***
Рут де Веритас тяжело вздохнул, прежде, чем продолжить. — Воспитывать детей нелегко. Недавно мой сын перестал называть меня отцом. Я разозлил его… И теперь я для него «герцог Веритас». Маркиз Моник кивнул, внимая беде старого друга. На его месте он бы тоже впал в отчаяние. Между тем герцог Веритас обхватил свой бокал обеими руками, опустив голову. Он выпил уже достаточно, но все никак не мог почувствовать опьянения. — Да, я не лучший родитель, но это не значит, что мне безразлична его жизнь. Он думает, что мое сердце сделано из камня? Мой ребенок самый умный человек в этой Империи. Почему он не хочет понять меня? Герцог Ласс осторожно отодвинул бутылку, ободряюще хлопая друга по плечу. Он хотел бы сказать что-нибудь утешительное, но просто не находил слов. В его семье дети были дружными. Мужчина не мог представить себе подобное горе. — Я всегда говорил, что буду к ним справедлив, — сокрушительно продолжал Веритас. — Но я просто не справляюсь. Аллендис, он… Ха, вы знаете, как тяжело что-то доказать человеку, который умнее тебя? Алексис очень слабый, ему нужно больше внимания. Я правда стараюсь быть с ним чаще, но разве я когда-нибудь отказывался от своего младшего сына? Я ведь был так рад, когда он появился на свет. Я верил, что он будет моим наследником. — Тут все сошлось, — заметил маркиз Моник. — Он действительно единственный, кто может стать следующим герцогом Веритас. Рут отрицательно качнул головой. — Я собираюсь сделать наследником Алексиса. — Ха? — Это все, что я могу, — объяснил Веритас. — Не хочу обижать ни одного из них. Кейран саркастично улыбнулся: — Боюсь, что с этим ты уже опоздал… Рут тяжело вздохнул. Он надеялся, что если выговорится друзьям, то сможет найти решение. Но вместо этого он впал в еще большее уныние. Еще и Моник подливал масла в огонь, разбрасываясь очевидными фактами… Совсем не на такую поддержку рассчитывал Веритас! Прозвучал сигнал к началу охоты, и мужчины поднялись со своих мест. Сами они уже давно не участвовали в этом мероприятии, но были обязаны присутствовать и поддерживать своих детей. Что они и сделали, выйдя из шатра и подойдя каждый к своему чаду. Рут был убежден, что его слова поддержки для Аллендиса как «плюнуть и растереть». Но не мог же он оставить все как есть! Тем более что он пообещал Сербиане… Его сын на черной лошади, облаченный в бежевый охотничий костюм, выглядел великолепно. Несмотря на то, что маркиз Моник был его другом, Рут все же считал, что у его дочери большие проблемы с глазами. Да, характер у Аллендиса был не сахар, но ведь рядом с ней он был добр и нежен. Вкупе с его внешностью и выдающимися навыками ни один мужчина не мог с ним сравниться… И все же эта леди смотрела не на него. Может быть, стоило намекнуть другу сводить ее к лекарю? — Будь осторожен, — сказал Рут. — Немногие здесь так хорошо управляются с луком и стрелами, как ты. Если с тобой что-нибудь случится, то тут же возвращайся. — Воодушевляющая поддержка, — заметил Аллендис. — Ты пил? Охота даже еще не началась… Если это все, то мне пора. Скоро будет сигнал старта. Герцог согласно кивнул, глядя на то, как его сын уверенно направляет лошадь в сторону леса. Дома он сказал, что собирается подстрелить бурого медведя… Рут искренне надеялся, что это была очередная его провокация. Нет, он не сомневался в навыках сына как стрелка. Но ведь это было безрассудство! Идти в одиночку на одного из самых опасных хищников леса! Что если его ранят? Было слишком много неоправданного риска! — Я с этим ребенком с катушек съеду, — устало потирая глаза, пожаловался Веритас. — Боже, сохрани его. Рут мог лишь надеяться, что Господь услышал его просьбу сквозь сигнал о старте. Проводив всадников взглядом, Веритас вернулся обратно в шатер, где его уже ждали Аркинт и Кейран. Оба выглядели крайне задумчиво. — Что-то