знаешь о них довольно много, – я посмотрела на темную маску, скрывающую лицо. – Ой, – губы под маской изогнулись в насмешливой ухмылке. – Неужели я себя выдал? – Хочешь рассказать об этом подробнее? – я улыбнулась как можно милее, но получилось фальшиво – меня продолжало потряхивать от избытка эмоций, а мир немного плыл от количества выпитого. Демон улыбнулся не в пример очаровательнее. – Ммм… – он поднял взгляд к расписному потолку. – Нет, все же нет. – Что ж, тогда, раз обещание по танцам и напиткам выполнено – не буду лишать остальных твоего общества. Я поставила бокал на стол. – У тебя нет причин мне верить, очаровательная незнакомка, встречающаяся с Лашером уже полгода, – он пристально посмотрел на меня и сделал глоток, – но я надеюсь, что ты не обольщаешься – у него нет на тебя серьезных планов. – У тебя нет причин мне верить, но я надеюсь, ты не обольщаешься, что мне приятно твое общество. Мое нахождение рядом – исключительно вынужденная ситуация. Демон чуть качнулся и расплылся в улыбке. – А мы могли бы поладить... Жаль, что ты встречаешься с Лашером, и это говорит о тебе слишком много... всякого, – он наклонился и выдохнул мне это почти в ухо, прежде чем я успел отступить. – А мне совсем не жаль. Тебе больше нечем заняться? – прошипела я, чувствуя, как вскипает злость на все происходящее, на Лашера, оставившего меня тут, на всех этих гостей, перед которыми постоянно нужно быть настороже, на инкуба, позволяющего себе говорить подобное, на себя – за то, что выдала тайну и за то, что вообще на все это согласилась. – О, – инкуб поднял бокал, – у меня были прекрасные планы на этот вечер, но увы – пришлось их нарушить и торчать здесь. Впрочем, с твоим появлением здесь стало повеселее, – протянул он, снова глядя в сторону злосчастных балконных дверей. Я обернулась. С балкона выходил Лашер. Чем-то раздраженный Лашер. Я поняла это по его резкому кивку кому-то в зале, по напряженной походке, которой он подошел к нам, по сжатым губам. – Свободен, – бросил он инкубу. Голос у него тоже был раздраженным. – Повежливей, Лаш, я могу и обидеться, – судя по ухмылке, инкуба это совсем не задело. – Буду просто счастлив, – Лашер даже не смотрел на него – исключительно на меня. Инкуб наигранно вздохнул. – Ранен в самое сердце… – он приложил руку к груди и повернулся ко мне. – Помни, что я сказал, – он отсалютовал бокалом и удалился нетвердой походкой. Когда это он успел напиться? Танцевал же совершенно трезвым… – О чем он? – маска скрывала большую часть лица Лашера, но по голосу я ощутила, что он помрачнел еще больше. – Что он тебе наговорил? Ничего хорошего. – Ничего такого… Нес какой-то пьяный бред. Ты в порядке? – я потянулась рукой к его лицу. Лашер перехватил руку, прижался к ладони губами, потянул на себя и обнял за талию, крепко прижав. – Какая же ты… – выдохнул он мне прямо в губы. По коже будто разряды тока пробежали. – Ты узнал что-нибудь? – прошептала я. – Да, – он вздохнул, – гетто завтра утром заблокируют на две недели, ни войти – не выйти. Он чуть повернул голову, будто прислушиваясь. – Но из-за чего? – внутри занялся неприятный холодок. – Только слухи, официальную причину назовут завтра. Я осмотрела темный задымленный зал, в котором собрался высший свет Нарака. Наверняка среди этих демонов – играющих, курящих, пьющих, разговаривающих – есть кто-то, кто знает. Возможно, даже тот, кто отдал такой приказ… Но пытаться узнать – слишком опасно. Какие бесполезные способности! – Мне… тогда мне нужно вернуться, – я поморщилась. Лашер чуть отстранился и внимательно на меня посмотрел. – Сандра? Я кивнула. Оставить ее под присмотром Далилы на сутки – еще куда ни шло, но на две недели, без возможности как-то проконтролировать или помочь – нельзя, никак. – Твой отчим… ты ему не сказала, что поехала ко мне? – При чем тут он? – я насторожилась. – Он тут, – прошептал Лашер мне в шею. Я замерла. Значит, его голос мне не послышался… – Ты изменила внешность и голос, он тебя не узнает, – успокаивающе