***
Лёха опять наблюдал за потолком, потолок опять отвечал на его наблюдение. Он отмечал в своей голове, что структура потолка оставалось практически неизменной в ходе нескольких дней, и поэтому не было никакого смысла или повода задумываться над тем, меняется ли она с течением времени. Так, похоже, и будет продолжаться все время. — Хидан, думаю наши отношения пришли в тупик, — сказал вечером Лёха. — Ты нравишься мне. Мы могли бы вместе жить как муж и жена. Так в чем проблема? И она не во мне, а в тебе. Хидан лишь мельком глянул на него, притворившись, что не понимает, продолжая размешивать белую краску. — Вот видишь. Ты меня не слушаешь. Разве я что-то сказал? Нет, конечно… — махнул на него рукой Лёха. — Давай, мы поставим точку в одном месте. Ты видишь меня в качестве жены или домработницы? Хидан посмотрел на него с некоторым недоумением, и после небольшой паузы опять стал размешивать краску. — Женой, — неуверенно сказал он, размешивая дальше. — У тебя красивый живот. — Ты его не видел, — недовольно буркнул Лёха. — От этого он ещё красивее, — пролепетал Хидан, опять поднимая глаза на своего «барашка». — А что ты считаешь во мне красивым? Лёха был готов надолго тянуть первую букву алфавита, стараясь придумать правдоподобный ответ. Затем он зажмурил глаза и выпалил: — Глаза. — Слишком банально, — тут же отозвался Хидан. — Лучше бы сказал что-нибудь про нос. Или уши… На шее у тебя родинка. — Ох… Запястья, — выдохнул Лёха. — Почему? Этот вопрос заставил задуматься. И правда, почему? У каждой вещи должна быть причина. Ведь нельзя проснуться посреди ночи и понять, что тебе нравиться определенные руки. Ему нравились именно руки, а не грудь, например. Странно и всё тут. — Подожди, — Лёха отогнал свои размышления, и посмотрел на собеседника. — Родинка? — Она у тебя между четвертым и пятым шейным позвонком, — Хидан чуть подполз ближе. — Её трудно заметить на коже, но если присмотреться, она есть. Он чуть надавил на шею, что заставило невольно опрокинуть голову назад. Посмотрев в чужие глаза, в которых начался появляться азарт, Лёха замер ожидая подлянки. — Почему ты так напрягся? — улыбнулся Хидан. Не дожидаясь ответа, он поводил пальцем по шее, словно очерчивая контур родинки. Лёха почувствовал, как по телу пробежала неприятная волна. Хидан оторвался от шеи, и несколько минут с весёлым видом рассматривал тело, словно бы радуясь своей небольшой мести. Лёха вопросительно посмотрел на него. — Ты готов? — К чему? — не понял Лёха, но увидев кисть в белой краске до него дошло. — Может я не буду косплеить своих предков в 988 году? Получив выразительный взгляд в ответ, Лёха замолчал и грустно похныкал.***
Посмотрев на свою изрисованную руку, Лёха неловко засмеялся. На загорелой коже белая краска выглядела забавно, словно снег в грязи. Возможно так оно и было. Краска создавало прохладу на коже, рассеивая солнечный жар и не давая телу сойти с ума от отраженного света. Но так же хотелось почесать эти места, но чужие руки легонько били по руке, когда она приближалась к заветной цели. Опечалившись ещё одной неудачной попытке, Лёха взглянул на сосредоточенного Хидана. Он впервые видит его таким серьезным. На его бледном лице застыло выражение глубокой утоплённости в работу. То и дело его брови сходились к переносице, словно он решал какую-то сверхтрудную задачу, за которую никто не взялся бы до его прихода. Это выглядело забавно, хотелось запустить пальцы в его белые волосы и тихонько взъерошить их, но Хидан не был расположен к таким действиям. Больше того, он наверняка снова разозлился на Лёху из-за его дурной привычки потирать ключицу. Впрочем, сейчас это не особо и важно. Протяжно выдохнув, хрустнув шеей, Хидан отпрянул от Лёхи и посмотрел на проделанную работу. Некоторое время он молча созерцал результат своего труда, затем удовлетворенно цокнул языком. — Почему точки, а не скелет? — спросил Лёха, рассматривая белые