Custos Cordis

Год подходит к концу. Скоро начнутся летние каникулы и их ждёт летний лагерь, несомненно полный чего-то нового и интересного. Но Изуку беспокоится об этом меньше всего. После того, как он узнал от Всемогущего о Все За Одного, у него были некоторые вопросы, на которые мог ответить только сам Мастер. Но связаться с мужчиной можно было только через Томуру, а тот на связь выходил редко. Поэтому Изуку решил позвонить сам. Честно говоря, это было рискованно, ведь в последнее время Шигараки вел себя чуть более скрытно и даже с ним общение поддерживал реже. Изуку привык, что иногда Томура отдаляется из-за работы, но всё равно чувствовал себя тоскливо. Совсем немного. Поэтому решение всё же позвонить, а не написать как обычно, было продиктовано некоторым волнением. Он долго смотрит на его контакт, прежде чем набрать номер. Надежда ведь умирает последней, ведь так? На удивление, ему даже отвечают. Голос на том конце звучит устало. У Изуку невольно поджимаются губы, когда он думает о том, что Томура снова работает на износ. — Да? — Мне нужно встретиться с Мастером. Он заставляет себя не спрашивать. Чувствует, что пока лезть в личное пространство друга ему не стоит. Позже. Немного по позже, когда у него появится возможность встретиться и нормально поговорить. Шигараки молчит несколько долгих секунд, а после вздыхает, и Мидория отчётливо слышит, как он поднимается с места. — Не буду спрашивать, зачем тебе это. Раз ты впервые за долгое время хочешь встретиться с ним сам, вероятно, дело в герое номер один. Отрицать правду было бы бессмысленно. Изуку молчит, поджимая губы и ожидая решения Томуры. — Я спрошу у него, захочет ли он встретится с тобой, но ничего не обещаю. Ты знаешь, он не любитель частых встреч лично. — Да, разумеется. И Томура... — Что? — Будь в порядке. Шигараки не отвечает, отключаясь. Впервые за долгие годы он казался Изуку совершенно закрытым и темным. Не пугающим, но... Что-то такое было, что не давало Мидории понять его, как раньше. «Не ты один переживаешь. Будь осторожнее, пожалуйста...» Эти мысли остаются неозвученными. Ждать ответа или хоть чего-то, на него похожего, мучительно, поэтому Изуку решает перечитать книгу, которую забросил из-за экзаменов и стажировки. Он успевает прочитать всего с десяток глав, когда в комнате резко появляется черный туман. Изуку вкладывает закладку на нужной странице и закрывает томик, откладывая книгу на край стола. Молчание Курогири его не беспокоит, но несколько секунд ему всё же требуется, чтобы собраться с мыслями. — Здравствуйте, Курогири-сан. Вы с какими новостями? — тихо спрашивает юноша, в глубине души даже не надеясь на положительный ответ. Всё-таки Все За Одного не тот человек, у которого он смеет просить ответы. Совсем не тот. Но Всемогущий молчит, а Деку нужны ответы. И раз об Один За Всех знает не так много людей, то и попытаться узнать хотя бы что-то будет полезнее, чем тешить себя оправданиями. Он не сможет спокойно жить, если не попробует. Знание, которым поделился Всемогущий, лишь немного приоткрыло завесу. И теперь стоило бы попытаться найти ещё пару лазеек. Но это получится лишь в том случае, если Мастер согласился на встречу. — Он встретится с тобой, Мидория Изуку, — голос у Курогири глух и Изуку кажется, что он улавливает нотки недовольства в тоне тумана. — О, это хорошо. Когда? — Прямо сейчас, если вы готовы. — Да, хорошо. Изуку только кофту накидывает, после чего шагает в раскрытый портал, который сразу переносит его в знакомый кабинет. Он выдыхает, смотрит на мужчину в кресле за столом и тихо приветствует его, подходя к креслу напротив стола и падая в него, чувствуя себя сейчас выжато. Решение, которое он обдумывал больше недели, теперь не казалось таким уж хорошим. — Я так понимаю, Яги рассказал тебе о том, кто я такой? Не пугает? — голос у мужчины насмешливый, что немного разряжает обстановку. — Пугает, совсем немного, я и раньше догадывался, что вы не святой, Мастер. Так просто всё стало чуточку яснее. Но я всё ещё многого не знаю, а Всемогущий не хочет говорить мне больше. Вы наверняка знаете больше, гораздо больше, чем известно Всемогущему, если он не ошибся насчёт того, кто вы такой. Все За Одного усмехается. Привычной маски нет и Изуку видит его изуродованное лицо. Он соврет, если скажет, что ему не страшно быть убитым прямо сейчас, но что-то подсказывает, что ещё не время для войны между ними. — Я довольно долго размышлял, что же произойдет, когда