произнес Лашер. Но что Фай тут делает?! Здесь же высший свет Нарака! – Тогда нужно уходить сейчас… Феромонов уже достаточно? – Даже если нет – дед догадался и запретил. Сейчас уйдем, – прошептал он, утягивая меня в небольшую, прикрытую от глаз нишу неподалеку. А затем накрыл мои губы и поцеловал – медленно, жадно, сладко. – Чуть позже. – Не здесь, Лашер, не здесь… – шептала я в коротких перерывах, и желая, и не желая продолжения: мне отчаянно хотелось доказательств его любви, что он будет рядом, что мы все преодолеем, но – не в таком виде. Я не хочу, не хочу, чтобы он целовал меня в её облике! И нужно уходить… опередить отчима. – Забудь про них, – он чуть прикусил нижнюю губу, – тебя никто узнает. – Надо идти… – почти простонала я. – Еще мгновенье… В зале послышался какой-то шум, вскрик. – Вы что творите?! – раздался возмущенный мужской голос. Лашер оторвался от меня, повернул голову – а затем и сам весь развернулся, закрыв мне обзор широкой спиной. Мне пришлось выглядывать сбоку, чтобы увидеть, как тот самый инкуб нависает над валявшимся на полу гостем – и бьет его по лицу. И еще раз. И как его пряди – пока еле уловимо, лишь для того, кто специально всматривается – начали самопроизвольно менять цвет. Пока – это можно списать на темноту и блики от ламп. Пока. Чувство… сопричастности. Общей тайны. Общей беды. «Я не должна этого делать. Я не должна обращать на себя внимания. Он наговорил мне гадостей. Надо уходить…» Проклятье! Я выскользнула из-за спины Лашера и неслышно подошла к музыкантам, пока все внимание было обращено на дерущихся и разнимающих – игроки побросали карты и обступили их плотным кольцом. – Шааршем, они выглядят такими взбудораженными… – от моего голоса музыканты чуть вздрогнули, но не обернулись, попав под воздействие. Феромоны я выпустила на полную. – Нужно как-то всех отвлечь, нехорошо наблюдать за чужими проблемами. Громкая музыка – это просто замечательная идея. Я быстро отошла и спряталась в соседней нише. Грянула музыка – громкая, нестройная – на которую тут же все обернулись. Этим воспользовались дед Лашера и какой-то здоровяк – последний вырубил инкуба одним ударом, а затем они вместе оттащили его и уволокли в другую комнату. – Зачем ты это сделала? – я вздрогнула и обернулась к подошедшему Лашеру, чей голос был темнее Безымянного. И который, очевидно, видел мое воздействие. – Я… прости. Не думаю, что они поймут – я была осторожна, – быстро ответила я, выглядывая из-за него в полутемный зал: демоны начали снова рассаживаться по местам, громко обсуждая произошедшее. Получилось. – Зачем. Ты. Это. Сделала? – процедил Лашер, нависая надо мной. Я подняла на него взгляд и увидела всполохи злой силы в его радужках. Почему? Что я не учла? Где ошиблась?.. – Лашер… – я отступила и уперлась спиной в стену. – Что он наговорил тебе? – Лашер подступил ближе. – Что? Кто? – мысли судорожно носились в голове и не одна не подсказывала ответ. – Он?.. Ничего! «Просто он сохранил мой секрет – и... он инкуб, такой же, как я». – Я… не люблю, когда кто-то теряет лицо – вот так, у всех на виду, – зачем-то соврала я. – Напоминает о… неприятных моментах в прошлом. «И он действительно чуть не потерял лицо. В прямом смысле». Лашер тяжело смотрел на меня несколько мгновений. – Уходим, – он взял меня за руку и слишком сильно сжал. – Не хватало еще, чтобы тебя раскрыли. Мы ехали по дороге, темноту которой лишь изредка разбавляли пятна желтых фонарей. По одну сторону тянулся бесконечный ряд неосвещенных складских помещений, по вторую – сумрачные поля, теряющиеся вдали. Внутри машины тоже была темнота, тихий монотонный звук работающего двигателя и тишина, пропитанная моим смятением и мрачным молчанием Лашера. – Лашер… – все-таки решилась я спустя десять минут после того, как мы сели в машину. Десять минут, во время которых я пыталась справиться с эмоциями, проветрить голову резким потоком воздуха в открытое окно, пыталась начать мыслить ясно, пыталась понять, где я промахнулась. Ждала