случилось? — чувствуя подвох, спросил Рут. — Неужели Его Величество.? — В этот раз дело касается тебя, — сложив руки на груди, начал Ласс. — Твой сын… Мужелюб? Веритас застыл на месте. Его голова вмиг опустела. Впрочем, он недолго пребывал в шоке… В себя герцог де Веритас пришел, когда уже сжимал шею старого друга обеими руками! — Успокойся, Рут! — пытаясь оттащить канцлера, воскликнул Кейран. — Возьми себя в руки, черт тебя подери! Его гневный выкрик действительно помог. Веритас отпустил шею герцога Ласс. На его светлой коже отчетливо виднелись красные следы от ладоней. Аркинт упал на колени, отчаянно хватая ртом воздух. Впервые в жизни он оказался настолько бессилен. И откуда только у книжного червя оказалось столько сил?! — Я видел… Как мой сын и Аллендис… Они признались… — Что ты там бормочешь?! — от нахлынувшей на него ярости Рут снова подорвался, но в этот раз он схватил герцога Ласс за воротник его кителя. — Отвечай, что ты видел?! — Они признались! — Что есть силы ответил ему Аркинт. — Карсейн и Аллендис посвятили эту охоту друг другу! Ты знаешь, что это значит! А, и если ты решил, что это дружеская шутка, то напрасно! Друзья друг другу руки не целуют! Включи мозг, Рут! Веритас почувствовал, как его начинает мелко трясти. Он выпустил герцога Ласс из своей хватки, после чего медленно осел на пол. Аркинт не стал бы так издеваться над ним… Он бы не стал так говорить ни о своем сыне, ни об Аллендисе… Если бы только все это не было правдой. Только если бы он не увидел это собственными глазами. Церковь осуждала мужеложество. Если бы этих двоих поймали, они бы оказались в большой опасности. Общество бы отвернулось от них, церковь бы отказалась от них, а их самих ждало бы тюремное заключение. Их семьям пришлось бы забыть о их существовании, как о страшном сне… Разве могли они желать такой участи собственным детям?! — Рут, — осторожно позвал его Моник. — Что теперь делать? Верно. Среди них троих именно Веритас направлял их. Если он не возьмет себя в руки, то как они смогут спасти детей? Втянув воздух, Рут с большим трудом поднялся. Его голова кружилась и казалась тяжелой. — Мы не можем разлучить их, — сказал он, держась за лоб. — Аллендис никогда мне этого не простит. Если я прикажу ему… Он и без того меня ненавидит. Аркинт сел на стул, потирая шею. Он сейчас чувствовал себя таким же подавленным, как и его друг. — Думаешь, что я смогу сказать нечто подобное Карсейну? — Его голос хоть и хрипел, но был слышен отчетливо. — Я, по-твоему, хочу, чтобы мой ребенок считал меня предателем до конца жизни? — Но они сейчас под угрозой, — напомнил о главном Кейран. — Что для вас важнее: их чувства или их жизни? — Не сравнивай, — отрезал Рут. — Для Аллендиса нет ничего важнее чувств! Если я предам его, то это все равно, как если бы я убил его! Может ты и смог бы пожертвовать своим ребенком в угоду чьему-то мнению, но я так не могу. Даже если весь мир будет его ненавидеть… — До тех пор, пока я не предал его, он будет в порядке, — согласился с ним герцог Ласс, и на его лице наконец появилась кривая улыбка. — В этом наши сыновья мыслят одинаково. — Поэтому мы и должны сделать все правильно, — закончил мысль Веритас. — Сперва поговорим с ними. Спросим их мнение. Я… без понятия, что делать. Но я буду защищать чувства своего сына, даже если мне придется умереть. — Вы оба — сумасшедшие, — заключил Моник. — И именно поэтому я с вами. Трое друзей одинаково протяжно вздохнули. Как все могло обернуться таким образом?Королевская охота
27 марта 2021 г. в 18:37
Не было для аристократа большего развлечения, чем охота. Выбор жеребца, седел, лук и стрел, ножей и веревок — все это занимало от недели до целого месяца. И мужчины охотно тратили на это свое время, ведь кому не хотелось победить на королевской охоте и подарить приз даме сердца?