ты, наконец, узнаешь об этом от Тошинори. Но, в итоге, ты пришел за ответами ко мне. Твоя храбрость впечатляет. Но рассказывать о том, что произошло много лет назад, было бы слишком утомительно. Мужчина протягивает руку ладонью вверх. Изуку, поколебавшись, кладет свою руку поверх его. По руке бежит странный импульс и его сознание словно бы ускользает от него. Он проваливается в глубокий сон. А когда открывает глаза снова, то видит лишь бесконечность вокруг себя, что похожа на космос. Все За Одного стоит рядом, указывая рукой куда-то вперёд. Он переводит взгляд. И видит вереницу воспоминаний. Она затягивает его и он оказывается в воспоминаниях мирового зла. Изуку проводит там маленькую вечность, смотря на то, как жил Все За Одного в то далёкое время. Наглядно всё и правда выглядит ужасно, даже хуже, чем на словах. Изуку то и дело чувствует подкатывающий к горлу ком. Остро хотелось проблеваться, забыть увиденное, но он лишь сжимает челюсть до хруста, продолжая смотреть. Ему нужны были ответы, так что не стоит сдавать назад, когда ему готовы их дать. Он не имеет права отказаться от этого. Если он хочет знать правду, то лучше увидеть её без приукрас, чтобы потом не было мысли о том, что где-то ему соврали. В конце этого бескрайнего калейдоскопа он видит последнюю битву с Символом Мира. А после чувствует, как Один За Всех резонирует в теле, требуя выхода. — Они хотят встретиться. Раньше, чем я думал, но видимо, открывшаяся правда подтолкнула их показаться быстрее. Мужчина снова касается его ладони и их перебрасывает в другое место. Оно похоже на разваливающийся метеорит, который куда-то движется. Только вокруг них пустота. Абсолютная и всеобъемлющая. Его рот запечатан и он не может двигаться. Женщина, стоящая ближе всех, смотрит недоверчиво, что-то говорит, но Изуку не слышит. За ней видны другие силуэты и частично они уже обрели очертания, но Мидория чувствует, как что-то пульсирует внутри него, не даёт услышать голос этой женщины. Он хочет закричать, но не может. Его сознание отключается. Слишком большая нагрузка за один раз. Все За Одного останавливает действие причуды, смотря на потерявшего сознание ребёнка. Он ещё довольно слаб для полноценного разговора с предшественниками, потребуется дополнительная работа над этим, но всё равно результат намного лучше, чем он ожидал. Мидория принял его знание о прошлом, даже не смотря на то, что не разделяет взгляд на мир. Он действительно достоин силы его младшего брата. И всех остальных тоже. — Хорошая нам замена растёт, — мужчина усмехнулся, а после вызвал Курогири, чтобы он забрал мальчишку. Он мог бы забрать причуду прямо сейчас, убить наследника и оборвать всякую надежду у этих никчемных людишек. Но так ведь неинтересно. Слишком банально и просто. Ему хочется увидеть, как высоко может прыгнуть этот мальчик. Ведь не зря он Ева для его ученика. Никто, кроме него, не подойдёт на эту роль лучше. Однажды они столкнулся лбами и тогда всё станет ясно. А пока он позволит им поиграть в героев и злодеев. Демон просто будет тихо выжидать своего часа. Пускай детишки поживут ещё немного, прежде чем он устроит им всем ад на земле. Да и к тому же... Все За Одного переводит «взгляд» на единственное фото, которое стоит в рамке на столе. На нём запечатлены двое детей, которые что-то радостно рассказывают, сидя на плечах Курогири, который их поддерживает. Он вспоминает, что на пятую встречу Изуку подарил ему это фото, как подарок на день рождения. Он появился в его кабинете вместе с Курогири и, немного помявшись, подошёл к нему вплотную. «Вы никогда его не празднуете, мастер, но я хочу, чтобы и у вас был такой особенный день! Так что... Вот. Это для вас. С днём рождения, мастер!» Выдал тогда мальчишка и после протянул тонкий запечатанный конверт, в котором и была фотография. Это было единственным, что хранил мужчина как воспоминание. Может быть, он совсем немного хочет увидеть, что ждёт этих двоих в будущем, которое теперь как никогда туманно. *** Курогири, если честно, немного испугался, когда увидел, что Изуку без сознания. В голову закралась страшная мысль, однако Все За Одного лишь вскользь упомянул, что он кое-что показывал Мидории, что и привело к некоторой перегрузке. Забирая мальчика с собой, он не получает новых распоряжений. Ему должно быть всё равно на это, но где-то внутри разливается острое беспокойство. Он волнуется? За этого ребенка? Что за бред. Но в тоже время, Курогири никогда не занимался самообманом. Он четко