хоть каких-нибудь слов – обвинений, объяснений... Десять минут, которые показались мне вечностью. – Прости, если нарушила твои планы – мне правда жаль. Руки на руле, за которыми я наблюдала, потому что на лицо смотреть было мучительно, – сжались. – Я не на тебя злюсь, Йори, – сказал он глухо. – Я злюсь на себя. Не нужно было тебя задействовать – ты не готова к такому. – Прости, – прошептала я, чувствуя, вина наполняет меня неподъемной тяжестью. Зачем я вступилась за этого инкуба? Ради чего? Меня могли раскрыть – это бы навредило моей семье, Лашеру и его семье, мне. Что за идиотский поступок? – Я… все испортила? Молчание. Тихий выдох. - Нет, не успела. Мы вовремя ушли. Вздох облегчения сдержать не удалось. А потом пришлось вспомнить о том, что мне безумно не хотелось рассказывать, но что я категорически не имела права скрывать. Я прикусила губу и сжала пальцами ткань зеленого платья. – Он узнал, кто я. Машина вильнула – и обочина с фонарями на миг стала гораздо ближе. – Что ты сказала? – пугающе мрачно – я не думала, что его голос может стать еще мрачнее – спросил Лашер. Я сжала ладони и зажмурилась. – Тот демон, которому твой дед сказал развлечь меня – он понял, что я суккуб. И он сам тоже инкуб. Тишина стала почти оглушающей. – Как? – через невыносимо долгое время прозвучал глухой вопрос. – Я… видимо, шаршем – не смогла полностью удержать облик. – Как ты узнала про него? – так же глухо прозвучал следующий вопрос. – У него волосы поменяли цвет. Лашер молчал почти целую минуту – и за эту минуту я успела нарисовать в воображении самые ужасные варианты будущего. – Забудь об этом, – наконец, произнес он. – Но… это неопасно? – я едва дышала. – А даже если опасно, – его голос был полон горечи. – Ты можешь что-то исправить? На глаза навернулись слезы – и сжатые ладони, от которых я не отрывала взгляда, начали расплываться. – Лашер… – все внутри болело. Я не знала, что делать. – Он не расскажет, – так же глухо ответил Лашер. И после этого снова замолчал. Мы продолжили ехать в тишине. Вопрос, который был ожидаем, но который, как я надеялась, не прозвучит, раздался, когда впереди показались огни гетто: – Ты поэтому ему помогла? Потому что он – инкуб? «Подставила меня ради незнакомца, только потому что он инкуб» – смысл фразы был, видимо, таким. – Он обещал не рассказывать. – И ты поверила. И я поверила. Почему?.. Остаток пути я пыталась найти ответ. Безуспешно. Машина затормозила в пяти метрах от устроенного в стене проходного пункта. Всю дорогу мне казалось, что мы едем невыносимо долго, а теперь поняла – что слишком быстро. – Прости… – снова прошептала, берясь за ручку двери. – Йори, – я мгновенно повернулась на печальный голос. Лашер поймал мой взгляд. Затем поднял руку, и заправил мне за ухо прядь волос. – Забудь об этом, – он устало улыбнулся. – Отдохни за следующие две недели, хорошо? Увидимся, когда запрет снимут. Я нервно кивнула и с чувством, будто что-то внутри меня вот-вот взорвется от напряжения, проследила, как он наклоняется ко мне. И ощутила нежный поцелуй в губы. С меня словно свалилась пятитонная плита. – Иди, милая, – он улыбнулся уже светлее и протянул мне заранее оговоренную бутыль чего-то высокоградусного и контрабандного для подкупа охраны. Чувствуя себя невероятно счастливой, я шла к проходной, через каждый метр оглядывалась на сидящего в машине и наблюдающего за мной Лашера. С улыбкой, которую не могла сдержать, показывала охранникам пропуск и еще раз просила не рассказывать отчиму об отлучке, для больше убедительности подкрепив просьбу контрабандным алкоголем. Обуреваемая радостью, нежностью, тревогой и грустью, летела к дому. Видя перед собой только Лашера, приблизилась к светлому и почему-то открытому окну нашей квартиры. – Вернулась, – утвердительно и мрачно произнес Фай, которого не должно было быть до завтра, но лицо которого возникло прямо перед моим, когда я зацепилась за подоконник. И в этот момент я поняла, что рассказывать об увольнении все же придется.