узоры на своем теле. — Дорого, — сказал Хидан, оглядев свое творение. — И сил много уйдет. Лёха фыркнул, и посмотрел на свои руку, которые каким-то образом успели измазаться в краске. Улыбнувшись, он аккуратно посмотрел на свои пальцы и хихикнул. Потом, так же осторожно, поглядел на Хидана. Что заставило того обратить на него внимание. — Почему ты такой напряжённый? — ехидно спросил Лёха, наклонившись к Хидану. Когда лица оказываются так близко, трудно сохранить внешнее спокойствие. Хидан почувствовал опасность, но ничего не успел сделать — Лёха схватил его за подбородок, со словом «Симба» он провел другой рукой по его лбу, оставляя белую полосу на коже. Хидан смотрел на хихикающего парня, с гримасой недоумения и непонимания. Лёха положил руки ему на плечи, приблизил его лицо к своему, и прошипел: — Смотри, Симба. Всё, на что падает свет — это наши владения. Симба, то есть Хидан, ничего не ответил. Воцарилось молчание, нарушаемое только тихим смехом Лёхи. — Почему ты такой серьезный? — хихикал Лёха. — Хочешь знать откуда эти шрамы? Я ел с ножа. Хидан смотрел на истерично смеющегося собеседника и тихо сочувствовал самому себе. Но только на секунду, а потом улыбка появилась на его лице, и он погладил его по голове. Эти жесты вызывали у Лёхи различные эмоции, заставляя успокоиться и полностью лечь на чужие ноги. В такие моменты он был на редкость покорным. Запустив пальцы в его волосы, перебирая их и поглаживая, Хидан изобразил сочувственную улыбку: — Но свет не падает на тебя. Лицо Лёхи исказилось в мучительной гримасе, и он отстранился. — Молю, давай, без этого. — Не нравится? — улыбнулся Хидан, стараясь, чтобы это выглядело как можно более сочувственно. — Мне казалось жены любят такие ухаживания. — Это совсем другое, — мрачно отозвался Лёха, и опять отвернулся. — Уже тошнит от таких слов. И перестань меня трогать. — Прости, прости, — тихо сказал Хидан, выпуская его волосы. — Тебя наконец-то уволили? — спросил Лёха, чтобы сменить тему. — Месяц уже отдыхаешь. Хидан хмыкнул. Месяц? Ему почему-то казалось, что прошёл уже год. Хотя, наверное, это было связано с тем, что дни текли как-то лениво и тягуче, но были довольно насыщенными. — Скорее это я уволился, — ответил он. — А кто нам деньги будет приносить? — Лёха схватился за голову. — Ты. — Я? — удивился Лёха. — Хочешь, чтобы натурой зарабатывал? — Не обязательно натурой. А хотя… — Хидан задумался. — Не желаешь получить опыт, чтобы не расстраивать клиентов? Лёха вглядывался в весёлое лицо приятеля, пытаясь найти в нём то, что позволило бы поверить в его искренность. Тот заметил его недоверие и постарался как можно убедительней. В его взгляде мелькнуло что-то вроде предвкушения. Лёха задумался. В голове прошлась мысль о том, что Хидан, в общем-то, тоже клиент. Вопрос лишь в том, сколько денег взять с него. — Двадцать тысяч российских рублей за минет, а за анал сорок тысяч, — посчитал Лёха вслух. — Дорого, — ответил Хидан. — Я полностью в этих местах девственница, — возмутился Лёха. — ТЫ лишишь меня невинности. Это такая ответственность, что нельзя давать это сделать каким-то бомжам. Хидан согласился с таким раскладом, но при этом сказал: — Ну, и у кого на этом материке есть российские рубли? — У меня, — улыбнулся Лёха. — Но только чирик. Не видать тебе моей жопы. Тот лишь развёл руками, показывая, что не в его силах что-либо изменить.***