понимает, что эмоция внутри него есть, довольно сильная, но обсуждать это с кем-то считает излишним. Возможно, не так всё плохо. Ведь он приглядывает и за этим ребенком уже довольно долгое время. Появляясь в баре с Деку на руках, Курогири хотел без лишнего шума отнести его к себе, где Изуку мог бы спокойно прийти в себя, но там же оказался и Томура, который попросил оставить Мидорию в его комнате наверху. Спорить Курогири не стал. Он лишь уточнил уже после, не собирается ли Шигараки сделать то, о чем будет жалеть. — Я что, похож на идиота, Курогири? — выразительно спросил Томура, скосив взгляд на своего опекуна. — Нет, но вы чувствуете себя ответственным за него. С годами это не изменилось. Курогири знал, что прав. В этом они были похожи. Только вот туман нёс ответственность сразу за двоих, хотя изначально вообще не думал, что ребёнок станет им настолько близок. Пусть сам Шигараки и был его главным опекаемым до сих пор, Изуку как-то успел встать рядом, занять второе место в его жизни. Оплел сетями наставнических отношений. Это было ново какое-то время, а потом туман принял это. Принял, свыкся и привык. Вот и всё. — Конечно, не изменилось. Томура зарывается пальцами в волосы, опуская голову, пряча взгляд за длинными прядями, что закрыли его лицо. Он сразу выглядит как потерянный ребёнок, который не знает, что должен сделать. Курогири может его понять. Смутно, но может. Они делят одно чувство, но с разной стороны восприятия. Уберечь. Спасти. Защитить. Эти три слова приобретают совершенно особенный смысл для Курогири. Ведь он жизнь положил на другую чашу весов. Томура же только ступил на этот шаткий и скользкий путь самопознания. Он теряется и для человека это нормально. — Я больше десяти лет его знаю. Десять гребанных лет, Курогири. Я всегда был тем, кто защищал его от проблем. Стремился оградить его от всего этого. А теперь он в самом эпицентре и я не знаю, что с этим делать. Туман удивлённо замер, смотря на подрагивающие плечи Шигараки. — Однажды мы столкнемся и один из нас точно умрёт. Это... Это не то, чего я хочу для него. Я много думал об этом в последнее время. Понял, что мне больно осознавать, что однажды мне придется сделать то, о чём я буду жалеть всю жизнь, просто потому что он выбрал путь героя. Мне... Больно, Курогири. Вот здесь. Очень больно. Костлявый палец утыкается в грудь, туда, где у него должно быть сердце. Томура поднимает голову, испуганно смотря на своего опекуна. — Что это за чувство? Почему мне так больно... — Шигараки нервно проводит пальцами по шее, но не чешет, только оглаживает, а в голове пробегает мысль о том, что Изуку бы расстроился, если бы он снова расчесал её в порыве нервного тика. Он запутался и совсем не знает, что делать дальше. Что ему делать со всеми этими бушующими внутри чувствами, которые он даже охарактеризовать не в состоянии. — Шигараки Томура. Иногда ответ лежит на поверхности. Не отвергай простые варианты, которые могут показаться банальными. Курогири как и всегда, пытается найти решение и помочь, хотя бы советом. Томура смотрит на него с минуту, сохраняя молчание, а после тихо просит, повернувшись на барном стуле боком. — Подойди. Туман выходит из-за стойки, подходит к Шигараки и ждёт приказа или ещё чего-то, но Томура только поднимается резко, обнимает его и прижимается, зажмурившись. — Шигараки Томура, что... — Заткнись. И просто сделай этот отвратительный жест защиты. Туман удивлён. Потому что Шигараки редко бывает таким. Ему редко требуется тактильный контакт, чтобы успокоиться. Но сейчас он может только обнять парня в ответ и ждать. Ждать, пока эмоции не вскроют Томуре череп и не заставят говорить. Пусть он лучше расскажет о своих переживаниях ему сам сейчас, чем будет точить себя бессмысленными домыслами. Это может навредить психологическому здоровью, так что за этим следует следить бдительнее. Повезло, что в баре кроме него и Томуры никого нет. Изуку ещё не пришёл в себя. Так что страхи Шигараки никто не услышит, кроме Курогири. Как в старые добрые времена, когда Лиги ещё не существовало. Томура прижимается лбом, начиная говорить. Он рассказывает о непонятных ему эмоциях тихо, зная, что его внимательно слушают. Он выговаривается, сжимая в руке чужой жилет на спине. Пальцы снова заклеены, так что парень не боится навредить своему опекуну. В какой-то момент эмоции накрывают его и он замолкает, стараясь дышать глубоко и ровно. Курогири гладит его по голове, ничего не говоря. Сейчас слова