Желание, которое я не хочу, но...

      Аллендис де Веритас состоял из:       20% — одиночества       15% — цинизма       65% — лицемерия.       Но куда чаще знающие его люди говорили, что он на 100% мразь.       Вдобавок ко всем этим «качествам» он обладал яркой, выразительной внешностью. Высокий, с длинными ногами, белой нефритовой кожей и лицом, глядя в которое вам хотелось верить ему безоговорочно, он производил впечатление воспитанного и нежного человека. Зеленые глаза, мятежные, как грозы, длинные волосы травянисто цвета выделяли его среди «серых» людей. Одежда, которую носил этот юноша, можно было назвать элегантной, но не вычурной. Весь его гардероб, несомненно, был дорогим и лишь подчеркивал его исключительный вкус. Конечно, чтобы хорошо смотреться в нем, он уделял немало внимания своему телу — оно было подтянутым, но не мускулистым. Аллендис предпочитал использовать свой ум, а не силу, поэтому строго следил за диетой, дабы не потерять форму.       Словом, увидев его однажды, вы никогда не сможете его забыть. Особенно если он продемонстрирует вам свое настоящее лицо, сняв все маски.       Во всей Империи Кастина единственный, кто не согласился бы с этим, был Карсейн де Ласс. Он признавал, что его друг был необычным, но он никогда бы не назвал его по-настоящему плохим. В его глазах Аллендис был человеком с двумя личностями, и обе они были им, а не проявлением лицемерия. Карсейн всегда был проницательным: это качество просто необходимо наследнику герцогского рода. Поэтому он никогда не осуждал Аллендиса, если тот злился или «сбивался» с пути. Его без преувеличения можно было назвать настоящим другом.       В противовес утонченному наследнику дома Веритас, Карсейн обладал странной, дикой красотой. Он был высоким, со смуглой кожей, короткие красные волосы вечно находились в беспорядке, его поведение было дерзким, речь простой и быстрой, а спортивная фигура без ярко выраженного мышечного рельефа и широкие плечи придавали ему внушительный вид, несмотря на юный возраст.       Его физическая сила и навыки фехтования были легендой — во всей Империи Кастина не было никого, кто бы мог справиться с ним один на один. Даже Аркинт чувствовал себя неудобно, проигрывая ему.       Эти два человека, казалось, никак не должны были понравиться друг другу и завязать отношения любовников. Но все пошло наперекосяк…       Сидя на диване, одной рукой придерживая Аллендиса за бедра, а другой — бокал с вином, Карсейн не мог отвести взгляда с кроваво-красных губ своего любовника. Веритас комфортно располагался на его коленях, время от времени прикладываясь к своему бокалу, отчего его обычно бледные губы стали такого соблазнительного цвета. Он знал, что Ласс хочет поцеловать его. Его взгляд был очень жадным, казалось, что будь на то его воля, он бы «съел» Аллендиса прямо здесь и сейчас. Но они наконец встретились после стольких недель разлуки и не хотели торопиться. Им было что рассказать друг другу.       — Работать административным офицером весело? — прикрывая глаза, дабы ненадолго заглушить свою страсть, спросил Карсейн. — Ты так хотел этого…       — Могло быть и лучше, — намеренно игнорируя «ту штуку», которая теперь немного мешала сидеть ему спокойно, преувеличенно безразлично отозвался Аллендис. — Там работают одни тупицы. Всякий раз, как думаю о них, мне кажется, что у них в головах взбили мозг. А что эта прокисшая голубика?       — Руфелис? — приподняв бровь, уточнил Ласс. — Ты в курсе, что мы с ним кузены? Если он узнает…       — Он словно порыв ветра со свалки, — нахмурившись, зло проговорил Веритас, промачивая горло очередным глотком вина. — Я три часа пытался добиться от него внятных объяснений, когда он изъявил решение внести изменения в закон о борьбе с коррупцией. Его королевская задница потребовала отменить двадцатую статью, в которой сказано, что даже если факт получения взятки не был доказан, у соответствующих органов все еще будет основание наказать лицо за правонарушение, создающее условия для коррупции.       — Зачем? — пришел в искреннее недоумение Карсейн.       В ответ Аллендис пожал плечами.       — Это был мой первый случай в жизни, когда я к ничтожеству обращался на Вы, — пожаловался он, ставя бокал и обнимая любовника за шею. — Знаешь, как это было унизительно?       Ласс сделал сосредоточенное лицо, кивая. Отставив бокал, он провел ладонью по щеке юноши, касаясь пальцами давно манящих его губ. На ощупь они были нежными… До встречи с Аллендисом Карсейн не знал, что губы мужчины могут быть такими возбуждающими.       — А ты, я посмотрю, не делаешь успехов? — кладя голову на плечо любовника, с улыбкой заметил Веритас. — Я видел, как ты тренируешься. Это было ужасно. Словно обезьяна, которой вручили палку вместо банана.       Ласс сжал зубы, тяжело выдыхая. Так же, как разбудить в нем пылкие чувства, Аллендис мог с легкостью их гасить.       — Я еще стану сильнее, — чтобы хоть что-то ему возразить, негодующе отвечал Карсейн. — Да, сейчас у меня получается не все, но в будущем…       — Может стать уже поздно, — перебил его Аллендис, проводя рукой по груди юноши и останавливая свою ладонь лишь на его крепких бедрах. — Мир устроен так, что в любой момент тебя могут убить. У тебя нет сопротивления к ядам. Ты не силен в психологии и политике. Единственное твое преимущество — это сила. Но и ее ты не можешь применять правильно. Я давал тебе книги. Ты читал их?       Карсейн взвыл, подминая любовника под себя. Он знал, что Аллендис прав. Его слова всегда били прямо в цель. Но как он мог обсуждать это сейчас, когда юноша под ним так неприкрыто его соблазняет? Ласс испытывал сильный жар в своем паху и он мог поклясться, что Веритас разделяет с ним это чувство. Так зачем же мучить их обоих?!       — Ты переживаешь обо мне? — расстегивая его домашнюю белую рубашку, вопреки негодованию, спросил Карсейн, — Так почему бы тебе не поднатаскать меня лично? Я помню, там была книга по анатомии. Начнем с нее?       Аллендис улыбнулся, дерзко и самодовольно. Было ясно, что вид борющегося с самим собой любовника доставлял ему удовольствие. Впрочем, он также знал и свой предел…       Потянувшись за крепкие плечи, Веритас коснулся чужих губ своими, целуя страстно и торопливо, словно умоляя взять его как можно быстрее. Рубашка соскользнула с его плеч, а затем и вовсе оказалась сорвана и брошена на пол. Это был неплохой эффект самоконтроля. Особенно если вспомнить, что случилось с их одеждой в первый раз…       Охваченный страстным порывом, Ласс сжал в своих ладонях красивое лицо любовника, целуя уже не только его губы, но и щеки, лоб, подбородок. Он спускался все ниже, к тонкой шее, выпирающим ключицам, набухшим, розовым соскам. Его поцелуи были отнюдь не робкими и нежными. С тех пор как они познали друг друга, Аллендис приложил немало усилий, чтобы превратить Карсейна в уверенного любовника, которому можно было бы доверить свое тело. И который мог бы умело преподнести себя.       Да, первое время они менялись ролями. Но чем больше это длилось, тем ненасытнее становился Ласс, а Веритас зависим. Все чаще Аллендис позволял ему владеть собой. И нисколько об этом не жалел.       Веритас застонал, когда влажный язык начал теребить его чувствительный сосок. Он изогнулся, вцепившись пальцами одной руки в ворот кителя любовника и поддаваясь бедрами вперед от нетерпения. Его тяжелое дыхание и приглушенные стоны, заставили тело Карсейна напрячься, словно по нему прошелся электрический разряд. Он и без того был на грани, но как он мог разочаровать своего требовательного любовника?       — Я люблю тебя, — прошептал он, опуская голову к животу юноши и целуя аккурат над линией брюк.       Аллендис сжал между зубами указательный палец, чтобы не выругаться. Как смел этот человек дразнить его?!       Карсейн улыбнулся, накрывая ртом набухший бугорок перед своим лицом. Он лизал его, ласкал пальцами, отчего очень скоро брюки Веритаса стали влажными. Он глушил мучительные стоны, его щеки покраснели, а кожа казалась раскаленной добела, но Аллендис не смел отвести взгляда от того, что делал с ним Ласс. Ожидание давило на его нервы, но он не мог не получать садистского удовольствия. Ведь прямо сейчас Карсейн заботился о нем, мужественно терпя дискомфорт и отодвигая свои желания на второй план. Он знал, что как только его рука дернется к собственному паху, как Аллендис тут же прогонит его! Ведь мужчина не должен удовлетворять себя сам.!       Сев и стянув наконец эти тесные брюки, Карсейн притянул любовника к себе за ноги, раздвигая их, гладя и целуя, прежде чем вернуться к возбужденной плоти. Он не собирался заканчивать дело лишь на минете, но был просто обязан подарить наслаждение Аллендису. Иначе в следующий раз, когда об этом попросит он, Веритас пошлет его… И в места далеко не столь отдаленные.       Используя максимальное количество слюны, Карсейн прошелся ртом вверх и вниз по члену любовника, плотно прижимаясь к нему языком.       