Погода в стране Огня, как обычно, была довольно солнечной, с утра задувал легкий ветерок. День обещал быть тихим, и уже давно прошло время, назначенное для встречи, а Хидан все не появлялся. Какузу начал терять терпение. Посмотрев ещё раз на небо и увидев очередную пробегающую по нему тучку, он начал наблюдать за своим спутником. Тот времени не терял и мастерил какую-то маленькую марионетку. — Сасори-сан, вы уверены, что хотите познакомиться с тем парнем? — уточнил Какузу. Красноволосый лишь кивнул в ответ. По его сосредоточенному лицу было видно, что он полностью сосредоточен на своих мыслях. — Мне нужно узнать способ, чтобы сплавить Дейдару, — наконец, сказал он, проверяя движение деревянной руки куклы. — Уход Хидан был довольно неожиданный. — По моему, ему разрешили уйти только из-за того, что он всех уже достал, — выдохнул Какузу, вспоминая свою реакцию на это. — Его способности были довольно полезные, — вдруг добавил Сасори. — Только пользовался бы ими. Вдалеке послышался тихий чих. Повернувшись на звук, они увидели, как Хидан вышел из леса. — Почему так долго? — спросил Какузу. — Меня заставили вымыть все полы, ведь «Гости придут, а у нас грязно», — передразнил кого-то Хидан. — Давайте, мы быстрее пойдём, чтобы успеть до того пока Лёху не укусит какая-то блоха. Два отступника весело переглянулись друг с другом, а потом проследовали за ним в тень горы.***
Деревня встретила троих людей миром, полным солнечной зелени, птичьего щебета и липового запаха с запахом дыма, цветов, свежей хвои и речной воды. Дом, к которому Хидан их привел, стоял на самом краю деревни и был не самым большим и красивым, но вокруг него росли вишневые деревья, а из дома долетал вкусный запах тушеной свинины. Дома их встретил парень, увидев Хидана, который ехидно улыбнулся, он фыркнул на это и скрылся в доме. — Кто нарисовал эту картину? — Сасори указал на одну из стен. На ней, с помощью скотча, была прикреплена бумага с рисунком: два человека стояли около друг друга и, как смог разобрать Сасори, один другого тыкал ножом. — Какой-то ребёнок со двора, — соврал Хидан. На самом деле это нарисовал Лёха. Со смехом он показал своё творчество своему мужу, где изобразил своё крещение. Проводив гостей на кухню, где уже был накрыт стол. Хидан впервые увидел такое количество еды. На его немой вопрос, Лёха лишь улыбнулся и сказал: «Я хорошая хозяюшка». Какузу лишь поставил на стол купленный, где-то в Конохе, торт. Их там пытались задержать, но услышав, что они идут отмечать женитьбу их бывшего коллеги, им пожелали всего хорошего и отпустили. Застолье шло весело и беззаботно, как никогда. За едой многие нашли какое-то необыкновенное понимание друг друга, и вскоре начались обсуждения. В первую очередь волновали Сасори вопросы встречи Лёхи с Хиданом и последующего общения. Лёха с большим энтузиазмом рассказывал о своих приключениях, периодично говоря о том, каким Хидан был стрёмным в начале отношений. Сасори кивал и уточнял некоторые моменты. — Что ты хочешь получить из этого рассказа? — в какой-то момент спросил Лёха. — Хочу найти Дейдаре кого-нибудь, — честно ответил Сасори. — Тогда мой рассказ бесполезный, — сочувственно заметил Лёха. — Ведь, ему сам БОГ сказал найти меня. Сасори погрустил над этим, но быстро начал задавать другие вопросы. Те которые помогли бы помочь кому-то подобрать ключик к душе напарника. Лёха старался как можно честнее отвечать на то, чем Хидан его привлекал. На некоторые ответы Хидан был готов обидеться, но слова Какузу, что тот нашел те привлекательные черты, о которых сложно предположить, заставили закрыть рот. В какой-то момент на столе появилось саке, не понятно кто принес его — то ли Какузу, то ли сам Хидан, но все были рады такому подарку, веселье и смех продолжались несколько часов, в общем, встреча прошла удачно. На веселе Сасори показывал насколько может выгнуть свои руки, не забывая показать клинки в них. Пораженным такой отдачи своему делу, Лёха восхищенно наблюдал за ним. Какузу совсем не чувствовал опьянения, и отвел Хидан на улицу. Усаживаясь на прохладную землю, он с интересом осмотрелся вокруг, вслушиваясь в звуки ночной деревни, изредка перемежаемые птичьим пением. — Что будешь делать дальше? — поинтересовался Какузу. Хидан, который в отличии от напарника, выпил мало, но сильнее всех опьянел, пытался убрать волосы назад, но они после обильных попыток не слушались. — Не знаю, — ответил он. — Буду служить