излишни. Он знает, что Шигараки не нужна жалость. Ему нужно лишь понимание. Кажется, что сейчас кто-то поставил мир на паузу. В окружении так тихо. Даже снаружи не слышно ни звука. Через несколько минут взаимного молчания Томура уходит наверх. Мир снова движется своим чередом, а Курогири принимается за свои обычные обязанности. Бар ему по душе хотя бы тем, что тут он легко может подумать, пока руки будут выполнять привычные до автоматизма действия. Он смешивает лёгкий коктейль с кофе и выпивает за пару глотков. После этого становится чуть легче. Он не знает, что Шигараки Томура будет делать дальше, но что бы он не решил, Курогири последует за ним. Как адская гончая, которая не даст врагу зайти со спины. *** Томура запирает комнату и проходит вглубь, нашаривает в полной темноте выключатель от верхней лампы на столе и включает свет, слабый, но этого вполне хватает, чтобы было видно часть комнаты. Кровать, на которой сейчас спит Изуку, в этот небольшой кусочек не попадает, так что так она выделяется большим черным пятном. Забираясь в компьютерное кресло с ногами, Шигараки смотрит на это пятно и шестерёнки в голове начинают работать. Он пытается сосредоточиться на понятных ему эмоциях, разложить их по полочкам, а непонятное составить в ряд и разобраться с этим уже тогда, когда Мидория придёт в себя. Ему нужно понять себя. Разобраться с внутренним конфликтом до того, как он дойдет до стадии невозврата. Если понятное отсеять сразу, то станет легче. Должно стать. В теории. Будет ли так на самом деле Шигараки не знает. Он может только предполагать. Он не спец в человеческих отношениях и эмоциях. Они для его рационального ума мешающий элемент. Но что делать, когда ты сам угодил в ловушку собственного подсознания, застряв с кучей ненужных и перегружающих мозг мыслей? Шигараки морщится, надавливает на виски пальцами и массирует их. Сейчас бы ему не помешала перезагрузка. Рестарт. Но такого в реальном мире не бывает. Он ведь не персонаж в компьютерной игре. А жаль. Было бы неплохо прочистить голову от багов и начать работать с новыми данными сначала. Это было бы просто превосходно. Но он не может. Поэтому приходится разбираться самостоятельно. Он уже почти готов признаться, что без помощи Мидории найти ответы становится проблемой. Эмпатия, эмоции, отношения между людьми не его сильная сторона. Мидория читает людей с лёгкостью, словно всегда умел это делать, а Шигараки так не может. Он выводит логические, правильные в его понимании, но с точки зрения психологии ошибочные выводы. Это заставляет чувствовать раздражение. Оно кипит где-то под кожей, заставляя чувствовать невероятный зуд. Томура трёт шею ладонью, сдерживая желание расчесать кожу. Мальчишка. Всё ведь крутится вокруг него. Все его мысли крутятся вокруг одного человека. Разные, обрывочные, но они всегда, так или иначе, связаны именно с ним. Томура подкатывается к кровати, перебирая ногами, которые приходится опустить на пол ради этого, и склоняется над всё ещё бессознательным Изуку. Он рассматривает его лицо в полутьме и не знает, что хочет там увидеть. В конце концов, Шигараки отстраняется, выпрямляясь. Он медленно откатывается обратно к столу, опирается на него локтями и прячет лицо в ладонях. Мысли роятся в голове, подобно улью пчёл. Но вывести из этого роя хоть одну дельную мысль не получается. Он словно застрял на уровне с ботами, которые не дают ему пройти к главному боссу. Он их уничтожает, а они появляются снова. Бесконечный поток ботов, которые не дают ему пройти так просто. Он хочет начать этот уровень сначала... Рестарт. Ему нужен рестарт. Или ещё одна дополнительная жизнь. Он ведь накопил их, да?... В конце концов он берет в руки консоль и начинает играть. Выбирает одну из своих первых игр и на её примере пытается смоделировать данную ситуацию. До двадцатого уровня у него не возникает проблем. А потом он спотыкается и проигрывает. Хмурится. Он ведь играл в неё не один раз. Пытается ещё раз. Снова проигрывает. И ещё раз. И ещё. Снова и снова. Томура не может вспомнить, что помогло ему пройти этот уровень в прошлом. Он пытается, но не может. Словно в игре произошёл сбой. Словно у него в голове произошел тотальный сбой всех систем. Он даже не злится. Просто чувствует недоумение, граничащее с множеством вопросов. Зуд снова даёт о себе знать, но он настолько поглощён процессом, что не обращает на него внимания. В себя он приходит лишь тогда, когда слышит, как Изуку начинает возиться на