Волна жара поднялась от кончиков пальцев ног Аллендиса вверх. Он запрокинул голову, зажмуривая глаза, в попытке сохранить хоть немного самоконтроля. Веритас хотел сказать о том, как ему хорошо, но его язык отказывался двигаться. Из пересохшего горла доносились лишь стоны, полные мольбы. Потерявшись во времени, Аллендис и не заметил, как скатился спиной обратно на диван от судорожных сотрясений. Лишь тогда Карсейн прекратил эту сладкую пытку.       — Ты не кончил.       Веритас утвердительно кивнул, позволяя бедрам немного расслабиться. Удивительно, но все это время Ласс держал их на весу… А ведь мог бы подложить подушку.       С большим трудом повернув голову на бок, чтобы посмотреть на любовника и, если хватит сил, дать ему пару советов, Аллендис замер. К тому моменту, как он набрался сил, Ласс уже обильно смазывал свой набухший член смазкой. От этой картины Веритас только и мог, что молчать да любоваться. Сколько бы раз они не спали вместе, а подобный вид по прежнему возбуждал и тело, и сознание.       — Ха-ха, — заметив его пристальное внимание, весело проговорил Карсейн, однако голос его дрожал от нетерпения. — Сэр Веритас, где ваш стыд?       — Там же, где и твое достоинство, — упираясь ногами в диван и раздвигая их пошире, ответил Аллендис. — Ты собрался мастурбировать? С такими делами попрошу на выход.       Карсейн окинул взглядом молодое, разгорячённое тело перед собой и не удержался от того, чтобы присвистнуть. Так открыто его приглашали в первый раз. Тем более мужчина.       — Что изменилось?       Ласс не мог не спросить, сгибая ноги Аллендиса и прижимая колени к груди. Это была любимая поза его любовника. Веритас наслаждался ощущением полного контроля и теперь Карсейну представился шанс испытать тоже самое. До этой ночи Аллендис никогда не позволял иметь себя таким образом. Ласс очень хотел знать, почему именно сегодня он был так добр с ним, но его любовник, судя по молчанию, не был настроен на разговоры.       Веритас обвил его шею своими руками, улыбаясь, как бы подбадривая. Казалось он думал, что Карсейн стесняется их позы, а потому медлит…       Почувствовав его нетерпение, Ласс коснулся пальцами заветного места, приближая головку члена в нужном направлении. Ему не требовалось быть осторожным. Член вошел плавно, наполняя собой Аллендиса и срывая с его губ очередной вздох.       Трудно сосредоточиться на партнере, когда все твое естественно желает лишь одного — разрядки. Больше Карсейн не улыбался. Его бедра двигались вперед и назад, сперва медленно, чтобы дать Аллендису привыкнуть, затем быстрее и жестче. Ласс все сильнее прижимал колени к груди Веритаса, опускался своей грудью на его, вжимая тело под собой в диван со всей возможной для него силой. Был ли Аллендис счастлив от этого?       Подтверждением были его ногти, которые впивались в плечи и спину Карсейна, оставляя кровавые полосы. Он больше не сдерживал свои стоны, не пытался держать себя под контролем. Веритас открыто наслаждался тем, как им обладали, сжимая пальцы ног от волны невероятного удовольствия, что растекались по всему его телу… К нему приближалось знакомое чувство оргазма.       Ласс остановился, меняя угол входа, но лишь затем, чтобы начать двигаться еще более активно, просто вколачиваясь в тело под собой. По его потемневшим глазам было ясно, что человек под ним сейчас, не более чем средство, благодаря которому он утолял свою похоть. Так же смотрел и Аллендис, когда имел его. Карсейн не мог и не хотел думать об этом их сходстве, но позже он не раз спросит Веритаса о том странном чувстве, что наполняло его от осознания полного контроля над другим человеком.       Скоро Вселенная для этих двоих раскололась на тысячу сверкающих осколков. После того как оба кончили, они не хотели даже попытаться дойти до ванной. Наслаждение не отпускало их, а в комнате пахло сексом. Этот запах наполнял удовлетворением, и они только и могли, что лежать, обнявшись.       — Как супружеская пара, — сжимая в своей ладони упругую ягодицу любовника, заметил Карсейн, целуя Аллендиса в еще влажный лоб. — Мы стареем.       Веритас закрыл глаза, беззвучно шевеля губами. Это было явным признаком сонливости, поэтому Ласс не стал настаивать на продолжении.       Высвободившись, он перенес Аллендиса на постель, где укрыл его голое тело одеялом. К тому моменту, как Карсейн разделся и присоединился к нему, Веритас уже сжимал в ладони угол подушки. Ласс долгое время смотрел на расслабленное, нежное лицо перед собой, казалось, пытаясь навечно запечатлеть его в своей памяти. Это была ночь, когда он впервые заснул рядом с Аллендисом. Ночь, когда ему позволили чувствовать себя любимым.