Джашину-саме. — Это не ответ, — недовольно покачал головой Какузу. Самое удивительное, что он был несколько обижен. Как оказалось, самого важного решения Хидан принял без него. А ведь обычно тот всегда уточнял с ним различные детали, настолько часто, что Какузу уставал и пытался избежать всего этого. Но не сейчас. Сейчас было как-то даже слишком грустно. — Как деньги будете зарабатывать? — А надо? — спросил Хидан, и задумался. — Учитывая, что большинство вещей в этом доме, Лёха получил от благодарных соседей за помощь, вопрос действительно непростой. — Чем ты думал принимая решение об уходе? — строго спросил Какузу. Хидан густо покраснел и стыдливо отвел взгляд от бывшего напарника. — Я думал… Да, понимаешь… Я думал, что… — мямлил он. — Лёха поставил ультиматум. Видите ли я мало уделяю ему внимания, и вообще это такая опасная работа. Вдруг он больше не увидит, и что ему придется делать? Да, и я немного с этим согласен. Здесь довольно спокойно. — А как же жертвоприношение для бога? — Я могу уделить три дня в месяц на это, — сказал Хидан и виновато улыбнулся. — Да, Джашин-сама не будет рад этому, но надеюсь господин смилиться над своим грешником. Какузу искоса поглядел на него, словно пытаясь что-то прочитать в его красных глазах, и улыбнулся.***
Вернувшись обратно в дом, когда похолодало и потемнело, они наблюдали за тем, как Сасори и Лёха сидели в обнимку и горестно горевали над чем-то. — Над чем воете? — спросил Какузу. — Лёха умер, — горестно заявили двоя. После этих слов Хидан залился слезами и начал обнимать их. — Он порезался об мой отравленный клинок, — свозь слёзы сказал рыжий. — А он моментально убивает. Какузу посмотрел на этих трех идиотов, понимая, что им стоит прекратить с выпивкой. — Он живой. — Мёртв, — мрачно проревели трое идиотов. — Да, вон, же он сидит, — указал пальцем Какузу. Троя проигнорировали его слова, и Хидан стал на ощупь проверять пульс Лёхи, водя указательным пальцем вокруг его шеи. Лёха явно был жив, но выражение лица у него было такое, как будто поверил в свою смерть. Какузу вздохнул, наблюдая за ними. — Какие были его последние слова? — вдруг поинтересовался казначей. — Он сказал «Упс», — ответил Лёха. Горестно выдохнув, Какузу налил себе саке. Будет довольно сложно переубедить их в живности этого самого «Упс». Через полчаса все кое-как смогли успокоиться, и начали высказывать довольно мысли о безысходности жизни. — Являюсь ли я реальным человеком? Нет, это не мысль из серии «Мы в симуляции». Просто я оказался в аниме. Какова вероятность, что это правда, а не вымысел? Реальны ли мои мысли? Вдруг они созданы для того чтобы кто-то там испытал хоть что-то, а не бесконечное чувство ненужности и бессмысленности? — А… — Хидан потупил на него взгляд. — Вдруг мы всего лишь в чей-то голове? Образы пришедшие утром в душе? Что если мы не существуем, хоть и верим в это? — продолжал говорить Лёха. — Хорошо, Лёха, я больше тебе не наливаю. Отдай это, — Какузу выхватил у него из рук катакучи. — Эээ… Куда? — Лёха вяло отбивался. К счастью, Какузу был сильнее и трезвее остальных. Он отобрал у всех саке, и потащил их из кухни. Все покорно побрели за ним. Закинув всех в спальню, он уложил их в постель, чтобы те легли спать. Те синхронно зевнули и вскоре захрапели. Теперь ему стоило самому лечь и немного отдохнуть. Найдя в зале кресло, он уселся в него и уставился на часы. Было уже за полночь, однако сон не шел. В голове то и дело всплывали различные воспоминания. Он даже вспомнил в общих чертах лица односельчан. Например, лицо его матери, худое и усталое. У нее был маленький заостренный нос, с небольшой горбинкой, а лицо все время выражало страдание. А какими стали её глаза, когда ему дали самоубийственное задание, словно она прощается с ним навсегда. Это он хорошо запомнил, хоть тогда и не понял всего. На плечи легли чужие руки, начиная легонько массировать их. Он открыл глаза. Рядом