кровати и пытается встать. Смутное подозрение заставляет его отложить игровую приставку на стол и подойти к парню. Мидория смотрит на него, но словно не видит вовсе, а потом резко зажимает рот рукой. Ох. Следовало бы догадаться. Он же весь зелёный. Шигараки под руку уводит парня до туалета и ждёт в коридоре, пока Изуку выворачивает наизнанку. Он хотел остаться, но парень только покачал головой, тем самым попросив подождать снаружи. Немногим позже приходит Курогири, которого привлек шум. — Что случилось? — Мидории плохо. Он как только в себя пришёл, так сразу сюда и минуты три так. — Ясно. Спуститесь вниз оба, как только закончите. Я приготовлю лекарство для него и чай для тебя. — Конечно. Спасибо. Мужчина спускается обратно в бар. А Томура продолжает подпирать стену, ожидая, когда Изуку выйдет. — Прости, видимо, встреча с Мастером порой производит слишком много впечатлений, — виновато улыбнулся Мидория, выходя из ванной комнаты. Всё его лицо влажное, а на щеке видны капли воды, которые Шигараки стирает одним неспешным движением. Томура про себя отмечает, что Изуку слишком бледный и измождённый. Ему это не нравится, что-то внутри бунтует и желает, чтобы это исчезло, чтобы вернулся его Мидория. Яркий, солнечный, готовый спасать всех и каждого. Шигараки засовывает руки в карманы штанов и медленно идёт к лестнице на первый этаж, тихо фыркая. — Расскажешь позже, пошли. Курогири меня живьём сожрёт, если я не приведу тебя к нему на осмотр прямо сейчас. Изуку тихо смеётся, но цепляется за локоть друга, перебирая ногами и следуя за ним. Он чувствует себя совсем вяло, словно из него вынули душу. Чем-то напоминает состояние после тренировки с Учителем. Когда они вдвоем спускаются вниз, в баре всё ещё никого, кроме Курогири. Телевизор включён на какой-то передаче про экономику страны. Туман часто слушает подобное, когда остаётся в баре один. Томура искренне не понимает, почему это считается интересным, но благоразумно молчит. Курогири взрослый мужчина и интересы у него весьма разносторонние и специфичные, так что это можно считать безобидным увлечением. Как игры, например... К слову, о самом Тумане. Он ждал их, как и обещал, с кружкой зелёного чая для Томуры и каким-то лекарством в другой кружке для Изуку. — Это как-то связано с посещением мастера? — спросил мужчина, когда Мидория осушил свою порцию лекарства. Парень замер, сжав в руке тонкий фарфор. Он уставился в глянцевую поверхность стойки, прокручивая в голове обрывки образов, которые, как ему казалось, теперь навечно запечатлены, выжжены в подсознании. — Да, думаю, мой организм и психика просто не выдержали всего того, что он мне показал. Сейчас мне уже лучше. Но вспоминать об этом мне совсем не хочется. Страшно. Изуку поежился. Отодвинул от себя чашку и весь словно бы сжался. Будто пытался сделаться ещё меньше. Незаметнее. Туман поставил рядом с ним на стойку ещё одну чашку, только на этот раз с зелёным чаем. Ему тоже не хотелось видеть Изуку таким поникшим. Но изменить увиденное уже нельзя. Поэтому остаётся только отвлечь от мрачных мыслей, помогая избавиться от образов, которые явно теперь ещё долгое время будут преследовать юного героя. — Если понадобится помощь, ты всегда можешь сказать нам, Мидория Изуку, — тихо прошелестел Курогири. Мидория кивает, но отстранённость во взгляде никуда не исчезает. Он облакачивается о стойку, зарываясь рукой в волосы. — Не уверен, что это было бы правильно по отношению к вам, Курогири-сан, простите, — тихо выдавил из себя парень, но чашку к себе всё-таки придвинул и тихо отсербнул немного, чуть улыбаясь от приятного вкуса. Что-что, а чай у тумана выходил всегда отменным. «Он не должен быть таким... Учитель, он не должен быть таким... Он не сломанный, он ведь сильный...» Томура наблюдает за Мидорией краем глаза, слушая и всё сильнее сжимая кружку в ладони. В конце концов она трескается и он отставляет её в сторону, чтобы окончательно не разбить. — Курогири, отправь нас домой. Сейчас же. Томура поднимается резко, исчерпав все лимиты собственного терпения. Он не будет смотреть на то, как близкий для него человек грызет себя из-за того, что сам попросил показать. Не сегодня. — Шигараки... — Мидория поднимает голову, вскидывая руку, чтобы остановить Томуру, но тот смотрит на него с мрачной решимостью. — Закрой рот, Изуку. Ради собственного блага, помолчи пару минут. Парень поджимает губы, но идёт за ними в раскрытый портал. Он снова думает о тех жертвах, которых ему