«Черная жемчужина» — лошадь редкой породы, которая уже дважды побывала на грани вымирания, была известна в кругах аристократии как одна из самых красивых и необычных упряжных пород. Выглядела она при этом очень благородно: она имела высоко поставленную шею с легким изгибом, голова длинная, крупная, со строгими длинными ушами и практически прямым профилем. Одной из ее основных особенностей были очень густые и длинные щетки, которые покрывали мощные костистые ноги от скакательного сустава и ниспадали на черные большие копыта. Но известна она была не только поэтому… Гораздо большее внимание привлекал ее хозяин.
Аллендис де Веритас весьма редкий гость на охоте. Однако было известно, что всякий раз, как он принимал участие, первое место всегда оставалось за ним.
— Тише, Жосефина, — натянув поводья, осадил свою лошадь Аллендис. — Ты еще успеешь набегаться вдоволь, а сейчас стой смирно.
Лошадь фыркнула, однако покорно застыла на месте. Она всегда отличалась редким для животных послушанием. Всякий раз, как ее хозяин говорил с ней, Жосефина, казалось, понимала каждое его слово.
— Хорошая девочка, — одобрительно похлопав ее по боку, похвалил Веритас. — Такой и оставайся.
— Не зря говорят, что лучше твоей лошади не сыскать во всей Империи. И как только ты ее приручил?
Карсейн протянул было руку к черной морде, как ему тут же попытались оттяпать пальцы! Видя его испуг, Жозефина довольно заржала. Она очень гордилась собой.
Аллендис самодовольно улыбнулся, ловя на себе полный растерянности взгляд. Видя, как его Жозефина послушна с ним, многие предполагали, что у нее покладистый характер. Но будь это так, она бы не была Его лошадью. Веритас предпочитал выбирать скакуна под стать себе. И Жозефина была с ним не только из-за своего благородного происхождения, но и из-за характера.
— Милая, не бери в рот что попало, — предупредил Аллендис. — Ты можешь заразиться от этого человека глупостью.
— У тебя никудышный характер! — пожаловался Ласс, как только пересчитал все пальцы на руках. — И у твоей лошади тоже!
— Спасибо за комплимент, — не поддался на провокацию Веритас. — Итак, зачем ты подошел?
Карсейн запыхтел от негодования. Как только этот человек мог оставаться таким спокойным?! Королевская охота была тем мероприятием, где нервы были натянуты до предела. Ласс и сам чувствовал, как обстановка вокруг начинает накаляться. Он беспокоился, что, возможно, Аллендис чувствует тоже самое… Но он забыл, с кем имеет дело!
Сделав глубокий вдох и выдох, Карсейн начал массировать виски пальцами.
— Я хотел сказать, что эту охоту посвящаю тебе. Ты с этим согласен?
Брови Веритаса резко поднялись вверх. Посвящать свою охоту кому-то равносильно признанию в любви. О чем думал Ласс, так открыто говоря об этом?
— Разве ты не хотел посвятить ее Тие? — недоумевал он. — Да и я собирался поступить так же.
— Тия хорошая, — согласился Карсейн. — И я испытываю к ней такие же чувства, как и ты, но это не значит, что ты мне безразличен. Я люблю и тебя тоже. Да и ей есть кому посвящать охоту. Я же хочу, чтобы ты принял мои чувства. На этот раз.
Аллендис посмотрел в глаза напротив. Они были полны решимости и серьезности, как никогда раньше. Так он смотрел, когда не собирался отступать ни под каким-либо предлогом.
— Ты сумасшедший, — заключил Веритас, — И я совру, если скажу, что не испытываю к тебе никаких чувств. Но ты ведь понимаешь, что никогда не вытеснишь ее? И тебя это устраивает?
Карсейн кивнул, не задумываясь. Он знал, на что шел, еще когда впервые коснулся своими губами чужих. Уже тогда он был готов… На все.
— Тогда я принимаю твою охоту, — нехотя, но все же согласился Аллендис. — И в ответ посвящаю тебе свою.
Ласс улыбнулся, казалось, что все его лицо в один миг посветлело. Он приблизился к Веритасу и, пользуясь тем, что на них никто не смотрит, коснулся его пальцев своими губами.
— Я буду ждать этого с нетерпением, — сказал он, чувствуя себя окрыленным. — Аллендис де Веритас, позволь мне доказать свои чувства к тебе.
Аллендис отвел взгляд, тем не менее не вырывая ладони. Его щеки заалели, как маков цвет, ведь он был очень смущен.
В то время как Аркинт де Ласс забыл, куда шел…