стоял Сасори, и улыбался. — Словно скала, — сказал он, пытаясь сохранять ласковый вид, хотя и устал немного, и зевнул. — Слишком много стресса даже для нашей работы. Ощущение рук на плечах исчезло, но тело по-прежнему отзывалось на прикосновение. Какузу внимательно посмотрел на него. В тусклом свете зала было заметно, что Сасори действительно сильно пьян и измотан, и даже растрепан. — Почему не спишь? — поинтересовался он. — Я третий лишний. С этими словами Сасори обхватил руками голову казначея и прижал к своей груди. Тот хотел было возмутиться, но не успел. — На самом деле у Дейдары кто-то есть, — тихо прошептал ему на ухо Сасори, покачивая из стороны в сторону. — Он не говорит, но после одиночных миссий он довольно веселый и дружелюбный. Даже не достает со своим искусством… А чем я хуже? В голове казначея полетели вся нецензурная лексика, которую он узнал от Хидана. Тот знал довольно интересные выражения, но, насколько мог судить Какузу. Мастер марионеток уже успел залиться слезами, из-за чего его речь стала ещё неразборчивей. Казначей вздохнул и потрепал его по плечу. «Мне окружают одни мужеложники. Может я тоже один из них?» — подумал он, глядя на то, как Сасори губами прокладывает дорожку из поцелуев по его щеке. Хотелось верить, что это всего лишь кошмар. А ещё, что в этом кошмаре можно убежать.***
Ветер нежно колошил стебли травы. Шум реки приятно отражались в стенках головы. Солнце поднимается из горизонта. Где-то высоко в красном небе плывут кудрявые белые облачка. Тишина и покой. Просто некуда спешить. Вот так, наверное, рождается вдохновение. Просто хочется покоя. — Хидан, — тихо выдохнул Лёха. — Что? — Хидан водил ногой по воде. Вода приятно холодила кожу. Тихо звенели насекомые. Казалось, что всё вокруг тихо и безмятежно. Ранние пташки возле берега с первыми лучами солнца уже начинали перепархивать с ветки на ветку, провожая восход солнца. — Это…— Лёха смотрел на переливающееся небо. — Такая хуета. Хидан поднял взгляд на Лёху, потом на небо, на солнце, которое сразу ослепило его лучами, и снова уставился на него. — Ты притащил меня рано утром сюда и теперь говоришь, что это хуета? — спросил он, пристально глядя на Лёху. — Ну, понимаешь, во всех фильмах, книгах, сериалах люди в конце своей истории смотрят на закат, — сбивчиво затараторил Лёха. — Мне кажется, это про нас с тобой. Что мы вот так вот повернём голову на закат, вздохнём и… — Сейчас рассвет, — оборвал его Хидан. — Ну, у нас начинается новая жизнь. Я пытался сделать символично, — Лёха поглядел на яркий диск солнца, только что осветивший небо, и смутился. — Ой, отстань. Почему ты опять начинаешь, Хидан? — Я молчал всё это время, — ответил Хидан. Лёха взглянул на хмурящегося альбиноса, и вдруг ему в голову пришла мысль, от которой он рассмеялся. И эта мысль была настолько смешной, что он отвёл глаза. А Хидан тем временем принялся отряхивать ноги от воды, словно ничего и не случилось. Улыбнувшись, Лёха подошел к нему поближе и взял его ладонь. — Сюжет, конечно, нелепый, — с этими словами он потянулся к Хидану и провёл ладонью по его плечу. Хидан еле заметно вздрогнул, улыбнулся и ответил на Лёхин ласковый порыв тем, что повел его на землю. Трава приняла их в свои объятия. Лёха зажмурился и ощутил спиной влажную прохладу травы. Тут его губы соприкоснулись с губами Хидана, и всё дальнейшее потонуло в нестерпимом счастье. Оторвавшись друг от друга, они некоторое время неподвижно наблюдали за друг другом, словно боясь спугнуть это чудесное мгновение. Лёха вздохнул и улыбнулся, словно признавая, что не может устоять перед этим напором и что всё самое главное в жизни уже произошло. — Всё же я тебя люблю, — признался он себе. — Я тоже тебя люблю, — ответил ему Хидан широкой счастливой улыбкой, чуть коснулся губами его носа. Лёха с удовольствием провёл рукой по его волосам, ему так хотелось, чтобы этот волшебный миг не кончался никогда.