показали, и ведь их было действительно очень много, и ему становится дурно. Он знал, что Мастер не святой. Но правда оказалась ужасающей. Он был к ней не готов. И теперь это стало ясно гораздо больше, чем когда-либо. Он вышагивает из портала, спотыкается обо что-то и летит вперёд, но ему всё равно. Внутри бушует пожар из мыслей и паники, ведь теперь он понимает, что однажды Все За Одного захочет устроить подобное снова. Герои будут бороться, но есть ли у них хоть какой-то шанс против такого? Всемогущий не справился. Предшественники не справились. Сможет ли он... Он задыхается, чувствуя как его тянут на себя. Цепляется за руки Шигараки и утыкается лицом в плечо. Ему плохо. Ему очень-очень плохо. Хочется кричать. До хрипов и сорванного голоса. Он не виноват в том, что видел. Он не смог бы помочь тем, кто жил до него. Он ведь просто ребёнок, который даже не овладел силой на достаточном уровне. — Тенко-кун... Больно... Мне так больно... Томура прижимает его к себе, чувствует как намокает кофта от слёз и уводит парня в гостиную. Садится там прямо на пол, не выпуская Мидорию из своих объятий. Он благодарен Курогири за то, что тот ушёл, оставив их сейчас одних. Пусть Изуку поплачет, отпустит это отвратительное удушающее ощущение отчаяния, которое почувствовал даже Шигараки. Ему это ощущение не нравится, он хмурится, сжимает парня в своих руках сильнее, кусает губу, но на ум не приходит ничего, что можно было бы сказать, чтобы успокоить или подбодрить. В романах на таких моментах принято любимого человека целовать, но Томура готов выгрызать глотки каждому, кто считает это милым или думает, что это действительно хорошая идея. Ни черта подобного. Человек в его руках буквально разваливается на куски морально и Томура совершенно не знает, как стоит поступить. Но потом он вспоминает, как в детстве его успокаивал Курогири. Да, это было всего несколько раз, но он все равно вспомнил об этом в такой момент. «А вдруг...» Думает Шигараки и пытается взять Изуку на руки. Он оказывается тяжелее, чем выглядит, но Томура неожиданно находит в себе силы донести его до ванной. Мидория на его руках притих, совершенно сбитый с толку подобным способом транспортировки. Он тихо ойкает, когда его опускают босыми ногами на холодный кафель. — Томура-кун? — он вжимается боком в раковину, смотря своими большими, влажными и по-оленьи испуганными глазами куда-то прямо в душу Шигараки. — Просто... Доверься мне. Всего раз позволь мне помочь тебе. Изуку кивает бездумно, шмыгая носом. Он позволяет умыть себя и потом, сев на стул рядом с ванной, опускает голову под теплые струи душа. Пальцы Томуры с нежностью проходятся по его волосам, массируют кожу головы. Расслабляют. Он едва не засыпает под этими мерными касаниями, а на губах мелькает теплая, расслабленная полуулыбка. У него наконец-то получается отвлечься от этих воспоминаний. Он прикрывает глаза, слушая мерный шум воды и тихие бормотания Шигараки. Тепло. Приятно. Хочется растечься и остаться в состоянии желе. Он так устал... — Изуку, Изуку, эй, не спи, — Томура промакивает чужие волосы полотенцем, осторожно поворачивает голову на бок и стирает капли воды с щеки. Изуку поднимает руку, прижимает её к чужой ладони, не давая убрать руку от щеки. Полотенце немного портит ощущение, но ему всё равно. Ему очень хочется посидеть так немного, просто прижимаясь щекой к чужой ладони. Это успокаивает ещё больше. Он слабо улыбается, потираясь щекой о мягкую ткань. Томура оправданно считает, что справился со своей задачей. Он смотрит на расслабленное лицо подростка, ерошит спутанные и всё ещё влажные волосы. — Когда я был ещё совсем ребенком, чуть старше тебя при нашем знакомстве, Курогири сказал, что ему нравится бар, потому что там он может выполнять привычные дела, которые доведены до автоматизма, и думать. Много думать о том, что важно. Привычные дела помогают ему не потерять себя. У меня нередко в первые три года было психологически нестабильное состояние. И именно Курогири научил меня тому, что следует делать, если понимаешь, что всё идёт не туда. Если твоё состояние катится в гиену огненную, стоит довериться кому-то, кто может позаботится о тебе на этот период. Это не то, что бы лучшее решение, но иногда и правда проще позволить другим взять на себя заботу о тебе. Я понял это достаточно поздно. И не без твоей помощи. Так что хочу, чтобы ты знал, что я тоже буду тебе помогать. Как твой друг. Как тот, кому ты не безразличен. Ведь ты тоже многое сделал для меня в прошлом. Пришло время меняться местами. Томура говорит тихо, поглаживая влажные пряди, чувствуя, как с каждым словом его собственные мысли становятся всё тише. Улей в его голове затихает. Он находит решение там, где не ожидал, но сейчас это не особенно важно. Он смотрит в зеркало, что висит над раковиной. В нём Томура видит взъерошенного парня, с неожиданно тепло поблескивающими глазами и юношу, что улыбается совсем как миниатюрное солнце. Изуку тоже смотрит одним приоткрытым глазом в зеркало и ему нравится то, что он там видит. — Хочу, чтобы вот так было всегда... — Мидория поднимает вторую руку, касается щеки Томуры и гладит, смотря на их отражение. — Я тоже, — Шимура накрывает его ладонь своей и теперь они выглядят действительно немного странно. Но это ощущение тепла сейчас такое приятное. Если бы мгновения можно было бы растянуть на вечно, то Шигараки сделал бы это сейчас. Он стоит так ещё немного, купаясь в комфорте, который исходит от Изуку, после чего убирает руки, ловит непонимающий взгляд парня и тянет его из ванной за собой. — Я подумал о сотнях клише, но знаешь, в таком случае они бы только всё испортили. — Почему ты вообще думал о клише в тот момент? Изуку посмеивается, сидя на диване в гостиной. Он закутался в красный плед по самый нос, только ёжик влажных волос и видно. Томура неопределенно пожимает плечами. Он растекся в кресле, больше похожий на большую и вкусную зефирку, как точно подметил Изуку несколько минут назад. Напряжение, витавшее какое-то время вокруг, постепенно рассеивалось. Мидория и думать забыл о том, что случилось с ним каких-то шесть часов назад. Он спорит с Шигараки обо всех известных клише мира. Они успевают поссориться в процессе, помириться и заказать пиццу на дом. Выпить две банки газировки на скорость и посмеяться с котиков, которые не дают спать хозяевам. К ночи Изуку чувствует себя совершенно измотанно, но с тем счастливо. Да, его всё ещё беспокоит то, что он видел, но теперь он принял это и заставил себя просто оставить как факт: люди умерли, историю переписать не в его силах. Он безумно благодарен Томуре за то, что тот его вытащил из этого болота собственного безумия. Мидория даже думать не хочет, что было бы, не окажись Шигараки в такой момент рядом. Он растягивается на чужой кровати, жмуриться от ласковых прикосновений к макушке и заползает через некоторое время под бок Томуры, устраивает голову на плече. Но просто наблюдать за читающим Шигараки ему наскучивает буквально уже через несколько минут. — Тенко-кун. — Чего? Изуку убирает в сторону книгу, которую читал до сего момента Томура и нежно целует в лоб, убрав мягкие пряди волос с лица. Смотрит. Долго заглядывает в чужое лицо, по-кошачьи щурясь. Он любит в нём всё. Даже то, что сам Тенко считает ужасным. Наклоняется, проводит носом по шраму на глазу, касается его губами слабо после, заставляя парня прикрыть глаза и тихо, расслабленно выдохнуть. Он с нежностью поглаживает уже подживающие язвы вокруг глаз, которые они лечили уже не первый год. Но болезнь всё равно возвращалась. На нервной почве. Но они обязательно вылечат это до конца. Изуку клянётся в этом себе мысленно, продолжая поглаживать парня по щеке. Мидория до безумия любит касаться лица Шигараки, когда на нём нет отца. Гладить, трогать, просто касаться мимоходом. Он обводит контур губ, поглаживает шрам на них и тянется к небольшому столику, что стоит рядом с кроватью. На нём полно всякой мелочевки, но сейчас ему нужен только бальзам для губ. Томура к этому давно привык. Всякий раз, когда он забывал о том, что коже губ тоже нужен уход, она сохла и неприятно стягивала губы, а Изуку, в детстве намучившись с этим, лет с десяти стал покупать ему бальзамы, которые помогали действительно очень хорошо. Он ждёт, пока юное дарование нанесет ему бальзам на губы, после чего слабо поджимает их, распределяя средство более равномерно. — Когда-нибудь ты перестанешь забывать заботится о себе, — без какого-либо упрека произносит Изуку, с наглостью домашней кошки заползая на Шигараки и устраиваясь на нём, опираясь руками по обеим сторонам от головы. — И забирать у тебя право позаботиться обо мне? — ехидно отмечает Томура, смотря на парня с лёгкой улыбкой. — Я ведь не всегда рядом. Не забывай об этом, — Мидория наклоняется, целует в нос слабо, словно бы не решив, должен ли он радоваться тому, что у него не хотят отбирать право всегда приглядывать за этим воистину большим ребенком, или же обеспокоиться тем, что заботиться о себе самостоятельно Томура вроде как не планирует. Он полулежит на Шигараки, удерживая себя на весу только за счёт рук. Раздумывает несколько долгих секунд, после чего наклоняется, плавно съезжая с рук на локти, прижимается ближе и целует в висок. Потом ещё разок. И ещё. Он буквально порхает над его лицом, целуя едва ощутимо, но нежно. Вкладывая в каждый новый поцелуй всю благодарность и любовь, которую испытывает прямо сейчас. Льнет к губам в лёгких поцелуях. Улыбается довольно, сыто, как те самые коты, что смогли забрать всё внимание нерасторопного хозяина себе. — Ты мой, мой, мой, Тенко-кун. Запомни это. Изуку бормочет едва ли разборчиво, но всё равно Томура понимает и жадно ловит каждое слово. Он невольно улыбается снова, когда Мидория устраивается под боком и обнимает его, проведя носом по виску. Тактильный контакт от других часто вызывает у него нервный тик, исключениями служили лишь особенно доверенные люди: Курогири, Учитель, Изуку и Лига. Однако, из всех них Изуку к своим касаниям приучил намеренно. Он долго боролся с тем, что закрытый друг шарахается от него и его касаний, как от бубонной чумы. В итоге, сейчас они уже не вызывают раздражения. А даже совсем наоборот. Ему хочется получать больше этих бережных прикосновений. Когда Изуку, наконец, засыпает, Шигараки долго смотрит в потолок, обняв одной рукой парня и прижимая к себе. За одеялом тянуться лень, да и ради этого пришлось бы отпустить Мидорию. К черту. И так тепло. Он бережно перебирает зелёные пряди на затылке, возвращаясь к рабочим вопросам. Он убирает яркость экрана своего телефона на минимум, приглушает звук и долго скролит новостную ленту, цепляясь взглядом за события прошедшей недели. Ничего толком интересного не происходило. Пока что. Совсем скоро они сделают свой ход снова. И, вероятно, это вновь может затронуть Деку. Шигараки вздыхает. Всё же встаёт, осторожно вытаскивая руку из-под головы Изуку, укрывает его одеялом. Рассматривает спящего парня некоторое время. Наклоняется, чтобы поцеловать его в макушку. После этого он тихо ускользает из комнаты на лоджию. Там прохладно и можно подумать. Ночной город шумит и с высоты двадцать шестого этажа все люди для него кажутся крошечными. Он смотрит на них сверху вниз, думая о том, что однажды это общество содрогнется от них. Ему не нравится перспектива того, что, возможно, придётся ранить дорогого им всем человека, но, как у Лидера, у него нет иного выхода. Всего через двадцать шесть часов его Ева отправится на тренировки в лагерь. А это значит, что они как-никогда снова близки к опасной ситуации. «Он — твоя Ева, Шигараки Томура. Ты должен беречь его, но так же не забывать, что этой Еве нужна закалка. Вы будете конфликтовать. Это нормально. Вы сделаете друг друга сильнее.» Эти слова ему сказал учитель, когда ему было пятнадцать. Когда он только сформировал Лигу. Он не согласился с этим тогда, но сейчас понимает, что в чем-то его учитель был прав. Они помогают друг другу стать сильнее. Стать лучше. Да, возможно, это сталкивает их лбами, но, если благодаря этому его Ева станет сильнее, он готов рискнуть. Будь здесь сейчас Даби, он бы сказал что-нибудь ободряющее, съязвив при этом, разумеется, но всё же... Томура зарывается пальцами в волосы, ерошит их и вдыхает полной грудью ночной воздух. Летом окна на лоджии не закрываются совсем, ведь и так дико жарко. Шигараки стоит там ещё некоторое время, после чего возвращается в комнату. От кондиционера веет приятной прохладой. Но Томура всё равно убавляет мощность до минимума, после чего осторожно устраивается рядом со спящим подростком. Тот, почувствовав возвращение тепла, тянет руки, обнимая и прижимаясь щекой к плечу. Бормочет что-то неразборчиво, но глаза так и не открывает. Томура готов продать душу за такие моменты. Они теплые и по-домашнему уютные. Он целует Изуку в макушку, наслаждаясь последними часами тишины и покоя. Потом будет не до этого. А пока он может просто послушать спокойное дыхание своего маленького героя и на короткие мгновения не задумываться о своих целях. Можно отдохнуть. Шигараки обязательно снова устроит множество проблем для геройского сообщества, но пока он просто позволит себе немного подремать в объятиях любимого человека. В пять утра на его телефон приходит сообщение от Гирана. «Всё готово, Шигараки Томура.» Будущее нынче действительно туманно. Лига уже готова снова сделать свой ход, оскалив свои клыки на юных героев.